Медсестричка

Агата не могла точно сказать, когда это всё началось. Убийства, слежки, погони, побеги. Но если бы ещё какой-то месяц назад ей сказали, что всё это станет неотъемлемой частью её жизни, то она бы самым неприличным образом покрутила пальцем у виска. Да она бы охотнее поверила в иллюминатов и мировые соты, чем хоть на секунду вообразила это. Вот взять хотя бы смерть Аннет. Агате и в страшных снах не снилось, что ей придётся хоронить любимую тётушку в столь молодом возрасте. И всё же, вот она Агата, пережившая всё это, спокойно шагает по коридору её временного места жительства. Её родной особняк сгорел, пришлось заселиться в отель. Хотя осознание этого пришло и не сразу. Следовало провести пару суток в слезах и соплях, чтобы наконец осознать происходящее. Аннет мертва, Чарльз — убийца, её кузены спят друг с другом, а дом её детства сгорел вместе со всеми вещами и воспоминаниями. Приятного в сложившейся ситуации мало. Радовало одно. К её величайшему удивлению, их неудачливая четвёрка недодетективов (или может из неудачливых в ней была только Агата) здорово сдружилась. Сэм, как настоящий джентльмен, пытался за ней ухаживать, помогал разбираться с документами для полиции. Да он даже пожертвовал ради неё своей работой, чёрт возьми! Она, кстати, до сих пор не извинилась за это. Хотя и заботливая Рейчел не отставала. Блондинка кружила вокруг неё, как наседка, вечно пытаясь накормить или переодеть. Наверное именно благодаря ей Харрис ещё держалась на ногах. А, ещё не пойми откуда нарисовалась эта мутная Ева. И ладно если бы она только с бизнесом помогала, но ведь она довольно настырно пыталась влиться в их компанию. Хотя это ещё было терпимо. И Агата честно выдерживала все её упрёки, мило улыбалась, когда Скай откровенно намекала ей на её «тупость». Но ведь ничего. Переживём, злых людей полно. Тётушка учила быть умнее. Быть выше оскорблений и ссор. И Агата честно пыталась этому следовать. Но всегда есть «но». Как бы Харрис не старалась держать себя в руках, её выдержка сыпалась прахом, стоило заметить взгляд Евы, направленный на Александра. При том очень недобрый взгляд. Так смотрят на лакомство, которое хочется съесть, а потом облизать пальцы, чтобы не упустить ни единой крошки. И хотя Александр и вправду выглядел как лакомый кусочек, делиться Агата была не намерена. Если кто и получит себе этого наглого шведа, то только она! Кстати, именно эти мысли крутились в её голове последние пару дней. Ну то есть Александр. И на удивление самой девушки, её это нисколько не волновало. Наоборот, она прекрасно осознавала, что этот шведский Шерлок всё сильнее врезается в её мысли и сердце (и тело… иногда). Ну то есть, не то чтобы она была совсем спокойна в отношении этой темы, её правда волновало, что станет с их передружбой после того как закончится расследование. Ей даже пару раз снились кошмары о том, как он уезжает в Швецию и блокирует её во всех соцсетях. И казалось бы, какая здоровая реакция. Избавился наконец! Сама Агата на его месте так и поступила бы, но ей вот очень не хотелось, чтобы так поступил Алекс. И признаться честно, в глубине души она знала, что он так не сделает. Несмотря на то, что они знакомы не так уж давно, она довольно хорошо успела его узнать. И, насколько она могла судить, Александр не из тех, кто делает что-то просто так. А значит он не просто так целовал её всё то множество раз. Не просто так обнимал после похорон, когда встретил её ревущую на кухне или после того, как сгорел особняк. Не просто так шептал комплименты в моменты их близости. Не просто так тянул её за руку прочь от других мужчин и не просто так прыгнул под чёртову люстру, только чтобы спасти её. Но вот Ева все эти звоночки нагло игнорировала, не брезгуя иногда как бы невзначай