Ты тоже это чувствуешь?

С самого детства, ещё будучи типичным шумным уличным шкетом, Олег задавался одним и тем же вопросом: почему Саша, его любимый старший брат, так отличается от всей их семьи? Внешностью, поведением, привычками. Он не такой большой и сильный, как папа и старшие братья. Он больше похож на маму и сестричку: добрый, ласковый и всегда готов помочь и пожалеть. «Мальчики не сюсюкаются, Олег, они должны вести себя серьёзно, им нельзя плакать» — слова отца, которые его маленький тёзка нёс, как некий гимн, из года в год, но… Почему Саша не такой? Почему Саше можно сюсюкаться и плакать? Можно иногда совсем по-девичьи истерить и обижаться? Почему мама строго-настрого запрещает Саше общаться с другими мальчиками его возраста без присутствия взрослых братьев и советует всегда держаться ближе к девочкам? Саша ведь не девочка, он тоже мальчик, как и Олег, Арсений, Георгий, их папа. — Почему, Сашуль? — Потому, что я отличаюсь от вас всех по-другому, почемучка. Только спустя ещё несколько лет, когда уже чётче различались запахи разнообразных цветов, фруктов и других отличительных примет, Олег понял. Это всё потому, что Саша — омега. Красивый до ужаса. А ещё болезненный. Что у Саши было здоровым — всегда было сложно сказать. Худоба иногда пугала, как и эпилептические припадки. Пальцы казались странными, какими-то непропорционально закруглёнными на подушечках, то же самое и с ногтями. Зрение слабое, поэтому всегда либо в линзах, ещё и не простых, а специально ненатурально-синих, чтобы свет фильтровали, либо с очками на макушке. Зубы не его — только-только дипломированная медсестра решила ему на вызове во время приступа ложку в рот засунуть. Нос с характерной для их смешанной крови горбинкой, всегда со стороны многим казался достаточно большим на фоне маленьких аккуратных губ. Считался ли Саша для людей красивым? Не для всех. Считался ли Саша для Олега красивым? Да, да, да, да и ещё примерно миллион да. Может, дело было в том, что Олег научился лицезреть его красоту не только внешнюю, но и внутреннюю. — Олежка, иди ешь полдник! — Не хочу! — Лежа, иди ешь полдник! — Бегу, Сашуль! И дело ведь всегда было не в особенной уменьшительно-ласкательной форме имени, так его могла называть и полуслепая-полуглухая сводная сестра их покойной бабушки. Нет-нет, дело было в отношении. Саша его всегда понимал. Что бы ни происходило, как бы младший из породы Шепсов себя ни вёл, самый больной из них пытался первым делом встать на его место, помочь, если требовалось, а потом уже разбираться. Олег не ел в детстве фрукты по одной единственной причине — скучно. Да, они вкусные, в этом он никогда не спорил, но ведь скучные! «Вау, да, апельсин круглый, а банан похож на улыбку, здорово, мама, но всё равно есть не буду». Людмила на подобные изречения лишь упирала руки в боки и кричала на всю квартиру имя четвёртого ребёнка, что откладывал все свои дела и нёсся на выручку. Олег никогда не сравнивал Сашу с Суперменом внешне, но вот по поведению — всегда. Не проходило и десяти минут, как перед привередливым мальчиком на тарелке раскладывался целый зоопарк — и рыбки из апельсинов, и банановые барашки, и яблочные крабики. Не ушедшее в творческий порыв Саша всегда складывал кучкой себе в тарелку и садился рядом с братишкой с салфеткой наготове, чтобы потом тщательно вытереть лицо и ручки своему маленькому чуду и отправить его читать новую книжку или, если удавалось найти в библиотеке, настоящий комикс! — Вау, Леж, ты сам нарисовал? Очень красиво, а цвета-то как передал! Ну талант, умничка! Мама! Мам, смотри, что Лежа нарисовал! Сам! Матери или другим родственникам Олег свои «работы» никогда не приносил первым, всегда старался подсунуть Саше под нос для оценки. Он не всегда хвалил, мог и отругать за слишком «тёмные тени» и «непропорциональность размеров», но всё равно всегда — всегда — подсказывал и помогал исправить. Довести до идеала. Так, что Олег сам начинал собой гордиться. Именно поэтому, когда у него в детстве спрашивали, кем он хочет стать в будущем, и после уточняющего вопроса: «Почему именно художником», — маленький мальчик с густыми тёмными волосами и невинно-добрыми глазами всегда отвечал: «Потому что Саша говорит, что я в этом талант». С Сашей была общей волна не только творчества, но и эзотерики. Вообще, вся их семья обладала некой силой, просто в разных ипостасях — оба старших брата обладали бешеной чуйкой и могли предугадать события до мелких деталей, сестричке часто снились вещие сны, мама была одним из известнейших тарологов Самары, отец был просто смесью Аристотеля и Конфуция, Саша мог выходить на связь с мёртвыми и передавать их слова живым, а Олег… то же самое, что и Саша. Выяснилось это случайно. Мальчик и до этого признавался не раз семье, что ему снятся кошмары и во всех тёмных углах его комнаты кажутся привидения, но все это списывали на воображение. Лежа был тогда на пике детских фантазий, мог придумать что-то невероятное за секунды, от чего у взрослых челюсти свисали, чего удивляться? Даже Саша не относился к этому всерьёз. Опять же, пока… — Сашуль, а ты тоже видишь какую-то бабушку у подоконника? За обеденным столом повисла тишина. Вилка Олега старшего замерла над кусочком только-только пожаренной рыбы в кляре, с ложки Вики упали крупно порезанные кусочки огурцов, редиски и помидоров. Мать семейства замерла с вафельным полотенцем в руках. Саша перевёл взгляд с младшего братишки на указанное место и почти не удивился привычной фигуре их прабабушки, от которой и пошла магия всем в роду. Глаза вернулись на Олега, что теперь нервно стучал пальцами с погрызенными ногтями по коленкам. — Можешь ещё описать, Леж? — Ну… она выглядит, как обычная бабушка. В платке каком-то цветастом, и в халате с розами и бабочками. — Какого цвета розы? — Розовые? Нет, другие… пурпурные. — А какого цвета у неё глаза? — Синие-синие, как васильки на поле на даче. — Баб Земфира… Олежка, теперь хоть понятно, что у тебя за силы. — Я как Саша, да? Круто! А можно Саша будет меня учить? Можно? — Лежа, я ведь сам ещё только учусь… — Ничего, Санечка, ничего, отработаешь на нём уже свои знания. Можно, Олежка, но я тебя тоже учить буду. Олег, наливай настойку, праздновать будем, сын наконец-то показал истинное лицо. Вика, позвони Арсению! Саша, ты — Гоше. Господи, счастье то какое! Саша-учитель отличался от Саши-брата, но Олег был от него всё равно в полном восторге. Брат был мягок в объяснении и мог часами приказывать становиться его эхом при повторе всей теории. Хвалил после каждого правильного ответа и долго объяснял всё заново при ошибках, потому что «Я хочу, чтобы ты всё запомнил на всю жизнь, frangin». Саша был единственным из семьи, кто говорил на французском. Они все изучали этот язык как второй в школе, но именно Саша понимал его и мог спокойно отвечать на уроках и вкидывать словечки в повседневной жизни. Олег так не мог. Он и английский сквозь крепко сжатые зубы шипел, что уж говорить про такой сложный, но красивый язык. Саша для Олега был всем — учителем и наставником, братом и поддержкой, самым родным человеком. Именно поэтому новость, что он уезжает из родного города прочь в Москву для построения карьеры, разразилась громом в и так дождливый день. Самый младший ребёнок, которому тогда было не больше двенадцати, решил полностью проигнорировать напутствия отца и почти весь вечер прорыдал в подушку. Как же он без Саши? А кто его будет учить? Кто поддержит в трудную минуту? Кто пустит к себе под одеяло, когда снова блеснёт за окном молния и от последующего грома затрясутся окна? Кто, если не он? — Я же не уезжаю навсегда, mon petit oiseau. Я обязательно буду приезжать на все каникулы, и буду тебе звонить, не зря же купил тебе личный телефон. Неужели ты подумал, что я тебя брошу? Ни за что в жизни, Лежа. Так что давай, вытирай слёзки, а то папа ещё ругаться будет. — Обещаешь? — Давай так… как закончишь университет и станешь дизайнером, как этого хочешь и к чему я тебя уже немного готовлю, так я сразу же заберу тебя к себе, хорошо? Вот прям в этот же день после получения диплома ты уже будешь у меня под боком. — Ты к этому времени заведёшь уже семью. — Не думаю, frérot, но, даже если так, для тебя в моём сердце всегда будет особенное место, слышишь? Всегда, Леж. Веришь? — Верю. Саша никогда не давал пустых обещаний. «Если ты что-то пообещал, Леж, то ты должен хоть по потолку лунной походкой пройтись, но сделать». А ещё Саша был одним из тех редких людей, что сами жили по собственным советам. Их связь не ослабла, просто стала другой. Физический контакт был редок, но словесно и через смс-ки общались каждый день. Саша знал о жизни Олега всё — каждая отметка по каждому предмету, не самые приличные одноклассники, которых он всегда обходил стороной, учителя, что постоянно стремились его сравнить с кем-то из старших братьев и сестрой. Это даже стало некой традицией. Каждый раз, когда Саша слышал в трубке недовольный короткий выдох через нос, его следующими же словами были: «Кто на этот раз тебя сравнивал?». — Всё та же Мария Дмитриевна. — Вот же ж неймётся ей, ещё на Вике ведь говорила, что увольняется. — Ага, а на тебе, что на пенсию уходит. — С кем хоть? — С тобой, конечно же. Ты ведь языки всегда лучше меня знал. — Не печалься, mon cher, зато ты в другом лучше меня. — Пф, не ври, ни в чём я… — Так, Леж, отставить такие разговорчики. Ты уже успел забыть, как умеешь рисовать? Так я могу тебе фотку скинуть картины, что ты мне на день рождения крайний подарил. — Блин, только не говори мне, что правда её повесил… — Ну конечно же! Ты изобразил там всю нашу семью в виде придуманных тобою же фантастических животных! Я не мог не повесить её, там ведь Арсений — это… — Змей с шерстью барана в ковбойском сапоге и подсолнухом вокруг головы, будто это грива. — Ну это же гениально! А Вика-олениха в кимоно и длиннющими ресницами, в тени которых развалился морж-Гоша со шкурой белого медведя в качестве плаща? — А ещё там мы с тобой как два льва-одуванчика. — Мои самые любимые фигуры. Ты — очень талантливый молодой человек, Леж, и пусть только эта старая карга удумает занизить тебе балл перед выпуском, я не побоюсь на неё порчу навести. — Так ей и передать завтра, когда будет мне ставить «2» за плохо выученный пересказ? — Во-первых, даже не думай, всегда нужно оставлять момент неожиданности, а во-вторых… у меня есть немного времени, давай поработаем над твоим пересказом, ты там, наверняка, намудрил лишнего, из-за этого и туго идёт. — А ты, наверняка, отложил что-то важное из-за меня, так что… — Так что ты больше не думаешь о том, что для меня есть что-то важнее mon intelligent lionceau, договорились? — Договорились. Короче, les dauphins sont des… animaux très intelligents qui… Пусть Саша и был омегой по факту, но внутри — самый альфачный альфа, если дело касалось младшего братишки. Как же долго он спорил с родителями на тему лучшего университета для Олега… И ведь победил! Взял мором и истериками, но смог же. И вот, теперь младший ребёнок Шепсов сидит не на каком-нибудь экономическом факультете, чтобы стать непонятно кем, как Арсений, и не в военном, чтобы ходить по морям на пару с Георгием. Нет, он всё же занял своё место среди таких же творческих людей в потоке художественно-декоративного искусства. Он всё же станет дизайнером! Он исполнит свою мечту, перенаправит все свои мысли и соображения туда, куда это можно нужно вкладывать. Ещё и живёт не у родителей под крылышком, а в общаге, с такими же помешанными декораторами! Мечта! — Сашуль, я не отвлекаю? — Ты никогда не можешь меня отвлечь, mon grand artiste. Как тебе первый день? Познакомился уже с кем-то? — Да, тут просто нереально круто! Все такие творческие, все кабинеты офигенные! Я уже подружился с соседом, его Макс зовут, из Тольятти. У него пирсинг есть, прикинь! — Ты себе тоже можешь сделать, знаешь? — Мама будет против же… — Каким ты правильным вырос то, ужас… Хотя, из-за этого ты и попал на бюджет, так что горжусь, взятки гладки. Но ничего-ничего, доберёшься до Москвы и оторвёшься уже. — Как будто ты так и сделал. — Ха, а то. Я просто ещё тебе ничего не показывал, чтоб мама не почувствовала через твой ахуй. Шесть лет, Леж, и никаких больше рамок. — Хватит обо мне уже. Как у тебя с бизнесом? — Всё намази, mon fils, осталось ещё совсем немного бумажной волокиты, почти взял рассрочку на то самое помещение. — Есть же плюсы в Арсении и его связях, да? — Да, не только ебланить может. Чёрт, мне пора, тот мудак-landlord звонит. Потом ещё обязательно свяжемся, Леж. — Ага, давай. Первые четыре года пролетели незаметно. Олег