замигает свет

— с кем ты сегодня разговаривал утром? я тебя спрашиваю! — крики разрезают темноту тесной комнаты. сережа падает на кресло, опускает голову и закрывает уши руками. горячие соленые слезы жгут щеки. парень весь дрожит, боится, что не останется живым после этой ссоры. страх перекрывает все чувства, заставляет вжаться в кресло, спрятаться от человека напротив, что сейчас яростно жестикулирует и кричит так, будто дмитриев совершил кошмарный грех, а он ведь просто поздоровался с соседом, живущим этажом ниже. любой проеб парня завершается примерно так. но сегодняшний вечер предвещает беду, причём огромную. — я просто поздоровался с никитой…не бей, пожалуйста! я так больше не буду, честно! — сережа падает со стуком на колени перед ицковым и, рыдая, охватывает его ногу, всей силой прижимается лицом, показывает все свое раскаиваение в содеянном. слезы быстро впитываются в штанину рваных джинс. — встать, бестолочь! что ты творишь? мерзко. будешь стирать мне их потом, — с отвращением произносит дима и хватает за длинные патлы парня, тянет наверх. — и хватит ныть, это меня бесит. дмитриев кричит от дикой боли, незамедлительно встаёт и бросает быстрый взгляд на лицо ицкова. в его тусклых глазах отражается лишь дикая злость. больше ничего. светлые брови нахмурены, губы яростно подрагивают. — снимай низ и ложись на кровать, — спокойный тон мог только казаться таковым, на деле же он сейчас ещё раз выкрикнет тоже самое и сережа вмиг послушается. — я сказал раздевайся! «угадал, как всегда», — с грустью усмехается тот. послушно снимает пижамные штаны, затем нижнее белье. ложится и готовится к новой порции боли. слышится звенящий звук: это дима расстегивает ремень. еще пол минуты, которые кажутся целой вечностью, затем резкая боль. ицков не жалеет: бьет со всей дури. шлепки один за другим. «когда же он остановится?» — слезы все текут и текут, крики все громче и громче, все больнее и больнее. сережа уже не чувствует задницы, он уверен: там уже есть огромные кровоподтеки. затем все прекращается. тишина. слышатся лишь шмыги сережи и тяжелое дыхание димы. — почему ты это делаешь со мной? — еле слышно говорит дмитриев. ицков молчит. — почему?.. мне больно. даже не физически. морально больно! — ты уйдёшь от меня, я знаю, — шепчет. — я люблю тебя, правда. но не могу контролировать себя, когда вижу тебя с кем-то… сережа натягивает белье и штаны. — я больше не намерен терпеть это. вали к черту, прямо сейчас! — резко делает шаг к парню и гневно кричит дмитриев, указывая в сторону двери. откуда в нем столько смелости — непонятно. тот явно почувствовал слабость димы. но не тут-то было… ицков совершенно непредсказуем: вмиг зрачки его расширяются, он нахмуривается и резко вцепляется в хрупкое тело сережи. парень валит дмитриева на пол, он со стуком падает и не может ничего сказать — страх снова окутывает того. и совершенной неожиданностью становится резкий удар кулаком прям в нос. от сильного удара кровь льется неимоверно быстро. яркие капли стекают по подбородку. сережа не может издать ни звука. это ещё не конец — парень прекрасно это понимает. удары летят в разные стороны. дмитриев не понимает, в какой момент сверху на нем оказывается ицков, такой агрессивный и безжалостный. а ведь были времена, когда они ходили за ручку, крепко обнимали друг друга на фоне тлеющего заката, посещали вместе музеи, смотрели фильмы, лежа под мягким пледом, готовили разные блюда и радовались тому, что счастливы вместе. но это время прошло. сначала были безобидные ссоры по мелочам, потом дима первый раз поднял руку на сережу, затем это вошло в привычку. больше не было прогулок, ицков запрещал выходить дмитриеву одному на улицу, потому что постоянно работал. хотя сам нередко пропадал невесть куда, возвращаясь только к утру. это всё так нагнетало, что дима потихоньку начал сходить с ума в одиночестве. но в этот день дмитриев впервые подвергся избиению. замашистый удар в голову отправляет в нокаут обессилевшего парня. после этого ицков спокойно встает и направляется в ванную, чтобы смыть кровь с рук. он смотрит в зеркало на своё бледное лицо и устало вздыхает. потом включает ледяную воду и бубнит себе под нос: — перестарался, кулаки болят, черт возьми. закрывает воду и обтирает об штаны мокрые руки. раны кровили. дима ещё раз вздыхает и направляется в спальню. достает чемодан и скидывает все свои вещи в него. «жаль, что не все поместились», — пролетает в голове. бросает холодный, но в то же время такой сострадательный взгляд на парня, лежавшего пластом без сознания. за окном уже темнеет. парень решает включить торшер, но тот лишь несколько раз мигает и потухает. на кнопку включения больше не реагирует. ицков безразлично пожимает плечами и плетется в коридор. неспеша обувается, попутно вызывая такси до аэропорта. накидывает куртку, выкладывая из них ключи, и выходит из квартиры. в последний раз кидает взгляд на все того же лежавшего сережу и негромко захлопывает входную дверь.

***

после этого никто ничего про ицкова не слышал. никто не знал, куда он улетел, где работает, что вообще делает и почему он так неожиданно решил съехать. такие подробности знал только дмитриев. когда он очнулся, первым же делом взял в руки телефон, несмотря на жуткую ломоту в теле и окровавленный сломанный нос. в телеграме был удален чат и осталось лишь одно новое сообщение, содержащее в себе:

«не ассоциируй меня с темнотой».