“Мне всегда говорили: “Андрей, не топай!”. И я всю жизнь старался не топать. И вот я съезжаю, бесшумно прохожу в новую квартиру и понимаю, что всю жизнь это не я топал, а ваш пол скрипел” Андрей Айрапетов.
На самом деле, все хорошо начиналось. Правда, Тэхен был уверен в том, что видел в поведении Суджина неподдельную любовь и заботу. Даже слова о том, что ему надо питаться пять раз в день, когда он с детства только завтракал и перекусывал в обед, казались ему сильной обеспокоенностью, а не чем-то опасным. Парень набрал в весе и сейчас был в некомфортной для себя форме, начал переходить от полюбившегося андеграунда к надоевшей классике, забрасывать сюрреализм, к которому только-только потянулось сердце, на секунды, но стал задумываться над тем, чтобы закрасить все работы на стене, вроде “слоны” Сальвадора Дали, которую он перерисовал на свой лад и был более, чем доволен результатом. Тэхен медленно, но, верно, заменял свое понятие “ собственное желание — закон, а на остальных похуй”, на “мнение партнера иногда важнее, ибо ему виднее”, ломая тем самым свою неоднозначную личность в крошки и подстраиваясь под другого человека, смешиваясь с серой массой, которую он так презирал. Но, давайте по порядку. С второго по четвертый курс Тэ встречался с Пак Суджином, стоматологом на два года старше него, первое время искренне испытывал к нему уважение и верил во взаимность, подкрепляющуюся мелкими подарочками, вроде минималистичных брошек и прочей, незаметной чепухи; постоянной “заботой”, а еще довольно жарким сексом, в котором был один изъян — пара почти никогда не целовалась. Да, шатена облизывали, кусали и лапали, но не было тех самых чувственных поцелуев, о которых он читал и которых так охотно рисовал в каждом своем скетчбуке. Но Су заверил, что просто не любитель лишнего слюнообмена и вообще, “изо рта в рот получается микроб”, а младшему ничего не оставалось, кроме того, как молча кивнуть. Их отношения начинались вполне обычно и можно сказать, что клишейно. Пак заметил Тэхена на студенческой весне, когда тот презентовал свои работы совместно с фотографами. Он тогда сказал пару ласковых (в прямом смысле) слов о его творчестве, пригласил шатена на чашечку кофе, потом еще одну, еще и еще. А после и вовсе предложил встречаться. И если быть совсем уж откровенными, то художник не хотел отношений с обязательствами, ему хватало редких перепихов, дабы из ушей сперма не лилась. Сердце уже с подросткового возраста не ныло о потребности в чувствах, а Ким упорно считал их ничем иным, как обычным препятствием на своем карьерном пути, будучи ослепленным юношеским максимализмом и еще незнанием и неумением держать везде баланс. Тем не менее, он согласился и вступил в романтические отношения, не имея каких-либо чувств или привязанности. Иронично. “ Потом еще появятся” всегда держалось у него в макушке, а “я его люблю, очень люблю. Просто, я этого еще не понял.” закрепилось на подкорке, ибо принципы были таковы, что без любви вступать в отношения нет смысла. Жаль, что поначалу обычное чувство комфорта и уважения тот отчаянно пытался подменить под влюбленность, а плохое отношение Суджина к нему, психологическое насилие и откровенный абьюз он оправдывал тем же чувством. Любовь — это чистое чувство, такое приятное и светлое, которое обычно представляется как комната, сделанная в мягких оттенках или луг посреди леса, в котором щебечут соловьи и другие певчие. Её не должны мешать или путать с чем-либо ещё. Любовь — это странная субстанция, которая не имеет понятия как такового, но при этом у нее есть четкое определение, которое каждый человек может рассказать по-своему. Это не теорема Пифагора, не тригонометрические формулы и не закон Ома, имеющие четкие определения. Для каждого любовь своя, но там точно не должно быть большого количества боли и постоянных рамок. А для Тэхена этого определения просто не существовало. Он знал в теории, как приятно обнимать любимого человека, знать, что он твой “дом”, который поддержит в любую