больше вёл счёт их физических встреч, чем думал о сессиях и практиках. Новогодние каникулы — неделя. Майские праздники — четыре-пять суток. Лето — максимум месяц, плюс-минус июль, и то, всегда на телефоне должен быть. И только на его третьем курсе смог вырваться. Каждый раз был, как последний. Олег не отходил от брата ни на шаг. Вроде бы, и с другими старшими братьями редко виделся, и с любимой сестричкой, но Саша всегда был особенный. Он был не просто братом, он — лучший друг. Иногда даже казалось, что просто-напросто единственный. Нет, не то, чтобы Олег не мог и не хотел общаться с другими людьми, просто к ним всем не было и доли того доверия, что было к Саше. Они ведь зачастую чувствовали одно и то же с ним. Лёгкий электрический разряд по телу после подпитки энергетики. Покраснение щёк на смущающие воспоминания мамы и других членов семьи о детстве. Конечно же, тогда Олег ходил за Сашей хвостиком. Он и сейчас этим занимался. Сашу гонят в магазин за алкоголем потому, что все уже выпили, и он остался единственный с возможностью водить машину? Олег сядет рядом на пассажирское и будет тихо исполнять команды по нажатию «кнопки благодарности» или увеличения громкости радио. Саша, почему-то, не хочет купаться вместе со всеми в море, хотя раньше быстрее всех оказывался на самой глубине? Олег тоже откажется от погружения и пойдёт вместе с ним изучать лесные просторы. А ведь где-то там, глубоко внутри его тела, в опасной с сердцем близости, с каждым днём зреет одно прекрасное, но отвратительное в их ситуации чувство на букву «Л». Нет, Олег определённо любит своего брата, только не так, как остальных. Не так, как общество может ему позволить. Не так, как Саша мог бы ему ответить взаимностью. Чувствует не то. На пятом году обучения случился ковид, что положил хуй вето на все личные встречи. Олег перешёл на обучение онлайн и спрятался с родителями подальше от города на дачном участке, а Саша… остался в мигом опустевшей Москве без возможности выбраться. Не просто застрял, но ещё и не понимал, что дальше делать. Не признавался об этом в открытую, но младший и без слов всё чувствовал. А ещё подмечал, как прижались к шее узкие плечи, как обычно уверенный голос теперь звучал сдавленно и задушено. Саша боялся неопределённости, всегда в этом признавался без вопросов и споров. Ему вечно нужно было всё держать под контролем, но у Вселенной случились свои планы по очищению природы. Для Олега это был сигнал. Всё, хватит расслабленной жизни без особой загруженности учёбой за счёт стипендии и Сашиных подачек, пора нарабатывать опыт для дальнейшей помощи «Мастерской Магии». Возможно, не стоило брать дополнительные курсы переподготовки и аутсорсинг-образование веб-дизайнера одновременно, но на стороне Олега молодость и финансовая помощь родителей после обсуждения за круглым столом, так что выдержит. Правда, времени на привычное расслабленное общение стало катастрофически не хватать. Становилось чудом списаться за день два раза и выделить хотя бы часик утром воскресенья. — Почему ты набрал себе столько дополнительного, хотя мог просто писать картины и начать зарабатывать на этом? — Чтобы приехать к тебе по окончании учёбы со знаниями, а не с деньгами, почемучка. — Ха, убедил. Хотя, от денег другим путём я бы не отказался… — Что говоришь? Связь пропадает, прости. — Нет-нет, ничего. Так, мысли вслух. Ну, Ломоносов, расскажи своему big brother, чего нового узнал сегодня? Шестой год так же прошёл без встреч уже по другим причинам — оба восстанавливались после самоизоляции. Оба, к счастью, не заболели, но возвращаться к прежней жизни было сложно. Олег старался закрыть все свои хвосты и закончить все дополнительные высшие образования одновременно с главным, чтобы уже летом свободной птицей отправиться в Москву, а Саша… пытался снова вернуться из работы онлайн и организации доставок на физическую помощь людям и таки использование своих сил в правильном русле. Год был тяжелым, сложным и душным, но они всё так же держали связь. Олег уже представлял, как получит свои дипломы, выйдет из главных дверей университета и тут же кинется обниматься с любимым старшим братом, но… — Je suis fier de toi, petit frère. Прости, что не смог приехать. Сильно расстроился? — Немного. — При отце, надеюсь, слёз не показывал? — Не хочу же я очередную лекцию по самоконтролю слушать. — Да, а ещё ты — не я. Но у меня всё равно есть для тебя сюрприз. — И какой же? — Тебе через пару секунд на почту придёт распечатка билета, поезд через три часа, родители предупреждены, так что иди собираться, папа тебя до вокзала доставит, а уже завтра утром я тебя встречу. — Завтра мы увидимся…? — Завтра ты уже сможешь расправить крылья, mon cher petit chou. Сильно только не утепляйся, тут удивительно… — Сашуль, я… Спасибо. Я… Я побежал собираться! Да, Олег действительно проронил пару слезинок обиды, когда чуда не случилось и Саша не появился среди всей остальной семьи у Самарского государственного института культуры. Сделал это искусно и почти незаметно для всех, кроме матери, что аккуратно вытерла ему щёки, пока отец и остальные смотрели все отметки в красной книжке. Продолжилась меланхолическая грусть и за обеденным столом, где вся семья закатила в его честь застолье. Новые слёзы выступили и когда на потрёпанном жизнью и временем смартфоне с маленькой трещиной ближе к центру высветилось родное и тёплое «Сашуля 😎». Новость так вообще повергла в шок, а потом вызвала полнейший восторг. Вселенная, неужели уже правда прошло столько лет? Олег действительно прямо сейчас едет в поезде с дипломами и вещами наперевес не на пару дней каникул, а навсегда на неопределённый срок? Когда он успел так повзрослеть? Хотя, тут скорее про цифры в паспорте, а не ментальное состояние, потому что пугается огромного количества людей и фантомов на вокзале, как в первый раз. На автомате сжимает подаренный Сашей на восемнадцатилетие оберег в виде молота Сварога и двигается миллиметровыми шагами к выходу. Очень хорошо, что Саши внутри нет, здоровья бы не хватило прождать в душном настолько светлом помещении. Олег пока что ещё не сильно ощущает его ауру, но прекрасно различает родной запах озона и вишни. Яркие солнечные лучи уже на улице немного ослепляют, а Сашина клыкастая улыбка, когда их взгляды всё-таки пересекаются, вообще отправляет в какую-то другую реальность. Вселенная, как же он красив… Когда только успел так вырасти? Волосы отпустил, стал шире в плечах, точно уже обогнал на пару сантиметров. Интересно, Саше придётся смотреть на него снизу вверх, когда подойдёт ещё ближе и не собьёт никого по пути? И ведь всё ещё без пары… Хотя, быстро себе тут кого-нибудь найдёт. Добрый красивый альфа, молодой и перспективный. Точно через пару недель уже будет по улицам бродить с каким-нибудь очаровательным омежкой. А Саша будет смотреть на него из окна и радоваться. Его petit loup humble стал уже un grand loup moelleux. Смотреть и вдыхать напитавший квартиру запах гибискуса и кокоса. Когда только успел стать таким красавцем? Нет, Саша и до этого частенько выглядел потрясно, но теперь он… точно не от мира сего. Где же его однотонные объёмные пиджаки и тёмные шаровары, на которые всегда плевалась сестричка? Где выпрямленные пряди, под завесой которых прятался от пытливого взгляда матери? Стоит себе такой в обтягивающих чёрных джинсах, объёмной полупрозрачной рубашке цвета ночи с принтами круглых, овальных и ромбических золотых звёзд и устраивает солнцезащитные очки на кудрявой макушке. Как это Олег ещё не упал раз сто по дороге от его красоты… И как умудрился обнять так, что оторвал от земли? Саша ещё ноги обернул вокруг его талии, наверняка они со стороны смотрятся слишком интимно, будто любовники. Олег всей душой хотел бы этого. Вселенная, он бы душу за это продал! Но может лишь одну руку положить на спину, а второй придержать под бёдрами, сохраняя каждую секунду их объятия в памяти навечно. Под правым ухом раздаётся короткий всхлип. — Блять, как же я давно тебя не видел… На землю хоть ставить собираешься или ещё так постоим часок-другой? — Я тебя могу легко и вечность на руках продержать. Стой, а что мне в грудь упирается? Новый амулет? — Ну, почти. Вот тебе и повод меня поставить на место. «Ой, Сашуль, твоё место не на этом асфальте, а где-то среди звёзд…». Этого Олег уже не говорит, но всё же ставит брата, перенося руки со спины и ног-спичек на точёные плечи. Саше, оказывается, так идёт быть свободным. Не пытаться выглядеть солидно и как остальные братья, а просто… быть собой? Взгляд сам пускается в пляс по телу напротив, подмечая каждую родинку, веснушку и шрамик, пока на фоне бледной кожи томно и тёмно-розовых сосков не блестит что-то серебряное с правой стороны. — Сашуль, это чё, пирсинг? — Ага. Сделал, как только ограничения в тату-салонах сняли. — Это на тебя так самоизоляция повлияла? — Не, просто за это время понял для себя пару вещей, вот, решил закрепить. Но, хватит уже обо мне, давай лучше сумку на заднее сидение и погнали. Ты ж у меня на этой квартире ещё не был? — Не, тогда только на съёмной был. — Вот, отлично. К тому же, ты ж голодный, я знаю, мама сказала, что ты на панике ни к чему ещё вчера не притронулся, так что я наготовил целый холодильник, из-за стола выпущу, только когда покатишься. Олег, конечно же, подмечал за собой временами излишнюю сентиментальность, но именно сейчас он понимает, что готов разрыдаться от уровня тепла на душе. Ему просто слишком хорошо быть рядом с Сашей. Вновь читать все его эмоции по лицу и языку тела. Слышать голос без перебоя интернета. Пускать слюни, ну куда ж без этого. Саша иногда был слишком сексуальным, Олегу приходилось брать всю свою сущность под контроль, чтобы не спалиться ни запахом, ни стояком. Кто-нибудь должен запретить ему так красиво сидеть. И дышать. И рассказывать всё таким томным, тягучим голосом. И рулить этими утонченными руками, что так грациозно крутят руль… Стоп. — Сашуль, а что у тебя там чёрное на руке? — А я всё думаю, когда уже заметишь. Это тату. — Её тоже набил после карантина? — Не, она со мною до. Почти приехали, щас буду район показывать. — Так, подожди… Когда конкретно набил? — Когда Мастерская уже начала нормально заработок приносить. Первую типа зарплату на неё спустил. Я тебя с мастером познакомлю, он из наших кругов. — Самарский? — Не, из Тольятти, но я не про это. Он тоже экстрасенс, даже в Битве участвовал. — А ты когда туда уже пойдёшь? — Ха-ха, Леж, подъёб засчитан. Знаешь же, что никогда в подобных цирках участвовать не собираюсь, вредно для здоровья, плюс хватило театрального неоконченного. К тому же, омеги там недолго держатся. Может, тебе самому стоит туда сходить? — Не, мне мой учитель говорит, что в подобных цирках участвовать вредно для здоровья. — Комплимент засчитан. Так, а теперь смотри, вот тут недавно открылся… Эта квартира точно отличалась от предыдущей, хоть Олег мало чего помнил. Чётко отпечатался перед глазами интерьер из старой деревянной постсоветской мебели, среди которой Саше накидывалось лет так тысяча. Здесь, в квартире поменьше, но посветлее, ему очень идёт находиться. А ещё носиться вокруг и размахивать руками, активно показывая на игрушки в форме рыб и других морских гадов. Чего стоят фигурки Чужих и Хищников на отдельном постаменте между комнатами… Любовь к чаю у него всё та же сильная, Олег даже рад, что не зря притащил новый вкус, собранный у мамы на кухне из самых приятно пахнущих цветочков и сушёных дачных ягод. Ради родной клыкастой улыбки и благородного поцелуя в щеку теперь можно сворачивать горы и менять рекам направление течения. Сильно видно глаза-сердечки? А запах слышно? Ну конечно слышно! Так, возьми себя под контроль, не пались! Саша не должен… — Леж, ты чего такой напряжённый? И к перцу почти не притронулся, специально для тебя ж фарш делал, сам бы макаронами забил желудок. Не вкусно? — Прости! Всё очень вкусно, правда, просто… непривычно ещё понимать, что я тут. В плане, прям тут, рядом с тобой. Типа… — Я понял тебя, понял, mon timide garçon, всё хорошо. Ты тогда поешь пока, а я пойду застелю тебе в комнате, устал ведь, глаза трёшь прям как в детстве. — Всё-то ты помнишь. — Насчёт тебя? Конечно. За окном уже темно, когда Олег укладывается за закрытой дверью в не издающую скрип в ответ на его каждое движение кровать. Вселенная, как же на ней удобно. А ещё она просто огромная, конечно, ноги и руки в стороны не раскинуть, но хоть можно без проблем вытянуться в полный рост. В углу рядом со шкафом стоит простой рабочий стол и вплотную к нему придвинуто удобное, пусть и слегка обшарпанное, кресло. Идеальное