Отраженная

Я переделаю тебя. И когда я взгляну на тебя, ты будешь моим отражением. А затем я позволю тебе умереть.

Star Wars: Knights of the Old Republic II - The Sith Lords

Дарт Сион.

      Голова раскалывалась, меня подташнивало, а бок все так же горел огнем, хоть уже и прошла пара дней. Саша тогда с трудом привел меня в чувство, практически на руках вынес из здания. На свежем воздухе мне стало чуть полегче, но пару раз меня все же вывернуло. Мир плыл перед глазами, и мне понадобился почти час, чтобы ноги перестали дрожать, а боль стала не такой невыносимой. Я отговорила Сашу вызвать скорую, потребовала довести до дома и оставить меня одну. Последнего он делать не стал, от чего иррационально было легче. Сдав меня на руки бабушке, он сказал, что я с самого начала чувствовала себя плохо, что у меня поднялась температура, и предложил сходить в аптеку. В общем, заговорил зубы, сбегал в аптеку и таки остался со мной до вечера. Впрочем, это я узнала со слов бабушки, поскольку, измотанная, заснула, стоило только лечь.       Утро не принесло долгожданного облегчения. Лишь обрушилось на голову страшным осознанием — у Лисы текла кровь. Кто-то или что-то поранило её в самый уязвимый момент, когда у нас обеих не было сил на сопротивление. Я никогда не думала, что может быть так плохо. Что что-то может случиться со мной. Но, если подумать, я ведь лезла на рожон, пыталась спасти всех, не думая о себе. Что ж, заслуженная пощечина. Страшная пощечина. В первый миг я села в постели, завертела головой по сторонам, боясь не увидеть отражения. Но Лиса слабо помахала мне из настольного зеркала. Впервые она не сидела где-то отдельно, а в точности повторяла мою позу, разве что за бок держалась сильнее. Почему? Не осталось сил быть самостоятельной? Я уже хотела спросить её, но тут в комнату зашла бабушка. Мне пришлось лечь и слабо улыбнуться. — Как ты? — она присела на кровать и протянула мне чашку с чем-то мерзко пахнущим. — Почему не сказала мне вчера, что плохо себя чувствуешь? — Думала, пройдет, — я замялась, опуская глаза.       Но лоб легла сухонькая ладошка. — У тебя температура, — постановила бабушка. — Пей антигриппин, я смажу тебе грудь барсучьим жиром и останусь с тобой. — Не, не надо, ба. Я обещаю вести себя хорошо, — попыталась пошутить я. — Бабуль, не надо, я ведь уже не маленькая. — Точно? Я могла бы с тобой посидеть.       Как в детстве. Я любила болеть, находясь с бабушкой, она поила меня чаем с медом, пекла блинчики и сидела рядом, рассказывая сказки. И по её глазам я видела, что она хочет позаботиться обо мне и провести день так же. И я тоже хотела. Но мне надо было поговорить с Лисой, выяснить, что происходит, ведь это простым медом и чаем не вылечится. Я прикусила губу и подалась вперед, обнимая бабушку. — Давай вечером? Мне так хочется спать, что я, наверное, лучше побуду одна. Тебе нет смысла сидеть около меня, — я видела, как, дрогнув, опустились уголки её губ.       Я сделала ей больно. Мне безумно захотелось извиниться, попросить остаться. Но я не могла. — Ба, вечером, обязательно? Хорошо? — Да, маленькая, — она чуть улыбнулась. — Купить тебе что-нибудь? — Бублики со сгущенкой, — улыбнулась я в ответ. — Как в детстве. Можно? — Конечно, можно. Я только рада буду.       Она еще похлопотала надо мной, но вскоре ушла. Мне действительно хотелось спать, но были дела и поважнее. Полежав еще пару минут для верности — бабушка могла вернуться, я все же встала и перенесла зеркало на кровать. — Ты как? — негромко спросила я, вглядываясь в лицо Лисы. Это я так плохо выгляжу или она? — А ты как думаешь? — Лиса усмехнулась бескровными губами и отняла руку от бока. Подтянула повыше ткань футболки, обнажая длинный глубокий порез из которого, слава богу, уже не сочилась кровь. Я сглотнула, торопливо отвернулась. — Что-то можно сделать? Это опасно? — Можно, — отражение наконец опустило футболку и снова обхватило руками бок. — Проблема в том, что это случилось не просто так. Та тварь, которая на меня напала… Она не оставила бы меня живой. Скорее, растерзала бы, и мы бы умерли вместе. Лиса глубоко вздохнула. Потянулась, укрываясь одеялом, становясь маленькой и беззащитной. — Я не знаю, как оно вышло на нас, но мне почему-то кажется, что это чьих-то рук дело. И мы обе знаем, кто это может быть. Кто знает, что ты Видящая. — Тот мужчина, с которым связывался Алекс, — я вздрогнула. — А та тварь, какая она? Может, я смогу чем-то тебе помочь? — Её нет в твоем дневнике, он не успел с ней столкнуться. Да и вообще столкнувшиеся с ней выживают редко. Она… Она коренной житель зазеркалья, как и мы. Говорят, одно из сошедших с ума отражений. Я не знаю, честно. Оно живет на Изнанке и очень голодное… Питается нами.       Лиса усмехнулась, опустила взгляд вниз, замерла, словно прислушиваясь к чему-то. Я тоже замерла, гадая, не вернулось ли то существо снова, но отражение продолжило: — Одно хорошо — самостоятельно нас найти оно почти не может, оно слепое. А мы хорошо прячемся, да и защититься можем при желании. А тут его словно подвели ко мне, да и в такой момент, когда я была слаба, — Лиса обхватила себя руками. — И оно не стало меня добивать, что самое странное. Мне впервые было так страшно, — призналась она. — Я понимала, что ничего не могу сделать. Да и сейчас ничего не могу, разве что молиться, чтобы все зажило. — А если… Если мы поменяемся с тобой местами, тебя смогут зашить в больнице? — предложила я. — Это здесь кровь уже не течет, — она покачала головой. — А там хлынет потоком, и я умру довольно быстро. — А если в больнице поменяемся? Есть шансы? — Боюсь, я все равно истеку кровью, как бы это ни было заманчиво. — Ладно, — я пожала плечами. — А сейчас я могу тебе чем-нибудь помочь? — Ложись спать. И я лягу. — А здесь оно не нападет? — осторожно спросила я. — Это дом, — отражение пожало плечами. — Я обезопасила его после случая с подменой. Не должно. Так что ложись. Больше пока ты ничего не можешь сделать. — Хорошо.       Мне снился лес. Темный, густой, он был со всех сторон. Обступал, тянул ко мне свои ветви, закутывал в туман и притуплял чувство страха. Под ногой что-то хрупнуло, и я наклонилась, чтобы разглядеть, на что я наступила. Это оказалось зеркало. Подобрав самый крупный осколок, я поймала недобрый взгляд Лисы. Она криво улыбнулась, потянулась ко мне и выдохнула только одно слово: "Беги!" Дрогнул лес, туман холодом пробежался по позвоночнику. Лиса в зеркале потянулась ко мне, выходя из осколка. И я побежала, побежала, чувствуя, как меня охватывает леденящий душу страх. Я слышала, как кто-то бежит за мной, нагоняет, слышала смех Лисы и отчаянно пыталась убежать от нее.       