секунду, однако, прошу заметить: никогда подобного не испытывал и не был даже приближен к здоровым и приятным отношениям, бабочкам в животе, как бы заезжено это ни звучало, и не скучал ни по кому, заполняя голову мыслями о человеке. Даже к родителям он испытывал лишь глубочайшее уважение за то, что вытерпели, потому сепарация по достижению совершеннолетия прошла с легкостью. Как и остальные жертвы плохого обращения к себе, сюрреалист слепо верил в то, что его парень о нем заботится, даже после того, как его ежедневно начали поливать дерьмом и сравнивать уникальную личность с землей, смешивая с грязью и вытирая напоследок ноги, не стесняясь ни друзей со стороны Кима, ни тем более своих, которые только время от времени подначивали и подшучивали на аналогичные темы, заставляя младшего сомневаться в себе все больше и больше. Однако, на все заявления от близких насчет токсичности их отношений еще в самом начале, тот ответил, что не их собачье дело, да и они не видят всей картины, а родителям просто на просто не рассказывал. У них не те отношения. Тем не менее, в глубине души его старая версия самого себя всегда соглашалась со всеми наездами волнующихся близких, поддакивая и аргументируя поведение Суджина не тем, что “он хороший и сильно обо мне заботится”, как Ким делал почти весь первый год, а простым и правильным: “ да хуесос он обычный, а ты тряпка, раз не можешь собраться и уйти. Чё, сердечко заболело, да? А ты прекрасно знал и знаешь о том, почему терпишь такое отношение к себе и почему прогибаешься, когда как даже не влюблен в него до беспамятства”. Однако, шатен упорно уши себе закрывал от этих надоедливых мыслей, включал любимый инди-рок и бежал, ехал, плыл, полз, летел куда-нибудь подальше от здравого смысла, говорящего, что у него достаточно сил для разрыва. Но они, мысли эти, не извне же, а внутри. Медленно, но, верно, как червяки-паразиты разъедают гниющую плоть и превращают серое вещество в черепушке в дырявое нечто, неспособное ни на что, кроме выполнения ежедневных задач на автомате и постоянного анализирования ситуации. На самом деле, его внутреннее “Я”, та самая уникальная частичка всегда с ним, даже когда он закрывает уши и упорно не верит, надевая на себя разбитые розово-фиолетовые очки обратно и приклеивая их к своей переносице суперклеем. Здравый смысл всегда где-то не периферии, тихим голосочком подсказывает, как будет правильнее, как ему поступить и не упасть в грязь лицом, полностью не смешаться с серой массой, против которой всегда шел. Он бывший спортсмен, его родители никогда не проявляли особого внимания к ребенку, не учили и не показывали, как надо любить, преподнося лишь материальные подарки, а с появлением младшей и вовсе взвалили кучу обязанностей на ранее хрупкие плечи их уже бывшего принца. Именно поэтому он рано вырос, а его внутренний стержень стал крепче, прочнее любого минерала и кристаллической модификации чистого углерода. И этот самый стержень у каждого такой, важно помнить об этом и не забывать, что, если он слабеет — это нормально, такое бывает, мы ведь живые существа. Главное не допустить разлома ровно посередине, иначе никакой навороченный химический сплав не поможет. Однажды, когда Тэ сильно задумался над неправильным поведением его партнера, разложив по полочкам все проступки и приведя триста тридцать три аргумента насчет того, что надо бросать такого мудака, то, дабы не совершить ошибок, не придумал ничего лучше, чем уехать на несколько суток в Сеул. Проветриться, так сказать. Сел на первый поезд в столицу, распрощался с морской столицей и по дороге сняв номер на три дня в первом попавшемся отеле, побежал осматривать все достопримечательности так, словно он не живет в этой стране двадцать с лишним лет и не может за три часа добраться до Намдэмуна, голубого дома и остальных. Он тогда совсем не думал ни о последствиях крайне импульсивного поступка, ни об учебе, ибо наконец дорисовал свой выпускной проект и должен был показать его на следующий день после