место для сидения за ноутбуком. Вид из окна такой же прикольный, как на кухне, можно будет залипать для отвлечения. Обои не раздражающие взгляд и приятные на ощупь. Вообще, эта комната уже примерно в миллиард раз лучше той детской в Самаре или небольшой в общаге. Она полностью его, не нужно ни с кем делить. Идеальна. Только вот запах мешает. И ладно, если бы запах Саши, так только лучше было бы. Нет, пахнет кем-то другим. Пахнет альфой с амбре дорогого виски и альпийской свежести. У Олега зубы начинают скрежетать и не слишком коротко подстриженные ногти саднят кожу на ладонях, когда разум вкидывает возможные варианты. Неужели у Саши появился альфа? Почему тогда Олег про него ничего не знает? А родители? После очередной порции чужеродного аромата на выдохе рождается низкий гортанный рык. Олег тут же закрывает рот ладонью и замирает, прислушиваясь к себе и окружению. Он недоволен, а запах начинает душить всё сильнее. Выход? — Сашуль, мне… Слова застревают в глотке, а по телу пробегаются минимум четыре табуна мурашек подряд. Саша лежит в самом центре своей постели и воплощает собой самарскую версию индийского бога Шивы. Правда, в коротких велосипедках и горизонтально полосатой кофте с рукавами три четверти. В одной руке держит телефон и лишь краем глаза туда поглядывает, пока пальцами второй порхает над клавиатурой ноутбука. Очки для зрения в форме сердечек вообще убивают всё моральное в голове его младшего брата, раз он молча подходит ближе и продолжает смотреть с благоговением. Хоть бы разок прикоснуться к молочной коже бёдер. Хоть бы разок пробежаться пальцами по узкой талии. Хоть бы прикоснуться губами к лебединой шее. Хоть бы… — Леж, что случилось? — Я, эм… Подожди, мысли в кучку. Ты почему не спишь ещё? Время позднее. — Слышал фразу «Moscow never sleep»? Я вот тоже. Так чего такое? — Можно я лягу в гостиной? — А что не так с комнатой? Кровать неудобная? — Нет! Нет, с ней всё супер, класс, да, просто… Там пахнет. Альфой. Мне не нравится. У тебя кто-то есть? — Нет, это… сложно объяснить, mon panda moelleux. Мне там не пахнет, это ты всегда так хорошо других альф чуешь? — Нет. Да. Не знаю, не задумывался. Так можно или нет? — Конечно нет, ещё это я родной крови не позволял спать на диване. Давай, бери подушку и ко мне под бок. Сегодня устроим sleepover, а завтра уже разберёмся, вместе устроим зачистку от этой скотины. — Точно? Я не хочу тебя теснить. — Ты и не будешь. Давай быстрее, босой на полу стоишь, ишь чего удумал, простудись ещё тут мне летом. Олег переносится в детство. Когда-то давно, ещё будучи мелким пацаном, он так же приходил с подушкой под бок старшего братишки, что всегда спокойно пускал под своё одеяло. Гладил по волосам и тихо спрашивал, что случилось. Раньше хоть отмазки были нормальные, там, кошмар, дует из форточки, матч по футболу громко слышно, а сейчас что? Ну пахнет там каким-то альфой, чего бубнить-то? Только пахнет не «каким-то». Сашиным. Что отодвигается в сторону и дёргает подушку на себя, когда Олег старается лечь у самого края. Смотрит в глаза по-доброму и улыбается солнечно, аж слепит. — Ты мне волка решил призвать, что ли? Давай нормально ложись. — А вдруг ты и есть волк… — Мало ли, согласен. Тогда тем более ляг нормально, чтобы кусать было удобнее. Приходится подчиниться, но зато теперь можно спокойно на работающего Сашу смотреть. Очки у него, конечно, роскошные. Дужка сама прозрачная, как и стёкла, но пластик будто с блёстками смешан, блестит под светом прикроватной лампы не хуже диско-шара. Сейчас, наблюдая за таким Сашей, Олег даже рад, что брат не бывает таким в Самаре. Подобное зрелище не хочется ни с кем делить. Это уже какой-то повод гордиться — застал не в глупых бесформенных одеждах, а в чём-то ну очень подходящем. Будто в этом родился. И пирсинг-кольцо, которое Олег успел ещё в машине рассмотреть, ему тоже подходит. Как влитое. И татуировка. Только глаза на неё опускаются, а рука уже всё, выворачивается так, что почти ничего не видно. Расстроенный вздох сдержать не выходит. Саша смотрит своими прекрасными от рождения глазами и слегка выгибает бровь. Интересно, у Олега со стороны это так же эстетично выходит? — Можно мне… Можно твою тату посмотреть? Вселенная, снова эти брови выгибаются, как у каких-то ну очень талантливых актёров. Ещё и добивает улыбкой на несколько градусов теплее и лёгким кивком, от которого короткие кучерявые пряди на линии роста волос забавно подпрыгивают. Олег обхватывает протянутую конечность за запястье и сразу же понимает две вещи. Хотя, нет, даже три. Первая — у Саши нет характерных для их генов густых тёмных волос, в то время как у Олега они есть даже на груди. Второе — татуировка вблизи выглядит ещё круче. Третье — чужую руку будет катастрофически непросто отпустить. Больно от самой мысли, что это произойдёт. — Миленький змей. Проволока прикольная, символизм чувствую. А что это за цветок? — Гибискус. — Почему гибискус? — Важный он для меня, почемучка. Себе так и не надумал набивать? — Да хотел после получения диплома, но теперь… Хочу связать с чем-то более важным, чем просто обложка с отметками. — Ну, не скажи, для нашей семьи это очень важно, я ж не зря считаюсь белой вороной. — Разве только поэтому? — Спасибо, что напомнил, Леж, от души. — Прости! Прости, я просто… — Да шучу я, расслабься. Можешь по энергии посмотреть, не обиделся. Чтоб меня обидеть, это надо мудаком быть, Леж, а ты ведь не такой. — Ладно… Может, тебе помочь с чем-нибудь? — О, нет-нет-нет, mon beau jeune homme, даже не думай об этом, отдохни лучше, глаза уже в кучку, вижу же. — Мне даже жаль, что я ни зюзю во французском… Так бы хоть понимал тебя… Вдруг ты меня там материшь всеми возможными оборотами… — Поверь мне, mon préféré, я всегда говорю о тебе только хорошее. Первое, что осознаёт после внезапного пробуждения, — настенные часы в Сашиной комнате ходят просто оглушительно. Тик-так, тик-так. Тик-так. Тик-так… Стоп. Что он забыл в Сашиной комнате? Точно, пришёл же, потому что пахло… альфой. А теперь пахнет Сашей. От озона будто слезятся глаза, а вишня, по ощущениям, уже выросла где-то в желудке. Щекочет глотку бледно-розовыми лепестками, её же разрывает острыми концами веток. Так, нужно сходить попить водички. Полегче станет. Может, стоит ещё умыться. Да, лишним не будет. Пытается сдвинуться ближе к краю и… чувствует, как хватка на талии усиливается, а под ухом раздаётся недовольное «ммм». Вселенная, это что ж получается… Теперь хоть понятно, почему запах так глубоко засел в лёгких. Делает тихий вдох через нос и… шокировано опускает взгляд вниз, когда чувствует шевеление обычно в, ну, мёртвой зоне тела. О, нет-нет-нет, только не сейчас! Саша же учует! Ещё и запах поменялся, да? Ну конечно, тупой ты ящер, естественно! «Ммм» повторяется, на этот раз громче и… требовательнее? Нужно вставать и уходить, сейчас же! И не разбудить по пути Сашу, тоже важно. Путается в одеяле и осторожно освобождается из цепкой хватки, закусывая по пути губу от осознания увеличения трения в штанах. Саша тянется следом, но натыкается на ещё тёплую часть постели. Сворачивается калачиком вокруг подушки Олега и вновь замирает, тихо посапывая. В любой другой ситуации Олег бы умилился, но сейчас в голове — ярко-красная бегущая строка с «Внимание! Член осознанно встал впервые за шесть лет! Внимание, это не учебная тревога! Уединитесь и подрочите, срочно!». — Так, Олег, вдох-выдох, всё хорошо. Ты не извращенец, Олег, ты не… Как же он сладко пахнет… Ненавидит ли себя Олег за то, что дрочит в темноте ванной комнаты с той полупрозрачной рубашкой Саши у лица? О, да, определённо, как ещё никогда в жизни. Но по-другому не получается так же остро и правильно. В его фантазиях так вообще дышит прямо кожей на шее или между бёдрами, где у омег, по слухам, запах концентрированный. Рот заполняется слюной до вытекания после лишь одной мысли о том, какой сладкий и вкусный Саша там. Вселенная, Шепс, ты точно извращенец. Ещё представь, как наполняешь его собой. Как он царапает тебе спину. Как он кончает с криком твоего имени. Саша бы сделал это красиво и элегантно, а не так задушено и жалобно, как ты. Что бы Саша делал после? Обнимал и целовал, был голоден до мягкого физического контакта? Или, наоборот, оттолкнул бы и пошёл на балкон курить? Ну, он бы всё равно сделал это лучше, чем ты. Долго ещё будешь сидеть на полу с его рубашкой у носа? Помнёшь ведь, а ещё свой запах оставишь… Олег тут же возвращает вещь обратно в ванную и подрывается к раковине. Нужно убраться. Избавиться от своего душного запаха, который даже описать не может! Саша ведь точно учует. Какой стыд… — Леж, там… — Нет, пожалуйста, не продолжай… — Эй, ну ты чего. Всё в порядке, я понимаю. Гормоны, молодость, всё такое. Вечером, когда с Мастерской вернёмся, весь запах уже выветрится, обещаю. — Сашуль, а… Чем я хоть пахну? — Кокосом и цветами. — Какими? — Всё тебе расскажи. Доел? Поехали, и так уже опоздали на два часа, mon chouette. Первая реакция на интерьер «Мастерской Магии» — выпученные глаза и широко открытый рот. Правда, Саша, что сегодня сменил стиль на чёрную водолазку и миллион украшений всех возможных видов от цепочек и оберегов до клипс с тонкими золотыми цепочками и четырёхугольными полярными звёздами на концах, очень сильно перетягивает внимание на себя. Будто ворон решил показать публике все свои цацки, но, Вселенная, как же ему идёт! Ещё и тонкий белый ремень так акцентирует внимание на аккуратной талии, что прям так и хочется… Останови сам себя, Олег. Так, Мастерская. В жизни, конечно, ещё атмосфернее и загадочнее. Через камеру никогда не прочувствуешь эти позитивные вибрации и эмоции людей, что уже впитались в стены и так легко ощущаются даже без прикосновений. Свет приглушён, всё в таких приятных глазу фиолетовых и тёмно-синих оттенках, что и не хочется отсюда уходить. — Ты отлично задизайнил тут всё, Сашуль. — Знаю. Но, давай честно, уже видишь своим дизайнерским взглядом недочёты? — Скорее, что можно сделать ещё лучше. Например… — Александр! Вот ты где, я уже тебя заждалась! Олег дёргается так, словно за его спиной только что проехался товарняк, а Саша остаётся невозмутимым и лишь смотрит вглубь помещения, где уже ему навстречу походкой опасной дикой кошки идёт его давняя подруга. Виктория, как всегда, неотразима. На этот раз на ней чёрное обтягивающее платье чуть ниже колен и лёгкое клетчатое пальто, накинутое на плечи. Так и не скажешь, что это мать троих детей. Зато любой точно узнает в ней победительницу знаменитой Битвы Экстрасенсов. Оба титула она носила воистину по-королевски с гордо поднятой головой и струящимися по плечам блестящими волосами. Икона моды и магии, а ещё подруга Саши почти с переезда в Москву. Правда, даже это не позволяет ей так фривольно пускать энергетику в ход в сторону Олега. Может, Саша строит перед ней уж слишком серьёзную стену, но никто — никто — не смеет даже ментально прикасаться к его Олегу. Хорошо, что это она понимает лишь по одному взгляду сквозь синие линзы. — И кто же твой спутник? Вау, ещё и альфа. Только молодой какой-то… Что, решил полностью поменять вкус? — Да-да, Вик, спасибо, что комментируешь так открыто мою личную жизнь. Это Олег, я тебе про него уже не раз говорил. Олег, это Виктория… — Райдос, победительница шестнадцатой Битвы Экстрасенсов. Я очень рад с Вами познакомиться, прям честь. — Так ты тот самый Олег! Какой красавчик, я бы даже не сказала, что вы братья, больше правда на партнёра походишь. — Перестань его уже смущать, ну серьёзно. — Александр, затихни, будь добр. Олег, а ты на Битву ещё не подавал заявку? Ты ведь тоже медиум, и сильный, как я могу судить, ещё и альфа, ну все шансы победить, в… — Отличие от твоего брата-омеги, да-да, Вик, спасибо, очень приятно. Ты за заказом пришла или меня поунижать? — Саш… Саша дёргает рукой так, словно отбивается от надоедливой мухи, и переключает всё своё внимание на уже родную главную стойку, где и происходит процесс купли-продажи. За ней ему стоять приятнее всего — люди могут с ним говорить, но прикасаться вообще не вариант. Идеально, когда терпеть не можешь чужие прикосновения. Особенно со спины. Особенно за локоть. Особенно женской рукой с длинными наращенными ногтями миндалевидной формы. Ладно, если бы мужская со слегка погрызенными на фоне стресса и с торчащими заусенцами. Вика смотрит на него своим фирменным строгим взглядом, но где-то там, за всей напыщенностью и самодовольством, видно сердечную и добрую женщину. — Прости, я сегодня совсем не своя. Доча заболела, поэтому… — Приехала за травами раньше, понял. Забей, просто, как