Supermassive Black Hole Muse
Худые тела двигаются в такт музыке, сплетаются вместе и поднимают уголки своих губ, очаровывая целый зал людей. Длинные пальцы щёлкают под бит, а после медленно скользят от груди до низа живота. Руки скользят по чужому подбородку, флиртуя и вызывая тонну восторженных криков. Приглушённый красный свет обволакивает всю сцену, проходит по телам, придавая им загадочную изящность. – Земля вызывает Джисона, – Феликс машет рукой перед лицом Хана, который заворожено пялится на сцену уже долгие пятнадцать минут. Кажется, он даже не моргал, а по его, согнутой в локте и опирающейся о стол, руке скоро потечёт слюна. Джисон дёргается, морщится и оборачивается на друга. – Ты скоро в сцене дыру просверлишь. – Ой, иди отсюда, – шипит Хан и закатывает глаза, снова направляя их на двух парней, танцующих на сцене. – Вообще-то тебе работать нужно, – бурчит Феликс, кладя грязную посуду в раковину. – А со своими грязными мыслишками разберёшься потом. – Ну ты только посмотри на них! – с восхищением говорит Джисон и вдруг ловит на себе взгляд одного из танцоров, который сладко улыбнулся, возвращаясь к танцу. Он густо краснеет и поворачивается к сцене спиной. – Ты только посмотри на этот столик без официанта! – передразнивает его Феликс и Хан устало вздыхает, снова недовольно закатывая глаза. – А ну, быстро работать иди! – Иду-иду, – бормочет Джисон и берёт записную книжку, чтобы принять заказ. Хан работает в этом баре уже несколько лет с начала обучения в университете. А всё потому что стипендии не хватает почти ни на что, а кушать что-то нужно. К счастью, квартира Джисону досталась от родителей и делить ужасную общагу вместе с незнакомыми людьми и тараканами ему не приходится. Но деньги на пропитание нужно где-то брать. Родителей он не хотел напрягать этим, поэтому решил использовать свою мордашку и способность контактировать с людьми. Эта работа ему уже, честно, надоела. Особенно то, как часто пристают гости, которые решили, что им всё можно. А всё из-за миловидной внешности Джисона и фигуры, которой позавидуют даже некоторые девушки. К счастью, администрация к таким относится справедливо и после домогательства заносит гостя в чёрный список, чтобы в последующий раз не пускать. Их бар был достаточно популярным в Сеуле из-за хороших напитков и приятной атмосферы. Он находился почти в центре, поэтому прибыль и посещаемость более чем хорошая, а во время огромного прилива гостей ещё и чаевые неплохие. Но так же бар цеплял своим символом – двумя танцорами, которые выступают по вечерам Субботы и Пятницы. Ли Минхо и Хван Хёнджин – скрытая слабость Джисона уже который год. Он сходил от них с ума, представлял разные сюжеты, к примеру, как эти двое раскладывают его прямо на одном из столиков в зале, когда все гости ушли. Об этих грязных мыслях знает только Феликс, который из раза в раз терпит все рассказы. Хан мог часами следить за сценой, смотреть и восхищаться, как двигаются и извиваются чужие тела. И готов был растечься лужицей, когда они поднимали на него взгляд и так красиво ухмылялись, что крыша убегала в дальние края. Если Джисон скажет, что не трахает сам себя дилдо и пальцами после работы, представляя, как это мог быть один из танцоров – он соврёт. Были и моменты, когда в голове мелькал секс сразу с двумя. И соблазн был в том, что Хан знал про их ориентацию. Какое-то время Хёнджин и Минхо даже встречались, как они говорили: «По приколу». Точнее, ему рассказывала об этом Чонхи – одна из официанток и, по совместительству, девушка Феликса. Но, вместо постоянных разглядываний двух прекрасных мужчин, работать так же приходится, чтобы