приезда, а значит никаких лекций он не пропустит, диплом защитит и всё будет отлично. Это “однажды” было 2 месяца назад, когда Суджин повел себя в корне неправильно и даже непозволительно по отношению к “любимому” человеку. Пак на пороге их квартиры встретил младшего, идущего из студии, в которой задержался по причине внезапной и такой редкой волны вдохновения. Тэ тогда просидел шесть часов безвылазно, скрупулёзно прорисовывал каждый камушек на горе, капельку в водопаде и фонарик на китайском храме, доделывая очередной заказ и совершенно позабыв о том, что должен был приготовить ужин (хотя, в повара он не нанимался и если честно, прежде готовил и ел только по настроению, которое могло не приходить на протяжении нескольких дней, однако с появлением Суджина в его жизни, Тэхену просто пришлось подстраиваться под стандарты своего молодого человека, идя своим годовым привычкам наперекор) к приходу стоматолога с очередной практики. Поэтому, отвлекся от своего шедевра только в десятом часу вечера, когда на телефон пришло около десяти уведомлений о пропущенных звонках, двадцать три сообщения и два голосовых, после которых было отправлено лишь “домой” три минуты назад. Шатен тогда сильно перепугался, собрался за рекордные пару минут и несся по лестницам, как в задницу ужаленный. В тот вечер ему прилетело не только за то, что он не приготовил ужин, тем самым, не позаботившись о своем возлюбленном, но и за то, что ему “все равно на их отношения, переживания своего единственного парня и вообще, ты — бесчувственная гнида”. Прямая цитата Су, между прочим. А шатен молча слушал наезды и перебирал свое прошлое, думая о том, нет ли у него случаем daddy issues, способных сподвигнуть его на такой странный выбор партнера, больше похожего на папочку или просто злого отца. Но когда бесконечный поток сетований медленно направили на его творчество, а после и на друзей, Ким, прибывая в полном шоке и неверии, кинул пустой взгляд на стоящего напротив парня, скривил губы в отвращении. — Закрой рот и прекрати переводить стрелки на ни в чём не виновных людей. Если ты продолжишь, я еще больше начну сомневаться в твоей адекватности. — наконец послышался ровный, приглушенный голос, а Суджин вспыхнул подобно спичке и переходя на крик, продолжил гневную тираду, подойдя ближе и тыча пальцем в грудь. — Это кто тебе в уши ссыт? Ты краски нанюхался? С чего бы это сомневаться в моей адекватности, если виноват тут только ты? — сделав акцент на местоимении, старший брезгливо убирает палец от груди и разворачиваясь, кидает через плечо. — И это я тут сомневаюсь в том, что встречаюсь с нормальным человеком, когда он часами способен рисовать каракули душевно больного и не обращать внимания на остальных. А художник, крайне уставший от ссор, тяжело вздохнул и мысленно закрыв уши, продолжил пялить в точку перед собой, желающий сделать из этой самой точки, по совместительству спины уходящего Пака, огромную пропасть, тем самым отплатив ему его же монетой. Потому что, у Тэхена уже давно вместо сердца черная дыра, а вот белой, увы, не намечается. Он просто поглощает и молча принимает всё самое отвратительное, а вот высказать то же самое в ответ не может — устал, решив ограничиться лишь словами насчет неадекватного поведения. Он устал и прогнулся из-за постоянного гнета и ссор. И как только Суджин скрылся в гостиной, Тэ залип на свои руки и переключил поток мыслей на свой вес, увеличившийся из-за учащенного потребления пищи, вспомнил все свои недавние картины, сравнив с прошлыми, кинул взгляд на неудобную для него одежду в официальном стиле, вспоминая свой прежний гардероб и пришел к окончательному пониманию того, что нынешние отношения определенно надо заканчивать. Тем вечером он замял конфликт, извинившись ртом и словами, а уже ранним утром собрал один рюкзак и двинулся в путь, в котором много чего для себя открылI need a doctor — the drums