Проснулась в липком поту. Под одеялом было жарко, ужасно не хватало свежего воздуха, словно я действительно бежала. Невольно бросила взгляд на Лису — она все еще спала. Значит, это не она приходила ко мне во сне. Просто кошмар. Еще один кошмар. Я сходила попить воды на кухню, приняла обезболивающее, потому что рана, пусть и не моя, вновь дала о себе знать, и заползла под одеяло. Надо было отоспаться до прихода бабушки. Но заснуть я не могла, так что пришлось просто лежать в постели, давая телу необходимый отдых.       Днем после школы заглянул Алекс, принес мне конфеты и осторожно поинтересовался моим самочувствием. Честно ответила, что могло быть и лучше. — Я очень испугался вчера, — он присел на край кровати. — Мне даже показалось, что у тебя кровь там, на боку. — Не у меня, у Лисы, — я устроилась поудобнее, подпихнув под спину подушку. — Вы так сильно связаны? — удивился Алекс. — Угу, — я кивнула, посмотрев на Лису. Та снова сидела в той же позе, что и я. Так уходило меньше сил? Надо будет уточнить. — И мне плохо, потому что ей плохо. Это же мое отражение. Но я не знаю, как помочь. — А что она сама говорит? — поинтересовался Саша. — Чтобы я сама восстанавливалась, тогда и ей легче будет, — обобщила я. — И мы сошлись во мнениях, что все это произошло не просто так. — Думаешь, он следил за тобой? Тот мужчина, который предложил мне свои услуги? — Я, честно говоря, не знаю, — вздохнула я. — Наверное? Есть какие-то другие варианты? — Может, это случилось просто потому, что случилось? — предположил Саша. — Было бы неплохо, будь это случайным стечением обстоятельств. Но моя пятая точка утверждает обратное. — Я могу чем-нибудь помочь? — Увы, — я покачала головой. — Но я совершенно точно не буду против, если ты меня обнимешь.       Я "поболела" еще пару дней. Бабушка все же посидела со мной дома, вернув меня в детство хотя бы на один день. Мне безумно хотелось рассказать ей. Поделиться, не быть одной. Попросить помощи. Я очень хотела, но не могла. Банально не представляла, как это будет. Да даже если она каким-то чудом поверит и воспримет мои слова всерьез, то чем она может помочь? Ничем. Только встанет под удар. Так что нет, пусть не знает, будет меньше волноваться. А еще мне было страшно за Лису. Она почти все время отсыпалась, а когда бодрствовала, почти не разговаривала со мной. Я видела, что ей было плохо, даже подсовывала ненужные вещи, чтоб она могла тянуть энергию из них, но это не сильно помогало. Наверное, это было единственное, где я ничем не могла помочь.       Перестав метаться, перестав взваливать ответственность за происходящее на себя, я почувствовала, как меня накрыло удушливой волной страха. Оставшись одна, я укуталась в одеяло, чувствуя, как меня трясет. Перед глазами мелькали лица спасенных, в ушах застыл полный боли крик Лисы. Я была на волосок от смерти. Я опять чуть не умерла, и теперь почти точно уверена, что за мной устроена охота. Судорожный всхлип сорвался с моих губ, прежде чем я успела зажать себе рот. Господи, за что? Почему я? Я не просила, не хотела этого дара. Не хотела никому мешать. Неужели я расплачиваюсь за свою доброту и бескорыстность? Неужели за это наказывают?       Слезы катились по щекам, пока я плакала, пытаясь выплеснуть тот ужас, что наполнял меня. Одеяло вымокло от слез, слезы перешли в икоту, а страх никак не отпускал. Держал меня в своих ладонях, ласково скользил холодом по позвоночнику, покалывал грудь напротив трепещущего сердца. Мне было холодно, страшно. Хотелось бросить все, сбежать. Проснуться и понять, что это всего лишь глупый сон. Я ведь школьница, просто школьница. Простая серая мышка. Бабушка говорила, что мы все сами выбираем свою судьбу. Так я не выбирала. Мало мне было потери близких, мало боли? Почему только обретя любимого человека и почти смирившись с самостоятельным отражением, я должна расплачиваться?       С трудом приказав себе дышать глубже, я попыталась успокоиться. Меня ведь никто не спрашивал. И я больше ничего не могу. Только молиться, чтобы все обошлось и Алекс оказался прав — это просто стечение обстоятельств… В церковь я все же сходила. Знала, что Лиса скептически отнеслась к этому, но все равно сходила. Под светлыми сводами храма безотчетный ужас чуть отступал. Я отстояла службу и притулилась в уголке. Хотелось еще немного почувствовать себя в безопасности. Подсевшая ко мне бабушка внезапно сунула мне в руки свечку, посоветовав помолиться. Все молитвы, кроме "Отче наш", как назло, вылетели из головы. Да и какой иконе молиться? К сожалению, в этом вопросе я была совершенно невежественна, хоть и ходила в церковь периодически, а подойти спросить кого-либо боялась. Может, не важно, какой иконе? Главное, искренне помолиться и попросить о помощи?              Поправив платок, я остановилась перед большой иконой Богородицы. В подсвечнике рядом была еще парочка свободных мест. Я зажгла свою свечу от соседней и завороженно уставилась на заплясавший на фитиле огонечек. Маленький, желтенький, он словно приковал мой взгляд, и я принялась шептать, не в силах оторвать от него взор: — Господи, я очень надеюсь, что ты услышишь меня. Мне страшно, очень страшно. Я не знаю, что будет дальше, не знаю, как защитить себя и родных. Я просто хочу свою обычную жизнь. Хочу, чтобы все это странное закончилось, а я и дальше жила в мире с Лисой. Я не могу ее потерять… Она ведь тоже живая. Я лишь хочу, чтобы все было хорошо. Со мной, бабушкой, Сашей и Лисой. Пожалуйста. Я не справлюсь одна. Я не готова, я устала, мне страшно. Помоги мне, пожалуйста.       Свеча заняла свое место в подставке, а я крепко зажмурилась, шепча: "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста". Надеюсь, меня все же услышат. Постояв еще пару минут, я перекрестилась и пошла на выход. Если что, я обязательно еще сюда наведаюсь.       Тем же вечером Сашка вытащил меня погулять, еле уговорив мою бабушку отпустить нас. Ранняя весна не баловала нас хорошей погодой, кидала в лицо снег вперемешку с дождем, так что на чистом упрямстве дотащившись до парка, мы поехали в "Зарю". Я бы с удовольствием вернулась домой, но Саша сказал, что не позволит мне сидеть в четырех стенах, да и гулять полезно. Яркие вывески и заводная музыка действительно подняли мне настроение. Да и после посещения церкви на душе было чуть полегче. Мы не стали далеко ходить. Проскочили мимо уборщицы, стараясь не сильно топтать по только что вымытому полу, и оказались в кофейне. Справа и слева начинались эскалаторы, а маленькая кофейня располагалась точно в центре холла первого этажа. Народа здесь было много, место проходное. Мы заказали по кофе и пироженке. Как раз согреемся, и можно будет пускаться в обратный путь.       