Просто-сложно

Леон ожидал легкой победы. Он был уверен, что Эшли хватит на пять кругов максимум, а потом она просто выдохнется, упадет на холодный пол и будет лежать. Может, ещё начнет плакаться, что Леон загонял её с самого начала. В тайне он надеялся, что после Эшли просто уйдет домой, бросив идею с тренировками. Леон не ожидал, что Эшли загоняет его. И это он сядет на пол, разведёт руками и скажет: «Сдаюсь». В Академии его за такое заставили бы пробежать ещё пару миль. Походкой победительницы Эшли прошествовала к Леону. По взгляду было непонятно, хочет она ему помочь подняться или добить, чтоб не мучился, но Леон решил ничего не предпринимать: что он успел понять за время общения с Грэм, так это то, что она очень непредсказуемая. Методов справляться с этой непредсказуемостью Леон пока не нашел. Подойдя почти вплотную, Эшли наклонилась и с широкой улыбкой спросила: — Что, годы уже не те? В копилку событий, которых Леон не ожидал, добавилась шутка про возраст. Слишком много неожиданностей за один день. Эшли издевалась над Леоном, и ей точно не было стыдно: покраснела она из-за долгого бега. У Леона было право на мгновение пожалеть о её спасении. — Издеваешься? — он тяжело вздохнул, — Мне даже тридцати нет. — Ну, у тебя трудная, нервная работа, — протянула Эшли, — это оставляет отпечаток на здоровье. — И? — И значит, ты можешь начать разваливаться раньше, чем среднестатистический человек. — Может, поищешь себе другого тренера, мисс-президент? — не выдержав, закатил глаза Леон, — Не такого старого? Эшли пожала плечами. — Я не говорю, что ты старый. Двадцать семь это, конечно, не самый рассвет сил, но ещё и не упадок. — Никогда не думал, что меня будут унижать из-за возраста. — Должна же я отыграться за то, сколько пришлось от тебя носиться. Леон едва улыбнулся и покачал головой: инициатором этих догонялок была сама Эшли, и в её праве было остановиться в любой момент. То, что она не воспользовалась им, только чтобы ехидничать над Леоном, было совершенно нелогично. Однако спорить с Эшли он не стал: бесполезная трата времени, на своей территории она чувствовала себя всемогущей (и, вероятно, была таковой). У Леона были проблемы понасущнее: волосы за время бега жутко растрепались, а челка навязчиво лезла в лицо, и он даже собирался её поправить, но был опережен. Снова. Эшли убрала мешающие пряди за уши и попыталась привести пробор в приличный вид, но, судя по недовольному лицу, потерпела неудачу. Леон заметил, что для неё было в порядке вещей касаться других людей: тыкать их или обнимать, садиться рядом, поправлять им одежду, волосы. Он был другим. Совершенно точно не тактильным. И каждое вторжение в личное пространство вышибало Леона из колеи. Заметив его недоуменный взгляд, Эшли поспешно убрала руки за спину и поднялась. — Извини, просто моё чувство прекрасного воет, когда видит волосы в таком хаосе. Тебе не помешало бы собирать их в хвост, — с исчезновением раздражающего фактора Леон вернул себе самообладание и фыркнул. Эшли, проигнорировав показной скептицизм, добавила, — Когда я впервые тебя увидела, подумала, что ты седой из-за работы. Что ж. Это было похоже на правду. Леон усмехнулся. — Сочту за комплимент, мисс-президент. Это был самый импульсивный поступок в моей жизни: самолет улетал через четыре часа, а я сидел в ванной и осветлял волосы. За время побега из Испании Леон не раз видел, как Эшли чему-то удивлялась, однако настоящий, искренний шок она испытала, кажется, только после этих слов, и Леону очень захотелось запомнить это совершенно ошарашенное выражение лица — Ты даже не блондин? — Я шатен. — Ты колдун! — резко заявила Эшли, обиженно глядя на смеющегося Леона, — Нет, правда? Ты меня не разыгрываешь? — А есть причины? — Такой хороший пепел не все парикмахеры могут сделать, а ты… Слушай, может, твое призвание это людей красить? — Давай я притворюсь, что не слышал этого, и тогда ты не лишишься своего разваливающегося седого тренера. — Эшли, уже собравшаяся впасть в отчаяние от мыслей о натуральном цвете волос Леона, вытянулась по стойке смирно и продекламировала: «Есть, сэр!». Он подумал, какой была бы реакция Эшли, если бы он добавил, что действительно