его просто напросто не уволили. А эта работа ему действительно необходима как воздух. Сегодня людей было больше, чем обычно, а одной из официанток – Бао – сегодня нет из-за того, что она взяла отпуск. Поэтому им нужно работать усерднее, а у Джисона на это сил нет. Он ленивым шагом идёт к столику, который ещё не обслуживали и с натянутой улыбкой начинает выполнять свой долг перед самим собой. – Здравствуйте! Вы уже определились с заказом? – Хан рассматривает трёх пухлых мужчин в костюмах. От их столика идёт ужасный запах перегара и сигарет, клубы дыма кружатся прямо над ними. – Ну, здравствуй, милашка, – говорит один из них и Джисону становится тошно. Они начинают перечислять огромное количество алкогольных напитков, закусок и снеков, а Джисон записывал все, стоя от них на небольшом расстоянии для своей безопасности. Они не внушали доверия от слова совсем, ведь обычно такие и домогаются, думая, что им все всё должны. А кто такой Хан, чтобы давать каким-то потным и грязным мужчинам потрогать своё идеальное тело и принимать, скорее всего маленький, член в свою шикарную задницу? – И, малыш, скажи пожалуйста, те двое сколько стоят? – указывая на сцену, говорит тот же мужчина, что назвал его милашкой. Джисону захотелось ударить это сальное лицо. Как он может говорит о Хёнджине и Минхо, как о шлюхах? – Извините, но они танцоры и никак не взаимодействуют с гостями и, тем более, не имеют цены, – Хан старается говорит достаточно вежливо, хотя ему хочется проблеваться от таких отвратительных слов. Хёнджин и Минхо, тем временем, спускаются со сцены, чтобы сделать небольшой перерыв, выпить воды и отдохнуть. Обычно они идут для этого за барную стойку, и сегодня было не исключение. – А ты, милашка, не против поразвлечься с нами? – один из мужчин, что сидит рядом с Джисоном, обхватывает его за талию и прижимает к себе. – Уберите руки, пожалуйста, – Хан старается отпихнуть от себя незнакомца, чувствуя, как руки начинают трястись от страха. Его только сильнее прижимают к телу мужчины, который кладёт одну из ладоней ему на задницу. – Ну чего ты ломаешься? – говорит тот, чья рука была на талии. – Я сказал, уберите руки! – взвизгивает Джисон, перекрикивая даже музыку, из-за чего бо́льшая часть людей, сидящих в зале, обратили своё внимание на ситуацию. Он отвешивает этому мужчине звонкую пощёчину, избавляясь от хватки на талии и тут Джисона тянут за руку, перехватывая на себя. Хан уже хочет начать возмущаться и кричать, но, обернувшись, видит перед собой Минхо, который держит его за руку, а второй придерживает за талию. – Он же сказал, уберите руки, – строго говорит Ли, а Джисон млеет и трясётся, глупо хлопая глазами. Сердце бешено бьётся о рёбра и он, воспользовавшись моментом, прижимается ближе к чужому телу. – А ты кто такой?! – говорит один из мужчин, но к столику подходят охранники, прося выйти гостей из зала. Минхо тянет Хана к барной стойке, где стояли Хёнджин с Феликсом, наблюдая за ситуацией. Они наверняка уже сообщили администратору. – Ты как? Сильно испугался? – вдруг Ли останавливается и поворачивает растерянного Джисона на себя, заглядывая прямо в глаза. Одна из рук ложится ему на грудь и Минхо тяжело вздыхает. – Боже, как у тебя сердце стучит. «Если ты продолжишь так смотреть на меня и держать за руку, то оно вообще остановится!» – проносится у Хана в голове. – Порядок, немного испугался, – он судорожно вздыхает и обращает внимание на Хёнджина, который стоит сзади. У него на лице довольная ухмылка, а взгляд направлен прямо на Джисона. Но больше всего смущала рука, что сжимает и оттягивает пухлую нижнюю губу. Так и до потери сознания