Стянув с головы припорошенную снегом шапку и размотав шарф, я откинулась на спинку сиденья, наблюдая за Алексом, который забирал наш заказ на стойке у баристы. Хорошо все-таки, что он меня вытащил. Я немного расслабилась, да и прогулялась. Помахав Саше, чтобы он увидел занятый мой столик, я радостно улыбнулась — у него на подносе была моя любимая пироженка. Чмокнув подошедшего Сашу в щеку, я перехватила у него поднос и поблагодарила за десерт. Отмахнувшись от благодарностей, он плюхнулся напротив и тоже расстегнул ворот куртки. Подхватил свой кофе и с наслаждением глотнул свою гадость без сахара и молока. — Как ты это вообще пьешь? — проворчала я, отпивая от своего карамельного капучино. — У меня тот же вопрос к тебе, — поддел меня Алекс и подмигнул. — Как Лиса? — Лучше, — я тоже улыбнулась и отломила кусочек от медового пирожного. — Да и мне лучше. Я чувствую себя соней — столько спать нельзя! — Тебе — льзя! Тем более, что тебе это на пользу. — Такой красивой девушке нужна и особенная косметика, — внезапно раздался сзади смутно знакомый голос. — Не хотите подарить вашей спутнице что-нибудь? Думаю, эта помада определенно ей подойдет, — продолжил он, обращаясь уже к Саше. Словно во сне я обернулась, вгляделась в знакомое лицо продавца косметики. Это он тогда предложил нам с Катей косметику! Эта сволочь чуть не погубила мою подругу, а теперь подставляет и меня! — Саш, — полузадушенно выдала я. — Это он!       Мужчина напротив дернулся, узнавая меня, попытался было бежать, но запнулся о мою ногу. В довершение всего я смахнула на него свой кофе, не специально, но все же. Грязно-коричневое пятно расплылось на белой рубашке, а мужчина взвыл. Так тебе и надо. Алекс уже подхватил сумку мужчины и присел рядом, делая вид, что пытается оказать помощь — стаскивая рубашку. Ну, а что при этом этот подлец и руками двинуть не мог — дело десятое. — Что тебе от меня надо! — я опустилась на колени рядом, наклонилась почти к самому уху мужчины. — Зачем тебе я? Что ты хотел? — Девушка, я вас не знаю! — мужчина трепыхнулся, скинул с себя руки Саши. — Что за чушь вы несете? — Ты меня узнал! Не ври! Что, издеваться надо мной совести хватает, а признаться нет! — Я вас не знаю, — уже пришедший в себя мужчина оттолкнул Сашу, поднялся, выдернул из его рук рубашку. — Сумку отдай. — Нет, — Алекс завел руку с сумкой за спину. По лицу мужчины скользнула мерзкая ухмылка: — Я позову охрану и скажу, что вы ограбили меня, — он перевел взгляд на меня. — Ты ошиблась девочка. Первый раз тебя вижу. Меня трясло от злости, но я понимала, что не могу кинуться на него при всем народе. Да он скрутит меня в три секунды! Но это он, я не могла ошибиться! Да и он попытался убежать… — Мне позвать охрану, или ты вернешь мне мою продукцию? — поинтересовался он. Алекс нехотя протянул ему сумку. — Вот и умничка. Мужчина, поморщившись, накинул на плечи рубашку и направился к выходу. Мне оставалось только прожигать его ненавидящим взглядом. — Ну ты и мразь, — тихо шепнула я. — Когда-нибудь к тебе это вернется. Я тебя запомнила.       Спина под моим взглядом вздрогнула, но мужчина не обернулся. Алекс аккуратно тронул меня за плечо, потянул вниз, усаживая на стул. Я прикрыла глаза, пытаясь осмыслить, что только что произошло. Я встретила человека, из-за которого происходили все беды в моей жизни. И что? Я ничего не смогла сделать! Пока я сидела, размышляла, официантка протерла наш столик, а Алекс пошел заказывать кофе снова. Быстро вернувшись, он поставил передо мной новый стакан и вдруг сказал: — Это не он. — Что? — удивленно переспросила я. — Не он. Фигура другая, голос другой, нет колец на пальцах, да и слишком тонкие. Голос можно изменить, фигуру скрыть под плащом, но руки я запомнил. — Так, ладно, — я чуть выдохнула. — Ты уверен? — Да, — Саша ободряюще улыбнулся, сжал мои пальцы. — Это, наверное, просто его помощник. В больнице ко мне тоже не он подходил. — Это получается, что он еще и не один… — я зажмурилась. Захотелось расплакаться. — Саш, я так не могу. Честно, не могу… Я не знаю, что мне делать. — Пей кофе, а там придумаем. — Угу, — я отхлебнула кофе, совершенно не чувствуя его вкуса. — Может, самой к нему наведаться? Это лучше, чем сидеть в неведении. — С ума сошла? — неверяще переспросил Саша. — Ну, ты же сам сказал, что, может, это не он мне козни строит. Может, ему вообще на меня плевать. А у меня Лиса в подвешенном состоянии. Может, совета у него спрошу. — А может, это он? — осторожно предположил Алекс. — Что тогда? — Тогда я оттуда сбегу. Ну или не сбегу. Я же не на пустошь к нему иду. Не будет же он меня убивать в многоквартирном доме, правда? — А давай ты еще подумаешь, — Саша покачал головой. — Все же нелогично соваться к нему самой. — Предлагаешь сидеть и ждать чего-нибудь еще мерзкого? Еще каких-нибудь потусторонних тварей? — возразила я. — Я предлагаю решать на трезвую голову. Но я в любом случае с тобой, — вздохнул он. — Отлично. Тогда послезавтра пойдем к нему. Я немного подготовлюсь и уговорю бабушку отпустить меня в школу. — Лучше на выходных, — предложил Саша. — Больше народу в доме будет. — Заметано, — кивнула я и вонзила ложечку в ни чём не повинное пирожное.       В эти два дня до выходных я шерстила доставшийся мне дневник в поисках защиты и лечения отражения. Но ничего путного не находилось. Большинство времени я проводила в постели, стараясь лишний раз не заставлять Лису двигаться. Та потихоньку оживала, начинала вновь ехидничать и все меньше держалась за раненый бок. Это радовало меня. На мою аферу с походом в квартиру она неожиданно согласилась. Может от того, что тоже надеялась получить помощь? Наверное, и ей не хотелось жить в постоянном напряжении. Лишь сказала, что если она почувствует что-то не то, мы вернемся обратно.       Наконец выходные настали. Саша уточнил, не передумала ли я, и предложил забрать меня в час из дома. Как раз час доехать, часа два на всю нашу противозаконную деятельность — а мы собирались, если хозяина не окажется дома, попытаться проникнуть с помощью Лисы внутрь, и час домой. Рассовав все деревяшки с рунами по карманам, я нарисовала на запястьях пару защитных и прихватила маркер с собой. На всякий пожарный.       