сквозь солнечные лучи.

      сегодняшний весенний день отличился ярким солнцем, что пробивалось сквозь ветки качающихся от легкого ветерка деревьев. рук вновь сидел на усеянной цветами поляне, но теперь уж не один. вил кое-как согласился прийти туда, ведь охотник почти что настаивал посетить столь чудесное место. и было действительно спокойно. мысли о рутине отходили на задний план, пока глубоко в извилинах оседали слова ханта: он описывал абсолютно все, что замечал его острый взгляд, начиная от красоты природы, заканчивая самим вилом.       — ах, мой король ядов, сегодня ты особенно прекрасен! расслабленное лицо, покачивающиеся от ветра пряди волос, прикрытые очи! потрясающе! — глаза его улыбались, сияя самым ярким солнечным светом, будто он и есть солнце, которое находится совсем близко.       вил, казалось бы, незаметно от собеседника отвел взгляд фиалковых глаз, хлопая длинными ресницами. как бы он не старался быть равнодушным, уголки губ-то все равно приподнялись в улыбке. где-то глубоко в сердце растворялись слова ханта, наполненные мягкими, светлыми, а главное — искренними чувствами. именно эти наборы букв били легким молоточком куда-то в мозг, заставляли сердце забиться чуть чаще и утонуть в желании улыбнуться. улыбнуться так искренне, так счастливо, чтобы показать, сколько значат эти глупейшие слова.       но рук любил его, даже когда король ядов не отвечал совсем-совсем, словно пропускал дивные слова мимо ушей и уходил в себя. он любил его любым, абсолютно, ведь вил — во всех видах само очарование, само совершенство.       — сегодня ты особенно разговорчив, — отмечает шенхайт, все-таки переводя взгляд на охотника, рассматривая каждую его частицу. — мм, что с твоей челкой? — глубоко вздыхает и тянется ладонью к гладким волосам, поправляя их.       — ах, какая честь! я не могу не отблагодарить тебя за это!       каждое слово, каждый звук врезался в сознание и поселялся там навечно, отдаваясь эхом в ушах и сердце. пылко жгло где-то внутри, где-то совсем глубоко. заставляло задумываться снова и снова, каждое предложение проходило тщательную обработку в мозге, а после отправлялось нервными импульсами в легкие. и вил правда дышал этими словами, дышал руком.       задумавшись, шенхайт и не заметил, как долго он смотрит на охотника, как его взгляд прикреплен к аккуратному лицу, зеленым глазам и манящим губам, на которых так долго держалась лучезарная улыбка, ведь хант замечал все. буквально все.       — взгляд очей твоих такой заинтересованный, такой глубокий, вил! — и вновь он подмечает это, вновь говорит то, что ощущается слишком нежно, слишком ласково. схоже с легким звучанием барабанов в песнях, такое же воздушное, такое же замечательное. осознав смысл слов, король ядов тут же отвел взгляд вновь.       — тебе еще не надоело говорить об этом так часто? — задается вопросом, надеясь, что ответ будет отрицательным, ведь вил никогда не хотел переставать слушать подобное. хотел утонуть в этих словах, упасть в пропасть, что будет наполнена звучанием голоса рука.       — ах, Roi du Poison, как же мне может надоесть! я хочу говорить о твоей красоте целую вечность, ведь.! — резко остановился, сжал губы. — м.. не стоит! — последовал расслабленный выдох, наполненный густотой чувств. «ведь»? ведь что? хотелось знать все, хотелось слышать все утаенное и наконец узнать, о чем думает рук. хотелось вынести на поверхность все мысли, все недосказанное.       — нет, продолжай, — он был настойчив, ведь желание узнать правду сейчас доминировало больше остальных. кажется, оно сейчас было самым сокровенным, но тем не менее важным и действительно интересующим.       