недалеко. – Хёнджин, Минхо, отведите Хана в раздевалку и дайте воды, – вдруг администратор выходит из кухни и обращает на себя внимание абсолютно всех. – Делаю вам перерыв на тридцать минут! Ли кивает, а Джисон лишь пристально смотрит за ним, пытаясь понять, спит ли он. «Они даже злятся и потеют красиво!» – проносится у него в голове, прежде чем Минхо тянет Хана за собой в раздевалку, а Хёнджин идёт сзади них, сложив руки на груди. Как они могут быть всегда такими идеальными? Джисон не видит коридоры, которые постепенно сменяются на служебные помещения и в конце концов заканчиваются раздевалкой. Он смотрит только на Минхо и на то, как тот сжимает его руку в своей, с сосредоточенным лицом шагая в нужную сторону. Хёнджин вдруг выравнивается с ним в шаге и что-то шепчет на ухо. Он не знает, что это было, но на лице Ли расплылась хитрая улыбка. Рука невольно дёрнулась. Они заходят в раздевалку и Джисон садится на скамейку, пытаясь унять тряску рук. Он глубоко дышит и даже не слышит, как Хёнджин закрывает дверь. Эти парни просто сводят Хана с ума одним своим существованием, будто айдолы снизошли до его уровня, чтобы дать посмотреть на свою неземную красоту. Джисон, несомненно, тоже красив, но он никогда не ставил себя даже рядом с ними. Всё в этих парнях, до малейшей родинки, Хан считал идеальным. – Ты как? Выпей воды, а то совсем красный, – Минхо протягивает ему бутилированную воду и парни садятся перед ним на корточки, чтобы встретиться взглядом, ведь скамейка слишком низкая. А Джисон не может поднять даже голову, смотря в свои колени. Руки тянутся за бутылкой и он нервно касается бархатной кожи Минхо, забирая воду. – Спасибо, – неуверенно бормочет Хан и поднимает голову, сразу отводя взгляд куда-то в сторону. Кажется, биение его сердца слышат даже Хёнджин с Минхо, а румянец на щеках ещё больше выдаёт его. Руки нервно откручивают крышку и Джисон делает несколько глотков, пытаясь прийти в себя. Они всё не отводят взгляд. Следят за каждым действием, а Хван ещё и сладко улыбается, подпирая подбородок локтем. – Можете идти, я в норме, – с короткой запинкой говорит Хан и откладывает воду на скамейку, переводя глаза на них. И лучше бы он этого не делал, ведь его уши покраснели только от того, что Джисон встретился взглядом с ними. – Поэтому ты такой красный? – почти мурчит Хёнджин и Хан поджимает губы, опуская голову на колени, чтобы хоть как-то скрыть свой стыд. – Неужели это мы тебя так смущаем, м? – Да, чёрт возьми, да! А ещё меня смущают мысли о том, как хорошо вы бы меня оттрахали прямо здесь! – проносится, как Джисон думает, в голове. Но на самом деле это раздаётся по всей комнате и он это осознает только когда слышит лёгкий смешок Минхо. – Какой ты извращенец, куколка, – сладко тянет Минхо и поднимает красное лицо Хана за подбородок. «Боже-боже-боже!» Руки предательски дрожат, а глаза бегают по всему лицу Ли, которое находится в паре считанных сантиметров. Он чувствует его горячее дыхание и прожигающий взгляд, что следит за тем, как подрагивают ресницы Джисона от каждого движения глазами. – Простите, – неуверенно мямлит Хан и понимает то, как опозорился. Ему хочется уткнуться с свои колени и плакать от безысходности, ведь его самые грязные и пошлые тайны раскрылись всего в одном предложении. Ту стену, что он выстраивал между своими мечтами и реальностью долгие три года в один миг Джисон сам же разрушил. Нет. Пробил с ноги. – Как хорошо, что наши желания совпадают с твоими, – томно проговаривает Минхо и Хан невольно вздрагивает от прошедших по всему телу мурашек. Его мозг просто взорвался внутри, пуская волну пронзительного тока по всему телу. Неужели все те мысли, которые Джисон прокручивал в голове, трахая самого себя, воплотятся в реальность? У него даже в мыслях это не укладывается! – Не хочешь пойти в нашу гримёрку? – Хёнджин обращает на себя внимание, наблюдая за всей ситуацией, склонив голову в бок. Как Джисон может отказаться от этого предложения? – Хочу..***