коснуться плеча Нильсена (сильного плеча, на которое Агата предпочитала закидывать ногу. Или две…), на что тот чаще всего не обращал никакого внимания. Да и в самом деле, самый обычный жест. Но Харрис кипела. Бурлила до самых кончиков ушей, готовая тут же кинуться ему на шею и показать кто тут главная. Но это детский сад. Если уж действовать, то решительно и наверняка. В общем. Сегодня утром, когда Агата спустилась на завтрак после бессонной ночи, а бессонной она была потому что Харрис не могла успокоиться и перестать переживать за этого невыносимого Нильсена, которого увезли в больницу, то увидела этого самого Александра. Живого и невредимого. При том он вёл себя совершенно обычно. Всё так же крепко обнимал её, не забывая драматизировать и делать вид будто это она его душит, хотя именно он прижимал её непозволительно близко. И именно он под конец их приветствия решил шепнуть ей на ухо что-нибудь скандальное. — Смотрел на этих медсестричек и вспоминал как ты шла допрашивать Марту. Я бы предпочёл, чтобы меня лечила ты. Одна, невзначай брошенная, колкость и в голове Харрис созрел план. Коварный и непристойный. В общем, всё как всегда. Что может быть лучше, чем одеться в костюм медсестры и прийти к нему в комнату, когда все разойдутся спать? Только снять этот самый костюм в его комнате! А потому сейчас она шагала по узкому коридору к его номеру. Поверх своего, порядком непристойного, наряда накинула обычный махровый халат, на случай если встретит кого-нибудь по пути. Было бы неловко объяснять тому же Сэму почему она одета в медицинский халат длинной с мини юбку. Да Александр бы со смеху умер, если бы увидел такое. И плакал тогда её план. Рука пару раз стучит по лакированной поверхности дверей, а потом по ту сторону слышится тихий вопрос: — Кто? Харрис еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Какое гостеприимство. Если бы он знал зачем она пришла, встречал бы её так же? — Я. Дверь открывается сразу же и Александр отступает в сторону, пропуская её в комнату. Похоже он только что из душа, потому как Агата отчётливо слышит запах геля для душа, а каштановые волосы выглядят влажными. — Итак… — Нильсен закрыл дверь на замок и прошёл вглубь комнаты, приглашая её за собой. Но у Агаты был свой план, потому она осталась стоять в коридоре у двери, что не осталось незамеченным. — Агата? Ей было даже забавно наблюдать за смятением на его лице. Ох, как он наверное нервничал. Мистер всезнайка ненавидит оставаться в неведении и вены девушки заполняло сладкое чувство злорадства. Ну, подумаешь, потянет она интригу три секунды. Ему даже полезно будет! Промолчав в ответ на его вопросительный взгляд, она потянулась к поясу халата, отметив как дёрнулся его кадык при виде такого жеста. Сейчас он показался ей встревоженным. Но отступать она не будет. Тонкие пальцы развязывают пояс, а затем элегантным жестом скидывают халат с плеч. Её откровенный наряд больше ничего не скрывает. Бежать поздно. Отшучиваться — тоже не вариант. Только вперёд. За его касаниями, его взглядом, его сердцем. Александр замирает, сканирует каждый элемент её костюма, каждую малейшую деталь. От мизерной длины медицинского халатика, до кромки розового кружева, выглядывающего из вызывающего декольте. Ох, этот его взгляд, она просто не может думать здраво, когда он так жадно на неё смотрит. — Что это, лилла каттен? Он наверняка хотел, чтобы это прозвучало буднично, но она то уже успела выучить его реакции. Агате не нужно было даже прикасаться к нему, чтобы знать как сильно бьётся его сердце. Точно так же, как её собственное. — Ну ты же хотел, чтобы тебя лечила я. Он вскидывает брови и заглядывает ей в глаза, будто ища подтверждения своих, наверняка непристойных, предположений. И Харрис легко дёргает головой, будто