обычно, излишне эмоционирую. — Если серьёзно, Саш, ты ж знаешь, у тебя все шансы победить, если туда пойдёшь. — Знаю, и всё ещё не хочу. Не нужна мне эта слава, и как ты ходить и прятаться не хочу. Мне нравится моя спокойная жизнь. А теперь, когда Лежа со мной, вообще всё остальное не имеет смысла. — Ты всё ещё будешь пытаться меня убедить, что он твой брат? — Ха-ха, Виктория. Всё, мир, дружба, жвачка, все дела. Так забавно наблюдать за Олегом, когда тот ходит хвостиком. Он же чуть выше и шире в плечах, а всё сутулится и пытается спрятаться. Такой милашка. Чёлку ещё постоянно поправляет, как какая-то героиня любовных комедий. И смотрит в этот момент ещё исподлобья так, словно пытается соблазнить. Не хватает губу закусить… Хотя, нет, Саша был бы не прочь сам их прокусить до крови, а потом слизать её языком до последней капли и замурчать довольно в самое ухо. Как же хорошо, что все четыре стадии давно прошёл и теперь плотно сидит на принятии. Ну, да, хочет ноги раздвинуть перед собственным младшим братом, с кем не бывает? Нефиг было Олегу такой моделью вырастать, может, если бы он был не таким красивым, Сашу бы и не тянуло к нему. Хотя, снова нет, тут дело не во внешности. Отношение. Младший брат всегда к нему относился трепетно-доверительно, внимал каждому слову с открытым ртом и чистейшими глазками. Сама невинность во плоти. И всё ещё девственник. Как же было бы классно стать его первым. Показать, как можно получать удовольствие при таком близком контакте не только тел, но и душ… Только Олег — не такой. Дело даже не в ориентации, братишка точно геем вырос, даже таро не надо доставать. Никогда не сможет ответить на порочные мерзкие чувства. Никогда не поцелует до звёздочек и не заявит свои права. Хотя, уже в третий раз, Александр, как ещё не устал сам себя поправлять, не позволишь же. Та ещё гордая и самостоятельная сучка, метку альфы уже однажды не принял, сейчас то же самое произойдёт. Так что радуемся, что Олег остался не в родной Самаре, а под бок всё же перебрался, и, наконец, устраиваем ему сюрприз, который ждал его с самой покупки Мастерской. Вот, уже и бровки хмурит. — Сашуль, а почему эта комната никак не оборудована? — Она тебя ждала, почемучка. Я, по-твоему, обладая тузом в рукаве по имени «Лежа с образованием дизайнера интерьеров», не воспользовался бы им? Обижаешь, я же всё ещё хорош в покере. Это мой подарок тебе за то, что не сбился с пути и не разочаровал никого по дороге. Придумывай всё с нуля под себя и нанимай на работу кого хочешь, о деньгах не волнуйся, у меня всё схвачено. — Что… ты сейчас серьёзно? — Как никогда. Ну, я тебя порадовал? — Сашуля! Поднимание на руки уже может стать чем-то обыденным. Хорошо, что у Олега никогда не было никаких травм спины, а то не смог бы, наверняка, такие выкрутасы устраивать. Саша треплет его по пушистым волосам и устраивает руки на плечах. Этот салатовый мягкий свитер ему идёт. Очень. Возможно, слишком сильно. Ещё и пиджак с собой притащил, но всё равно предусмотрительно, кондиционеры же в Мастерской работают нон-стоп. Ну просто сын маминой подруги. Со стороны даже и не скажешь, что этот парень — медиум, что в детстве почти каждую ночь писался в постель из-за кошмаров и прибегал к братику под одеяло. Интересно, а всё ещё страдает от них? И вообще, не смущается ли проявления таких чувств? Не должен, вроде, вырос-то не каким-то неотёсанным грубым пацанчиком, а мягким возвышенным духовно молодым человеком. — Я прям могу сделать всё, что захочу? Даже могу не ориентироваться на общий интерьер? — Конечно. Можешь новый «кабинет» сделать, можешь новый типа-павильон, чтоб главный зал разгрузить. Уже есть идеи? Давай, колись, вижу же, как глаза бегают. — Я давно хотел реализовать готический стиль с элементами современной магии. В Москве можно раздобыть ветки? — Я же сказал, у меня всё схвачено, для тебя… — Александр Олегович, Вас просят подойти! — Чёрт, ни минуты спокойствия. Секунду, Ева! Можешь ещё походить, посмотреть, а я пойду гляну, кто там. — Да-да, конечно, не смею больше задерживать, Александр Олегович. — Да иди ты. Хочется отпечатать Лежкину улыбку на внутренней стороне век, чтобы никогда с ней не расставаться. И чтобы она успокаивала, особенно, когда встречается взглядом не с очередными взывающими к помощи людьми, а с ним. Как обычно, не улыбается, только, уже можно блевать, уважительно кивает. Стоит в привычном костюме-тройке и… держит букет блядских пыльно-розовых пионов. Запах альпийской свежести упорно стремится заполнить лёгкие и вытеснить родные гибискусы. Чёрта с два Саша так легко откажется от этого ощущения молодости и невинности, чтобы ещё раз задохнуться роскошью. Увольте. Но всё же нужно выпроводить, да побыстрее, нельзя, чтоб альфа альфу учуял. А если Олег ещё и сложит два и два… — Александр, как всегда, прекрасен и магически опасен. — Таймураз. На выход. Тебе здесь не рады. — Может, всё же выйдем на улицу? Не хочешь же ты распугать своей яростной моськой всех покупателей. Как всегда прав. И ведёт себя по-взрослому. Тебе бы тоже не помешало, Александр, а то на два года старше, а мозги всё ещё на уровне вчерашнего студента. И не Олега, тогда хоть умным был бы. Вздёргивает подбородок и проходит мимо. Тянется самостоятельно открыть дверь, но альфы — быстрее и сильнее. Всем своим видом будто требует подчиниться и прогнуться. Ага, теряет туфли набегу. Один раз обжёгся, хватило. Хорошо хоть, что пачка сигарет всегда в кармане. Жаль без мундштука, выглядел бы пизже. Чёрт, а в каких сегодня джинсах? В тех с вышивкой на жопе, да? О, теперь понятно, почему этот уёбок туда смотрит. Хотя, не обманывай себя, он туда смотрит в любой ситуации. — Что ты хочешь от меня? — Просто проезжал мимо и захотел подарить своему омеге букетик, что такого? — Что такого? Что такого? Во-первых, я не твой омега. Во-вторых, я тебе больше вообще никто. В-третьих, найди себе уже какую-нибудь милую омежку, оприходуй, получи наследника и съеби к семье в горы, а от меня отъебись! — Ну-ну, зачем мне какая-то сучка, если давно уже положил глаз на настоящую суку? И ты уже забыл своё место? — Тебе нечем крыть, мудак. Помещение принадлежит мне по всем бумагам и крови, я на него такую защиту поставил, что хуй пробьёшься. Не только ты ведь обладаешь способностями. — А я ведь так понравился твоей семье. Только прислушайся, как они за твоей спиной говорят, какой ты вредный и не видишь такого надёжного и сильного альфу… — Нахрен мне не сдались твои сила и надёжность! Я клянусь своей жизнью, ещё раз ты подойдёшь к моей Мастерской ближе пушечного выстрела, я на тебя заяву об изнасиловании напишу! Как думаешь, кому поверят — омеге с блистательным актёрским талантом и связями по всем инфраструктурам или альфе при бабле? Очень сомневаюсь, что второе. — Всё ещё помню, как ты кричал не на меня, а подо мной… Давно уже твои царапины сошли, почему не хочешь обновить, малышка? — Не называй меня так. Я не твоя игрушка и не очередной трофей в коллекции, слышал? Я сам могу решать, с кем трахаться и для кого течь. С тобой я спал только из-за денег, ты хотя бы это понимаешь? — Как мило, что ты так открыто признаёшь свой статус шлюхи. Интересно, как много альф согласятся тебя взять, если я пущу слушок о твоей обширной медицинской карте? — Мне ни ты, ни твои подачки, ни твои дружки-гастарбайтеры не нужны. Пшёл вон от моей Мастерской! Таймураз никак в лице не меняется для кого угодно, но не для Саши. Губа немного дёргается, и левый глаз — тоже. Красноту щёк видно даже за густой бородкой и усами. Переводит взгляд куда-то за спину и словно по сигналу подходит ближе. Насильно впихивает чёртовы цветы в руки и сразу же отходит, всё ещё смотря назад. Саше страшно оборачиваться из-за двух причин. Первая — потеряет мудака-бывшего из виду. Вторая — встретится с обладателем чудесного запаха кокоса и гибискуса. Твою мать. Блядство. Молодец, Александр, это первый нормальный день Олега в Москве, а ты уже успел перед ним объебаться. Браво, пять звёзд! Давай на бис, а? Крикни что-нибудь вслед Таймуразу, или, ещё лучше, брось цветы себе под ноги и растопчи! Давай, чего стоишь? Это же так по-взрослому! — Сашуль? — Как долго стоишь? — Достаточно, чтобы сложить два и два. Это тот альфа, которого «сложно объяснить»? — Я отвратителен, да? — Сашуль… Ноги сами относят ближе к стене, а потом просто отказывают держать тощее тело, отчего за одно резкое движение опускается на корточки. Букет отбрасывает в сторону, а освободившиеся руки сразу же находят, чем заняться. Одна вцепляется в волосы и тянет до усилившегося потока слёз, а вторая залезает в карман и достаёт пачку волшебных одурманивающих палочек. Пальцы не слушаются и деревенеют на глазах, но каким-то чудом удаётся справиться и сделать первую затяжку. Прощай гибискус, изыди альпийская свежесть, пришло время табаку занять лидирующие позиции. Лучше закрыть глаза. Так не видно расплывающейся реальности и осторожных движений самого родного человека в салатовом свитере. По переулку снова начинает гулять ветер. На плечи тут же опускается чужой пиджак. У кокоса теперь есть возможность потягаться за пальмовую ветвь. — Уже думаешь о том, как вернёшься домой? — В смысле как? С тобой, я сяду за руль. Сказать Еве, что ты закончишь сегодня работать раньше? — Ты знаешь, что я не про это. — А ты обязан знать, что так просто я тебя не оставлю. Даже, если ты начнёшь меня выгонять, я так просто не уйду. Не после стольких лет ожидания. — Реальность разочаровала? — Сашуль, закругляйся с этой шарманкой. Реальность может отличаться от мечтаний, но в этом же нет ничего плохого. — Я спал с ним за деньги. — Это я понял. — Четверть Мастерской куплена за счёт моей жопы, а не силы и разума. — Я не собираюсь тебя осуждать, если ты этого ждёшь. — Родители не зря меня ненавидят. — Никто тебя не ненавидит… — Конечно, тебе легко об этом говорить, ты же их не разочаровывал. Идеальный послушный сын, альфа, как и все остальные сыновья и даже дочь. А я что? Единственный омега. Позор династии Шепс. Даже этот бизнес и заработок… Они были правы. Все они были правы. Я ни на что не способен. Олег оказывается прямо перед носом так быстро, что Саша нечаянно выдыхает ему прямо в лицо весь накопленный за тяжку дым. Тот даже не морщится. Не щурит глаза и не отворачивается. Смотрит неотрывно, даже без попытки прочитать эмоции и мысли. Всё и так видит. И правда не убегает в отвращении блевать в ближайшей подворотне. Тянется ещё и… прижимается своим лбом к Сашиному, слегка потираясь. Как когда-то в детстве делал, когда они подолгу обнимались или просто сидели вместе. Так же мурчал-ворчал. А Саша так же улыбался, пусть и не через слёзы, как сейчас. «Поехали?». С такой поддержкой — хоть на край света. Как прошёл остаток дня, Саша сказать со стопроцентной уверенностью не может. Скорее всего, Олег разогрел им обоим еду и отправил отдыхать, перед этим убедившись, что переоделся и устроился удобно. Душка, а не мужчина. Идеальный альфа. Как же повезло тому, кто его сердце покорит. И это будешь не ты, Александр. Ну, как, ещё поплакать хочется? Доказать свою слабость и беззащитность? Давай-давай-давай, ну же, уже глаза подсохли, без линз вообще прекрасно. Свернуться в комок жалкого зрелища кажется оптимальным вариантом. Вытирает глаза о голые колени и пытается сфокусироваться плывущим взглядом на настенных часах. «04:29». Пф, прям дата рождения Олега на английский манер. Стоп, это получается, что Саша… всё это время лежал и тупо пялил в потолок? Не спал ведь, даже не валялся в отрубе, тело после подобного не так себя ведёт. Приплыли, Вселенная, а можно ему стать ещё более мерзким? А если… Нет. Ну нет, это вообще позор. Олегу так делать можно, он же младший, а ты… Даже не смей, Александр, сохрани хоть последние крохи своего достоинства. — Сашуль, ты чего не спишь? Молодец, Александр, ещё и разбудил его своими громкими вздохами и шаркающими шагами. Браво, блять, давай ещё поунижайся, мало же было! Волна самоненависти и попыток опустить себя ещё ниже прекращается, как только Олег откидывает в сторону одеяло и приглашающим жестом хлопает по свободной половине постели. Саша уже через мгновение кутается в пуховое одеяло по самый нос и смотрит куда угодно, но не в родные каре-зелёные очи. В этот раз ему не позволяют прятаться мягким прикосновением мизинца к переносице. Смотрит поддерживающе, улыбается мягко. Саша даже называться его братом не достоин. — Почему не спишь? — Не знаю, почемучка. Не хочу. — А поговорить? — О чём? Какой я… — Удивительный, сильный, красивый, умный, хитрый и заботливый? Хоть всю ночь напролёт. — Всё ещё такого мнения обо