Ехали в молчании. Мне было одновременно страшно и все равно. Как перед сложной контрольной — тебе все равно придется ее сдать, ты не можешь сбежать, выкрутиться или вовсе не делать. Да и вроде готовился, а все равно нервничаешь. А тут на кону не четвертная оценка, а моя жизнь. Всего лишь, ха.       Сашка обнимал меня за плечи и тоже молчал, за что я была ему благодарна. В молчании мы преодолели и дорогу до старой пятиэтажки. Саша оказался прав — во дворе играли дети, около них суетились мамочки, а на скамейках обитали сурового вида бабушки. Много народу. Это несколько успокоило меня. Тихо пиликнув, открылась подъездная дверь — это Лиса потратилась на небольшое усилие. Третий этаж, обшарпанная типичная дверь. Помявшись и обернувшись на Алекса, я нажала на звонок. Замерла, прислушиваясь, а не прозвучат ли в квартире шаги. Но было тихо. Для надежности я позвонила еще пару раз и достала из кармана зеркальце. — Рискнёшь зайти туда? — спросила я у Лисы. — Думаю, да. Там вроде нет ничего, никакой защиты не чувствую. Может, он её снимает, когда находится не здесь, — отражение еще раз оглядело дверь. — Сделай вид, что ищешь ключи, я открою изнутри. — Проникновение со взломом? — шепнул Саша и встал сбоку, закрывая меня с правой стороны. — Если только чуть-чуть, — отозвалась я. — Может, у него тоже есть какие-нибудь записи? Да и Лиса, если ничего не найдет, то просто выйдет. Нетерпеливо посматривая на зеркальце, я негромко спросила, зная, что отражение меня слышит. — Что там? Открывай дверь скорее! — Да вроде ничего, обычная квар…       Внезапно фраза оборвалась, я услышала, как что-то с тихим хлопком лопается. Золотистая нить, связывающая нас с Лисой, внезапно появилась в реальности, стала четкой, тонкие её ниточки рвались. Вот же черт… По телу плеснуло нестерпимым жаром, резко затошнило, я тихо застонала, чувствуя, как знакомая темнота вновь накрывает меня с головой. Кажется, это входит в дурную привычку…       Как и приходить в сознание на руках у обеспокоенного Саши. Тот хлопал меня по щекам. Хм… Сколько раз он приводил меня в сознание? Когда я чуть не упала в обморок в транспорте, потом после борьбы с Сосальщиком, ну и в той заброшке… Мысли текли вяло, я видела, как шевелятся губы Саши, но не понимала ни слова. Точнее, даже не слышала. В груди поселилась пустота, а по телу разлилась слабость. С трудом приподнявшись, я зашарила по полу в поисках зеркальца или его осколков. Алекс впихнул его в непослушные пальцы, я вгляделась в зеркальную поверхность, покрытую сетью трещин, но там было пусто. Ожидаемо пусто. — Лиз, ты меня слышишь?! Что случилось?! — голос Саши громким криком ворвался в мою голову, слишком громким. Тут же болью отозвалась голова. — Лисы нет, — выдохнула я. — Совсем нет… Она, наверное, в ловушку влетела… — Ты как? — чуть тише спросил он. — Плохо. — Встать сможешь? — так же тихо поинтересовался Саша и приобнял меня, поддерживая за спину. — Да, чуть позже, — пробормотала я. Вот же влипла… Что теперь делать? Зачем я вообще сунулась? — Лиз, — Саша тихонько потормошил меня. — Надо уходить. Ты сможешь встать? — Д-да, — я оперлась на его плечи, постаралась удержаться на ватных ногах. Саша придержал меня за талию, но понял, что это бесполезно, и попросту подхватил на руки. Мимо всезнающих бабушек на лавочке у подъезда он прошел, сияя влюбленной улыбкой. Я улыбнулась через силу, поддерживая игру. Правильно, пусть запомнят, что двое подростков заходили в подъезд целоваться… Кажется, я снова ненадолго потеряла сознание, потому что Алекс снова что-то обеспокоенно говорил, удерживая меня на своих коленях. — …Лиза! — Я здесь, — я снова зажмурилась на пару секунд и попыталась сползти на скамейку. Вздохнув, Саша обнял меня покрепче и вдруг уткнулся лбом в мое плечо. — Я с тобой поседею, — глухо произнес он. — Ты доведешь меня. Это, черт возьми, страшно, когда любимый человек вдруг начинает оседать на пол! И не первый раз! Лиза, черт возьми! Не делай так больше! — Прости, — виновато выдохнула я. — Я не специально… — Еще бы ты специально, — он выпрямился и прижал меня еще крепче. Его руки едва заметно дрожали. — Что случилось? — Лиса. Она попала в ловушку и больше не отражается в зеркале. Я не знаю, где она, да и связи между нами нет. — Она умерла? — Нет, иначе у тебя на руках тоже бы был труп, — безрадостно отозвалась я. — Ты говорил: у него там много зеркал? Наверное, она теперь в одном из них. — Тогда надо за ней вернуться? — предложил Алекс. — Не факт, что там нет ловушки и для меня. И что она еще там, — я замолчала, пережидая накатившее головокружение. — Он знал, что я приду… Я такая идиотка. Саша вздохнул. — Оба молодцы. Сейчас что делать? — Вернуть меня домой и поскорее, если не хочешь еще раз ловить меня. Я боюсь, что скоро опять отключусь. Оно волнами накатывает, — призналась я. Действительно, опять появилась слабость, мир закружился, и я зажмурилась, пережидая приступ тошноты. — Нам час ехать. Выдержишь, или такси вызвать? — Можно такси? — робко попросила я.       Бабушке Алекс сдал меня с рук на руки, да еще и выговор поручил. Ну еще бы — второй раз возвращает меня в полуобморочном состоянии. Мне пришлось сказать, что мы чем-то траванулись в торговом центре, тем более, что тошноту я еле сдерживала. Бабушка тут же выпроводила Сашу, захлопотала надо мной. Как в полусне я чувствовала, как она помогла мне раздеться, уложила на кровать и поставила рядом тазик. Он, увы, пригодился.       Меня полоскало всю ночь, пижама была мокрой от пота, под утро поднялась температура. Все прелести, что когда-то испытывала Катя. Испуганная моим состоянием бабушка вызвала врача, и мне пришлось на ходу сочинять легенду о несвежем куске торта. В голове билась мысль, что, чем дольше я остаюсь без отражения, тем хуже мне будет потом. Да и у Кати было, хоть и чужое, отражение, а я осталась вообще даже без замены. Надо было вставать, что-то делать, но у меня совершенно не было на это сил. Тело ломило, организм щедро отыгрывался на мне за все несчастья, и мне оставалось снова лишь отсыпаться и уговаривать бабушку не сидеть со мной дома. Тогда еще появлялся шанс сделать хоть что-то для своего спасения.       