после ладонь в перчатках медленно оголилась, избавившись от ненужной, на данный момент, ткани, и совсем аккуратно, даже боязливо, накрыла чужую. вил чутка вздрогнул, но не отстранился, не ударил, а остался в таком же положении, как и был. и тут взгляд рука стал не таким уж и уверенным. чувствовалось, что сейчас откроется что-то, чего никто не должен был знать. что-то, что должно было остаться внутри и подавиться. шенхайт терпеливо молчал, вслушиваясь в тишину, которую переодически перебивало пение птиц.       — ах, понимаешь, мой король ядов, я так наслаждаюсь тобой, и действительно хочу наслаждаться целую вечность, пока не умру вовсе! хочу видеть тебя, всю твою красоту и дышать тобой снова и снова! это так чудесно!.. и ты, пожалуй, самый потрясающий человек в моей жизни, вил!.. — подходящие слова вертелись на языке, но что-то будто мешало сказать их. будто барьер, который нужно сломать, ступень, через которую нужно переступить. тем не менее, собеседник был весь во внимании. — …je t'aime.       сердце пропустило удар. сказанное отдавалось яркими отголосками везде, не давая забыть ни на секунду. удивление на лице нельзя было скрыть, как и легкое смущение в голосе охотника.       — ты.. уверен в собственных словах? — где-то в глубине души вил знал, что подвоха здесь не найти, что парень слишком искренний для грязно-тягучей лжи. но разве нет кого-то, кто лучше? нет кого-то прекрасней, светлее, чище?       — абсолютно, mon amour! моё сердце выбрало именно тебя, Roi du Poison! — он светился. ручейки искренней любви так и сочились отовсюду, наполняя рука приятным свечением. — ах, прекрасный вил, только дай мне шанс…       шенхайт метался между мнениями, между вариантами, между разумом и сердцем. чувства совсем не напоминали яд, а скорее наоборот, очищали, показывали единственный луч в кромешно-обреченной тьме сознания. вил не мог не думать так много, не мог не рассматривать более привлекающий его вариант. ведь в руке есть что-то особенное, какая-то красота, очарование и нежность. все качества его странно манили, заставляя откинуть принципы куда-то подальше, в глубокий лес и захлебнуться в чувствах. с губ слетела тихая усмешка.       — дам. ладонь уместилась на чужой щеке, заставляя почувствовать холод, хотя кровь так и пульсировала в венах. вил позволил себе наконец улыбнуться несдержанно. зеленые глаза горели самым жарким огнем, также как и сердце горело в ласковости чувств. король ядов еще долго рассматривал чужие губы, запоминал абсолютно все.       терпеть не хотелось, и все-таки накрашенные губы коснулись чужих, которые оказались такими мягкими. кажется, вил никогда не чувствовал того, что чувствовал сейчас. словно открытие, что-то новое, неизведанное, чуждое для него. и только рук смог раскрыть это в нем.       хант ответил на поцелуй практически сразу, целуя также нежно, как и шенхайт, но по-своему жадно, показывая все желание, которое таилось в нем так долго. чего ж скрывать, сам обладатель фиалковых глаз тоже думал об этом достаточно долго. позволял себе покусывать, а затем зализывать любимые губы, все-таки укладывая и вторую ладонь на порозовевшую щеку. они дышали в унисон, пока темп поцелуя становился чуть быстрее, а оголенная рука охотника зарывалась в уложенные волосы. рук зашел дальше, проникая в открытый для него рот и проводя мокрым языком по идеальным зубам. сердце билось и обливалось тонной любви, а мозг отказывался работать насовсем. языки сплетались вновь и вновь, не давая друг другу выиграть в своеобразной войне. рук отстранился с легким причмокиванием, после чего для него открылась необычайно красивая картина: слегка смущенный вил, чьи ресницы стали мокрыми, а волосы чуть взъерошенными. это был пик той самой красоты, того восхищения.       — удивительно! — произнес рук, на чьих губах осталась чужая помада. его это ни капли не волновало.       — и я люблю тебя, рук..