Если ты помнишь

Как только Кара прошла в кабинет и Джесс оставила их наедине, она видела перед собой только Лену и ничего большего. Она изменилась — её единственная мысль. Если стиль её одежды почти не изменился — всё такой же классический и деловой (сегодня это изумрудная блузка и юбка-карандаш), то причёска изменилась — с кучерявых волос или высоких хвостов Лена перешла на аккуратные пучки и с ними казалась ещё более… строгой и отстраннёной. Время их не щадило. Ничего не осталось от той Лены, что плакалась Каре о бывшем парне-мудаке и Лилиан. От той Лены, что целовала её вместо Вечера игр. Сейчас Кара видела пред собой неприступную холодную женщину. Но её сознание упрямо подкидывало ей воспоминания о прошлой Лене, тёплой и умеющей получать удовольствие. Кара оглядела кабинет от неловкости: холодный свет, бьющий по глазам, белые стены, давящие на сознание. Всё так чисто, аккуратно и стерильно. Никаких сувениров, никаких фото в красивых рамках, ничего памятного. Только шахматный набор на журнальном столике в углу, но вряд ли это можно засчитать за приятные воспоминания. Книжных полок с томиками о шахматах тоже не имелось в кабинете. В голову снова врезались воспоминания о том, как Кара читала Лене эти книги, потому что глаза той устали. Лена без очков, Лена головой на её коленях. Просто Лена. Это Кара любила. Её она любила. Кара тоже изменилась за всё это время. Людей она всё также любила и была готова общаться с ними, но радости от этого чувствовала меньше. Стала менее открытой — спасибо Лене. После неё и малоприятного конца их отношений она ни с кем не встречалась и, даже если бы захотела, не смогла бы. Лена… Она слишком сильно въелась в сознание Кары. Сейчас она это чётко понимала, хоть и думала, что забыла, что отпустила. Ни черта. — Мисс Дэнверс, вы меня слышите? Британский акцент. Чёртов акцент. И этот голос, бархатистый, глубокий, всё ещё волнующий сознание Кары… Она не выдержит это интервью, уже можно сбегать. Джесс, как проводила до кабинета, так и выпроводи её обратно. А ещё оплати сеанс у психолога. Кара наконец решилась поднять глаза и глянуть на Лену. Мисс Дэнверс — так она назвала её. Так, как будто между ними ничего не было. Неужели забыла? Забыла, как сначала влюбила Кару в себя (в Лену было невозможно не влюбиться), а потом разбила ей сердце? Кара решила никак не язвить насчёт мисс Дэнверс и просто кивнула, снова отпустив голову вниз. Интервью длилось уже пятнадцать минут, и она до сих пор не поняла, как себя вести. Вроде и хотелось всё высказать Лене, но одновременно не хотелось. Вроде бы хотелось вернуть всё обратно, попытаться заново, но… Тяжело это всё. Хотелось спокойствия. Кара проверила, записывал ли диктофон интервью, и принялась спрашивать подготовленные заранее вопросы. Так время и шло. Она по ходу оставляла заметки, о чём писать и на чём акцентировать внимание, и пыталась думать только об интервью. Ей не стоило думать о том, что тяжёлый взгляд Лены заострён только на ней одной. — Вы снова вернулись в Нэшнл-Сити. Расскажите подробнее о вашем переезде, причинах. «Снова вернулись». О, Кара отлично помнила пребывание Лены в Нэшнл-Сити. Их отношения в университете были в Нэшнл-Сити, но потом случилась Лилиан Лютор и Мегаполис. Так странно было звать Лену мисс Лютор, обращаться к ней на «вы», когда в голове одни воспоминания, где Лена была Леной, и ей можно было «тыкать». Чёрт возьми, они же встречались, и всё было хорошо! Как они докатились до происходящего сейчас?