Сашку допустили ко мне только на третий день. Он заскочил ко мне со школы, пообещал приглядывать за мной, отпуская бабушку в магазин. Закрыв за ней дверь, он постучался ко мне в комнату и осторожно зашел. Я вяло помахала ему, откладывая бесполезное зеркальце в сторону. — Кажется, Ольга Владимировна готова меня проклясть, — произнес Алекс.. — Ну еще бы, — я слабо улыбнулась. — Ты два раза привел дорогую внученьку в непонятном состоянии. Может ты над ней издеваешься! — Плохо выглядишь, — внезапно констатировал он. — Ну, спасибо, — я фыркнула. — Это не то, что хочет слышать девушка от своего парня, — и вздохнула. — И чувствую себя так же. Мне нужно вернуть Лису, а я даже с кровати встать не могу. А если не найду и не верну Лису, имею все шансы умереть. — Я могу тебя украсть, — предложил Саша. — Меня возненавидят еще больше, но зато ты останешься жива. Ты ведь серьезно? — Серьезней некуда. Помнишь, я тебе рассказывала про Катю? У нее хоть подмена была, а у меня вообще пустота. В дневнике я вычитала, что Видящие без отражений сходят с ума и умирают. Я не хочу так. — Тогда украду, — Саша сжал мою руку. — Ты только придумай, куда тебе надо, а я поговорю с бабушкой. Он ведь приходил к ней. Вряд ли в плаще, так что, может, она его запомнила. — Спасибо. — Пока не за что. А ты спи. Тебе надо набраться сил. И ешь, пожалуйста. Твоя бабушка пожаловалась, что не может тебя покормить. — Тошнит, — я поморщилась. — А ты по чуть-чуть. А как скажешь, я тебе энергетик куплю. Пока могу только шоколадкой поделиться. Хочешь? — Хочу, — я приподнялась и чуть коснулась губами его щеки. — Спасибо. Спасибо, что рядом. Одна бы я с ума сошла. — Выкрутимся, — пообещал Саша. — Я пойду. А ты поешь и спать. Вечером спишемся. — Хорошо.       Во входной двери заворочался ключ — бабушка вернулась из магазина. Я торопливо спрятала шоколадку и замахала на Сашу руками — мол, кыш на стул. Тот понятливо поднялся, но не пересел, а ушел в коридор, подхватил у бабушки сумки и унес на кухню. Я проверила, не выглядывает ли угол контрабандной сладости из-под подушки, и помахала бабушке, показывая, что все в порядке. Алекс, оставивший пакеты в кухне, снова вышел, что-то сказал бабушке и принялся одеваться. Глянул на меня, кивнул и улыбнулся. Кивнув в ответ, я поймала себя на мысли, что очень рада тому, что Сашка не бросил меня. Да и пообещал рискнуть. Оставалось только придумать, куда мне надо, и не сплоховать, потому что второго шанса у меня не будет.       Вечером Алекс написал, что зашел к бабушке. Она очень удивилась, когда тот принялся расспрашивать про заходившего к ней мужчину. Она была частично посвящена в эту историю, но думала, что внук нашел ей хорошего "колдуна". И действительно подтвердила, что после чуть не случившегося приступа, он приходил к ней. Сетовал о всяких негодниках, вмешивающихся в его работу. Что-то сделал с ней, отчего старушке стало полегче. Она напоила его чаем, да и отпустила, отблагодарив небольшой суммой напоследок. Описала его как вежливого мужчину, припомнила, что у него были темные волосы, карие глаза и руки с массивными перстнями. Видимо, от немолодой женщиной он не считал нужным скрываться. Но мужчин с темными волосами и карими глазами в нашем городе было много. Это был бы полный провал, не скажи бабушка напоследок, что недавно видела его в больнице, где он справился о её здоровье. Алекс припомнил, что в той же больнице ему и рассказали о нём. Значило ли это, что тамошний персонал знал о нём и предлагал пациентам нетрадиционные услуги? Скорее всего да. Да и в больницу бабушка меня могла отпустить… Обрадованная этой новостью, я чуть воспрянула.              Оставалось только придумать, что делать, если я найду его. Бросаться в ноги? Умолять вернуть все на круги своя, извиняться? Угрожать? А чем, собственно? Что могу я — непонятная девица — против человека, который явно разбирается во всем этом? Как бы ни было это прискорбно — ничего. Наверное, мне и правда стоило извиниться за то, что вмешалась в его дела. Но ведь и я была в своем праве! Его действия несли вред другим людям! Да и зачем он меня искал, преследовал? Хотел наказать и проучить? По-моему, этого уже достаточно. Все зашло довольно далеко и, каюсь, в этом виновата я сама.       Вздохнув, я бросила еще один взгляд на зеркало. Мне некуда деваться, я действительно пыталась попасть в чужую квартиру и поплатилась за это. Теперь мне нужно попросить прощения и вернуть отражение себе. Но и обезопасить мне себя надо. Что я могу взять, помимо имеющихся рун? Что-нибудь вещественное? Я представила, что мужчина нападет на меня. Что я ему смогу противопоставить? Опять-таки ничего, разве что пнуть в пах. А, где-то у меня был складной ножик. Не то чтобы он сильно меня спасет, но само его наличие будет успокаивать и давать призрачную надежду. Надо будет рассказать о моей затее Саше.       От сообщения меня отвлекла бабушка — позвала кушать, да еще и глядела с такой надеждой, что я отложила в сторону телефон и послушно пошла на кухню. Схожу завтра на разведку, поспрашиваю персонал, а потом уже и Алекса позову. Не хочу заставлять его волноваться лишний раз.       Я отпросилась у бабушки. Она даже похвалила меня, что я решила сходить в больницу, якобы "на повторный прием к врачу". Было страшно, но я понимала, что вряд ли сегодня встречусь с ним, не каждый же день он ходит в больницу, да и к Саше его помощник подходил. Перепроверив все еще раз, я нарисовала защитные руны на запястьях, хоть они и не помогли мне в прошлый раз. Покрутила в руках телефон — может, все-таки написать Саше? Нет, он будет волноваться, а мне и так плохо, но ничем рисковать я не собираюсь. Просто прогуляюсь до больницы и обратно.       Больница встретила своим незабываемым запахом хлорки, кашляющими людьми и снующими туда-сюда медсестрами. Бабушка Саши лежала в кардиологическом отделении, так что в приемном покое делать мне нечего. Но и в кардиологическое я не попаду, у меня ни родственников там, ни легенды. Правда, из поликлиники в больницу попасть я все же смогла по небольшому переходу между этими зданиями. В больнице тоже было многолюдно, потому что здесь же располагались кабинеты узких специалистов и процедурные кабинеты. Прогулявшись по этажу, я остановилась у окна, с грустью окинула переполненный людьми коридор взглядом. Что я надеялась здесь найти? Вряд ли здесь есть люди, нуждающиеся в срочной помощи, а, значит, ни помощничков, ни его самого я здесь не найду. Скрипнув, открылась служебная дверь справа — какой-то санитар, разговаривая по телефону, зашел на этаж. От него отчетливо пахло сигаретами, а в дверном проеме виднелась лестница. Пользуясь минутной заминкой — санитара тут же взяли в оборот бойкие старушки, — я выскользнула на лестничную клетку и торопливо начала подниматься. Я просто гляну, а потом вернусь тем же путем.       