Томные несколько десятков шагов и парни почти вваливаются в свою гримёрку. Томные вздохи заполняют всю комнату, пока Джисона, во время того, как Минхо остервенело толкается в его рот языком, прижимают поясницей к столику, что от этого начал скрипеть. Хёнджин закрывает дверь на замок и смотрит за этими двумя, усаживаясь на диван, что находится в двух шагах от столика, и наблюдая за отражением в зеркале позади Хана. – Опя-ять здесь будет пахнуть сексом, – протягивает Хёнджин и складывает ногу на ногу, руки раскидывая в разные стороны на спинку кожаного дивана. – Зато сексом с такой диковинкой. Джисон скулит прямо в поцелуй и пальцами цепляется за края столика, на который его просто толкают, заставляя почти полностью сесть на край. Минхо целует пылко, мокро и жадно. От каждого соприкосновения языков по комнате раздавались характерные хлюпанья, что только придавали пошлости ситуации. Столик скрипит, ходит ходуном под чужим весом и характерными движениями бёдер Ли. Он наконец-то отстраняется от Джисона, который давно потерял связь с миром, тяжело дыша и смотря на Минхо затуманенным взглядом. Лёгкий слой розовой помады стёрся, оставляя след на, покрасневших от поцелуев, губах. Ли делает несколько шагов назад и падает на диван. Хан хочет последовать за ним, но Хёнджин его одёргивает. – Стой там, малышка, – он видит, как Джисон заметно растерялся, осматривая парней перед собой, и это не могло не радовать глаз. – Разденься для нас и заодно расскажи о том, что же ты себе представляешь ещё. Хёнджин не просил. Хёнджин приказывал. И от этого Хан готов упасть на колени и скулить как послушный щеночек. Это чертовски заводит. Особенно когда два объекта твоей симпатии в наглую наблюдают за каждым движением голодным взглядом. – Можешь отвечать на наши вопросы, если стесняешься рассказывать сам, – продолжает вместо Хёнджина Минхо и Джисон кивает в знак того, что согласен. Он тянется к своему фартуку, обязанному вокруг пояса и стал распускать узел, наблюдая за пристальным взглядом старших. – Как ты хочешь, чтобы мы обращались с тобой? Нежно, грубо? – Хёнджин проговаривает хриплым, ласкающим уши, голосом и Джисон оставляет фартук валяться на полу. – Я хочу быть полностью под вашей властью, – Хан отвечает неуверенно, тихо, что совсем не идёт вровень тому, как он мучительно медленно расстёгивает свою белую рубашку. – Не люблю боль. Нравится похвала. Играйте со мной как с игрушкой. – Так ты ещё и игрушечный, – смеётся Минхо, на что Джисон слабо улыбается, избавляясь от пуговицы рядом с пупком. – И что же ты делаешь, когда думаешь о нас? И что ты представляешь? – Хёнджин облизывает свои пухлые губы и устраивается поудобнее, наблюдая за тем, как Хан скидывает со своих медовых плеч белоснежную рубашку. – Боже, ты просто идеален, – судорожно вздыхает Минхо, осматривая узкую талию с маленькими кубиками пресса, и достаточно широкими плечами. – Я трахаю сам себя пальцами, дилдо и вибратором, представляя, что это делает один из вас, – бормочет Хан, кусая нижнюю губу. Его щёки покраснели от смущения, он даже не решается лишний раз подсмотреть за тем, как Минхо с Хёнджином наслаждаются видами, что постепенно им открывает Джисон. – Тебе, наверное, так одиноко. Да, куколка? – Ли хитро улыбается и смеётся. – Поверь, мы с