имеет несколько седых прядей; в конце-концов, его работа довольно нервная. Его жизнь довольно нервная, но, положа руку на сердце, когда Леон выпускался из Академии, он надеялся обрести хотя бы немного покоя. Точнее, стабильности. Ищи преступников, наказывай, выписывай штрафы, будь на стороне закона, что бы ни происходило. Он не ожидал, что в первый же рабочий день столкнется с явлениями, не вписывающимися в его картину мира. Леон был полицейским, он знал, что нет на Земле чудовищ страшнее, чем сам человек, однако корпорация «Umbrella» со своими подопытными упорно пыталась доказать ему обратное. Но за каждым зомби, мутантом, вирусом в конце концов стояли именно люди, разве не так? Погрузившись в собственные мысли, Леон не обратил внимания, как короткая передышка Эшли подошла к концу: она сновала туда-сюда по залу и усиленно что-то искала. Не преуспев, она обратилась к Леону — А где стоят… —И, по закону подлости, тут же наткнулась взглядом на нужный предмет, — Нашла! В мирных условиях её можно было бы назвать гиперактивной, поэтому уже через пару минут около Леона лежал спортивный мат; на нем, перевернувшись на живот, уже устроилась Эшли. Она приглашающе похлопала по пространству рядом: — Ты говорил, что нужно составить расписание тренировок. Вперёд, видишь, я даже организовала для своего «разваливающегося… — Ещё раз так меня назовешь — выгоню, — предупредил Леон, поднимаясь. — Конечно, — Эшли состроила самое невинное лицо, но, стоило Леону отвернуться, показала язык, — Только прими к сведению: от меня не так-то просто избавиться. — Я попробую. — Эй, как-то рано ты сдаешься! — Возмущённо прокричала Эшли вслед уходящему Леону. Он не собирался ни от кого избавляться, ему просто нужно было достать записную книжку, потому что другого способа согласовать с Эшли ближайшие встречи он не видел. И если бы эта книжка внезапно валялась в спортивной сумке, Леон был бы очень этому рад. Эшли он, конечно, ничего говорить не стал: больше времени потратил бы. Тем более, когда она раздражалась, выглядела забавно (по его скромному мнению). Если судьба так приносила извинения Леону, он был готов их принять, потому что записная книжка обнаружилась в кармане, куда он обычно кидал документы, вместе с каким-то огрызком карандаша. Как они там оказались, Леон уже не помнил, но на всякий случай поблагодарил себя из прошлого. — Вам очень повезло, мисс-президент, — когда Леон вернулся в зал, Эшли сидела по-турецки, сложив руки на груди и буравя взглядом дверной проём, — У меня есть, куда занести результаты сегодняшней беседы Эшли, всё ещё недовольная, буркнула: — Замечательно. — Давай я расстрою тебя ещё сильнее, — Леон сел напротив и серьёзно начал, — Бегать мы будем каждый день. — Не страшно. — Рано утром. — Я справлюсь. — В шесть утра встречаемся. — Слушай, это произвол! — возмутилась Эшли, — Сейчас десять утра, не говори, что ты тренируешься уже четыре часа. Конечно, Леон придумал самые неприятные условия только для того, чтобы поддеть Эшли. Конечно, он не собирался отступать. — Мисс-президент, с моим родом деятельности нужно постоянно держать себя в форме. — У тебя отпуск. — Я не могу позволить себе вернуться в строй, растеряв навыки. — Леон, ты фактически машина для убийств, с такими навыками можно хоть несколько лет ничего не делать, но сориентироваться в экстренной ситуации. — Ты меня переоцениваешь. Эшли закатила глаза; она собиралась схватить Леона за плечи, но вовремя себя остановила: — Пожалуйста, скажи, что ты шутишь, потому что иначе вместо тренировок мы окажемся в кабинете у психолога. — Мы? — Отведу тебя туда за ручку, посажу и не буду выпускать до тех пор, пока ты не научишься ценить себя. — Должен ли я считать это угрозой, мисс-президент? — Совсем чуть-чуть. По крайней мере, Эшли немного повеселела и снова выглядела оживлённой. — А если серьёзно, — уточнила она, — Я согласна бегать каждое утро. При условии, что ты будешь слушать, как я ною на протяжении всей пробежки. Леон побор в себе стон отчаяния. Энтузиазма в Эшли было столько, что хватило бы замотивировать целый отряд на самоубийственную миссию. И если в первые минуты диалога Леон ещё верил в существование благополучного