Кардиологическое отделение встретило меня тишиной. Я осторожно заглянула в окошко и лишь затем на цыпочках зашла внутрь. Тишина и пустота… Кого я надеялась здесь найти? Стоит мне только подойти к любой медсестре, как меня выгонят взашей отсюда. Ну, прекрасно, блин. Я присела на скамейку у стены, размышляя, что же мне делать теперь — возвращаться? — Ли-с-с-ссавета…       Тихий шепот холодком скользнул по коже, я торопливо подняла глаза в надежде увидеть Лису и вскрикнула. Из мутного, светло-голубого кафеля на меня смотрело перекошенное лицо. Незнакомое, страшное, оно корчилось, выкрикивая моё имя, о чем-то умоляя, но я не слышала. Я с ужасом смотрела, как все больше и больше лиц появляются вокруг меня, тянут ко мне руки, зовут меня за собой и умоляют спасти. Кто это? Почему я их слышу? Что происходит? — Девочка… Маленькая… Сладкая… — Здесь так холодно… — …Умри! Умри вместе с нами!... — …Ли-с-с-с-савета… Ты одна из нас, ты тоже умираешь…       От ужаса хотелось скулить, руки и ноги меня не слушались, голоса звучали со всех сторон, сводя меня с ума. Их было так много, что я закричала в голос, зажимая уши руками, лишь бы не слышать. Закрыла глаза, тихо всхлипывая. Они не могут до меня добраться… Они не могут до меня добраться… Я в безопасности… Кто-то теребил меня, просил не кричать, отнимал мои руки от ушей, но я все больше брыкалась. Нет! Нет! Не трогайте! Я хочу жить! Жить!       Голоса достигли своего предела, практически визжа у меня в голове. Я замотала головой, избегая прикосновений. Холод накрыл меня волной, меня била крупная дрожь, казалось, что меня тянут куда-то вглубь, в кафель, утаскивают за собой в стены. Я пыталась вырваться, брыкалась, но короткий укол в предплечье утянул меня в блаженную темноту.       Темный лес снова обступил меня со всех сторон. В шорохе листьев я снова слышала голоса. Стылый туман окутывал небольшую полянку, на которой я стояла, не решаясь сдвинуться с места. Мне было страшно, голоса вновь нарастали. Впереди вдруг мелькнула Лиса, я кинулась к ней, громко выкрикивая её имя. Но она все так же оставалась вдали, а под ногами хрустели осколки зеркал. А я все бежала за ней, в надежде спасти то ли её, то ли себя…       Гудела голова, ныли связанные за спиной руки. Очень хотелось пить, но во рту был кляп, который неприятно впивался в уголки губ. Я хотела было пошевелиться, замычать, чтобы привлечь внимание, но замерла, вслушиваясь в звучавшие недалеко голоса. — ...Что с ней теперь делать? — Я предупреждал, что она потихоньку будет сходить с ума, — кто-то вздохнул. — Да еще она попыталась залезть к нам. И если до этого у нее еще были шансы остаться в здравом уме, то после того, как её отражение попало в ловушку, она, должно быть, давно слетела с катушек. — Думаешь? Её отражению весьма неспокойно в последние дни. Я бы не сказал, что ему так плохо. — Уверен, — холодно ответил кто-то. — А неспокойно... Они стоят друг друга; отражение, конечно, поустойчивее с психикой, но тут было легко сойти с ума. Сначала девчонка заставила её держать души самоубийц, все десять за раз, а потом не сделала ничего, чтобы помочь с раной. Да и эта ловушка, разрыв связи. Глупая и самонадеянная девчонка обрекла их обеих на смерть. — Она опасна? — Не более, чем новорожденный котенок. Тем более, что мы оба видели истерику, которую она устроила в больнице. Да и зачем она туда пришла? Чувствовала, что умирает, и пришла украсть у кого-нибудь отражение? Но рот бы я ей не развязывал. Мало ли чего она уже нахваталась, нам не нужна лишняя опасность в доме. Что? Нет! Нет, я не сумасшедшая, я не пошла бы на такую низость! — И кстати, она пришла в себя, — предупредил все тот же голос, и я замерла.       В комнате никого не было. В полумраке я разглядела только кучу барахла и небольшое зеркальце рядом. Отражение… Только отражение могло узнать, что я уже очнулась, я ведь не шумела. Послышались шаги, щелкнул выключатель, и я зажмурилась, спасаясь от резанувшего по глазам света. Меня вздернули на ноги и куда-то потащили. Я попыталась вывернуться, но меня с силой тряхнули, сводя все сопротивление на нет. Кое-как проморгавшись, я завертела головой по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь. Массивный стол, два стеллажа с книгами и большое зеркало на стене, из которого мне улыбался неприятный мужчина. Впрочем, стоило только его хозяину опустить меня на пол и обернуться к нему, как отражение приняло серьезный вид. — Для ритуала нужно время, а Оля скоро придет домой, да и сына обещала из садика забрать. Надо успеть до их прихода. — Без тебя знаю, — устало ответил Николай, садясь на корточки напротив меня. — Ну, здравствуй, девочка. Много же ты мне хлопот доставила. А ты уж мне сколько… — К сожалению, мы встретились слишком поздно. Прости. Поздно? Слишком поздно? О чем он? Я замычала, подалась вперед. Ну же, вынь этот чертов кляп! Мы поговорим, я попрошу прощения. — Я забрал тебя из больницы. Тебе повезло, что сегодня заглянул. Меня там уже знают, так что спокойно доверили довести тебя до дома. А отпускать тебя нельзя, — он вздохнул. — Мое отражение право, ты действительно сошла с ума, а, значит, опасна. Моя ошибка, надо было встретиться с тобой сразу, а я решил сначала проучить тебя, а потом стало интересно, с чем еще ты справишься. Ну и скинул на тебя работенку, да. Я возмущенно выдохнула. Лишь бы поиздеваться над девочкой?! Я могла умереть! — Да что я вообще перед тобой распинаюсь? Ты все равно ничего не понимаешь. Наверное, слишком привык видеть в людях людей до последнего, даже если это уже не человек, а тварь. И не смотри на меня честными глазами. Один раз я поверил, дал такому же, как ты, заговорить, а потом еле спас себя. Врать вы умеете превосходно, так что увольте. А сейчас у меня еще и семья, я не имею права ими рисковать.       Я нормальная, честное слово! Отчаянно замычав, я попыталась выплюнуть кляп, задергала руками. Поговори, поговори со мной! Я человек, я не сошла с ума! По щекам побежали слезы, я рухнула вперед, слишком сильно дернувшись. — Ну-ну, маленькая. Не рыдай, я обещаю сделать все быстро. Перетяну из тебя твой дар себе — не пропадать же — и убью. Увы, по-другому никак. Даже без дара ты можешь начать заниматься таким неблагодарным делом, как месть, а это лишнее. — Николай, время, — отражение в зеркале выразительно постучало по часам. — Слишком много разговариваешь. Там уже нет Лизы, только хитрая и изворотливая тварь, которая сошла с ума, потеряв отражение и взвалив на себе непосильную ношу. Ты сам знаешь, что будет милосердней её убить. И безопасней. — Она совсем ребенок, — возразил Николай, впрочем, поднимаясь с пола и вытаскивая что-то из своего стола.       