приглашая. Немой ответ принимается сразу же, а весь воздух стремительно покидает лёгкие одновременно с тем, как крепкие руки ложатся на тонкую талию. Вот так хорошо. Когда он рядом, когда прикасается к ней, когда смотрит на неё. Не просто смотрит, его глаза полны обожания — ещё одна причина не скрывать своих истинных желаний. Он точно знает какого ей. Точно так же, как и ему. — Признаюсь, не ожидал. Значит он таки шутил. Ну конечно, можно было догадаться. Но даже несмотря на это, на его лице нет насмешки, он не собирается её высмеивать. Никогда бы не стал. Как раз наоборот, смелость этой девушки, как и она сама в общем, не переставали его удивлять. Харрис закидывает голову, желая смотреть ему в глаза. Видеть его реакцию, ловить каждую эмоцию. Это лучше медитаций и терапии. Его руки так приятно лежат на талии, что ей приходится приложить усилия, чтобы устоять на, уже ватных, ногах. С этим мужчиной что-то не так. Иначе она не может объяснить почему её так сильно тянет к нему. — Я надеялась, тебе понравится. Признание выходит легко. Естественно. Да она, чёрт возьми, пол дня промоталась по магазинам в поисках подходящего халата, а потом ещё столько же подбирала под него бельё. Конечно ей хотелось, чтобы он оценил её старания. Губы Александра искажает лёгкая ухмылка и Агата выдыхает, дергая головой, чтобы скинуть с лица назойливую прядь. Он выглядит довольным и от его вида до трясучки хочется сжать бёдра. Нильсен переносит одну руку к её лицу и, аккуратно отодвинув ей за спину ту самую прядь, оставляет ладонь лежать на задней части её шеи. Тепло и по-собственнически. И это так чертовски приятно. Его пронзительный взгляд скользит по её фигуре, лаская напряжённое тело. Обещая всё, чего она желает, прогоняя сомнения и страхи. — Как будто могло быть иначе. Она не успевает отреагировать, он раньше накрывает её губы своими, ловит стон, который, неожиданным для самой девушки образом, проскальзывает меж её губ. Просящий, долгожданный. И она с радостью и злорадством отмечает каким потрясённым и одновременно радостным звучит выдох Нильсена. Он собирает её волосы в кулак на затылке и отрывается от её губ, чтобы вместо них покрыть влажными поцелуями шею. Агата хорошо пахнет. Сладко. При том что Нильсен никогда не был поклонником сладких ароматов, этот ему нравился. Её запах. Она всегда так пахла, вне зависимости от того что происходило. Будь то погоня, драка или чёртов пожар. Всегда, стоило ему подойти к ней, рецепторы тут же улавливали сладкие нотки её парфюма. От одной только мысли о том, чтобы просыпаться утром и чувствовать на себе этот запах, начинала кружиться голова. Ему очень хотелось попробовать. — Я соскучилась. Она ждала ухмылку, привычную колкость. Но то что получила было даже лучше — неожиданно лёгкий поцелуй в висок. Ощущать на себе его трепетную нежность было ещё одной её зависимостью. Женские пальцы пробрались под его футболку. Она нежно ощупывала каждую мышцу на его прессе, стараясь не потерять рассудок в очередном диком поцелуе. Аккуратно провела пальцами по гладкому шву шрама, вспоминая как он выглядит, а потом устала ждать. Потянула ткань наверх. Хватит преград. Футболка отлетает прочь. Теперь в ней нет надобности. Есть только неукротимое желание быть ближе. Губы Агаты начинают путь от его щеки и под тяжёлый вздох Александра переходят дальше на шею. В это время он расстёгивает все пуговицы её наряда, оставляя его болтаться распахнутым. Чёрт, так она ещё красивей. Агата больше не может сдерживаться. Оставляет ладони лежать на его рёбрах, пока покрывает развязными поцелуями крепкую шею. Снова и снова. Много и горячо. Пока вовсе не сходит с ума и позволяет себе маленькую шалость. Встаёт на носочки и коротко кусает тонкую кожу прямо над пульсирующей