исхода, где Эшли уходит и оставляет его в покое, то теперь он оценил, насколько серьёзные у Грэм намерения. У него, в свою очередь, появились серьёзные намерения бежать из страны. — Если мы будем бегать не в шесть, а в восемь утра, я буду избавлен от этой участи? — попытался исправить положение Леон. — Буду ныть чуть меньше. О, и ещё! Я могу предложить маршрут? — Леон закатил глаза, и Эшли, совершенно довольная реакцией, захихикала и, не дожидаясь ответа, продолжила, — Все время хотелось прогуляться утром в садах Конституции. Леон заинтересованно и совершенно серьёзно уточнил: — Нужно ли повторять «Боже, храни Америку», когда там находишься? — Нет. Но если ты в наушниках, вся музыка в плеере волшебным образом становится гимном. — Как в автомобиле Кроули в «Благих знамениях»? — Вроде того. Такая незначительная деталь, как взаимопонимание, несказанно обрадовала Леона. Это доказывало, во-первых, что у него ещё остались культурные знания, и во-вторых, что его шутки ещё не совсем армейские, иначе Грэм бы не понравилось. Леон с ужасом обнаружил, что улыбается. Это был третий или четвёртый раз за утро, когда Эшли помимо раздражения вызвала искреннюю улыбку, и это было странно. — Мы отвлеклись, — чтобы вернуться в рабочий настрой, Леон хлопнул ладонью по блокноту и достал огрызок карандаша, — Итак, мисс-президент согласна на то, что мы будем бегать каждый день в восемь утра? — И мы будем бегать на территории перед белым домом, а ещё я имею право жаловаться, если при этом продолжаю бежать, — авторитетно напомнила Эшли, и Леону не осталось ничего другого, как кивнуть. Он дорожил возможностью бегать в тишине, в абсолютном спокойствии, столь редком для его жизни, однако на ближайшее время ему предстояло об этой возможности забыть. Леон не был уверен, что долго продержится. В траурном молчании он сделал первую заметку. Задумался: — Есть конкретные приёмы, которые ты хочешь выучить? Глаза у Эшли стали похожи на два блюдца: — Смело с твоей стороны предположить, что я знаю название хотя бы одного. — Может, какие-то примеры из кино? — Что-то из драки Холли Берри с Розамунд Пайк в «Умри в другой день»? Они классно дрались на ножах! — Хочешь научиться драться с ножом? — Конечно! Нож удобно носить с собой, его можно метать, можно использовать в ближнем бою, ещё им можно вскрывать замки, и ты говорил, что мне не помешал бы этот навык… Может быть, Леон не улыбался так много с выпуска: — У тебя столько энтузиазма, будто ты собираешься идти в шпионки. Глаза Эшли хитро сузились, и она наклонилась ближе, словно собиралась рассказать секрет: — А вдруг так и есть? Ты не знаешь, чем я занимаюсь в свободное время. Включившись в игру, Леон наклонился навстречу и заговорил тише: — Учишься. — Но не знаешь, на кого. — Не слышал, чтобы в Гарварде готовили шпионов. — А если это секретное направление? Они почти перешли на шепот. — Тогда ты бы так легко не проболталась. И, не сдержавшись, Леон легонько щелкнул Эшли по носу. Она сразу же предприняла несколько попыток щёлкнуть Леона в отместку; к сожалению, у него была слишком хорошая реакция, и уже через пару минут Эшли это надоело. Она демонстративно отодвинулась и сложила руки на груди. — Держите свои руки при себе, мистер Кеннеди. Тот капитуляционно поднял руки перед собой. — Как скажете, мисс-президент. — Между прочим, я не закончила! Помимо ножа, я хочу научиться стрелять. Из пистолета точно, но ещё попробовала бы и ружьё, и винтовку… — Я правильно понимаю, что от меня требуется обучить тебя всему? — на всякий случай уточнил Леон. — Да. — У нас вроде бы много снайперов, почему ты не попросишь их? Эшли задумалась. Очевидная причина: «Потому что они не ты» не подходила — слишком размытая, и мало ли что Леон себе там придумает. Вторая причина звучала более правдоподобно: мой отец доверяет тебе, значит, доверяю и я. Но был нюанс: Эшли доверяла Леону не потому, что ей так сказали, а потому что он заслужил её доверие. Он смог вытащить их из лап культа, помог избавиться от паразитов и, если честно, был единственной причиной, по которой Эшли не сдалась. Ей очень много раз хотелось выйти навстречу местным или пустить себе пулю в лоб, что угодно, лишь бы