мне? — Сашуль… Я никогда не смогу поменять своего мнения о тебе. Ты столько для меня сделал, столько в меня вложил и знаний, и любви, и внимания. За это и многое другое я буду твоим верным рыцарем до конца своих дней. Я… я тебя люблю. Ты меня притягиваешь как парень, как… омега. Я не могу тебя так любить, мне нельзя, мы не можем, я… О чём Саша думает, когда накрывает губы брата своими? Первые пару секунд ни о чём, а потом… Вселенная, какие же они у него мягкие и ещё совсем никем не тронутые. И не кусает, и на ветру не облизывает, чтоб потом не скукоживались и сами собой не рвались. Идеальный. Прекрасный мальчик, который разделяет те же чувства запутался в собственных чувствах. Не кружи ему голову, Александр, не нужен ему такой омега с проблемами доверия и букетом болячек. Ему нужен здоровый и молодой, такой же неопытный, чтобы вместе всё постигали, изучали тела друг друга. Не пачкай крахмально-белый холст своими чёрными загустевшими красками. Не смей. И пусть сердце кричит, когда Олег тянется следом. Пусть. Так будет лучше. Для него, не для тебя. С тобой и так уже всё понятно. — Нам лучше сделать вид, что ничего не было. — Сашуль, но я… — Ты просто не разделяешь любовь братскую и романтическую, а я… Мне пора уже вести себя по-взрослому. Я вернусь к себе, так будет лучше. — Нет! Нет, не уходи… Последняя ночь вместе, прошу. Запах… того альфы всё ещё меня преследует и душит, а твой не даёт забыться. — Хорошо. Последняя ночь. Спи крепко, mon amour éternel. — Ты тоже, Сашуль. Прости… — Не извиняйся. Это я виноват. — Не для меня… Уже наступил рассвет, а Саша всё никак не может заснуть. Даже Олег после бесконечного ворочания вокруг своей оси уже уткнулся себе в локоть лицом и преспокойно видит третий сон, а у его брата всё никак не получается. Губы ещё хранят тепло и мягкость поцелуя, а мозг раз за разом прокручивает все ощущения и каждое движение. Поцелуй не самый умелый, и слюна текла по подбородку, но, Вселенная, это было просто невероятно. Лучший за всю жизнь. Ни с одним партнёром не было этих описанных в любой подростковой литературе бабочек в животе. Ни одно воспоминание об одном-единственном поцелуе не заставляло член в штанах крепчать. Твою мать, должен же был перерасти всю эту хуйню с вставанием просто так… Ладно, пора вставать, раз нижняя часть уже во всю бодрствует. — Терпи, Александр, просто перетерпи это. Уже не вчерашний подросток, умеешь это контролировать. Блять, да нахуй это всё… Руку всё же пускает, но не лезет под ткань велосипедок, хватает и простого сжатия до судороги всего тела. Когда в последний раз был секс? Если сейчас июнь, то получается… Полгода назад. Ужас. Переводит взгляд с раковины на зеркало и вглядывается в отражение. Давай, воображение, дорисуй кого-нибудь, чтоб быстрее кончил. Сюрприз ли, что в фигуре за спиной с лёгкостью считывается младший братец? Нет, но уже насрать, показывай, как представляешь. Одна рука ложится на грудь и щиплет проколотый сосок, вторая — опускается ниже и замещает Сашину подрагивающую. Движения рваные и слишком резкие, неопытные, но, Вселенная, как же хорошо… Саша немного откидывает голову назад, но натыкается лишь на пустоту, а не тёплое плечо и мягкость голой кожи. Насрать, и так всё хорошо. Ну же, ещё чуть-чуть… «Ты тоже это чувствуешь?». Есть пробитие! Саша цепляется за раковину и виснет на ней всем телом, пока потолочный свет начинает бешено мерцать. Приходится зажмуриться во избежание триггера приступа, но, зато, когда открывает, натыкается на темноту. Спасибо, магические способности влияния на электрические приборы, теперь придётся менять очередную лампочку. И не смотреть в глаза Олегу во избежание повторения всей ситуации. Александр, ты сам себя заскамил, это надо уметь. Лето пролетело незаметно. Олег только моргнуть успел, а уже тридцать первое августа. Завтра — первое сентября. Первое, которое он проведёт не с мыслями о школе или университете. Не нужно покупать тетради и смотреть расписание занятий. Вот теперь он точно чувствует вкус взрослой жизни. Хотя, честно, хотелось бы вновь почувствовать вкус губ брата. С того единственного много воды утекло, но их отношения совсем не поменялись. Да, больше они не спали в одной постели, зато часто засыпали вместе на диване, а потом жаловались друг другу на натруженные мышцы спины. Саша всё так же руководил всем в Мастерской, а Олег стал его паладином, правой рукой и единственным, кто обладал силой отправить его домой пораньше и настоять не работать там даже удалённо. Честно, жизнь без старшего брата под боком уже представить сложно. Не встречать его по утрам сонного и взлохмаченного в ванной. Не пить с ним только заваренный чай и завтракать наскоро сделанными бутербродами. Не ехать вместе в одной машине и петь все песни по радиостанции подряд. Не любоваться им издалека и не ублажать себя по ночам с мыслями о нём. Всего два месяца прошло, а Олег уже научился контролировать свой запах, который всё ещё ему мало известен. Да, кокос, ура, а что за цветок-то в итоге? Саша молчит партизаном, а кого-то другого спросить как-то неприлично. А ещё Саша… ну какой-то слишком потрясающий. Такой изящный, стильный, умный… а ещё сломанный. Плачет иногда от чего-то своего, может по ночам ходить-бродить бездумно, питается редко, если не следить. И смущается о своих проблемах говорить, особенно о связанных с течкой. Олег в такие сложные для брата периоды даже думать не смел о том, чтобы тронуть лишний раз и подойти слишком близко. По правде говоря, всё, о чём он думал на протяжении тех тревожных дней — комфорт Саши. Удобно ли лежать в постели, не слишком ли горячая вода в ванной, достаточное ли количество жидкости выпил и, не дай Вселенная, не начал ли работать удалённо. — Тебе не надоело ещё со мной носиться? — Сашуль, ничего не хочу на эту тему слышать. Я о тебе забочусь, слышишь? Я сам хочу это делать, мне это нравится и ни капельки не сложно. Почему ты не можешь с этим просто свыкнуться? — После стольких лет одиночества и мудаков сложно принять заботу, знаешь ли. — Знаю. Верю. И очень благодарен, что ты стараешься принять. Хочешь чего-нибудь? — А ты хочешь… посмотреть со мной фильм? — Конечно. Ты пока настраивай, а я принесу закуски. Сложность была ещё в том, что Тайтараз, или как там его, всё никак не хотел из Сашиной жизни уйти. Сколько раз Олег улавливал его запах опасно близко с Мастерской или в районе квартиры брата? Сколько выбрасывал подарки и цветы? Сколько натыкался на чёрные насмешливо-злобные глаза в московском потоке муравьёв? Может, правда стоило бы уже давно накатать на него куда надо… Арсений бы помог. Да и родители, наверняка, узнав о том, что один из их детей прошёл через подобное, не оставили бы от столицы и целёхонького здания на пути к обидчику. Особенно мама. Как же загорелись глаза Саши, когда она позвонила именно ему не потому, что телефон Олега был выключен, а чтобы поговорить. С ним. С «непутёвым больным сынком», как Саша любил про себя говорить. Но постепенно, шаг за шагом, их отношения стали налаживаться? Внёс Олег туда свою лепту? Определенно. Признается ли он в этом когда-нибудь брату? Нет, никогда, а-а, даже не подумает, ещё пожить хочется. И, может, если очень повезёт, ещё раз вкусить эти тонкие потрескавшиеся губы… — Олег Олегович, там опять тот альфа под дверьми караулит, внутрь уже не решается войти. — Понял тебя, Ев. Если Александр Олегович спросит, я отошёл в магазин за скотчем. — Конечно, я Вас прикрою. Ева — просто душка. Работает в Мастерской с самого открытия и с энтузиазмом всегда помогает что Олегу, что Саше в украшении на праздники или при создании контента. Интуиция у неё прокачана на уровне достойного экстрасенса, и в магических атрибутах она ориентируется мастерски, но дальше предпочитает не лезть. Олег ей благодарен за две вещи — согласие прикрыть от «главного» босса и помощь в документации, чтоб Саша больше отдыхал. Золото, а не работник. Потрясающий человек. Вообще не такой, что стоит прямо сейчас перед Олегом в наглаженном чёрном костюме с руками в карманах. Как некультурно, ужас-то какой. — Что, Саша лично не выйдет на разговор? — Ему не о чем с Вами разговаривать. — Ха, а ты ему вообще кто? Ассистент? Менеджер? Или новый ёбырь? — Личная жизнь Александра Вас не касается, его работа — тоже. — Я всё жду, насколько твоей вежливости хватит. Да ладно, пацан, ты либо заклейми его, либо сдрысни с пути, глаза мозолишь. Мужчина делает шаг впёред к двери Мастерской, но Олег, во-первых, быстрее, а во-вторых — выпускает всю агрессию через язык жестов. Схватить за грудки пиджака и прижать к стене ни капельки не сложно даже такой шкаф. А что, не зря же питается домашней едой и занимается с Сашей на пару йогой. А ещё бегает. Много. И часто. Но не дерётся. И не собирается начинать. Поэтому просто держит и буравит взглядом. Ха, на пиджаке ведь точно останутся следы. Как дорого стоит? Не дороже Сашиного спокойствия и благополучия уж точно. — Я говорю в последний раз. Если я ещё хоть раз увижу, как Вы пытаетесь эмоционально или физически надавить на моего Александра, я Вас так прокляну, что даже сами с себя при всей силе никогда в жизни не снимите. Ещё. Хоть. Раз. Отпускает первым, чтобы не оттолкнули и самому поставить очередную точку. Вновь скрывается за дверью Мастерской и тут же комкает протянутую Евой упаковку из-под скотча, чтобы Саша вообще ничего не заподозрил. Тот сейчас так сосредоточен на еженедельных встречах с какой-то новоявленной ясновидящей-омегой Линой, что лишь бросает взгляд на Олега и мелко улыбается. Как же ему идёт всё космическое. Этот лазуритовый удлиненный пиджак с широкими рукавами и будто золотой выбивкой полумесяцев, солнц и звёзд, эти клипсы с луной, крестом и полярной звездой, эта милая подвеска с кометой… Олег сильно залипает? Ну и пусть, ему всё можно, особенно, когда новое помещение, которое он окончательно закончил обустраивать только на прошлой неделе, старшему понравилось до безумия. И хэнд-мейд украшения вместо штор из сушеных долек апельсина, и милые арт-объекты на люстрах из веток в форме гнёзд, и вельветовые диваны в углу в качестве фото-зоны, и стена позади тех диванов, на которой покупатели оставляют свои отзывы мелками, и новые деревянные стойки для свеч и рассыпного чая, где продавцом-консультантом является исключительно Саша как единственный чайных дел мастер из всех работников. Как долго Саша Олега благодарил за всю эту красоту? А он и не останавливался ещё, каждый раз, выходя или заходя в свою новую обитель, он только и делает, что шепчет «Спасибо, Леж» и шустро, но крепко обнимает. Счастлив ли Олег? Безумно. Собирается ли он на этом останавливаться? Ни за что. — Какие планы на вечер? — Я, вообще, хотел бы сходить в один клуб. Повеселиться, отдохнуть, может, немного выпить. Так давно там не был, наверное, ни разу за лето. Составишь компанию? — Ну не знаю, Сашуль, я ведь в клубах никогда… — ЧТО? У Саши прирождённый артистизм так сросся со всем, что успел впитать за недолгую учёбу в театральном, что Олег почти всегда на его перфомансы реагирует или вздрагиванием, или открытым ртом. Сейчас вот он резко ставит кружку на стол и прижимает ладонь к солнечному сплетению, смотря со смесью шока и лёгкого осуждения. Правда, Олег успел от него за годы существования многому научиться. Изящному выгибанию брови, например. И складыванию рук на груди в защитном жесте. Саша ненадолго опускает взгляд с глаз на его выпяченные напоказ грудные мышцы и бицепсы и, скорее всего, неконтролируемо, закусывает губу, чуть сдвигаясь ближе на стуле. Может, у них всё-таки есть шанс? Нужно как-то доказать, что у Олега это не тупое влечение или мальчишеская влюблённость, а самая, что ни на есть настоящая любовь. Только как? — Хочешь сказать, что никогда не был в клубах? Даже в барах? Вселенная, Леж, да ты точно святой! Всё, мы сейчас же идём собираться! — У меня нет… — Всё у тебя есть, просто сочетать по-модному не умеешь. — Эй, я нормально одеваюсь! — Я и не говорю, что ты одеваешься плохо, mon chaton ensoleillé. Мне очень нравится твой стиль, тебя прям постоянно хочется обнимать и тискать, а в клубах… Ну, на тебя в свитере точно кто-то клюнет, но будешь белой вороной. Ну Леж, ну давай пойдём, тебе понравится! — Одно условие. — Всё, что угодно. — Мы ходим нога в ногу. Шаг в шаг. Если отходим, то только вместе. — Тебе ж не нравится стоять рядом, пока я курю. — Перетерплю. И пить не будем, даже немного, тебе нельзя. — Ой какой ты душный! — Я о тебе забочусь, вдруг что случится. — Да знаю я, просто… Всё ещё бесит, что не могу быть, как все. Как нормальные здоровые люди, как альфы. Тупая омежья