артерией. Александр дёргается от неожиданности. Чёрт возьми, как она может вызывать в нём столько чувств одновременно? Как можно вместить в себе желание укутать её в плед, ткнуть в руки чашку какао и баюкать пока не выспится, как нормальный человек? И в то же время, до скрипа зубов, желать нагнуть её на ближайшей горизонтальной поверхности и иметь до тех пор, пока у обоих звёздочки из глаз не посыпятся? — Спасибо, что напомнила. Агата отрывается от него с шаловливой улыбкой. Эта женщина точно издевается над ним. — О чём? Харрис честно не может понять о чём речь, но его реакция откровенно многообещающая. — О том, что я так и не наказал тебя за твоё баловство на балу. Точно. Во время их танго, которое Агата конечно же вспоминала перед сном, он сказал что хочет её губы, а она решила пошалить и вместо этого дотянулась к его шее и куснула. Тогда его глаза обещали ей расправу и она с диким предвкушением сводила ноги. Но потом в их планы вмешалась падающая люстра и всё как обычно полетело к чертям. Сегодня им не помешает никто. — Ты будешь меня наказывать? Она трётся бедром о его стояк и старается выглядеть как можно более невинной. На её выходку он выдыхает сквозь зубы и поднимает её под бёдра, вынуждая обвить его ногами. — Вот только не делай вид будто не рассчитывала на это. Харрис прячет взгляд и пальцы правой руки в его волосах, подавляя улыбку. Конечно рассчитывала. Разве можно столько раз обещать наказание, а в итоге оставлять её не с чем? Он снова притягивает её для поцелуя, надавливая на поясницу. Она просто невероятная. Со своим невинным видом и грязными идеями. Он до сих пор не верил, что порядочная мисс Харрис пришла в его номер в костюме медсестры, а на его обещание наказать даже слова не пискнула против. Сегодня она получит своё наказание. Даже если… Поток мыслей, как и поцелуй, прерывается стуком в дверь. Золотая дверная ручка судорожно ходит вверх-вниз и Агата замирает. Наверное, по инерции стоило попробовать отстраниться, вместо этого тело потянулось ближе к Нильсену. К тому, кто никогда её не придавал. К защите. Ногти непроизвольно цепляются за плечи и мужчина шипит, проговаривая ей в самое ухо: — Аккуратней. На мне так живого места не останется. Его шёпот, хоть и соблазнительный, неимоверно раздражает. Как и его самодовольная улыбочка. Потому Харрис шикает на него, обвивая его шею предплечьями, и кивает на дверь. — Александр! Ты здесь? Агата пропала! В номере её нет и телефон не отвечает. Нужно срочно поговорить! Голос Сэма звучит встревожено, и ей бы радоваться, что у неё есть такой замечательный друг, но у Агаты в голове мелькает совершенно омерзительная мысль: И почему ему не сидится в своём номере в такое время? — Что будем делать? Это всё походит на какое-то детское приключение. Будто они спрятались где-то в школе, и их вот-вот застукают. Но если смотреть на их реалии, то над Харрис нависает вполне реальная угроза, а она сейчас на руках своего передруга в чёртовом костюме медсестры! Александр не выглядит слишком встревоженным. Как будто он до сих пор не налюбовался ею. Голос звучит почти ревнивым, когда он наконец шёпотом выдаёт: — Никого нет дома. Он подкидывает её снова, чтобы взять поудобнее, но за дверью вдруг слышится второй голос: — Александр? Есть кто? Голос Евы бьёт по ушам, прогоняя чувство вины, возрождая пламя ревности. Конечно, как ломиться в его комнату, так она первая. Харрис не в силе побороть в себе желание закатить глаза. Ну вот не может эта помощница недоделанная держаться подальше от её Александра. Нильсен же это полностью игнорирует. Несёт её вглубь номера, подальше от друзей за дверью. — Стой. Нужно что-то сделать. Голос звучит хрипло. Она не хочет прерываться, не хочет открывать эти двери, что-либо объяснять. Но её травмированной