***
Ромка Лапшин совершенно не считал себя слабаком. Ещё бы: столько стараний, труда, тренировок и бессонных ночей… Но признаться в любви он не мог. Возможно, его смелость не распространялась на дела амурные, а может, дело было во многолетней дружбе. Её прекрасные серые, как небо в дождь, глаза, веснушки, создающие на её лице самую прекрасную для него картину, улыбка, уносящая крышу Лапшина куда-то в далёкую сторону… Объятия, согревающие обоих. И, конечно, хлопоты касательно спасения мира: как ни крути, бросать Милу Ромка не собирался и не будет. Её волосы были яркими и непослушными, как самый прекрасный для парня огонь. Она была воплощением символа Львиного Зева — собственно говоря, Льва. Сколько же храбрости в ней, сколько силы, способностей, потенциала…***
— Знаешь, эльфы живут о-очень долго. Но мне кажется, что до твоего признания я не доживу, — подкалывал помощника Виртангель. Но как Ромка мог пересилить себя?***
— Лапшин, не выпендривайся своей храбростью, если не можешь признаться в любви. Вот уж до чего мир дошёл: даже Белка заметила и стала его подкалывать.***
Манит его всё сильнее Что-то в дождливых глазах. Мысли порою вольнее, Чем тот огонь в волосах. Сны и фантазии — мука, Их слишком много о ней. Сердца спокойного стука Ромка не помнит. Но ей Он о любви так боится Всё же хоть как-то сказать. Ромка боялся влюбиться… Чувства не смог он связать. Сдерживать силы не хватит, Хоть и старался не раз. Кажется, скоро он спятит… Мила — ценнейший алмаз. Чувства скрывать так непросто, Годы — и будто в крови. Нету границ ведь для роста Искренней, светлой любви. Кажется, в кровь проникает И наполняет любовь. Может, и шанс убегает… Лапшин не ловит ведь вновь. Мысли порою вольнее, Чем тот огонь в волосах. Манит его всё сильнее Что-то в дождливых глазах.
***
Мила не может смириться с тем, что, помимо всех проблем, взвалившихся на её рыжую голову, она ещё и влюбилась в лучшего друга. Вирт, выслушивая её истерики, словно психолог, всегда поддерживал, но, к сожалению, не имел права просто связать их и запереть на часок. Мила считала преступлением любить Ромку. Они ведь друзья, да ещё и какие! О романтике и речи быть не может! Каждый раз Вирт поил её тёплым травяным чаем, и она успокаивалась. Его характер, готовность всегда помочь, любовь к приключениям — всё это кружило ей голову. А ещё то, что многие не видели, а она — да, потому что кто-кто, а они с Ромкой знали друг друга наизусть. Но почему он молчит, если наверняка заметил её чувства? Осадил бы… Как бы сказал Вирт, они забавные и слепые. А я все чаще думаю о нас… Почему вдвоём с тобой молчим? Мы влюбляемся, как в первый раз И строим одно счастье для двоих… Мимо пролетали сотни глаз… Они все не похожи на твои. Мы влюбляемся как в первый раз И строим одно счастье для двоих… … Я видел сотни глаз, но они пролетали мимо. Красивые витрины, но в душе будто пустыня. … Друг другу обо всем, честно и откровенно. Ведь завтра может и не быть, есть только лишь мгновенье… Мурашками по коже, губы к губам до дрожи Мы с тобой одно целое, мы одно и то же Прижимаю в такт тебя, ближе к себе… Наблюдая со стороны, Вирт понял, что не всегда путь от дружбы до любви такой простой, как можно было думать. Честно говоря, он не знал, кому Миле было бы проще признаться: Лапшину или Лютову. Всё казалось слишком сложным и Роману, и Миле, но судьба была на их стороне. Случайное признание, попытки отрицать, скромный ответ… Румянец на щеках обоих. Нежность, тепло, искренность… Вирт был счастлив за помощника и бывшую подзащитную, а когда получил приглашение на свадьбу, расплылся в довольной улыбке. Как оказалось, от взаимных подколов и спасения мира до брака всего один шаг — отношения. — Кто бы мог подумать, что они всё-таки признаются друг другу, — хмыкнул Вирт. — Будучи знакомы столько лет, близко дружа, не смогли разглядеть чувства друг друга, когда это видели все вокруг… Что же, такому трудоголику, как он, и вправду было сложно понять эту парочку. Тем не менее, на свадьбе Милы и Ромки Нобиль-младший отжигал чуть ли не больше всех, радуясь, что всё-таки застал это событие. Даже обычно сдержанная декан Львиного Зева, Альбина Ледович, танцевала под руку с Велемиром — директором Думгрота — так, что, казалось, земля ходила ходуном. Похоже, весь мир был рад, что они наконец-то сошлись. Прямо в сердце, так метко… Каждой клеткой… Губами плечи обжигаешь, и я уже контроль теряю… Будь ближе! Сносит крышу… Люблю… Я тебя по свету так долго искала! Мне и жизни всей с тобой будет мало! Твоего тепла мне так не хватает! Я тебя нашла, таких, как ты, не бывает! Я тебя по свету так долго искала… Мне и жизни всей с тобой будет мало! Твоего тепла мне так не хватает! Я тебя нашла, таких, как ты, не бывает. … Обними меня, я ведь таю в твоих руках, как шоколад… Я всю себя без остатка, только ты люби меня сладко. Без тебя всё в жизни смысл теряет… Счастье супружеской пары было безграничным. Давай забудем всё… И убежим от всех. И пусть целый мир подождет нас, мы пропали до завтра. Только в твоих я руках, будто бы таю, как снег. Ты для меня моя крепость, моя вера и правда… Я за тебя свое сердце, я свою жизнь, свою душу. Только один мне так нужен, мой самый лучший. Снова в мурашках все плечи, просто целуй меня нежно… Держи меня крепче… Всё безупречно… Глаза в глаза, ладонь в ладони. Это навечно… Спасибо, что делаешь счастливой. Между нами космос и бесконечность… Мы одно целое, мы неделимы… Глаза в глаза, ладонь в ладони. Это навечно… Спасибо, что делаешь счастливой. Между нами космос и бесконечность… Мы одно целое, мы неделимы! Что то так тянет к тебе, будто бы сердце магнит. Я… губами касаюсь… И всё вокруг нас горит. Стираем все грани, тону в твоем океане. То что сейчас между нами, ураган и цунами… Мне так мало тебя сейчас. Подари мне ещё один вдох! Научи меня вновь летать… Высоко… Будь со мной как в последний раз. Чтобы снова по телу ток… Я хочу тебя ощущать… Так легко…***
Вирт аплодировал их выводам, после чего рассказал парочке уже больше, чем лучших друзей, что и Ромка, и Мила приходили к нему за советом и успокаивающим травяным чаем. — Бедный ты наш психолог, — улыбнулась рыжеволосая. — И чаевар, — подмигнул Лапшин.