прекратить бесконечный бег вперёд в попытке укрыться от опасности, но вид Леона, его железобетонная уверенность в том, что всё будет хорошо, придавала ей сил. И даже если он тогда врал и сам был в ужасе, что ж, он, по крайней мере, этого не показывал. — Потому что они не смогут выдержать меня дольше пяти минут, — наконец выдала Эшли и внутренне возликовала, видя, как вытягивается у Леона лицо. — Серьёзно? — Это ты знаешь, что я способна побегать по огромному замку от оживших рыцарей, а для них я — очередная богатенькая избалованная дурочка. Меня отправят к папочке в кабинет по первому писку, потому что я, по их мнению, не способна всерьёз заняться самообороной. И вообще чем угодно, что подразумевает долгую работу. Леон замаскировал смешок под кашель. Эшли не обязательно было знать, что буквально полчаса назад он думал точно также. Но она была права: Леон, в отличие от всех остальным в этом здании, знал, что Эшли способна свернуть горы при желании. В конце-концов, она же как-то втащила его полумертвое тело на кресло, чтобы удалить паразита. — Кажется, для снайперов они чересчур слепы, раз не могут разглядеть твой талант. Будут так себе учителями. — Вот! Ты это признаешь! Сам говорил, что я могу защитить себя, нужно только немного подучиться. «Язык твой — враг твой», — подумал Леон, но вслух сказал: — Однако я не отрицаю, что их навыки гораздо лучше моих. — Ну ты и дурак. Если пробежка и измотала Эшли, она старательно не подавала вида: всё так же активно жужжала, в какой день во сколько ей нужно быть дома, в какие дни она совершенно свободна (не так много), а какие дни выпадают полностью из-за деловых встреч отца, на которых ей зачем-то нужно присутствовать. Где-то в двенадцать она всполошилась, вспомнив о загадочных «делах», и упорхнула, не удосужившись посвятить Леона в подробности. Он и не спрашивал — будничная жизнь Эшли не его дело, по крайней мере, пока она не касалась их тренировок. Свою тренировку он всё же закончил и, как полагается приличному работнику в отпуске, сразу после заглянул в офис. Ханниган, чуть ли не единственная находившаяся там, лихорадочно сверяла отчёты и вносила правки в документе на компьютере. Леон бесшумно подкрался к ней сзади и посмотрел через плечо. — Мне казалось, я… С громким «Блять!» Ханниган развернулась в кресле и шлепнула стопкой листов по лицу Леона прежде, чем успела остановить себя. — Кеннеди, мать твою, тебя не учили издавать звуки, когда подходишь к людям? — Ну, в мои профессиональные навыки входит быть тихим и незаметным. — Слушай, ты, блять, в отпуске, так что, будь добр, забудь про должностные обязанности хоть на пять минут, — яростно прошипела Ингрид и вернулась к работе, — Я буду очень рада поболтать, когда мне перестанут ебать мозги с шифровкой документов. — А разве это входит в твои должностные обязанности? Она посмотрела на Леона так, что он пожалел, что вообще открыл рот. — Ты бы охренел, увидев список моих обязанностей. — Принести кофейку? — осознав, что с дружеской беседой не сложилось, Леон решил хотя бы немного помочь Ханниган не сойти с ума. — Капучино с карамельным сиропом, две ложки сахара. — Там же просто кофейный автомат. — Леон, если бы ты, блять, брал не только горячий шоколад, ты бы заметил, что помимо вида кофе можно выбрать количество сахара и даже, не поверишь, сироп! Ладно, хорошо, он понял: сегодня не его день. Это знание не помешало ему вернуться домой ближе к вечеру, потому что он где-то читал, что прогулки благоприятно влияют на психологическое здоровье. Может, так и было, но Леон особой разницы в самочувствии не заметил; более того, дома ему пришлось столкнуться с проблемой, от которой он упорно бегал по улицам Вашингтона. Леон прекрасно знал пределы своего тела, свою выносливость и силу, и исходя из этого рассчитывал план тренировок. Для Эшли нужен был совершенно иной подход. Утренняя беготня по залу и последующий разговор ни на грамм не приблизили Леона к пониманию, как, чему и в каком порядке её обучать. Он знал лишь одного человека, который, как ему казалось, мог помочь. Леон в отчаянии упал на диван и достал телефон. — Клэр? Привет, не занята? У меня парочка немного странных вопросов…