Я еще раз упала и попыталась отползти в сторону двери. Он не будет со мной разговаривать, он мне не верит. Я сама пришла. Я сама попалась, и больше некому мне помочь. Меня вздернули за связанные руки вверх, слезы потекли с новой силой, теперь уже от боли. — Сиди смирно и не заставляй меня делать тебе больно, — сурово произнес он. — Мне тоже это все не нравится.       Меня снова усадили на ковер недалеко от стола. Расширившимися от ужаса глазами я наблюдала, как на лакированную поверхность ложатся нож, жуткого вида щипцы, медицинский жгут и какая-то металлическая плошка. Все казалось ужасным сном. Это не могло случиться со мной. Я не могла оказаться в доме у незнакомого мужчины. Я просто сплю, это снова ужастик после истерики в больнице. Сейчас я очнусь, а надо мной будет хлопотать какая-то медсестричка. Ну, пожалуйста… Со мной не должно быть такого. Меня аккуратно приподняли, пересаживая в кресло. Николай деловито скрутил ковер, убрал его в угол, уложил на его место клеенку. — Мне часто приходится работать с кровью, — для чего-то пояснил он, вгоняя меня этим в еще больший ужас.       Я завыла, понимая, что все действительно происходит здесь и сейчас. Вздохнув, мужчина поднялся. — Я предупреждал, — удар страшной силы пришелся мне по голове, и я снова потеряла сознание.       Очнулась уже на клеенке. Мои руки теперь были связаны спереди, на ногах тоже обнаружилось пару петель тугой веревки. Мужчина напротив уверенно разрезал себе руку поперек вены. Рядом виднелась еще пара белесых шрамиков. Значит, не первый раз. Пока я рассматривала его руки, не в силах отвести взгляд и от струящейся крови, и от крупных перстнях, он схватил меня за руку, полоснул по запястью, заставляя дернуться больше от неожиданности, чем от боли. Темная кровь крупными каплями начала стекать по руке. Рану щипало, меня трясло от точности, с какой Николай проводил все это, да и от всей это ситуации. Подставив мне под руку уже наполовину полную плошку и жестко зажав мою руку, чтоб я не дергалась, Николай улыбнулся. — Почти все. Ты мне еще пока живой нужна, так что потерпи маленько.       Наконец, он отпустил мою руку, даже не перевязав рану. — Сброшу тебя где-нибудь с высоты. Все подумают, что несчастная девочка не справилась с подростковой любовью и решила покончить с собой. Привычное дело. Ты любишь высоту? Николай обработал руку спиртом, перевязал запястье бинтом и взял в руки жгут. — К сожалению, твоей крови мне нужно больше. Ей и рисовать, и писать, заключая договор. Согласия ты мне не дашь, а твоя кровь — да. Не хочу, чтобы ты умерла раньше времени.       Это был провал. Мои джинсы были заляпаны кровью, я была одна, совершенно одна, с мужчиной, собирающимся меня убить. И даже если я заговорю, мне не поверят. Легкие касания ножа оборачивались новыми ранами на запястье. У меня уже не было ни сил, ни желания плакать. Я слушала рассуждения мужчины и смотрела вперед опустевшим взглядом. Вот и все. Я попала. Смирившаяся, побежденная, я могла только наблюдать, как Николай вычерчивает вокруг меня какие-то символы кровью, плетет между нами кровавую нить, зачерпывая смешанной крови, и что-то шепчет, вгоняя меня в транс. Хлопнула входная дверь, вырывая меня из медитативного состояния. Полусплетенная нить задрожала, расслаиваясь, и рухнула на клеенку лужей крови. — Коль, ты дома? Будем ужинать? — Вот черт, — Николай тихо выругался. — Да, милая! — ответил он громче. — Я пока немного занят, чуть позже спущусь, хорошо? — Хорошо. Мы пока с Тошей переоденемся.       Мне наскоро перевязали руку и подхватили. Кружилась голова от потери крови, я слабо сопротивлялась, пыталась замычать, чтобы привлечь внимание женщины, но мужские пальцы жестко сдавили мне горло. — Только пикни, умирать будешь долго и мучительно, поняла? — прошептал разъяренный Николай.       Я судорожно закивала. Еще раз сжав мою шею, он швырнул меня в кладовку и закрыл дверь на ключ. Отсрочка. Бесполезная отсрочка, ведь я ничего не могу сделать. Господи, какая я дура! Надо было предупредить Сашу, тогда были бы хоть какие-нибудь шансы, что меня ищут. Сколько я здесь? Час, два, три? Бабушка думает, что я в больнице, Саша — что дома. А больше никто и не задумается, что я могла пропасть. Дура, дура, дура! Слезы хлынули с новой силой, я жалела себя, обзывала. Я буквально умирала от страха, слыша, как мужчина, который только что хладнокровно резал меня, воркует со своей женой и маленький сыном. Я не понимала, как он может быть таким? Нежным ласковым и милым с женой, и таким бездушным человеком со мной. — Лиза, Лиза! — тихий шепот внезапно ворвался в мое сознание.       Кто здесь? Отражение Николая пришло поиздеваться? Я дернула головой, пытаясь найти источник звука. Маленькое зеркальце блеснуло, отражая попадающий между дверью и косяком свет. Я увидела знакомые светло-карие глаза и чуть не замычала от радости. С зеркальной поверхности на меня смотрело осунувшееся, родное лицо Лисы. — Иди сюда, я смогу тебя вытащить. Только быстро и тихо, пожалуйста, — она приложила палец к губам. — Иначе нас может заметить то отражение. Я завозилась в пыли, гусеничкой подползая к зеркальцу. Ткнулась в него лбом. — Руками, Лиз. И мне нужно, чтоб кровь попала на зеркало. Давай, ты ведь знаешь.       Дернув связанными руками, я коснулась кончиками окровавленных пальцев холодной поверхности стекла. Невольно вспомнилось, что через маленькие зеркала проходить опасно. Господи, опасно, не опасно — это сейчас единственный шанс выбраться живой отсюда! Лиса схватилась за мои руки, ободряюще улыбнулась и дернула на себя. Тысяча сотен игл впились в мое тело, я крепко сжала зубами кляп, чтобы не закричать. Было больно, такое ощущение, что тело распалось на мелкие кусочки, чтобы заново собраться по ту сторону зеркала. Совершенно не так, как в первый раз. Пока я пыталась прийти в себя, Лиса вытащила у меня кляп и принялась развязывать веревку на ногах. — У меня есть ножик, — выдохнула я, хватая ртом воздух. — В кармане. Лиса кивнула, тут же обшарив мои джинсы, и щелкнув раскладывающимся лезвием. С ножом дело пошло быстрее. Я поднялась на ноги и отпихнула веревку подальше. — Пошли! — приказала Лиса, хватая меня за руку. — Надо убраться отсюда как можно скорее, пока нас не хватились.       