сущность, тупая эпилепсия. — Зато ты умный и перекрываешь всё это своим обаянием. — Спасибо за комплимент, Леж. Иди расчешись пока, уложись красиво, а я приоденусь. Встретимся у твоего шкафа. — В назначенное время, в назначенном месте… — Я запрещу тебе смотреть повторы. Олег уже и не пытается следить за скоростью передвижения вешалок в шкафу. А как Саша то выдерживает эту ежесекундную смену всех цветов радуги? Сам стоит весь такой привлекательный в чёрном костюме в белую клетку и серебряной цепочкой на поясе, что глаз не оторвать, а всё продолжает копаться. Ладно, если бы молчал, но комментирует ведь, прям как в фильмах! «Слишком мило», «слишком закрыто», «слишком подростково». А что Олег? Он может только сидеть и вытирать слюни. Конечно, приходится отвлечься, когда на постель падают синие затёртые джинсы, белая футболка и красная фланелевая рубашка. Чего? — То есть, ты пойдёшь в этом? Я, значит, иду как какой-то подросток, а ты будто сошёл с модных журналов! Почему? — Потому, что я — дива, а диве ничего не запрещено, почемучка. Ладно-ладно, не пуши брови, признаюсь. Я хотел посмотреть на твою реакцию. Видишь? Ты уже думаешь о том, как выглядишь! И нашёл я для тебя ещё давненько подходящий пиджак в своём гардеробе, так что надень-ка пока какие-нибудь тёмные штаны, а я сейчас вернусь. — А джинсы нельзя? — Пиджаки с джинсами носят или подростки в фильмах десятых годов, или никчёмные не шарящие людишки, а ты ни к какой группе не относишься, так что нельзя! — Ладно! Стоит отметить, что чёрный объёмный пиджак в белую вертикальную полоску Олегу идёт. Такой весь сразу взрослый, статный, сексуальный… Так, Александр, останови сам себя. Понятно уже, что ты хочешь быть выебанным собственным младшим братом, давай уже остановимся на этом. Хва-тит. Стоп. Пора это перерасти. Но, Вселенная, какой же он красивый… Только, будто чего-то не хватает. Какой-нибудь детали, фишки, чего-то особенного. Саша одним взглядом просит пойти за собой и становится перед своим небольшим косметическим столиком. Ладно клубная жизнь, а когда в последний раз себе хоть макияж делал? Олегу пойдёт. С его красивыми светлыми глазами и объёмными бровями такая небольшая деталь, как чёрная обводка глаз будет выглядеть… чёрт, Александр, держи себя в руках. И протяни ему уже этот тюбик, а то сломаешь быстрее. — Я не умею краситься подводкой. — Я под водкой тоже мало, что умею. — Как много у тебя в голове мемов для цитирования? — Столько же, сколько у тебя знаний из универа. — Ага, ты, значит, Мемамозг. — Ха, и кто из нас ещё тут шутник? Ладно, иди сюда, сделаю тебе красоту. Не против же? — Только ничего мне не выколи, пожалуйста. — Буду нежен, как при первом разе, а теперь сядь на кровать и не дёргайся. Покраснел ли Олег? Да. Контролирует ли он это? Нет. Осмелится ли он вступить на эту тропу флирта, прекрасно помня слова Саши о том, что им «лучше сделать вид, что ничего не было»? Естественно. Только нужно подобрать момент. Нужный, комфортный, такой, чтоб Саша не встал в позу и не повторил свои же максимально клишированные слова. Ладно ещё, если бы это было что-то в духе «Мы слишком разные для этого», Олег бы стал его копией, лишь бы только сойтись, доказать свою любовь, ещё хоть раз поцеловать… Саша одним лёгким движением толкает его в грудь, опрокидывая на лопатки и устраиваясь сверху. Олег знает, как он выглядит сейчас. Как разлетелись волосы по одеялу, как вновь покраснели щёки, как нервно растянулись губы в подобии улыбки. Саша не останавливается. Он аккуратно бьёт по подбородку костяшкой указательного пальца свободной руки, чтобы ему было удобнее вытворять что-то невиданное этой опасной маленькой палкой. «Смотри вверх, Леж, надо ж ровно сделать, красыво». Олег тихо хихикает на умышленное коверканье, но глаз с брата не сводит. Может, вот он, вот шанс? — Зачем глядеть мне в потолок, когда хочу лишь лицезреть твой лик? — Досель ты никогда не говорил мне столь прелестных слов. — Я всё ж решился прошептать тебе красивые слова любви. «1:2» по красноте щёк. Не в пользу Олега, правда, но хоть не в сухую. Саша улыбается несмело, глядит сквозь шторы опустившейся на глаза чёлки и закусывает губу, всё же отводя взгляд. Ну, хоть не остановил. Можно считать это разрешением продолжения банкета? Возможно, впервые за столько лет жизни в амплуа хорошего мальчика, Олег пустит всё на самотёк. Сегодня, в ночь на первое сентября, он от Саши добьётся ответа. Положительного или отрицательного — не важно, но в этом подвешенном состоянии полной неопределённости жить больше не собирается. Ответное признание в любви — ура, Олег, ты получаешь билет в жизнь, полную секса счастья и любви. Нет — ну, Олег, хотя бы не плачь при Саше, а дальше уже убегай к себе в комнату рыдать в подушку. В любом случае, это будет не твоё решение, тебе надо будет лишь возложить на свои плечи либо сладость победы, либо горечь поражения. Вообще, главное, что Саша останется в твоей жизни и будет так же гордо на тебя смотреть. «Ну что за beau garçon». Что сказал — непонятно, но Олег готов подписаться под каждой буквой после короткого, а потом уже долгого и внимательного взгляда в зеркало. Вау. — Я… Ого, не думал, что мне пойдёт. — Ну вот, теперь ты меня затмишь. Чего ты таким красивым-то получился, а? Красивейший из семьи Шепс. — Если так считает сам «Великий из семьи Шепс», то готов с гордостью нести этот титул. — Ой, да ладно тебе, какой из меня… — Ты вообще знаешь, что твоя Мастерская у всех на слуху в Самаре? Все знают, что Александр Шепс открыл свой успешный бизнес и живёт чуть ли не лучшую из всех детей жизнь, прославляя и фамилию, и дар матери. Ты — лучший, Сашуль, и мне очень жаль, что ты не можешь увидеть себя моими глазами, потому что зрелище там… фантастическое. — Ну я щас плакать буду, перестань. Я рад, что ты у меня есть, mon univers mignon. — А я рад, что у меня есть ты. Прости, красивых слов на французском сказать не могу. — И не нужно, за тебя всё говорят твои глаза. Спасибо. «2:2». Для Олега в клубе слишком много людей, а ещё темно, душно и воняет алкоголем и похотью. Саша во всей этой грязи выглядит каким-то лучиком надежды и светлых помыслов. Его все узнают, все пропускают и пожимают ему руки, пока его брат просто кивает и хвостиком ходит за клетчатой спиной. Лишь бы не потерять. По запаху, конечно, найдёт, но быстрее поймает паническую атаку. В какой-то момент между ними проскальзывает несколько людей, будто только-только получивших второй паспорт, и Олег замирает. Перед глазами проносятся какие-то перья, чёрная латексная кожа, цепи, дорогие украшения, ярко окрашенные волосы, а ещё фантомы-родственники этого молодняка с осуждающими криками. Любой бы растерялся, особенно Олег. Но не Саша, что возвращается за ним и… сначала обхватывает пальцами запястье, а потом уже сцепляет их ладони в замок. Кто-то выкачал кислород из помещения? Нет, задыхается ведь только Олег. А Саша улыбается и ведёт их на танцпол мимо длинной барной стойки, на ходу отрицательно качая головой бармену. Всё-таки правда не будет пить. Всё-таки удалось на него повлиять. Ого. На Сашу смотрят все, и это бесит до трясущихся рук и чешущихся костяшек. Олег так-то никогда в жизни не дрался, но очень хочется прямо сейчас подлететь ко всем тем альфам у барной стойки и каждому втащить. А ещё собрать из их выбитых зубов колье и подарить Саше. Чтоб он носил и хвастался, какой у него младший брат — защитник. Настоящий альфа. Чтоб танцевал так красиво у них на кухне, а не посреди дорого обставленного клуба. Интерьер Олегу нравится, выглядит сильно и современно благодаря сочетанию грифельно-чёрного и серебряного. Неплохо, так-то. Интересно, а Саша специально оделся как рекламная компания? Прям корпоративные цвета, ещё и танцует так, что Олег на его фоне — фонарный столб. — У тебя отлично получается! — Ты всегда был хорошим лжецом. — Да ладно, просто расслабься, твоё тело сделает всё само! — Легко говорить с такой-то комплекцией. — О, Вселенная, просто дай мне свои руки! У Олега такое выражение лица, будто он готов дать не только руки, но и сердце, тело, душу, знания, эмоции, чувства и гордость. Будто саму жизнь может так легко отдать кому-то на хранение и использование. Саша мог бы сравнить его с тем маленьким мальчиком, что перелезал через манеж и кое-как бежал к нему навстречу в родной самарской квартире, но это ощущается как-то… неправильно. Это уже не тот парень-подросток с проблемами из разряда «не понимаю французский» и «фантомы опять мешают спать». Уже не горят юношеским максимализмом глаза. Перед ним — взрослый, уверенный в себе альфа, что просто влюбился не в того человека и пытается это перебороть. И, вроде бы, Саша должен ему помочь оградив от себя и уменьшив количество физических контактов, но… тянет ведь. Всё ещё, всё так же сильно. Хочется погладить по волосам, прильнуть всем телом, погладить по слегка колючим щекам и… — Александр, давно я не видел тебя здесь. Как всегда, выглядишь превосходно. Во рту больше не приятно покалывает от лицезрения прекрасного, а разливается отвратная горечь вынужденности встречи с ним. Осторожно отпускает Олега, только сейчас понимая, как близко они находились — не на расстоянии вытянутых рук, как в начале танца, а уже вплотную, что чуть ли носами не соприкасались. Светлые глаза напротив загораются подозрением и злобой, брови пушатся недовольным котом. Так, Александр, язык из жопы достал и ответил сам, не надо ещё брата в свои разборки с бывшим подключать. Поворачивается на пятках высоких чёрно-белых кроссовок и складывает руки на груди. Чёрный свежий лак наверняка красиво переливается под софитами, пока обладатель маникюра смотрит на такого ненавистного всем сердцем мужчину снизу вверх, но всё равно свысока. — Отъебись, Таймураз, не порть мне вечер своей уебанской рожей. — Разве тебя не учили, как следует разговаривать с альфами? — А ты ещё не понял, что твои патриархальные принципы работают только в горах с такими же недалёкими? Где-то сбоку раздаётся поддерживающе-ошеломлённое «ООООО» и свист. Твою мать, как много свидетелей они собрали? Хотя, это логично. Вся экстрасенсорная элита ещё Вселенная знает сколько лет назад в курсе, что владелец «Мастерской Магии» Александр Шепс спит с опытным медиумом-практиком Таймуразом Гецаевым. Конечно же они должны знать и о «разрыве». Никаких романтических отношений, по мнению Саши, между ними и не было, поэтому Таймураза как именно романтического партнёра он никогда не воспринимал. Так, лишь очередной альфа, что меняет омег чаще перчаток в кабинете уролога, и хвастается всем подряд, где, кого и сколько раз выебал. Звал на свидания, конечно, до ковида, и Саша ходил. И подарки принимал. И комплименты слушал. И ноги радостно раздвигал с мыслью, что хоть так сможет свою любовь к брату позабыть. Не получилось. Ни с кем. Но Таймураза, видимо, он чем-то зацепил, раз тот продолжает сталкерить. И даже сейчас делает несколько шагов навстречу и тянет руку, чтобы… — Назад. — Не лезь, ма… — Я сказал: «Назад». — Леж, не надо… — Я не позволю никому разговаривать с тобой в подобной манере. Никогда. — Я уже говорил тебе, пацан, сначала заклейми — потом качай права. — Ч-что? О чём ты, блять, вообще? Какое клеймо? — Ой, Александр, ты не знаешь? Ах, этот молодой альфа не так давно сказал мне, что ты принадлежишь ему, вот поэтому я и крайне рекомендую тебя пометить, чтобы отбить интерес у возможных претендентов. Таких, как я. — Сашуль, я… Олег понимает, что он проебался. Что не нужно было вставать перед Сашей и отталкивать этого альфу как можно дальше от них. Что не нужно было лезть вообще. Это Сашина личная жизнь и Сашин бывший. Олег вообще там ни с боку, ни с припёку, продолжил бы стоять недовольно у брата за спиной и молчать в тряпочку, но это чувствовалось так… неправильно. Будто ему нельзя стоять без дела, когда в Сашу летит грязь и камни. Дело не в том, что брат не может себя защитить, нет, он как раз-таки прекрасно с этим справляется уже который год, просто… Будто только так Олег может ему отплатить за всё вложенное. Но, очевидно, Саше это не нравится, раз он совершенно не аккуратно хватает за запястье и ведёт куда-то прочь с танцплощадки. Держит намертво, не вырваться при всём желании. И как вообще может появиться мысль о его слабости и хрупкости? Особенно после того, как чуть ли не за шкирку забрасывает в мужской туалет с неоново-фиолетовым освещением. Тут кто-то выращивает наркоту или… а, это чтоб наркоманы вены не могли найти, точно. Саша закрывает их изнутри и смотрит на Олега сквозь толстые линзы своих очаровательных сердцевидных очков. Оправа «Лолита», да, Олег