***

Эшли пришла домой гораздо раньше Леона; Эшли упала на кровать абсолютно так же, как он. Голова гудела: Эшли до сих пор не верила в то, что произошло. Леон согласился тренировать её. Начиная простыми пробежками и заканчивая стрельбой. Леон. Согласился. Эшли схватила подушку и громко в неё закричала. Если она продолжит думать, вероятно, взорвётся от эмоций. Поэтому Эшли перевернулась на спину и, откинув подушку в сторону, уставилась в потолок. У неё было занятие, способное отвлечь её и к которому ей следовало бы вернуться, хотя очень не хотелось — учёба. Она старалась не думать, сколько долгов заработала за время похищения, но очень надеялась на понимание со стороны преподавателей: их должны были уведомить о произошедшем, пусть и очень поверхностно. Ещё более неприятным был тот факт, что личные вещи Эшли, в числе которых был учебный ноутбук, тоже были похищены. Когда она с Леоном сбегала от культа, было как-то не до поисков. Эшли уже купили новый ноутбук — в их семье обновление техники никогда не было проблемой, — только восстановить огромное количество черновиков и набросков, сохранённых исключительно в электронном формате, он, увы, не мог. Единственное, что радовало Эшли, было наличие большинства работ в рукописном или распечатанном формате. Исключительно электронные проекты собирались по крупицам с почты: внеучебные тексты Эшли иногда отсылала преподавателям для получения конструктивной критики. Пересилив себя, Эшли достала ноутбук и, сев на кровати, включила его. За время отсутствия Грэм сообщений на почте не прибавилось: непрочитанным светилось только сообщение по поводу редакции сценария для постановки театрального кружка. Преподавательница хвалила общее действие, но считала, что кульминация недостаточно драматична, а герои недостаточно проникаются трагедией. . Эшли окинула правки незаинтересованным взглядом: была высока вероятность, что театралы уже нашли себе нового сценариста на семестр, поэтому работать над текстом дальше смысла она не видела. Самой трагичной потерей для Эшли оказались старые тетради, исписанные вдоль и поперёк сценариями сомнительного содержания, а также личный дневник, который она заполняла от случая к случаю и использовала как место для хранения всех важных мелочей: записок с уроков, открыточек, билетов в кино и сухих цветочков. Их исчезновение было равноценно исчезновению целого пласта личности, не подлежавшего восстановлению. Всё, что могла сделать Эшли — попытаться заменить его новым. Второй после ноутбука заменой в жизни Эшли стала смена пароля на личной странице в фэйсбуке. Может, она и была всего лишь студенткой, в чьих личных сообщениях фигурировали не правительственные тайны, а типичные институтские сплетни и будничные проблемы, но ей не нравилась мысль о том, что кто-то посторонний мог прочитать это или, что ещё хуже, опубликовать. Эшли всего лишь студентка, но также она — дочь президента, и ей нужно иметь определённую репутацию. Едва на экране возникло изображение страницы, а кружочек рядом с фотографией профиля загорелся зелёным, ноутбук яростно задребезжал: в отличие от почты, здесь новых сообщений оказалось полно. Больше всего, конечно, от подруг Эшли — как отдыхается дома, когда планирует вернуться, куда пропала, почему не отвечает на сообщения, что вообще происходит? И здесь она благословляла Цукерберга и его мозг, потому что именно благодаря фэйсбуку у неё была возможность успокоить сразу всех подруг разом. <Девочки, со мной всë хорошо! > Эшли немного не учла, что отсутствовала не пару дней, а несколько недель. Эшли немного не учла, насколько все в групповом чате были встревожены.