психике это кажется неправильным. — Я как будто специально прячусь. Сэм ведь переживает. Лицо Александра искажается и Харрис со злорадством отмечает, что его ревность её чертовски возбуждает. — Только Сэм? А Ева? Он точно знает что делает, потому в миг становится весёлым, а Агату одолевает волна спеси: — Ева больше за тебя беспокоится. Нильсен усаживает её на письменный стол у окна и как никогда радуется тому, что на улице уже темно, а они на пятом этаже. Никто их не увидит. Никто не увидит её. С её длинными ухоженными волосами, прекрасной фигурой и милым личиком, сейчас так красиво украшенным ревностью. — Тебе чертовски идёт ревность, Харрис, — сначала ей хочется возмутиться, но в итоге она принимает его слова за комплемент и обнимает его шею. — сразу становишься горячей. Их губы снова встречаются и оба забывают про незваных гостей. Её руки зарылись в его волосы, вытворяя с ними что-то угодное ей, в то время как Александр отодвинул полы халата, чтобы иметь доступ к голой коже её живота и рёбер. Нельзя быть такой красивой и при том так самозабвенно ластиться к нему. Последние пару дней он боялся что ещё пару переглядок и случайных касаний и он просто не сможет без неё. А она, будто этого и добиваясь, каждый раз ловила его взгляд. Сегодня он скажет ей. Чтобы то ни было, если бы он был ей противен, то она бы не пришла сюда сегодня и не ревновала бы к чёртовой Скай, где и когда она вообще появилась? По всем законам мироздания, телефон Александра, лежащий на краю стола ожил. Звонок разрезал тишину и Агата неожиданно от самой себя почувствовала неимоверную злость на звонившего. — Это Ева. Кто бы сомневался. Агата смотрит в сторону, собирая своё самообладание в кучу. — У неё есть твой номер? Очередной укол ревности проходит по позвоночнику и стреляет прямо в зелёные глаза, которые опасно сверкают, стоит ей взглянуть на него. — Взяла ещё в первый день в отеле. Харрис саркастично усмехается. Как будто ей от этого должно стать легче. — Ты будешь отвечать? Голос звучит так строго, будто от его ответа зависит весь сегодняшний вечер, а то и их дальнейшие отношения. А в голове Нильсена возникает очень коварная идея. Он за бёдра подтягивает её к краю стола и ныряет одной рукой ей под бельё, сразу утопая пальцами в естественной смазке. — Да. Её взгляд снова вспыхивает негодованием, но она не успевает ничего сказать, лишь задохнуться собственным выдохом, когда два его пальца проникают внутрь. — А ты будешь очень тихой, моя горячая. А иначе, я продлю твоё наказание и оно тебе ой как не понравится. Осознание бьёт по голове новой волной возбуждения и она чувствует как сладко сжимаются мышцы живота. Его пальцы внутри, но не двигаются и Агата догадывается — это только пока. — Я ставлю громкую связь. Она ворует момент, чтобы чмокнуть его в губы и наслаждается его довольной улыбкой. Его свободная рука быстро дотягивается до телефона и он берёт трубку, нажимая на значок динамика, как и обещал. — Ало. Его голос спокойный, как и всегда, так сразу и не скажешь что он чем-то занят. А он занят, ой как занят. Пальцы начинают двигаться и Харрис закрывает глаза, принимая долгожданное удовольствие. Начинает он медленно, аккуратно, то вынимая полностью то вставляя назад и прокручивая. Большой палец иногда касается клитора, будто играясь или дразнясь. Но этого мало для того, что он задумал. — Алекс! Где ты? Голос Скай противный. И наверное они оба могут с этим согласиться. — В торговом центре с Агатой. А что? — Оу. Агата слышит её раздосадованный выдох и проглатывает довольный смех. Ох, мы не в торговом центре. Мы прямо у тебя под носом. Занимаемся очень непристойными делами, а ты нам в этом ещё и помогаешь. Спесь с неё сбивают только пальцы Нильсена, которые начинают двигаться активнее. Она не