Во-первых: на самом деле, его настоящий и неповторимый стиль многим нравился, и он не раз слышал комплимент (зачастую от туристов) за сочетание несочетаемого, а также за смелое самовыражение. Длинная юбка до щиколоток, легкие блузки, открывающие вид на острые ключицы и песочную кожу, штаны палаццо, выгодно подчеркивающие его тонкую талию, а еще джинсы-трубы, которые он разрисовал никак не связанными рисунками. Все это он менял по несколько раз на день, а у людей подобные аутфиты вызывали неподдельный восторг, ибо юноша-то не обделен красотой и вкусом. И никто ни разу не посмотрел на него осуждающе, как любил это делать Суджин. Во-вторых: он вновь вернулся к острой социофобии, которую прежде почти поборол, пока не влип в эти отношения. Тэ боялся сказать что-то кому-то в кафе, спросить дорогу или банально попросить дать пройти, ибо ему надо спешить (от своих мыслей и планов по расставанию), потому он молча стоял, с отрешенным видом ожидая, когда на него обратят внимание. Если честно, то такой расклад событий крайне разочаровывали парня, считающего, что за эти 2 года его и не сильно-то изменили, когда на самом деле ему не только вспороли старые, почти зажившие раны, но и прорезали новые, постоянно тревожа их, дабы он не забывал ни на секунду о своих травмах. Насильно заставляли тонуть в нескончаемых переживаниях и волнениях, создавая для этого искусственную среду. Ну и в-третьих: из-за высокого уровня стресса его расстройство стало появляться чаще обычного, напоминая о себе то большим количеством голосов, заполняющих собой все пространство вокруг, то изображениями. зачастую галлюцинации не были связаны меж собой, представляя непонятное месиво, но зато, если рассматривать по отдельности, то видения и звуки представали крайне интересными объектами для наблюдения. К примеру, чаще всего к нему обращался милый голос молодой девушки, которая, не стесняясь делала замечания исключительно насчет явно занятых дам, мол: “смотри какие у неё хрупкие плечи, шея лебединая, а личико смазливое. Попытай удачу, да завязывай со своими парнями, это несерьезно”. А так как звучание голоса и давно выстроенный ассоциативный образ не сходились с фразами антагониста, Ким, как только начинал слышать её омерзительные рассуждения, лез за ненавистными таблетками и надеялся, что эффект наступит как можно скорее. Второй его частый компаньон по голосу напоминал зрелого мужчину, консервативных взглядов, но тем не менее крайне либеральным к гомосексуализму и людям с разными оттенками кожи, посему слушать его было гораздо приятней и порой увлекательней, чем скролить бесконечное количество бессмысленных видео или тридцатый раз крутить свой плейлист на повторе. Так же, он частенько видел несуразные силуэты, сиамских близнецов с размытыми лицами, кошек и чрезмерное количество народу в любом месте. Последних двух он, кстати, часто путал с реальными объектами, хотя уже с четырнадцати лет знал о том, что видит галлюцинации. Тем не менее, если они не были 2д и вписывались в окружающую среду, то проверить их подлинность можно было лишь коснувшись. Кстати, с этим связан один случай: парнишка подошел к предполагаемой кошке и собирался погладить её, перед этим указав пальцем на “животное” и сказав Ноа: “чекай, какая очаровашка”, а она оказалась лишь плодом его воображения, пропустив тонкие пальцы через себя. В тот день его близкий друг и узнал о некоем приколе в организме Кима, стыдящегося своего расстройства и всеми методами скрывающего его даже от собственного парня. К слову, после того самого дня кошечек на улице он больше не трогал, заведомо предостерегая себя от косых взглядов и громких перешептываний. И пока Тэ был в поездке, успел наконец обратить внимание на учащенные появления своих “приятелей”, сделать выводы, проанализировать ситуацию, да в конце концов поспешно откопав внутренний голос, в итоге согласился с заявлением, что его парень — мудак еще тот, так что, Тэхену предстоял крайне облегчающий разрыв и не менее крайние последствия от него, которые явно не будут только хорошими и приятными и тут уже абсолютно всё равно на низкий уровень внутренней