Хёнджином заставим твои ножки дрожать, а с губ срываться просьбы кончить. «Я уже готов взорваться» – думает Джисон, размышляя, как не захлебнуться к собственном животном желании, которое поглощает с головой, не давая и шанса на здравый смысл. – Ты же понимаешь, что тебе нужно заслужить наше внимание? – мурчит Хёнджин. Хан тянется к своим брюкам и вмиг расстёгивает ширинку. – Не хочешь растянуть себя сам для нас? Джисон сглатывает накопившуюся слюну и слегка мнётся. С одной стороны хочется, чтобы это сделали за него, но с другой так хочется знать, что они смотрят и хотят его. Только его. Руки мгновенно избавляются от брюк, которые, сползая с худых ног, падают на пол. От этого он слышит тяжёлый вздох Минхо, что откидывается на спинку дивана и, через ткань штанов, поглаживает выпирающий бугорок. – Хочу, – на одном дыхании отвечает Хан, потянувшись к своему белью. Член молил о том, чтобы к нему прикоснулись, но ему нельзя. Он ударяется о впалый живот, позорно пачкая его, и бельё падает к брюкам. – Смазка в шкафчике сзади, – Минхо наблюдает за каждым движением Джисона пожирающим взглядом. Кажется, он в любой удобный момент просто набросится на него и съест, не оставив и кусочка от медовой, гладкой кожи. Хан дрожащими пальцами открывает выдвижной шкафчик сзади себя и достаёт бутылёк красной смазки. Видимо, с каким-то сладким вкусом, ведь стоит открыть крышку, как аромат ударяет в нос. – Забирайся на стол, хочу видеть твоё лицо во время того, как ты делаешь это, – Хёнджин снова приказывает и Джисон повинуется ему. Забирается на стол, одну ногу ставит на стул рядом, а другую поднимает для удобства. – Хороший мальчик. Хан выдавливает небольшое количество лубриканта на пальцы и растирает, разогревая. Он заводит руку в низ и касается пальцами колечка мышц, скользя одним внутрь. Это действие сопровождается характерным скулежом. Ему ужасно стыдно, но при этом до бабочек в животе приятно. Такое положение для него слишком открытое, но знать, что Хёнджин и Минхо смотрят на него – безумно хорошо. Палец начинает постепенно двигаться внутри, ведь колечко мышц достаточно мягкое из-за того, что он уже делал это вчера вечером и достаточно хорошо себя растянул. – Ну же, малышка, добавляй второй, – Хван сладко облизывает губы и не смеет прикоснуться к себе, даже не смотря на то, что он ужасно возбужден. А Минхо не мучает себя в этом – поглаживает собственный бугорок на штанах, слегка сжимая. Джисон слушает слова Хёнджина несмотря на то, что кровь уже пульсирует в ушах от смущения. И не смеет ослушаться. Палец останавливается и к нему тут же добавляется второй, сопровождаемый протяжным стоном. Он поджимает к себе ноги, хочет свести, но понимает, что не может этого сделать, поэтому лишь больше раздвигает. Хан неспеша двигается внутри себя и тихо скулит, пытаясь свыкнуться, с каждым толчком больше наращивая темп. Пошлые хлюпанья раздаются по всей комнате, затекают в уши и пробираются до самых развратных и грязных мыслей. Тихий скулёж только разбавляет напряжённую атмосферу, что давит на мозг, который скоро взорвётся от количества чувств. Руки дрожат и Джисон всеми силами пытается контролировать ужасную тряску, но они не слушаются, только толкаются внутрь с бешеной силой. В глазах Хвана скачет огонь, а во взгляде Минхо читается чистое желание, которое заставляет краснеть и смущаться. И им это так нравится, что они только больше наседают. Будто одними своими глазами заставляя прогибаться и скулить, делать все, что они скажут. Это действовало словно гипноз. Джисон трясётся весь, ноги приподнимаются на носках от недостаточного проникновения. Его пальцы слишком