может больше сидеть и решает что лечь будет лучше. Так и легче, и подальше от телефона, на случай если она всё-таки не сможет сдерживаться. Нильсен следит, чтобы она не ударилась, а после поднимает одну её ногу и закидывает себе на плечо. Вот это представляла Агата, когда думала об удовольствии. Она на столе, в одном белье с распахнутым халатом. Её нога закинута на его голое плечо, а его пальцы ласкают её внизу. — Что-то случилось? Александр произносит это совершенно невозмутимо, а у Агаты закатываются глаза от вида Александра такого сосредоточенного между её ног. В голову приходит шаловливая идея и она решает дать ей волю. Тянется за спину и расстёгивает бюстгальтер, а потом, спустив лямки через короткие рукава, откидывает подальше. Нильсен выглядит побеждённым, сражённым наповал. Но именно так он себя и чувствует. Он поставил ей условия, но тем не менее, она даже так умудряется его обыгрывать. — Мы не могли найти Агату. Сэм почти охрану отеля поднял. Он хмурится и убирает в сторону кружевные трусики, когда те снова неудобно съезжают, мешая его пальцам, которые теперь, будто мстя, двигались ритмично и быстро. Большой палец теперь стимулировал клитор безостановочно. Харрис закрыла рукой рот, чтобы не издавать звуков и посмотрела на него. Сама не определилась, что хочет этим взглядом сказать. То ли: «Иди к чёрту!». То ли: «Иди уже ко мне!». Такой её вид неимоверно нравился Александру. А ещё ему нравилось осознавать что его задумка работает. Он успел выучить, что Агата любит скулить. Именно так. Даже несмотря на то, что она ассоциировалась у него только с кошкой, при чём с того самого момента как пролезла в окно лавки часовщика, это выражение казалось ему самым уместным. Почему-то она не позволяла себе стонать открыто. Только приглушённо. Если она сегодня ответит взаимностью, они точно поработают над этой её привычкой подавлять стоны. Ему повезло услышать парочку раньше и он очень хотел услышать их снова. — Она со мной. У неё всё в порядке. Харрис снова стрельнула в него колким взглядом. В ответ он лишь оставил аккуратный поцелуй на её икре. Она, чёрт возьми, закатывает глаза даже от этого. — Хорошо. Когда вы будете в отеле? Боже, Скай. Отцепись, ну. — Не знаю. Агата ещё не закончила. Агате захотелось рассмеяться и расплакаться одновременно. Она уже почти. И Нильсен об этом точно знал, потому палец с клитора снова исчез, а пальцы внутри замерли. Она наклонился к ней, чтобы не разрывая зрительного контакта оставить аккуратный поцелуй внизу живота. Этот стон таки мог вырваться. Его успешно заглушила девичья рука. — Я напишу тебе и Сэму как вернёмся. — Хорошо. Нильсен скинул тут же. Плевать что она там ещё хотела. У него есть дела поважнее. Взгляд Агаты свирепый, а её пышная грудь тяжело вздымается, когда она плавно принимает сидячее положение. Женские пальцы обвивают его шею, пока она очерчивает взглядом линию его подбородка. — Понравилось тебе иметь меня пальцами, пока разговариваешь с ней? Успокаивать её у меня на глазах? Его рука резким движением притягивает её к краю. Так, что её соски трутся о его голую грудь. — Я только что успокоил наших друзей, как ты и хотела. Харрис гневно выдыхает, молча признавая его правоту. — Ты сделаешь всё, что я захочу? — А ты разве заслужила? Она выпячивает губу, обводя указательным пальцем косточки его ключиц, а потом проходится по ним уже губами. — А разве нет? — Сначала шипишь, потом мурлычешь, — горячие ладони скользят вверх по её рукам, а потом поддевают халатик, снимая его. — разве так можно? Она хмыкает и спрыгивает со стола, поворачиваясь к нему спиной, чтобы потереться задом о его стояк. — Пожалуйста, я уже не могу. — Даже так? Агата откидывает голову ему на плечо и проходится руками по своей груди, от чего у него спирает