энергии. Осталось лишь сделать это. Как — дело десятое. Наконец скоростной поезд останавливается около вокзала, скромный набор одежды убран в рюкзак, весящий одной лямкой на левом плече, а ватные и ноющие ноги ступают на платформу. Они прошли несколько десятков километров за жалкие три дня, и хоть длительные прогулки всегда были в жизни парня в большом количестве, тем не менее, конечности неприятно дрожат, отказываясь возвращать их хозяина в бывшую столицу Южной Кореи. Грудная клетка поднимается, нос втягивает теплый воздух, в голове пусто, а глаза бегло выискивают худую высокую фигуру Ноа. Ким уверенно шагает к найденному другу, смыкает с ним руки в дружеском хлопке и растягивает пухлые губы в ухмылке на начавшееся ворчание. И вроде вот он, дома: любимый “бро”, встречающий его после недолгой поездки в столицу, запах чего-то родного и неописуемого, такой же “любимый” суженный ряженный дома. Ах, точно. Пак настолько успел задрать, что Тэхену ничего не оставалось делать, кроме как выключить телефон, перед этим кинув билеты Ноа и попросив забрать его после приезда, а теперь он всерьез задумывается над тем, чтобы либо поменять симку, либо выкинуть телефон и уйти в тибетские горы, став отшельником. Два друга попивают капучино, купленное в их любимой кафешке, едут по проспекту, бессмысленно наворачивая километры, да ведут непринужденные диалоги. Ноа делится событиями за прошедшие дни, увлеченно и беззастенчиво управляя монологом, совсем не ожидая от молчаливого Тэ такого большого количества комментариев, которое он сейчас вставляет. И фотограф знает его достаточно долго, чтобы сказать, что тот нервничает, как минимум из-за чуть дрожащих рук, резко улучшившейся речи, хотя обычно приходится вызывать логопеда или переводчика с латыни, дабы разобрать ленивый лепет художника; он понимает, как шатену тревожно ровно в тот момент, когда тот зовет по настоящему имени, вызывая у старшего неподдельный шок и непонимание ситуации. Спина и плечи мгновенно напрягаются, небесная Mazda RX-7 припарковывается у обочины, мигая аварийным сигналом, а Ноа поворачивается корпусом к своему близкому, еще раз взглядом цепляясь за дрожащие руки и отрешенный взгляд, направленный на кожаный ремень. И хоть обладатель всех признаков беспокойства часто улетает в свои мысли, удостаивая вниманием лишь точку пред собой, тем не менее, сейчас в его зрачках плещется беспокойство. — Тэ, ты какой-то встревоженный. Что тебя волнует? — намеренно обтекает более острой формулировки, зная, как младший не любит, когда кто-то интересуется его проблемами. — Может, тебя что-то не устроило в поездке? Тэхен поднимает все понимающий взгляд, оставаясь с таким же невозмутимым и ничего не выражающим лицом, лишь моргает, закрывая глаза дольше обычного, тем самым выражая согласие, да тихо шепчет: — Да, не устроило. Адекватность взяла свое, и я проанализировал поведение Су. — на этой фразе лицо Ноа комически вытягивается, а губы безмолвно произносят “о”, на что художник хмыкает и прикрывая глаза, качает головой, откидываясь на кресло сзади. — У меня после его появления галлюны участились, а мне за это психиатр такую бдсм порку устроит, ты потом мне задницу неделю мазать будешь, дабы следы поскорее прошли. Я два года на это глаза закрывал, меня за подобное закроют в белой комнате, тебя придется на новоселье звать. Губы Ноа растягиваются в сдержанной улыбке, а из груди, одновременно с Кимовым, вырывается тихий и утробный смех. Расспрашивать о полученных результатах нет смысла, сетовать, а-ля “я же говорил” — тоже, ибо фотограф еще в самом начале, два года назад понял, что никто не переубедит младшего, посему был лишь молчаливой опорой, помогающей в сложных ситуациях, рассказывающей свою субъективное мнение о очередном проступке, а не ярым приверженцем здравого смысла. Потому что, тот присутствовал у Тэхена все это время, но он намерено не выходил из отношений, ссылаясь на то, что ему либо лень, либо он продажная сука, которая уж очень падка на зелененькие