короткие. Он скулит, извивается на этом старом столе и шепчет между стонами имена двух парней, заставляя их довольно улыбаться всякий раз, когда это происходит. – Ты достаточно растянут, – вдруг слышится от Хёнджина и Хан облегчённо вздыхает, с характерным хныканьем выходя из собственного тела. – Умница. – Иди сюда, куколка, – Минхо хлопает рукой по месту между ними и облизывает пересохшие губы. Джисон сглатывает ком нервов, вставший в горле, тяжело дышит и на ватных ногах идёт к дивану. Он всем телом забирается на мягкую поверхность и его губы сразу оказываются в плену Минхо, что нетерпеливо их сминает. Хёнджин прильнул к нему сзади, оставляя поцелуи и засосы по всей шее. Хан млеет и нетерпеливо стонет, подставляя шею под каждую ласку. Ли целует так же жадно и горячо. Кусает, оттягивает и посасывает. Руки Минхо ложатся на грудь Хана и касаются вставших от возбуждения сосков. Он потирает их большими пальцами, изредка надавливая, а Джисон от этого выгибается в спине с протяжным стоном, который Ли ловит своими губами. Члены ноют и молят о разрядке, подёргиваясь от каждого касания эрогенных зон. Хёнджин покрыл уже большую часть шеи своими метками, которые будут сходить ещё несколько дней, и медленно спустился к плечам. – Встань в коленно-локтевую. Думаю, Минхо хочет, чтобы малышка ему отсосала, – Джисон с туманным взглядом отрывается от губ Минхо, слушая ласковый голос Хёнджина над ухом. Хан облизывает губы, будто пробуя на вкус влажность, что осталась от обилия слюны. Он опускает голову вниз, а бёдра поднимает вверх. Спина по реакции выгибается и Джисон утыкается носом прямо в бугорок на штанах Минхо. Ли путает свои пальцы в чужих волосах, слегка надавливая. – Ты умница, – Хёнджин коротко смеётся, поглаживая ягодицы Хана. – Такой красивый. Джисон глубоко дышит и зубами расстёгивает ширинку на чужих штанах, слыша довольный вздох Минхо. То, что они сходят с ума от друг друга – это их главная слабость. И одновременно отличная возможность получить самый прекрасный оргазм. Хан, так же зубами, спускает белье Ли, оголяя себе вид на возбуждённый член. «Пиздец. Он даже больше, чем я представлял» – проносится ветром в голове. Джисон сразу принимается целовать всю длину, растягивая удовольствие. Хёнджин, тем временем, опускается над коленями перед ягодицами Хана, хитро ухмыляясь. Сфинктер розовый и растянутый, из него вытекает красная смазка и пачкает мягкие половинки. От такого вида член только больше начал впиваться в брюки, моля о пощаде. Но Хван вмиг тянется к дырочке, касаясь языком. – Хён! – Хан громко стонет от удивления, отрываясь от органа. Но когда Хёнджин входит горячим языком внутрь, он совсем теряется. Руки дрожат, а сам Джисон утыкается носом в свои руки, чтобы хоть как-то заглушить громкие стоны и хныканья. Хёнджин лижет стенки, двигается внутри и даже не думает останавливаться. На языке остаётся сладкий вкус клубники из-за лубриканта. Когда Минхо вдруг оттягивает его за волосы, заставляя поднять голову вверх, Джисон вспоминает про своё дело. Скулёж раздаётся по всей комнате, но Хан старается вылизывать член Ли, не думая о том, что долго не протянет такими темпами. Он смакует губы на красной головке и Минхо запрокидывает голову в протяжном стоне, слегка надавливая на чужую голову. Джисон старается двигаться, доставляя всё больше удовольствия, а бёдра сами двигаются навстречу влажному языку. – Куколка, ты просто идеален, – вздыхает Ли, сжимая пальцы между его чёрных волос. – Хён, пожалуйста, – скулит Джисон прямо в головку чужого члена, заставляя её дернуться. – Что, пожалуйста, малышка? – Хёнджин широко лижет дырочку и