дыхание. Александр не может сдержать в себе желание прикоснуться к ней. Опускает руки на её бёдра и сжимает. Она сводит его с ума, каждой своей выходкой, но от того только сильнее притягивает к себе. Уже притянула. Он не сможет выпутаться из её сетей даже если очень захочет. — Так уж и быть. Хватит с тебя сегодня. Агата хмурится и недоумённо оборачивается, когда чувствует, что он отступает от неё. — Ты… — Успокойся, — он плутовски улыбается и проходит к кровати, где забирает подушку и уже с ней возвращается к взволнованной девушке. — я никуда не ухожу. Костяшки его пальцев нежно касаются её щеки и плавно переходят на затылок, где он собирает её волосы, вынуждая закинуть голову и смотреть ему в глаза. — Никуда ты сегодня от меня не денешься. Девушка облизывает губу и встаёт на носочки, чтобы дотянуться до его губ и он позволяет. Приникает ближе к ней, другой рукой нажимая на её поясницу. До неё Нильсен даже представить не мог, что поцелуи могут быть такими пьянящими, вызывающими зависимость. Она тихо стонет в его губы, и он отстраняется. — Что скажешь, каттен, нравится тебе перспектива кончить, лёжа на этом столе? Агата мило улыбается и берет его руки за запястья. Разворачивается задом и, подложив подушку себе под бёдра, ложится грудью на деревянную поверхность. Устроив его ладони на своих бёдрах, приподнимается на локтях, чтобы оглянуться и стрельнуть в него острым взглядом: — Алекс, пожалуйста. Она знает, что ему такое нравится. Когда она зовет его по имени, когда просит наконец дать ей желаемое. Подарить им обоим наслаждение. И Нильсен больше не в силах ждать. Он поддевает кружево трусиков и медленно тянет вниз, снимая полностью. Рвать её бельё не хотелось, да и спешить тоже, хотя член уже отчаянно требовал внимания. Агата устраивается поудобней и посильнее разводит ноги. Вид её полулежащей на столе, совершенно обнажённой, отбирает у него дыхание и возможность мыслить здраво. Он тихо матерится себе под нос на шведском, спуская спортивные штаны и тугие сейчас боксеры. Он слишком сильно хочет её. Разве такое вообще может быть? Он пристраивается сзади и наклоняется над ней, проскальзывая левой рукой между её телом и столом, чтобы поддержать под грудью и оставляет влажный поцелуй между лопаток. — Ну же. Она приподнимается на носочках ещё выше и тихо постанывает от нетерпения. Александр направляет член внутрь и прикрывает глаза. Туго и горячо. Как и прежде, всё так же приятно и крышесносно. Агата опускается лбом на поверхность стола и, кажется, задерживает дыхание. — Ты как? Он переспрашивает, мягко подаваясь вперёд. — Превосходно. — она тяжело дышит и улыбается, откидывая голову. — Быстрее, пожалуйста. Не мучай. Он слушается. Как бы не отрицал, ему всегда хочется выполнить все её прихоти. Лишь бы увидеть её довольное лицо, услышать сладостный стон. Он двигает бёдрами активнее, и Агата мычит, сомкнув губы. Не позволяет стону вырваться. И может оно и к лучшему в данной ситуации. Никто ведь не должен знать, что они здесь вдвоём, но Александру вдруг становится плевать и на Еву, и на Сэма, и даже на Рейчел, да простит его подруга. Он просто хочет услышать её стоны. Нет, он просто жаждет их. Агата перестает замечать что-либо кроме ритмичных толчков. Потому когда он наклоняется к её уху, она не сразу слышит, что именно он говорит. — Каттен, я хочу слышать твои стоны. Прямо сейчас. Она приподнимает голову и ловит его губы своими. Они целуются, а когда отстраняются, она удерживает его за шею рукой, постанывая прямо у его носа, на расстоянии сантиметра от его пульсирующих губ. Хочет стоны? Пусть слушает. Как будто наказывая за очередную шалость, он делает несколько толчков жёстче, и Агата задыхается, чтобы в следующую секунду сделать как велел. Стонет, открыто, как он и