бумажки, либо совокупность этих факторов. Именно так отвечал парень на вопрос, почему он до сих пор с Паком, если полностью осознает степень кошмара, на что все задающие всегда в изумлении открывали рты, смотря на полностью расслабленного шатена, карандашом рисующего очередной сюрреалистический скетч, который говорил о своих токсичных отношениях, как о погоде за окном. Хотя, на самом деле, причина была совсем другая: у него не хватало сил, и он не был морально готов к разрыву, а точнее сто процентным ссорам, побегушкам от стоматолога и прочей мутотени, потому и предпочитал оставаться в том, во что вляпался, рассчитывая на силу своего характера. — И что планируешь делать? — Ноа так же откидывается на кресло, не сводя своих голубых глаз с наконец расслабленного художника, который в своей уже привычной манере начинает кемарить. — Расставаться. — лаконично заканчивает диалог, проваливаясь в поверхностный сон, пока старший довольно хмыкает и выруливает на полосу, направляясь к своему дому и стараясь не тревожить спящего красавца, умудрившегося уснуть даже в шаге от сильного тремора и возможных галлюцинаций.Kerosene — Crystal Castles
День они проводят в приятной обстановке, сплетничая и обсуждая всё, на чем свет стоит, а ближе к восьми вечера Ноа отвозит младшего к жилому комплексу, пожелав удачи и сказав, что ждет у себя, на что тот лишь кивнул и в прощальном жесте вскинув пятерню в воздух, скрылся за железной дверью подъезда. Медленно пройдя внутрь просторной квартиры, парень сильно напряг слух, стараясь услышать каждый шорох и звук, исходящий из глубины помещения. Тэ медленно стягивает с себя обувь и верхнюю одежду, отставляя рюкзак в сторону и проверяя мессенджер с Суджином. Ноль новых уведомлений, что является чем-то очень подозрительным, потому младший проходит дальше, наконец слыша какие-то вздохи, стоны, разговоры и прочий шум. Сердце ухает в пятки, организм коллективно прекращает работу, в том числе и легкие, медленно сплющивающиеся до состояния высушенного винограда, голова пустеет, а главный орган в теле человека, коим является головной мозг, крутит лишь одну фразу.
Почему?
Шатен за доли секунд оказывается у комнаты, распахивает дверь и видит, как на него глазеют 4 пары глаз, а видео на телевизоре продолжает играть, воспроизводя неприличные звуки. Густые брови сводятся к переносице, в глазах полное недоумение и непонимание ситуации, пока друзья Суджина и он сам не начинают разражаться тихим смехом, переходящий после в гогот гиен, развлекающихся над своей опешившей жертвой. — Тэхени, посмотри в камеру! — Слышится из плазмы, весящей на стене. И тут до Ким Тэхена наконец доходит, что они смотрят. единственное домашнее видео, которое пара засняла после их очередной ссоры, дабы “запечатлеть акт перемирия”. Табун мерзких мурашек разбегается по смуглой коже, чувство опасности и чего-то пугающего, неописуемого словами, но наверняка знакомого всеми, охватывает спину, словно отвратительные мадагаскарские тараканы пустились в бега, пуская импульс, заставляя волосы встать дыбом и чрезвычайно жалко отдать власть над своим телом какому-то тремору. Желудок именно сейчас норовит вытолкнуть съеденный у друга ужин, подгоняя тот к ротовой полости, чувство отвращения заполняет собой все свободное пространство внутри шатена и он, прикрыв рукой побледневшие губы, медленно пятится назад. Когда Пак уговаривал на подобную авантюру, в темной головушке ничего даже не зашевелилось, как позже оказалось, из-за небольшой дозы экстази; не сказало, что так делать нельзя, а лишь подуло ветром и состояние эйфории полностью затмило рассудок. И вполне резонно будет подметить, что кроме Пака никто из пары не знал, что домашнее порно увидят все его друзья, так еще и будут так надсмехаться над любым несовершенным, “недостаточно” элегантным действием художника, будто откопали самый смешной Stand-Up, а не съемку соития двух мужских тел. Отмерев от шока, младший ускоряет свой шаг, с чрезмерной влагой на глазах следя за компанией молодых