НУ НАКОНЕЦ-ТО Грэм, мы чуть с ума не сошли!!! Я БЛЯТЬ ДУМАЛА УЖЕ СОБИРАТЬ ПОИСКОВО-СПАСАТЕЛЬНУЮ ОПЕРАЦИЮ ~Эшли, как хорошо, что ты вернулась, мы уже всех преподавателей растормошили, но никто вообще ничего не сказал о том, где ты и что с тобой~

Ох, как же Эшли хотелось рассказать им обо всём, что произошло. И про похищение, и про культ, и про замок, и про лабораторию, и про избавление от вируса. Но она понимала: это чревато последствиями опасными не только для девочек, но и для её отца. Собравшись с духом, она напечатала: <Ездила отдыхать на ферму. Искала вдохновение вдали от цивилизации> В целом, недалеко от правды. Это действительно была испанская деревенька. Ответные сообщения последовали незамедлительно, и Эшли в отчаянии упала на кровать: возможно, при личной встрече подружки съедят её живьём.

Смеешься? На ферму? А сразу сказать не судьба? ~Ты бы хоть предупредила…~

<Это было очень спонтанное решение!!! Поэтический зов!!! >

В следующий раз так и скажи что следуешь за поэтическим зовом, мы поймем Только, пожалуйста, не пропадай больше вот так, мне правда кажется что у меня появились седые волосы

<Хорошо хорошо!!! Девочки простите что заставила вас так нервничать>

~Не волнуйся, мы не в обиде, это просто стресс! ~ А я в обиде. Но тебе повезло ты в порядке и ты вернулась значит я больше не обижаюсь Эш помни пожалуйста что мы тебя очень любим и переживаем и если что-то случилось говори обязательно

<Обязательно> <Я тоже вас очень люблю> Слезы скатывались по переносице, заливались в ухо, и Эшли перевернулась на спину. У неё были нормальные друзья в школе, она не была недолюбленным ребёнком в семье, а с девочками она часто обменивалась поддерживающим «люблю тебя». Это было естественно, но именно сейчас растрогало до ноющего сердца: если бы они знали, через что Эшли пришлось пройти, они бы пришли в ужас. Они, может, сорвались бы и приехали к ней. Но они никогда не узнают о том, что произошло в Испании. И это будет для них величайшим благом. Тоска по университетскому обществу накатила волной, и Эшли поспешила сменить тему с собственного исчезновения на что-то более приземленное и не засекреченное. Как вписать эту тему в общую историю она не придумала, но решила разобраться с этим после: она сценаристка, продумывать сюжетные ходы — её работа. <А знаете, кое-что на самом деле случилось>

К чему ещё мне готовить мою бедную головушку ~??? ~ Ну не томи бля

<Я встретила одного очень симпатичного парня…>

ООООО ВОТ ЭТА ТЕМА МНЕ НРАВИТСЯ

Так и? Фермер какой-то?