***

Кара не ждала такой драмы, когда возвращалась после пар в общежитие. Она уже видела, как Лена оторвётся от книги о шахматных эндшпилях, но не думала, что их отношениям тоже поставят шах и мат. Чёртова Лилиан Лютор, не жилось ей спокойно. Люторы они такие — портили всем жизнь. Лена была Лютор лишь наполовину. Когда Кара открыла дверь в комнату, то первое, что она увидела, — это Лена, собирающая вещи. Всю накопленную библиотеку книг о науке и шахматах она перекладывала в дорожную сумке, а рядом уже стоял готовый чемодан. Кара сначала ничего не поняла, а потом тоже ничего не поняла. — Мы что, переезжаем? Лена наконец подняла глаза и пересеклась с взглядом Кары, в котором плескалось непонимание. Она облизнула пересохшие губы, застегнула замок на сумке и поднялась с пола. Впервые Кару напугал зрительный контакт с Леной: уж больно разочарованной она выглядела. — Нет, мы не переезжаем, — отозвалась Лена, и Кара уже была готова выдохнуть от облегчения, но оно не настало. — Это я переезжаю. Кара сглотнула. Что-то тут точно было не так. Вряд ли Лена бы была инициатором переезда, если сама говорила о том, как ей приятно жить с Карой. И вряд ли её выгоняли, потому что она была волне примерной послушной девушкой, правила не нарушающая. — Что случилось, Лена? — Лилиан случилась, — вздохнула Лена, и всё стало понятно. — Ей не нравятся наши отношения. Пока что о них никто не знает, но мы не особо скрываемся. Кто-то узнает, начнутся слухи, мол, дочь Лайонела и Лилиан встречается с девушкой вместо науки. Вряд ли это кто-то одобрит. Перед Леной всегда стоял выбор — быть послушной или свободной. Шахматы против Вечеров игр. Сдержанность и манеры против громкого безудержного смеха. Наука против журналистики. И если до этого Лена могла пытаться совмещать оба своих мира, то сейчас так не выйдет. Или семья, или любовь. Перед ней снова стоял выбор. Тяжёлый выбор. — Я уезжаю в Мегаполис, Кара. Мы не можем встречаться без вреда репутации Люторов моей репутации. Я… вынуждена тебя покинуть. Кара села на кровать и прикрыла глаза. Можно она просто притворится, что это сон, что ничего из этого не происходило в реальности? Лена не могла уехать её, бросить и наплевать на их отношения… Но и семью она не могла бросить. Люторы её просто так не оставят. — Мы можем скрываться, — предлагала Кара и сама не верила в свои слова. Ага, будто им позволят скрываться. Пиарщики Люторов это не допустят. Да и будто Лилиан будет рада отношениям её дочери. Никаких отвлечений и никакой радости — в таких условиях росла Лена и вновь в них возвращалась. — Мы бы могли, но мы не можем, — твёрдо ответила Лена. — Но мы можем общаться по телефону, ты же, наверняка, слышала про отношения на расстоянии… — Что это за отношения такие, когда я не смогу обнять, поцеловать свою девушку? Кара хмурилась. Она правда не понимала, как ей вообще можно было предложить отношения на расстоянии. Она слишком тактильна и слишком любила Лену, чтобы общаться только видеозвонками или голосовыми. Ей нравилось общаться, нравилось проводить время вместе: читать Лене вслух или играть вместе с ней в шахматы, — и без этого она вряд ли сможет. — Это единственный выход, Кара. Войди в моё положение: Люторы не дадут мне жизни, если я не… — Что ж, тогда, — оборвала её, Кара шумно вздохнув, — делай выбор: или люби меня, или покидай меня. Лена разочарованно вздохнула, содрогнулась и задрожала. Кара — её любимая Кара — тоже ставила её перед выбором? И снова перед тяжёлым. Самым тяжёлым в её жизни. — Кара, ты правда это делаешь? Кара правда это делала. Она поставила Лене шах. И Лена сделала выбор. Она взяла телефон и написала Лилиан: «Я выезжаю в Метрополис». Вот уже чемодан и сумка у неё на руках, и она готова уйти, закрыть дверь и не вернуться. Как будто между ними ничего и не было. Пока Кара и Лена играли в свою партию, Лилиан поставила шах и мат их отношениям в партии с Леной. Прощай Нэшнл-Сити, да здравствуй Мегаполис. — Мне жаль. Такое же Лена говорила и при их первой встречи, только в тот раз плакала она. Сейчас настало время Кары плакать.