гуглил. Кусает свои красивые тонкие губы и смотрит как никогда зло. Под таким взглядом хочется то ли в угол, то ли на колени встать. — Ты что вытворяешь? Решил альфу включить? Там, блять, находится вся богемно-экстрасенсорная тусовка Москвы, уже завтра все будут думать, что у меня появился новый альфа! — Что в этом плохого? Зато будут знать, что ты занят. — Вселенная, ты не знаешь, как это всё работает, да? Они будут думать, что весь мой бизнес, в который я вложил всё: время и деньги, терпение и страсть, собственную кровь и блядское тело ради денег, — мой только номинально, будто… Будто это подарок от моего блядского нового ёбаря, которым все будут считать тебя! — Я не против быть таким в их глазах, если это будет значить твою безопасность, а насчёт бизнеса… Все же знают, что ты занимаешься им уже больше пяти лет. Все знают, что он твой, Сашуль. А если кто-то решит встать против тебя, ну, они будут иметь дело со мной. — Что, придёшь к ним домой и перекрасишь стены не в тон мебели? Или поменяешь тёплый свет на холодный, чтобы их блевать тянуло от собственных отражений? Блять, Леж, ну кого ты обмануть пытаешься, я ж знаю, что ты и мухи не… Вновь сжимаются кулаки, снова чешутся костяшки. В этот раз молодой альфа идёт у самого себя же на поводу и со всей силы бьёт по ближайшей двери кабинки. Не пробивает, но оставляет внушительный отпечаток, заодно царапая себя. Больно, но эта боль такая нужная. Не отрезвляет, но и не заставляет разгоняться дальше. Олег будто застывает в состоянии магмы, что вот-вот вырвется из-под земной коры и станет лавой. Интересное чувство, никогда досель такого не испытывал. Так вот, как ощущается адреналин. Нужно будет чаще… Но не при Саше. Тот и так замер испугавшейся ланью и не делает лишнего шага ни к Олегу, ни против. Испугался? Но ведь Олег никогда… А Саше-то откуда про это знать? Нужно успокоить, поговорить, может, даже попробовать сделать тот самый шаг, в ответ на который получит либо «да», либо «нет», но сперва лучше смыть выступившую кровь. И, наконец, перехватить любимый взгляд космических зрачков. — Я обижу кого угодно для тебя. Убью после твоего острого, дерзкого взгляда. Заживо закопаю ради клыкастой, греховной улыбки. Буду гореть в аду вечность, если это позволит мне прожить остаток жизни рядом с тобой в раю. — Леж… Холодная вода смывает липкий страх и ставит на его место другое чувство — уверенность. Ну, Олег, давай, сделай это. Только не как в фильмах там, мелодрамах и даже романтических комедиях. И лучше пока не вступай в физический контакт, а то ещё приклеишь животный запах своей крови к озоновой вишне. Просто выскажи всё, что хранил годами у себя в сердце и разуме, но дай возможность выбора. «Да» — Саша сам подойдёт. «Нет» — у Саши будет возможность уйти без неловкости. Ну, неловкость точно будет, но тогда уже без лишней. Саша всё понимает — даёт прочитать это по глазам и сложенным в замок пальцам. Нервничает. Переживает. Сам себя пытается удержать. Краем разума Олег понимает, что шанс на «Нет» с каждым мгновением всё стремительнее уменьшается, но ещё не равен нулю. А хочется. Очень. Безумно. Поэтому он выпрямляется и, всё ещё ощущая микродвижения воды и крови на костяшках, протягивает Саше руку, попутно снимая все защиты и… открывая душу нараспашку. — Ты тоже это чувствуешь? Чувствуешь, как моё сердце готово выпрыгнуть из груди при твоём виде? Чувствуешь, как меня тянет к тебе, как я хочу провести рядом с тобой каждый миг, каждую секунду? Как бы ты ни пытался подружить меня с Димой, Линой, той же Викторией, я всегда буду возвращаться к тебе. Как бы я ни был близок с другими братьями и сестрой, родителями, ты всегда будешь для меня примером подражания, лучшим в своём деле. Parce que tu es mon tout. Саша сейчас очень хочет заплакать. Свернуться в комок в каком-нибудь далёком тёмном углу и потеряться там на ближайшую вечность. Почему всё всегда так сложно? Почему у него язык не поворачивается Олегу отказать, но и спокойно, даже радостно, ответить взаимностью отказывается? Между ними — десятки преград, что не должны позволить им даже думать о возможности сойтись. Кровная связь. Общие родители. Разница в возрасте. Это лишь то, что первое приходит на ум. Им нельзя. Они не могут. Но запретный плод сладок, а яркое с юношества воображение уже вырисовывает картинки совместного быта. Саша хочет туда, где они вместе готовят на кухне. Где разбрасывают одежду по всей квартире и врезаются во всё подряд на пути в спальню. Где Олег приходит к нему курящему на балкон с пледом и накрывает их обоих. Где они оба счастливы. Только его брат это счастье заслуживает, а Саша — нет. Шлюх не только не целуют в губы — их никто не любит. А он — самая настоящая шлюха. — Мы не можем… Разве ты не видишь, как прогнила моя душа, как я позволил всей этой системе меня поглотить? Я испорчу тебя, Леж. Я не подхожу… — Позволь мне решить, что подходит мне, а что нет. Я хочу дать этому — нам — шанс. Я хочу посмотреть, что из этого выйдет. Хочу прижимать тебя к себе ближе, хочу вновь поцеловать и больше никогда не останавливаться, хочу ложиться с тобой в одну постель и чувствовать твой запах на себе. Хочу быть твоим. Прошу, позволь мне это. Это всё, что мне нужно, о чём я только могу мечтать. Пожалуйста, Сашуль… — Леж… Ты тоже это чувствуешь? «3:2». Забавно, что победа на вкус, как Сашины губы. Или его губы — это и есть победа? Олег старается об этом не думать, когда отстраняется лишь для того, чтобы снять чужие очаровательные очки-сердечки и засунуть в свой незаметный нагрудный карман. Одной рукой сжимает точёную талию, второй — зарывается в идеальную укладку. Саша хороший. Саша красивый. Саша просто замечательный и самый лучший человек на всём свете и Олег очень хочет, во-первых, ему это доказать, а во-вторых — разнести в щепки каждого, кто его посмел ранить. Начнёт он, конечно, с Тартарана, но потом, когда Саша перестанет так требовательно и откровенно прижиматься. Олега дёргают за волосы и ему это нравится. Его нижнюю губу оттягивают и прокусывают и он в полном восторге. Хоть прямо сейчас, на этом не самом чистом плиточном полу, готов встать на колени и выполнить любой каприз. Но Саша, как обычно, продумывает что-то гениальное в своей голове сам и делится только вердиктом. — Я не собираюсь отдаться тебе в пусть и дорогом, но туалете. — Диве это запрещено? — Дива брезгует. Поехали домой. Ко мне за рулём не приставать. — Очень постараюсь быть хорошим мальчиком. — И никаких грязных разговорчиков, если не хочешь очутиться со мной не в одной постели, а в могиле. И очки мне верни. — Слушаюсь и повинуюсь. В машине Олег правда не лезет ни словесно, ни физически, но вот стоит им остановиться на парковке и заглушить мотор… Главное, что Саше нравится. Он тихо постанывает на мокрые поцелуи шеи и бёдрами сжимает крадущуюся руку, словно тисками. Не очень удобно, конечно, чёртова коробка передач мешает, но оба не обращают на это внимания. Правда, стоит только ладони накрыть вздыбленную ширинку — легонько отталкивает и пытается отдышаться, судорожно поправляя очки. Такой очаровашка, Олег бы прям на заднем сидении разложил. Но Саша же дива, с таких, как он, сначала нужно снять пиджак с перламутровыми пуговицами, а потом разложить на павлиньих перинах и долго-долго брать. Откуда у Олега такие грязные мысли? Почему только и думает, как наконец овладеет столь любимым телом? Наверное, это Саша на него так влияет. И то, как он виляет бёдрами и подмигивает, пока открывает дверь. Инкуб во плоти… Может, поэтому Олег и прижимает его ко входной двери, отрезая все пути к отступлению? Хотя, Саша будто этого и ждёт. Закидывает руки за шею и трётся всем телом. Высовывает язык и проводит по приоткрытым губам. Проверяет самоконтроль. Исследует границы дозволенного. Олег, по правде, позволил бы ему хоть ритуальный нож к своей шее поднести и отдать какому-нибудь демону как девственную жертву, лишь бы это значило, что ему позволят прикасаться и целовать. — Пойдём уже ко мне в спальню… — Разве тебе не надо в душ для… Ну, ты понял. — Вселенная, какой же ты милый, смущающийся девственник. У тебя хоть с женщинами было? — Н-нет… — Блять… Это я у тебя максимально первый? Но целуешься ты отменно, хвалю. — Ты меня всегда балуешь сладкими речами. — Своё не жалко перехвалить. Разденешь меня? Блять… И шепчет это в самое ухо, и трётся, как в период течки. Как можно отказать? Правильно, никак. Поэтому Олег и просовывает ладони под пиджак, чтобы освободить сначала одно, а за ним и второе плечо. На Саше, в отличие от него, укороченная майка, поэтому ничего не мешает тут же перейти поцелуями на торчащие кости и эластичную кожу. И дальше по руке, пока не натыкается взглядом на татуировку. Такое чувство, будто змея ползёт к нему навстречу. И проволока впивается в её чешую сильнее. И цветы шевелятся, как от дуновения ветра. Может, хоть сейчас о них расскажет? — Сашуль, я… — Ещё что-то хочешь сказать? Ну, давай, Конфуций, удиви. — Не сказать, а спросить. Почему гибискус? — Всё не даёт тебе он покоя, да? Потому что это ты. Твой запах — кокос и гибискус. Я всегда хотел себе тату змеи, Дима предложил сделать её в окружении цветов, типа акцент — ядовитость на фоне нежности. Гибискусы… Подумал, что так будет правильно. И говорит обо всём этом так непринуждённо, будто Олег спросил о погоде или что будет на завтрак. Смотрит ещё сверху вниз так, будто его уже три раза успели где-то выебать. Дышит открытым ртом. Языком облизывает клыки. Продолжает смотреть из-под опущенных век так, словно змея перед броском на какого-нибудь тушканчика. Олег переводит взгляд на тату и, под воздействием какого-то животного инстинкта, облизывает её по периметру. Сашина рука дрожит. Его голос срывается на какой-то тихий, еле-еле слышный скулёж. Хочется ещё. Хочется громче. Хочется уже наконец лишить себя статуса «девственник», но и показать себя перед Сашей в лучшем свете. Пусть и не опытным, но готовым учиться, схватывать налету. И знания, и опыт, и Сашу, когда в уже новом порыве дёргает его на себя и поднимает на руки. А тот как будто этого и ждал — одной рукой обнимает за плечо, а пальцами второй ведёт неровные линии от кадыка до ключиц. Олегу не щекотно, конечно, никогда щекотки не боялся, но дрожь всё равно бежит по коже. Как это, оказывается, приятно. Олег заносит его в спальню, как невесту самое дорогое, что у него есть, и уже опускает на кровать, но у Саши, как всегда, свои планы. Выбить землю из-под ног брата, когда они всё ещё примерной комплекции — легче лёгкого, можно даже погордиться собой чуть-чуть. Только бы не засмеяться от этих удивлённо-возбуждённых глаз и приоткрытого рта, а то всю атмосферу испортит. Вроде, получается. Олег преступно красивый с такими растрёпанными кудряшками и блестящими от слюны губами. Саша не может себе отказать в ещё одном поцелуе. И ещё. И ещё один. Ну, ладно, последний. Хотя, нет, вот это последний. Вселенная, как же у него потемнели глаза… Интересно, а ещё больше возбудиться сможет? Пф, конечно, в его-то возрасте поднимается от всего. Сколько там у Саши карт в рукаве? На роял флэш точно насобирает. — Хочешь, чтобы я надел что-нибудь особенное? — З-зачем? — Это же твой первый раз, Леж. И я хочу, чтобы он запомнился тебе очень, очень надолго. — Надень… ту полупрозрачную рубашку. И очки оставь. — Тебя возбуждают гики? — Меня возбуждаешь ты… — Твоя честность окупится сполна, mon adorable bébé. Боишься? — Нет. Не знаю, как реагировать и что можно, но не боюсь. — Mon brave garçon. Ты волен делать всё, что хочешь, я разрешаю тебе, слышишь, только тебе всё. Рубашка, как специально, первая попадается под руку. Может, ещё и небольшое шоу устроить? Чтоб потом даже мысли не появилось посмотреть на кого-нибудь другого. Олег ведь теперь официально и навсегда принадлежит ему. Назвался альфой, будь добр быть верным. И заслужи сначала эротичного взгляда через зеркало, снятия очков, кроп-топа и штанов, а потом надевания рубашки и возвращения очков на место. Саша подходит ближе и пускает взгляд по телу от самого лба, останавливаясь на стратегически важных местах. Глаза уже совсем расплылись. Губы припухли. На шее уже начали проявляться маленькие бордовые пятнышки. Слишком мало, но это лишь пока. Широкая грудь под слоем белой ткани поднимается и опускается торопливо. Живот дрожит. Ширинка встопорщена. Хочется, конечно, ощутить сначала у себя во рту, а потом уже совсем в себе, но сначала… проверить на прочность. — Потрогаешь себя для меня? — Ч-что? Ты хочешь… — Посмотреть на то, что меня ожидает. Изучить территорию, так сказать. — И меня засмущать. — Не без этого. Давай, pretty