ухмыляется, смотря за тем, как тот просто плавится от этих действий. – Пожалуйста, я.. я.. – мямлит Джисон, чувствуя, как в уголках глаз начинаются собираться слёзы от слишком сильной стимуляции. Эти двое просто сводят его с ума. Ни разу, ни под кем он не чувствовал себя так, будто рассыпается на миллионы частей от каждого, обжигающего кожу, прикосновения. Ему так хотелось почувствовать эту наполненность, что Хан двигает бёдрами назад, виляя, лишь бы получить желанное. Он чувствует, насколько раскрыт и развратен перед ними. Хотелось смущаться, но безумное желание полностью перекрывало все другие чувства. Минхо поглаживал его по голове, давая заботу и нежность, которая смешивалась с грязной похотью и давала просто идеальный контраст. – Малышка хочет, чтобы я трахнул её? – с характерным причмокивание говорит Хван, отрываясь от раскрасневшейся дырочки. – Д..да, – Джисон опускает голову на свои руки, сложенные на диване, и густо краснеет. Он выгибает спину и поднимает бёдра всё выше. – Ах, представляешь, я потерял где-то смазку, – Хан слышит лёгкую смешинку в голосе Хёнджина, понимая, что сейчас будет что-то очень-очень смущающее. – Хочешь использовать сперму Минхо-хёна вместо неё? Джисон уверен, что Ли и Хван сейчас смотрят друг на друга с плотоядной улыбкой, пока он тяжело дышит, пытаясь совладать с желанием скончаться прямо сейчас. Хан быстро кивает головой и чувствует, как Минхо встаёт с дивана, переходя назад к Хёнджину. Сейчас они оба смотрят на него, такого открытого и откровенного. Гладкая спина выгибалась дугой, а коленки подрагивали, ожидая дальнейших действий. Медовая кожа вся покрыта укусами, засосами и розовыми пятнами, которые сойдут через пару минут. – Иди ко мне, – Хёнджин улыбается уголками губ и сразу припадает жадным поцелуем к чужим. Пошлые чмоки доходят до ушей Джисона, пока он старается скрыть своё смущение. Чувствуя, как головка члена Минхо касается входа, он всхлипывает и покрывается мурашками. Рука Хёнджина быстро водит по всей длине Ли, наращивая скорость и не отрываясь от терзания его губ. Он ловит в поцелуе тихое мычание Минхо, который с характерным стоном, после нескольких толчков в чужую руку, изливается прямо внутрь Джисона, покрывая стенки горячей спермой. – Какие вы хорошенькие, – хихикает Хёнджин, рассматривая, как с дырочки вытекает белесая жидкость, вперемешку с остатками смазки. Минхо довольно вздыхает, пытаясь отдышаться. Он вмиг снимает свою чёрную рубашку и выкидывает куда-то на пол. Хёнджин же освобождает себя от брюк, лязгая ширинкой и выкидывая ремень. Джисон только прислушивается к звукам, пытаясь понять, что происходит сзади него. Обернуться сил не хватает, ведь шея приятно ноет от количества укусов и засосов. Хван быстро стягивает с себя нижнее бельё и приставляет красную головку к сфинктеру, чтобы сократить потери «естественной смазки» к минимуму. – Хё-ён, – Джисон жалобно скулит, кусая губы в предвкушении. «Я скоро сойду с ума» – проносится в голове и Хёнджин входит наполовину, сопровождая это довольным вздохом. Хан хныкает и чувствует, как по щекам стекает дорожка слёз. Кажется, это предел его эмоций, но он уверен, что они смогут выжать из него больше. Заставят умолять и краснеть, желать только их двоих. Хван входит полностью, но тут же слышится его протяжный стон. – Как ты только смог выдержать эту пробку? – шепчет Минхо, выкидывая что-то пластиковое и мокрое на пол. – Ещё и танцевал с ней, развратник. Пробку? Хёнджин всё это время был с пробкой в заднице?! Хван нагибается над Джисоном, упираясь руками в диван по сторонам от него, а сам тяжело дышит чужую в шею. Сзади слышится знакомое