Завоюй меня, если сможешь

Началось все с простой мысли: может ли такой умный и талантливый человек, как Уэнсдей Аддамс, нуждаться в ком-то не в научных целях? Вопрос, конечно, на первый взгляд глуп: конечно же нет, такого спокойствия, как наедине с собой, эта дама никогда не чувствовала ни с одним человеком; более того, даже мысль о контакте с кем-то заставляла ее чувствовать дикий Дискомфорт. Ей было достаточно ее верного спутника, Вещи. Основным преимуществом является его молчаливость, обусловленная невозможностью говорить. Это позволяет избежать необходимости слышать его голос, что обеспечивает определенное спокойствие. Кроме того, его можно просто поместить в ящик стола и забыть о немОн обладает тихим и незаметным характером, что открывает множество возможностей. Его можно брать с собой на различные вылазки, которые Уэнсдей просто обожала: тайны, интриги, старые архивы. Вещь всегда приходил на помощь. Да уж, соседку по комнате Уэнсдей терпеть не могла. Та не только одевалась как попугай, но и вела себя так же. Постоянно улыбалась без повода, аж жуть брала. Уэнсдей даже думала, что у неё какие-то отклонения. К сожалению, ей приходилось делить с ней повседневную жизнь, ходить в школу, краем уха слышать ее разговоры с подругами, а иногда даже разговаривать. Самое ужасное, что со временем ее мозг начал воспринимать Энид Синклер не как просто мешающий объект в комнате. Она заметила, что стала к ней привыкать, стала замечать привычки своей странноватой соседки, стала отвечать на ее вопросы гораздо чаще, чем раньше, даже иногда задавать собственные. Всё началось с их ссоры, когда в очередной раз Уэнсдей была в своём полёте фантазий и писала главу в свой законный писательский час. — Уэнс, как считаешь, моя красная юбка будет лучше сочетаться с чёрной или белой рубашкой? - Уэнсдей? - Черт , ты меня опять не слушаешь? В этот момент она её, правда, не слушала. Она была настолько увлечена писательством, что проедь рядом с ней огромный поезд, она бы даже не шелохнулась. - Да сколько можно, я стараюсь, я правда стараюсь делать вид, что ты нормальная! Что с тобой можно разговаривать! Дружить, как и с остальными, но ты правда просто фрик! Слышишь меня? Ты фрик! Я не могу так больше! За полгода ты перекинулась со мной парой фраз, я не выдержу этого больше! Я правда не могу! Уэнсдей удивленно посмотрела на Синклер, она действительно не поняла в тот момент, в чем дело? Почему ее соседка так рассердилась? Это было обычным делом — игнорировать это блондинистое недоразумение, но в этот раз она решила выразить ей свое недовольство. Это было в новинку для Уэнсдей. - О, неужели ты меня заметила? В чём дело? Ты можешь ответить мне, почему ты постоянно так себя ведёшь? Разве нельзя быть нормальной, как все? Общаться, дружить с остальными? Разве это так сложно? На что Уэнсдей безразлично ответила: — У меня писательский час. Если тебе не с кем полаяться, найди своих недоразвитых друзей и оставь меня в покое. Блондинка покраснела, еще чуть-чуть и у нее вылезли бы когти, ей стало трудно себя контролировать. Она, правда, долго пыталась найти контакт с соседкой, старалась быть вежливой, отзывчивой, но она чувствовала такую несправедливость от того, что все ее старания зря. Это стало последней каплей в ее море разочарований "Уэнсдей Аддамс". - А знаешь что, а пошла ты к черту! Ну правда , сколько можно , я не буду больше бегать за тобой как собака, просто забудь меня! Я съезжаю. Уэнсдей снова повернула голову на соседку и начала наблюдать, как та с огромным рвением начала просто швырять все свои вещи в свой ярко-красный чемодан. Она правда не понимала, в чём именно была причина такой резкой смены настроения Энид. Она впервые в жизни не знала, как реагировать на ситуацию, но не нашла ничего лучше, как просто вернуться к своему привычному делу. Через полчаса суетливых сборов в комнате, Энид молча закрыла свой чемодан и вышла из комнаты, предварительно громко хлопнув дверью. Наступила тишина. Уэнсдей давно не ощущала ее, и обычно ей нравилось это чувство, но в этот раз оно вызывало дискомфорт. Вдохновение иссякло. Она оглянулась на сторону ее бывшей соседки, половина комнаты выглядела пустой без всех этих мягких игрушек и постеров с корейскими певцами. Прошла неделя. Уэнсдей иногда встречалась взглядом с бывшей соседкой, но та, казалось, намеренно избегала ее, смотрела на нее иначе, с каким-то презрением, которого раньше не было. Такие взгляды она часто ловила от сверстников, и обычно ее это не волновало, но сейчас это ощущалось странно для нее. В негативном смысле. Тогда она впервые задумалась : Может ли такой человек, как она, нуждаться в ком-то? Не в научных целях?