Разница

— Ты представляешь, — говорит Физз, посмеиваясь, когда они взбираются на какую-то ебучую крышу, потому что с ебучих крыш всегда неплохой вид. Блиц не может представить, он вообще слишком сосредоточен на том, чтобы не звенеть всем походным запасом бухла в рюкзаке. Как совсем мелкий бесёнок, который спёр у бати первую в жизни бутылку и теперь пытается не спалиться. Алкоголизм — это вроде как норма, если ты в Аду. Особенно, если ты коренной житель. Ад не бывает милостив, особенно к своим. Блиц хуёвый борец за справедливость, если ему не платят за это. Блиц гремит бутылками, когда достаёт их, звенит стеклом, когда протягивает Физзу одну, потому что они давно не пиздюки и не упиваются с одного стакана. И потому что им не надо делать это тайно от мира, чтоб хренов папаша не нарычал, потому что любимого сыночка он бы продал даже за половину. Не потому что он прожжённый алкаш, а потому что маленький Блицо стоил и того меньше. Паршиво скребётся где-то в маленькой проклятой душонке. Блиц морщится, потому что совершенно не хотел думать об этом сейчас. — Так вот, — повторяет Физзаролли, а потом его механическая рука удлиняется и Блиц оказывается в плену крепкой хватки. Они чокаются бутылками и прикладываются к своим порциям адского пойла. Горло обжигает, не хватает для полного счастья какую-нибудь из особенно крепких сигарет, но формально никто из них не курит. Зато Блиц отвлекается на эти мысли, пока его друг-приятель-только-восставший-из-затянувшейся-вражды продолжает, будто это само собой разумеющееся: — Я ведь был влюблен в тебя когда-то. Ты же полный пиздец, — и он смеётся. Искренне, но так печально, что Блиц невольно переходит в режим тоска-печаль-немного-агрессии: — Да ладно, я охуительно тебя спас. Только благодаря этому они могут позволить себе такое. Снова торчать вместе в таком спокойствии, что слоны на земле бы обзавидовались, а удавы бы передушили друг друга. Блиц выбирается из сильных рук, старательно не думая про них. Ему совсем немного не по себе от этого, он ненавидит это ощущение. Физз пьёт еще, его голос от алкоголя становится более скрипучим, как плохо смазанная дверь. А ещё тихим, потому что никакой шум их не отвлекает. Даже ветра нет, они в такой заднице всех кругов, что даже страна мёртвых здесь действительно кажется страной мёртвых. Ни проблем, ни денег, а ведь это всё, что могут предложить грешники. Блиц рефлекторно касается пистолета, надёжно спрятанного под одеждой, потому что не расставаться с оружием – часть его дела. Физз подходит к краю крыши и в полумраке ночи, потому что освещению Ада далеко до земного, только неон от распушившегося прогресса с его билбордами и мигающей электроникой остаётся светить. Блицу нравится, а еще нравится смотреть, как Физзаролли выделяется в этом свете. Но эта мысль откуда-то из их далекого прошлого. Настоящий Физз скрипит ему унылое: — Вроде как спасибо. Вообще-то он уже благодарил. Вообще-то Блицу даже не нужна была никакая благодарность, его просто впервые за жизнь накрыло такой волной облегчения, что следующий день он проебал, глядя в потолок и осознавая себя более-менее живым существом. Блиц чешет затылок у основания рогов, хмурится, потому что внутри неприятно что-то сосёт. Вроде как у него же есть сердце, будь он хоть десять раз сволочью. Он обещал себе быть честным, а алкоголь обещал окончательно развязать язык, будто бы нести необдуманную хуйню не было маленьким хобби Блица. — Типа знаешь, я тоже был когда-то влюблен, — говорит он, будто не может произнести полностью. Влюбленностей ведь много бывает разных. Вроде как, кучу ублюдков, которые влюблены исключительно в свой кошелёк, в жажду мести или в прочую хуйню. Но Физза недоговорками не провести, он смеется. Глухо и коротко, а потом ещё пьёт. Блиц решает, что не должен отставать. У крыши нет пределов, потому что в Аду всем похуй, упадет ли недоживое существо вниз или нет. Можно просто шагнуть и повалиться в безызвестность, пока асфальт не подарит смертельный поцелуй. И они двое, ослеплённые неоном, опьянённые градусной бурдой, озадаченные своими же словами, прижимаются плечом к плечу, будто снова подростки, пытающиеся вместиться на один матрас, потому что так теплее засыпать. — Как думаешь, — Блицу правда интересно, а ещё он достаточно пьян, чтобы поинтересоваться. И достаточно любопытен, чтобы перестать молчать: — если бы не всё то дерьмо, у нас могло бы что-нибудь получиться? Физз смотрит на него целую вечность с таким выражением лица, будто его сейчас перекосит от отвращения. Но его не перекашивает, выходит как-то наоборот. Гадко нежно. Он говорит: — Не знаю. И Блиц отражает это эхом, потому что влюбленность - это ведь не любовь. Особенно когда вы привязанные друг к другу подростки. Особенно когда где-то под куполом вы безусловно доверяете друг другу жизнь. А потом Физзаролли собственной персоной оказывается так близко, такой до одури знакомый, Блиц вздрагивает невольно, будто бы не привык к постоянному напряжению и побегам. Профессия обязывает. А потом взрывается какой-то ебанутый фейеверк, реальность расслаивается, а слои разваливаются и падают куда-то в бездну. Они целуются. Прям так, с привкусом бухла и посреди какой-то уёбской крыши с неплохим видом. Прям так, будто делают это каждый хренов день. Блиц отвечает, а потом и вовсе перехватывает инициативу, потому что он привык делать так. И тяжело дышит, скорее загнанный неожиданностью, чем увлечённый поцелуем, когда эта вечность, длиною с мгновение, заканчивается. Блиц моргает, Физз пытается отдышаться, тишина накрывает их прочным колпаком. Блиц думает, потому что дохуя лет назад умер бы от ощущения восторга. Но сейчас он чувствует привкус алкоголя и немного удовлетворение, потому что, на самом деле, близость — это всегда приятно. Но ничего больше. Физз не вытирает губы, только закусывает нижнюю и снова оборачивается к городу. Не нужно спрашивать, о чем он думает, потому что Блиц уже выучил, что этот туманно-замороченный взгляд у него случается, когда возникает здоровяк Оззи. — Не вышло бы. — Точно нет. Они переглядываются, чувствуя взаимное одобрение, а потом синхронно кивают. Блиц тянется всем телом до хруста и разминает плечи, потому что чувствует нужду сделать хоть что-то. Чем ближе ползёт время к утру, тем холоднее становится. Или просто ему нужен предлог, чтобы съебать с крыши, чтобы оставить точку там, где они её поставили. — Ладно, погнали, оттащим тебя к твоему парню, — он ворчит только из природной вредности. И потому что работа обязывает быть собранным и ворчливым иногда, у него в конце концов имидж. Физз толкает в плечо, потому что возмущаться в ответ – его природа. И они слишком хорошо знают это друг о друге. Блиц выдыхает, мысленно переворачивает страницу, думая, что ему ещё пиздец как много придется разобрать. И, может быть, поцеловать так Столаса. Найти отличия. Они вроде как должны быть. Но это будет потом. — У нас есть бухло лучше, — говорит ему Физз сейчас. И Блиц знает, что не откажется от предложения.