хлюпанье и тут же стон над ухом Хана. Это могло значит только одно – Минхо вошёл в Хёнджина. И этот факт заставлял Джисона истекать предэякулятом, а руки дрожать. Хван начинает делать первые толчки и от каждого смешиваются их стоны вместе с Хановыми. Хотелось просто кричать от удовольствия, но осознание, что кто-то ещё может проходить – заставляло голос слегка хрипеть и снижать свой тембр. С каждым движением Хёнджин выходил и входил почти полностью, так хорошо касаясь простаты. Минхо трогал ягодицы Джисона, даже не собираясь толкаться в Хвана, немо говоря, чтобы он сделал всю работу сам. – Малышка, ты просто умница, – шепчет Хёнджин и перебирает сам себя хриплым стоном, когда головка Минхо впилась ему в простату. Двойная стимуляция сводила с ума. Кажется, что если бы в этом помещении были окна, то они бы просто запотели от того, насколько жарко было в гримёрке. Пошлое хлюпанье било по ушам так же, как остервенело Хван вбивался в Джисона, в попытках доставить им двоим большее удовольствие. Чтобы они буквально дошли до пика между сознанием и отключкой от крышесносного оргазма. С каждой секундой темп становится все быстрее, а стоны все громче и развратнее. Хан чувствует, как по щекам текут солёные слёзы, а горло саднит от громких стонов. У Хёнджина голос ласковый, тягучий и звуки, которые он издает соответствующие. А стоны Джисона высокие, до жути женственные и тот не контролирует это. Он всегда безумно громкий и развратный, часто занимает доминирующую позицию, но с ними.. Хан становится игрушкой для секса, которой его объекты обожания могут крутить как хотят. Им стоит поманить пальчиком и Джисон приползет на четвереньках, как послушный щеночек. Джисон выстанывал чужие имена, прогибался и извивался под Хваном, который совсем его не щадил. Ягодицы уже были красные от звонких шлепков кожи друг о друга, а Хан был близок к своему концу. И моральному, и сексуальному. – Хёнджин-хён, я скоро..– буквально вскрикивает Джисон, утыкаясь носом в свои руки. – Кончай, малышка, – слышится над ухом, а после ощущается глубокий, грубый толчок внутрь. Хан с громким вскриком кончает на кожаный диван и содрогается всем телом, закатывая глаза. Толчки всё не прекращались до момента, пока Хван не излился прямо внутрь во время того, как это сделал и Минхо. Джисон падает без силы с тяжёлым дыханием, не обращая внимания на то, что он пачкает собственный живот. – Твою мать, – слышится характерное от Хана и Хёнджин вздыхает, падая рядом с ним. Они переворачиваются на бок и встречаются лицом друг с другом. Все мокрые, красные, старающиеся восстановить дыхание. Грудь вздымается от частых вздохов, а руки всё ещё дрожат от самого лучшего оргазма в жизни Джисона. Единственное, на что он надеется – что его хёны сейчас испытывают те же чувства. – Тебе понравилось, малышка? – с придыханием спрашивает Хван, заправляя влажную прядь волос Джисона за ухо. – Это было самое ахуенное, что происходило со мной в жизни, – Хан тянется за поцелуем, который похож больше на мазок губами по пухлым губам Хёнджина, и тот мягко улыбается. – Нужно повторить как-нибудь, – вбивается в диалог Минхо, сидящий у них в ногах. Джисон приподнимается, берёт его за щёки и так же целует, но уже более глубоко и чувственно. Ли сам не понимает, как оказывается сверху на Хане, буквально наваливаясь и прижимая к дивану. – Может прямо сейчас? – Джисон отрывается от Минхо и ловит его хитрую улыбку. Хёнджин рядом только недоумевает, откуда у них столько энергии, но присоединяется, водя по их телам длинными пальцами. – Я тебя трахну так, что ты сознание потеряешь, – отвечает он и впивается губами в шею Хана.