boy, сделай это для меня… Олег закрывает глаза и делает один-единственный глубокий вдох. Вселенная, у Саши всегда был в арсенале такой томный, низкий, глубокий голос, от звука которого уже можно кончить? Так, ладно, хватит уже лежать, пора действовать. А нужно ли раздеться как-то красиво? Как-нибудь выгнуться там, смотреть в это время в глаза… Хотя, зачем, если лучше Саши не получится? Тот всегда ассоциировался то с котом, то со змеёй, с этой своей грацией и манящей опасностью. Всё, Олег, бери себя и штаны в руки. Слава всему подряд, что молния не заедает, и пуговица спокойно выходит. Но открывать глаза всё ещё страшно, даже, когда уже сжимает пальцами давно вставший член и невольно дёргает бёдрами вверх. От Саши не исходит ни звука, будто его даже в комнате нет, но Олег его чувствует. Жаль, что слышать мысли не может. Интересно, о чём он думает? Хотя, Саша же был тем человеком, у которого всё на лице написано. Конечно, когда не включает актёрский талант. Может, стоит всё же посмотреть? А то так весь секс пропустить можно. И в прямом, и в переносном смысле. Ладно, открывать пора. Но на три. Раз… Два… Три! Твою… — Можешь… ах… не смотреть на меня так? — А что такого? — Ты жрёшь меня глазами! — Хочешь, чтобы сделал это ртом? — Что угодно, только не смотри так. — My sweet shy boy… Комплименты тебе тоже перестать делать? — Нет… Мне нравится. — Ууу, кинк на похвалу? — Что? Н-не знаю. Почему ты вообще так спокойно об этом говоришь? — Потому что смущение я уже перерос. И знаю, чего хочу. — Чего? — Чтобы тебе было хорошо. — Забавно. Я хочу того же. Саша уже не просто инкуб, не просто змей-искуситель. Он — Дьявол во плоти, только крылья, рога и хвост почему-то всё ещё прячет. Смотрит исподлобья так голодно, пока стекает по постели ниже, заодно утягивая с Олега штаны, так, что воздух в лёгкие уже не поступает. И сами они давно тяжёлые. Гладит ладонями бёдра, слегка царапает идеально накрашенными ногтями. А ещё кусается. Много. Сильно. Везде. От этого ещё слаще. «Посмотришь на меня, милашка?». И спрашивает за секунду до того, как впервые притронуться языком там. Олегу сложно, правда, почти невыносимо держать зрительный контакт, но он старается изо всех ещё оставшихся сил. Воздух вокруг уже давно похож на пар. Энергетики искрятся новогодними огонёчками. Саша берёт головку в рот и под ним уже отлетают куда-то в стратосферу. Елозит её сначала за одной щекой так, что та натягивается до проявления мелких капилляров, потом отправляет за другую. И смотрит. Всё так же прямо, дерзко, влюблённо и пьяно. Олег сходит с ума. Из-за Саши. Вместе с Сашей. Особенно, когда тот берёт глубже и начинает неспеша двигать головой. Ему вообще удобно держать глаза открытыми? Вряд ли, раз слёзы из уголков глаз уже во всю текут, но всё равно продолжает. Упёртый. Настойчивый. Самый желанный. Опытный. Мог бы точно довести за ручку до финиша только ртом, но… Олег ещё не насытился им сполна. — Сашуль… Я так кончу, перестань… — Тогда растянешь меня под себя? — Я… не знаю как. — Я помогу, если хочешь этого. — Хочу. Очень. Ощущать в себе свои же пальцы — почти обыденность. Это привычно, это нормально. Ни хорошо, ни плохо. Нейтралочка такая. А вот чувствовать пальцы Олега… О, это уже другое. Они, может, не особо длиннее или толще, но точно сильнее. Интересно, а как быстро проявится отпечаток его хватки на правой ягодице? Если не уже. Саша седлает его привычно и естественно, так, будто всегда это делал, всю жизнь. Тут, конечно, свою роль играет опыт. Хотя, сколько раз за всю его сексуальную активность ему позволяли сидеть сверху? До десяти? До пяти? Все всегда хвалили милое личико, а потом ставили раком и ебали так, чтобы не видеть. Конечно, если подключить фантазию и немного прищуриться, его тело со спины похоже на женское. Не слишком широкие плечи, узкая талия, плотненькие бёдра. Сколько раз его называли женскими словечками? «Детка» там, или, ёбаный в рот, «малышка»? Ага, с хуём и яйцами, а так да, вылитая. Олег не такой. У них ещё толком ничего не было, но уже ведёт себя не так, как все. Ему нравится на Сашино тело смотреть со всех углов. Нравится трогать, исследовать, изучать. Нравится, как становится понятно после вытеснения пальцев, делать всё самому. — Давай я сам. — Большой мальчик хочет сам сделать грязную работу? Как мило. — Ты можешь меня не дразнить? — Не могу. У тебя так очаровательно краснеют ушки, никогда раньше не замечал. — Можно как-то заткнуть тебя, кроме поцелуя? — Можешь попробовать заставить меня… Ах! — Стонать. Понял тебя, my love. Акцент, конечно, не такой красивый, как у Саши, но пойдёт, жить можно. Ощущения вокруг пальцев необычные. Саша такой узкий. Обтягивает так плотно, что лишнее движение страшно сделать, вдруг неприятно будет. И выражение лица у него такое довольно-блаженное. А губу как закусывает, Вселенная, ну как тут не кончить раньше времени? И кто там говорил, что «красота в глазах смотрящего»? Враки всё это, они Сашу просто не видели. Такого жаждущего, требовательного, голодного. Страшно ли Олегу проебаться? Конечно! Ни перед каким экзаменом за всю жизнь не было так страшно. А ещё не хочется упасть в грязь лицом. И кончить за секунду. Хотя, Вселенная, это будет лучшая секунда. — Я уже готов, давай, ну… — Такой нетерпеливый, да? — А, теперь ты будешь надо мной издеваться? — Прости. — Да шучу я, Леж, блять, просто вставь мне уже. — Волшебное слово? — Ах… Пожалуйста, маленький, прошу, я сдохну без твоего члена… — Блять, Сашуль… Саша всё так же сидит сверху, но теперь Олег внутри него и… Вау. Люди поэтому так помешаны на сексе? Что ж, Олег готов примкнуть к ним, только, одно условие — секс у него может быть только с Сашей. На других просто не встанет. Ресницы других не будут так трепетать, их языки не будут так же облизывать припухшие губы. Ничьи очки не будут так же очаровательно-порочно съезжать с носа. Никто не сможет так же стонать, откидывая голову назад. Никто не будет так дрожать в ответ на едва ощутимое прикосновение к талии. Никто не заскулит так же на первое, ещё не самое уверенное движение языка на проколотом соске. — Чувствительный? — Да… Ведешь себя как профи, неплохо для девственника. Или ты…? — Нет, не наврал. Ты у меня правда первый. — Надеюсь, и последний. — Никто до тебя, никого и после. Только ты. С каждой новой секундой, что Олег, что его движения и действия становятся увереннее. Талию уже откровенно сжимает. Грудь и шею всю искусал. Соски уже побаливают от утроенного внимания, но это приятная боль. Бёдра дрожат. Голос срывается. Всё тело горит. Блять, как же хорошо. Если у Олега это первый раз физический, то у Саши — духовный. Ещё никогда и ни с кем ему не было так хорошо. Так ахуительно приятно. Никто не был с ним мягок и нежен. Никто не краснел на очередной подбадривающий комплимент. Никто не кончал после мягкого поцелуя за ушком и слишком простого «Я тебя люблю». Блять, Саша признался первым? А они… Нет, ну, да ведь, только… Ой блять… Тревожный ураган уходит куда подальше, когда Олег тянет его на себя и впечатывается к губы так, будто Саша — кислородный баллон, но не исчезает ведь. Финал немного смазывается, но всё равно прекрасен. Только… Сука. Олег падает мокрой спиной на холодное постельное белье и кое-как снимает и завязывает презерватив. Да, стоит потренироваться с этим. Саша устраивается рядом и тянется к прикроватной тумбочке. Роется в ящике, чем-то шуршит. Точно, салфетки. Удобно их иметь при себе, всё-таки. Как людей хватает на несколько раундов подряд? Олег уже хочет закрыть глаза, прижаться к Саше, никогда того не отпускать и заснуть десятичасовым сном. Только тот всё никак не уляжется, снова шарится, но уже по полу. Выдыхает задушенное «Вот ты где, блять». Олег уже готов вновь покорно терпеть противный запах сигарет, но на него вдруг наваливаются с левой стороны. Саша щекочет его шею и щёку своими взмокшими волосами и вытягивает руку с телефоном над ними. — Себяшка. — Чего? Ебать я выгляжу… — Ну да, с таким макияжем я бы тебя никуда не пустил. — А сам-то? — Я? Меня выебали, мне можно. Какой у Саши самый любимый звук во всём мире? Смех Олега. Низкий, искренний, чуть хриплый. Идеальный. Как и его обладатель. Костяшки, конечно, жалко. Нельзя ему так, не идёт к образу хорошего мальчика. Хотя, какой к чёрту хороший мальчик, они только что потрахались, и у Саши всё тело теперь будет леопардового окраса всю ближайшую неделю. Это не плохо, это очень даже хорошо, просто… Ответного признания не дождётся? Не то, чтобы оно было важно, у Олега всегда всё на лице написано, и он уже и так много чего сказал, первым открыв душу, но… Слова, пусть и простые, но приятные и важные. Обнадёживающие. Не последний гвоздь в крышку гроба, конечно, но что-то близкое по смыслу. Пф, как вишенка на торте. Хм, торт… А это идея. Молодец, Александр, можешь себя презирать немножечко меньше. Только не зазвездись. — Леж… Лежа, просыпайся… — А? Что? — Добрый вечер, молодой человек, давайте вставайте, а то так во сне и помрёте голодной смертью. — Который час? — Пятый. Вечера. Давай-давай, я там вкусненького купил. Только сначала в душ и зубки чистить. — Ммм… Хорошо, darling. — Ты посмотри, как у тебя сразу словарный запас расширился! — Да-да, специально для тебя ванильные словечки учил. Нравится? — Очень, mon amour. Олег пересекается сам с собой взглядом в зеркале и так и замирает с полотенцем в руках. Вселенная, да он теперь тигр! Это когда ж Саша успел его так расцарапать? Подходит ближе и проводит всё ещё мокрыми пальцами по влажной искусанной коже. Как ещё умудрился не прокусить с его-то клыками. Поправляет чёлку, сам себе подмигивает. Хорошая работа, Олег, Саша всё же ответил взаимностью. Да, порадуйся ещё, ты заслужил. Визг, пожалуй, был лишний, но так нормально, хорошая реакция. Получилось! Саша ответил ему на чувства, у них теперь… Стоп. «Я тебя люблю» — слова Саши, а не Олега. Сука. А в ответ хоть признался? Давай-давай, мозг, вспоминай… Ну же, ну должен же был, давай, найди воспоминание, не зря же столько в тебе извилин. Ну пожалуйста. Сука! Нужно срочно признаться! Первыми же словами! Ну блять, ну трусы-то надень с первой попытки, и не бейся обо всё подряд, пока надеваешь всё остальное. Так, выдыхай. Спокойствие и трезвая голова. Дзен. Умиротворение. Вдох. Выдох. Фух. Всё нормально, Саша же даже не заметил. Да ведь? Находится, как удивительно и совершенно не очевидно, на кухне с двумя кружками чая. Пахнет вишней. Хороший запах, Олегу нравится. Саша улыбается так солнечно, что автоматически хочется зажмуриться, и кивает на стол, там же оставляя утварь. Олег смотрит на указанное место и… не может сдержать смеха. Там стоит беленький небольшой тортик с аккуратными чёрными буквами «VIRGIN» с обрамлении красного круга и диагональной линии ровно посерёдке. Всё-таки не полный ноль в английском, раз сразу же выкупает прикол. — Ты где его достал? — Всё тебе расскажи. Соседка сверху торты печёт, я попросил её сделать небольшой с надписью, у неё заказов не было, вот и сварганила быстренько. Надеюсь, ты ничего не имеешь против кокосовой начинки. — Было бы странно не любить кокос с моим-то запахом. Ты ж сам-то вишню обожаешь. — Туше. Бери ложки, лакомиться будем. Торт великолепен, мягкий и вкусный, сочный донельзя, как только успел пропитаться, но Саша — ещё лучше. Раскрас у него ярче и на большую площадь растягивается, даже как-то неловко. Хотя, тот только и рад. Рассказывает, как ездил с утреца в Мастерскую, как встретил там у дверей Таймураза, как послал его «на все четыре пизды» одним только видом и запахом. Ну, хоть бывшего можно из их жизни вычеркнуть. Ура-ура, празднуем не только потерю девственности. А потом Саша… просто затихает и молча продолжает уплетать свою половину торта. Олег, конечно, умный, но всё равно не сразу понимает, что произошло. Дурак, а для чего все углы в ванной своей тушей собрал? Чтоб признаться! А ну быстро вытащил язык из жопы и сказал, не альфа, что ли? Только взгляд надо сначала перехватить. Не получается. Ладно, тогда в голос всю жалостливость и провинность вложи. — Сашуль? — Ау? — Я тебя тоже люблю. У Саши словно камень с груди падает. Слёзы сами собой появляются на глазах. Он омега, ему можно, они все эмоциональные и плаксивые. А вот Олег — первый на его памяти альфа, что тоже пускает слёзки счастья. Вот прям здесь, на кухне, с кокосовым кремом на губах и еле заметными остатками подводки. Надо было ему мицеллярную воду дать. Но потом, всё потом, когда они почти одновременно тянутся друг другу навстречу и разделяют очередной поцелуй. Это «Я тебя люблю» у них будет первое, но, чёрт возьми, далеко не последнее.