Эшли на секунду представила Леона в костюме типичного фермера: клетчатой рубашке и синем комбинезоне, обязательно с вилами в руках, — и хихикнула. <Нет. Он совершенно точно не фермер>

А откуда тогда

<Он один из охранников моего отца> <Ну, вы знаете как выглядят охранники моего отца> Минуту в чате стояло гробовое молчание. Эшли даже проверила время: нет, пары уже должны были кончиться.

О Х У Е Т Ь ВОТ ЭТО ТЫ КОНЕЧНО ВЫБРАЛА ~А для него это не будет несоблюдением трудовой этики? ~ Нет ну я конечно в ахуе тебе же всегда Аполлон нравился а на Ареса ты плевалась

<Он ни разу не Арес!!! > <Не скажу конечно что Аполлон но что-то утонченное точно есть>

а кого ещё твой батя нанимает в охрану скажи мне пожалуйста кроме как Аресов Ты думай что говоришь помни Арес бог НЕОПРАВДАННОЙ ВОЙНЫ И БЕССМЫСЛЕННОГО КРОВОПРОЛИТИЯ а президентская охрана действует только оправданно.

<Спасибо, Зои, моя верная защитница>

Ой ну всё фанатка Артемиды пришла тут защищать фанаток своего братка ~Я как фанатка Афины соглашусь с тем что сказала фанатка Артемиды~ Мнение фанатки Гермеса в этой беседе не учитывается А вообще давайте признаем лучший мужчина всего греческого пантеона это Аид ~Именно~ Ладно ладно вы выиграли

<А знаете что. > <Он, наверное, Аид. > Эшли снова села на кровати. Она ощущала себя маятником, шатающимся туда сюда, но приходящим в стабильное состояние от этой нестабильности. Леон в какой-то степени действительно производил впечатление владыки подземного царства с этим своим сосредоточенным взглядом, бледным лицом, усталым видом и постоянным контактом со смертью. Но вот несостыковка: он вытащил Эшли из обители мёртвых, а не забрал туда. Это, наверное, плюс. Уведомление о новом сообщении вернуло Эшли в реальность

~Нам стоит бояться, что тебя похитят? ~ Так вот на какую ферму ты ездила…

<НÓРА!!! >

А что я угадала да Нет, Эшли просто в ужасе от твоих предположений

<Именно> <Но тут такая ситуация> <В общем........>

Ну я же просила не нагнетать обстановку ~Нам стоит бояться??? У него есть жена??? Дети??? СПИД??? ~

<В общем я решила что мне нужно научиться самообороне и попросила его провести мне несколько занятий. И он согласился. > <И завтра утром мы идём бегать. >

… ~Хорошо что не СПИД~ Мне нравится что ты идешь напролом видишь цель не видишь препятствий Будешь как женщина-кошка Или Джин Грэй Главное что нереально крутой То есть ты и сейчас нереально крутая но это добавит очков к твоей крутости Эшли знаешь что Нора сейчас сидит и мечтательно смотрит в экран О тебе мечтает Э ЭТО ЧЕ ниче я не сижу ~Если они подерутся я буду вести сюда репортаж

<Бетти, ты же вроде самая мудрая, почему ты их не разнимешь…>

~Они поймут что ошиблись только когда встретятся с результатами своих ошибок~ ~А ещё они очень забавные когда спорят.~ ~ Где бегать кстати собираешься? ~

<Ох ну> <В садах Конституции>

~Ты такая дочь своего отца, просто невероятно~ ~Ты сделаешь вашу династию великой~

<Самый невероятный комплимент, который я когда-либо слышала> Как же сильно Эшли не хватало общения с этими девушками.