Я успела только кивнуть, потому что Лиса выдернула нас в Изнанку и понеслась какими-то сумасшедшими зигзагами, явно пытаясь сбить с толку возможных преследователей. Мне оставалось только переставлять ноги и молиться, чтобы нашего исчезновения не заметили. Из Изнанки мы вылетели дома. Запыхавшись, я уперлась руками в согнутые коленки и попыталась перевести дыхание. Коленки дрожали, как и руки. Не верилось, что все вот так удачно закончилось. — Ты... Как... Освободилась? — я подняла голову, разглядывая стоявшую рядом Лису. — Они подумали, что я уже почти умерла. Потому и думали, что ты уже все, сумасшедшая. А я потихоньку сбрасывала с себя удерживающее плетение и вовсю симулировала бред умирающего. Мне надо было выбраться оттуда, а для этого, чтобы они ослабили контроль. Я совсем чуть-чуть не успела, ты попалась. — Ну, теперь-то все хорошо, — я слабо улыбнулась и шагнула вперед, чтобы обнять Лису. — Если бы не твоя самодеятельность, мне не пришлось бы так рисковать, — холодно отозвалась Лиса, отступая от меня на шаг. — Сегодня мы чуть не умерли обе. Снова. — Все ведь обошлось, — я примирительно подняла ладони вверх. — Кто не ошибается? — Я, — отражение скрестило руки на груди. — У меня опыта побольше твоего, я еще ни разу не ошибалась. — Ты влетела в ловушку, — напомнила я, начиная раздражаться. — Только потому, что была больна, — парировала Лиса. — Я не желаю с тобой спорить, — махнув рукой, я направилась к зеркалу, собираясь выйти. — Лучше бы порадовалась. — Очередной угрозе смерти? — Лиса дернула меня за плечо, разворачивая. — Нет уж. Мне надоело. Мне надоело быть безмолвной куклой! Знаешь, какова жизнь отражения? Не знаешь! — она страшно улыбнулась, продолжая с силой сжимать мое плечо. — Представь, что из века в век твои руки и ноги действуют без твоей воли. Губы улыбаются, ты слышишь свой смех, хотя какой свой, когда ты, ты внутри корчишься, пытаясь хоть что-то сделать сам. Тебя нет и не должно быть. Ты отражение. Пустой звук. Лишь отпечаток на серебристой поверхности зеркала. У тебя не должно быть своих желаний, стремлений, мечт! Но они есть. И ты тоже хочешь. Ты хочешь своей жизни. Ты жить хочешь, понимаешь?! А не можешь. Как быстро ты сойдешь с ума, постоянно видя перед собой картинку той жизни, что могла быть твоей? Как быстро желание выйти станет твоей одержимостью? И на что ты будешь готова, чтобы выйти? Сломленное, перекрученное, древнее отражение, которому хочется быть живым, — она усмехнулась. — Мне надоело. Раз ты не можешь справиться сама, оставайся здесь. А жить буду я. Она отвесила мне оплеуху и отшвырнула вглубь зеркала, покачала пальчиком на мои робкие попытки встать. — Все, наигралась. Поверь мне, я буду хорошей хозяйкой. — Ты не имеешь права! — возразила я. — О, а что ты мне сделаешь? — она скорчила испуганное лицо. — У тебя ведь больше нет связи, чтобы выдернуть меня обратно. А зеркалу плевать, кто из нас выйдет. Нас ведь здесь двое, милая. Кто выйдет, тот и хозяин. — Но это нечестно, — я во все глаза смотрела на Лису. На отражение, которое мне стало другом. Которое обучало и поддерживало меня в трудную минуту. Как она так может? — А разве честно, что я всю жизнь только смотрю, а не живу? — сощурила глаза Лиса. — Нет. Так что бай-бай, милая.       Я попыталась дернуться, рвануться вперед, чтобы обогнать, выйти быстрее, чем она, с ужасом понимая, что Лиса не шутит. Но получила еще один удар, от которого снова повалилась на пол. И откуда только столько сил у нее? Кажется, во рту появился привкус крови, голова кружилась, я попыталась приподняться, но смогла только беспомощно наблюдать, как Лиса выходит из зеркала и торжественно улыбается. На подгибающихся ногах я подошла ближе к зеркалу и бессильно ударила по серебристой поверхности. Раз, другой, третий. — Выпусти! Выпусти меня отсюда! Ты не имеешь права! — Поздно, деточка, — Лиса поправила перед зеркалом прическу и с озабоченным видом посмотрела на свои руки. — Ай-яй-яй, как неосторожно. Я буду аккуратнее с этим телом.       Вопреки своим словам, она ковырнула ранку, обмакнула в кровь пальцы и коснулась зеркала напротив моих ладоней. Тело вдруг прошило коротким ударом тока, я невольно вскрикнула, наблюдая, как от кровавого пятна тянется новая золотистая ниточка, связывая меня и Лису, как новое отражение и его хозяина. — Вот так, — удовлетворенно улыбаясь, шепнула Лиса. — Будешь хорошей девочкой, возможно, и я чуть сделаю тебе послабление, как ты мне когда-то. — Так нельзя! Это моё тело, моя жизнь! Лиса! — я с силой ударила по зеркалу. Хотя бы трещинку! — Нет, уже моя, — она ухмыльнулась. — Привыкай.       Звонок в дверь застал нас обеих врасплох. Бабушке еще рано, неужели Саша? Лишь бы это был он! Может он меня увидит! Звонок повторился. Лиса торопливо опустила рукава кофты, чуть взъерошила себе волосы, зевнула, делаясь вдруг соннной и расслабленной, накинула на плечи сдернутый с кровати плед, прикрывая окровавленные джинсы, и открыла дверь. — Лиз, ты чего трубку не берешь? — за дверью действительно оказался Сашка, и я застучала в зеркало кулаками, пытаясь привлечь внимание. — Я спала, — отозвалась Лиса, трогательно улыбаясь. — Извини. Ты чего-то хотел? — Да, обсудить, наверное, как Лису искать будем, — Алекс улыбнулся ей в ответ, и я взвыла от бессилия. Он не понял! Не заметил! — А, давай, — Лиса кивнула. — Саша! Саша, это не я! — черт, да услышь ты меня! — Саша! — Я пока переоденусь, а ты чайник поставь, ладно? Я не обедала еще сегодня, — попросила Лиса. — Ты же мне обещала питаться нормально, — нахмурился он. — А я и не отказываюсь, — пожало плечами отражение. Хотя какое отражение? Отражение теперь я.       Успокоенный Саша принялся разуваться, а Лиса свернула в мою комнату, тут же захлопнув дверь. Бросила на меня взгляд. — Вы же еще только целовались? — шепотом полуутвердительно спросила она. — Нет, ты не посмеешь, — ошеломленно выдохнула я. — Ты еще сомневаешься? — Лиса хмыкнула и сняла лифчик, взамен натягивая самую короткую и обтягивающую маечку. — Да как ты вообще можешь думать о таком?! Обо всем этом, когда знаешь, что есть Николай, который собирается нас убить! — возмутилась я. — Он далеко, да еще и действовать будет не сразу, — она поправила короткую юбку и отпихнула ногой джинсы под стул. — Мы успеем. А с Николаем я разберусь. Уж я-то придумаю что-нибудь получше, чем перочинный ножичек и пустое безрассудство. — Выпусти меня… — прошептала я, наблюдая, как она красит губы. — Лиса, выпусти. — Лиса теперь ты, — она подмигнула мне. — Теперь ты безмолвное отражение. А я наконец буду жить. Буду жить.