хотел. Так, как ей сейчас хочется. Все ещё не громко, но достаточно слышно и он проводит рукой вдоль её спины, наслаждаясь моментом. Пальцы перемещаются вниз и ложатся на клитор, мягко массируя, почти без давления. Но в купе с проникновением Агата быстро сдается. Просит стимулировать его сильнее и Нильсен слушается. Указательный и средний пальцы так хорошо проходятся по чувствительной точке, что Харрис совсем скоро кончает, вытягиваясь над поверхностью стола. Она хватает его руку, которая всё время лежала под ней, поддерживая, и переплетает их пальцы в крепкий замок. Для Нильсена это последняя капля. Он выходит из неё и заканчивает, пачкая её поясницу. — Твою ж… Он тяжело дышит и размытым взглядом осматривает стол, в поисках салфеток, но мозг пока ещё не очнулся. Ему доходит, что стопка бумажных полотенец все это время лежала на краю стола, лишь когда он видит как Агата тянется к ней и вытирает сперму со своего тела. — Прости. Он проводит рукой по своему лбу, поправляя упавшие волосы. — За что? Агата ловко забрасывает использованную салфетку в мусорное ведро у стены и поворачивается к нему, тут же обнимая его за плечи. Его грудь тяжело вздымается, точно так же как и её. — Все нормально, о чем бы ты не переживал. Нильсен шумно усмехается и прижимает её ближе. — Скажу кое-что. Обещаешь не убегать? Она закидывает голову, чтобы пересечься с ним взглядом и показательно выпячивает губу. — Так уж и быть. Обещаю. Александр набирается смелости, но она не особо помогает, потому как руки Агаты обвиваются вокруг его шеи, и он снова теряет голову. — Ого, как быстро согласилась. Мне теперь называть тебя хорошей девочкой? Она усмехается, но без прежней лёгкости. Как-то нервно. — Называй меня своей девочкой. Стоп, а что он сам собирался сказать? У Александра из головы разом выпадают все слова. И английские, и шведские. Это то, о чем он думает? Её зелёные глаза такие напуганные, что он сам перенимает это волнение. — Скажи это еще раз. Она отнимает от него руки и обхватывает себя за плечи, будто замёрзла или хочет прикрыться, но стоит всё так же близко. — Я хочу быть твоей. Больше слов ему не нужно. Агата Харрис хочет быть его! Разве мог сегодняшний день закончиться как-то лучше? Нет. За последние пару лет он впервые чувствует себя таким счастливым и живым. — Ты не можешь стать моей, Агата. — он отводит прядь волос ей за спину, освобождая плечо. Притягивает её за талию, отмечая лихорадочный блеск глаз напротив, и целует голое плечо. — Ты уже моя. Она почти падает на месте, но он удерживает её. — Вся моя. И я никуда тебя не отпущу и никому не отдам. Его губы вдруг оказываются на её щеках, а потом так же неожиданно переходят на шею, и Агата плавится. Запускает пальцы в его волосы, принимая ласку без остатка. Он назвал её своей. Он тоже этого хочет. Спустя пару секунд, после того, как он перестает покрывать поцелуями её лицо и тело, она задирает голову, встречаясь с ним взглядом. — Есть еще кое-что! Её взгляд требовательный, но Александра это не волнует. Даже наоборот, он готов выполнить любую прихоть. — Что? — Никакой больше Евы! Нильсен заливается нервным смехом. Это то что её волнует? Серьёзно? Он берёт её ладони в свои и целует тонкие пальцы, пока она недовольно смотрит на него. Какая же ревнивая! — Никакой Евы, согласен. Она и «до» не сильно в моей жизни фигурировала. — Вообще никакой Евы! Он согласно кивает. — Но не думай, что я стану закрывать глаза на эти щенячьи глазки Сэма в твою сторону. Она кивает. Справедливо. — Малыш Сэмми останется во френдзоне. Насовсем! — Хорошо. Они замирают на несколько секунд, а потом Александр подхватывает её под бёдра, и она звонко смеётся, обхватывая его ногами. — И никакого чая с Эллиа! — Теперь я буду пить чай лишь с тобой. — Ловлю на слове!