***

Интервью кончилось, и Кара выдохнула. Полтора часа наедине с Леной Лютор — это было тяжело. Если раньше они играли в шахматы и спали вместе в обнимку, то сейчас между ними пропасть. Какой же ужас. Одно желание Лилиан — и она всё испортила. Кара никогда не пересекалась с ней, но уже заочно ненавидела её. Лена не защитила короля в шахматной партии с Лилиан. Не защитила их отношения с Карой. Кара ещё минут пять чёркала что-то в блокноте, забыв выключить диктофон. Прожигающий взгляд Лены уже не смущал и не сбивал с толку, он… просто напоминал о том, что между ними были вещи, кроме этого злосчастного интервью. — Вопросов больше нет? Кара встрепенулась и наконец догадалась остановить запись на диктофоне. Неловкость накатила с двойной силой, когда они столкнулись взглядами. Что-то тёплое проскочило в них, но Кара тут же моргнула и вернулась к каракулям в блокноте. Сейчас бы снова выпить ванильный латте и поговорить с Алекс, чтобы успокоиться. — Вопросов больше нет. Интервью окончено. Лена не стала ничего отвечать, просто кивнула. Натянутость так и витала в воздухе, хоть они даже не вспоминали о былом. Пока Лена щёлкала мышкой и разбиралась с компьютером, Кара собиралась уходить: блокнот с ручкой и диктофоном положила в сумку. Мысли всё ещё витали в голове, и она не знала, что чувствовать. Хотелось задержаться, устроить беседу и разбор полётов сразу после интервью, и одновременно хотелось сбежать отсюда поскорее, снова купить латте и устроить терапию едой, сериалами и Алекс. Кара просто хотела спокойствия, но Лена так неожиданно заявилась в Нэшнл-Сити, согласилась на интервью и совершенно выбила её из колеи. И ей это не понравилось. Она же жила нормально, вспоминая о Лене только, когда становилось совсем хреново. Люторы любили портить другим жизнь. А Лена Лютор наполовину — в этом и смысл. Объявилась в Нэшнл-Сити как гром на ясном небе, после краха Лекса разбиралась с компанией Лютор-Корп, которая станет Л-Корп. И, кажется, Кара знала слишком много о жизни Лены для той, которую она не должна интересовать. Кара поднялась со стула, и Лена всё ещё не отрывалась от экрана монитора. Передвигать ноги снова было тяжело, и облегчение — интервью кончилось — никак не наступало. Мысли и воспоминания всё ещё терзали Кару и не давали спокойно вздохнуть. Для Лены медлящая Кара лишь на руку. Лена наконец оторвалась от монитора и кинула взгляд на спину Кары, что уже приближалась к дверям. Медлила, будто специально. Будто ждала. Сейчас решится всё. Как тогда, когда Кара говорила: «Или люби меня, или покинь меня». Снова выбор — окликнуть Кару или нет. Тяжёлые выборы — её проклятия. Они преследовали её всю её жизнь. — Кара! Если ты помнишь всё, что между нами было, — всё-таки решилась она. Голос дрожал, хоть Лена и излучала уверенность. — Что насчёт личной встречи? Кара вздрогнула, вздохнула полной грудью, собираясь с мыслями, и долго-долго молчала. Тишина давила, капала на мозги и заставляла сжимать кулаки от ненавистного ожидания. Сейчас решалась судьба — их судьба. Сейчас она была не в руках Лилиан, а в их руках. Кара, разумеется, помнила всё, что между ними было. Но должна ли она помнить?