Беспорядок

Однажды Томура ловит на себе пристальный взгляд Даби и поворачивается к нему с гневным взглядом, пытаясь понять, что он задумал на этот раз. — Что ты хочешь? — Когда ты в последний раз стригся? Этот вопрос застаёт Томуру врасплох и бесит его. Он знает, что его волосы стали длиннее, запутаннее и непослушнее и иногда мешают ему. Но это не значит, что он хочет, чтобы Даби — именно он — указывал ему на это. — Какое тебе вообще есть дело до этого? — У тебя на башке полный беспорядок. — Отвали, ублюдок. — Даже если ты отрицаешь, ты знаешь, что я прав, — продолжает стоять на своём Даби. — Я не помню, чтобы спрашивал твоего мнения, — прошипел Томура. Даби нахмурился. Они оба нахмурились и выглядели раздражёнными, сидя в баре в окружении множества других людей. Курогири находится неподалеку, помня об их первой встрече, когда Томура чуть не убил новичков (особенно Даби, у которого, похоже, была ужасная привычка говорить, когда ему не следовало этого делать). Он знает, что следующее слово, слетевшее с уст Даби, может оказаться последним — спичка, которая зажжёт бочонок; трещина, которая обрушит стену. Затем Даби говорит: — Позволь мне подстричь твои волосы, — и это весьма неожиданно. На лице Томуры отразилось удивление, а затем он быстро сузился до мрачного взгляда. — Как будто я бы позволил тебе быть рядом со мной с ножницами. Пока он не берёт своих слов обратно, когда они вместе в его комнате, куда они приходят почти слишком часто. Вечеринка внизу, но они здесь, пытаются быть настолько тихими, насколько это возможно. Даби расчистил место, поставил стул, нашёл нагрудник и ножницы. Томура сидит там, вечно встревоженный, играя пальцами. Он смотрит на Даби и говорит почти шепотом: — Ты действительно умеешь стричь волосы? — Ага. Я не могу пойти в парикмахерскую, поэтому научился делать это сам. — Это не очень обнадёживает, — на что Даби лишь улыбается. — Просто замолчи и дай мне поработать. Это нервирует, когда кто-то так близко, как Даби, держит что-то вроде ножниц рядом с его шеей: один удар, и всё может быть кончено. Ногти Томуры впиваются в кожу его ладони — пытается отвлечься, — когда он слышит звук «щёлк-щёлк-щёлк». Отрезанные волосы падают вниз, приземляясь у его ног. Удивительно, что Даби может работать при таком плохом освещении, постепенно подстригая волосы, пока они не спадают с плеч Томуры и не становятся средней длины и густоты. — У тебя так много узлов, — бормочет Даби. — Замолчи. Щёлк-щёлк-щёлк. — Насколько короткие волосы ты хочешь? — спрашивает Даби. — Только до плеча. Щёлк. — Ой, упс, — говорит Даби, и Шигараки начинает волноваться. — Что? Что ты сделал? — Я шучу, — говорит этот ублюдок. Томура бы повернулся и посмотрел на него, если бы не беспокоился о том, что Даби действительно может что-то отрезать. — Ты осёл, — говорит он вместо этого. — И всё же ты не убил меня. Если бы я не знал тебя лучше, я бы подумал, что тебе действительно нравится моя компания. Щёлк-щёлк-щёлк. Томура молчит. Ещё больше стриженных волос падает на пол. Ещё звуки щёлкающих ножниц. Через мгновение Даби отступает назад, глядя на свою работу. С улыбкой и кивком он достаёт телефон и переводит камеру в режим селфи. — Вот, смотри. Скажи мне, что ты думаешь. — Он передаёт телефон, и Томура на мгновение осматривает стрижку. Он чистый, и длина его устраивает. Не идеально, но лучше, чем ничего. По крайней мере, терпимо. — Думаю, ты не совсем бесполезен. — Думаю, да. Томура возвращает телефон, и Даби прячет его в карман. Шигараки снимает нагрудник, а Даби подметает волосы. Они убираются и делают вид, что всего этого не произошло. Как только они закончили, Даби вытер руку. — Я постриг твои волосы, и ты мне это позволил, — говорит он и улыбается. Томура закатывает глаза. — Не волнуйся, остальным я не скажу. Никто не узнает, что я иногда действительно нравлюсь тебе. — Ага. Иногда, — говорит Шигараки. — Подожди, — Даби делает паузу, рассматривая его стрижку. Томура не двигается, почти испугавшись, когда пальцы пробегают по его волосам. Он не совсем понимает, что задумал Даби, пока покрытые шрамами пальцы не переплетаются в его волосах, нежно приманивая его ближе, — они практически оказываются напротив друг друга. — Думаю, я что-то пропустил, — говорит Даби, прежде чем наклониться и поцеловать Томуру в губы. Томура ненавидит это: ненавидит то, каким мягким и нежным может быть Даби, каким заботливым, честным и невероятным… это кажется сном. Неправдой. Утешением, которого он недостоин. Которого он не заслуживает. Но Даби всё равно его целует. И Шигараки тает, любит и одновременно ненавидит его за это. Тянет его на себя за волосы, отвечает на поцелуй с отчаянием и голодом, пытаясь удержать его ещё немного. Целовать Даби — это что-то странное, ошеломляющее. Вкус, который он ощущает, — что-то на другом уровне. Вкус доверия, вкус тайны. Между ними была дюжина правды и лжи, и он задавался вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем одна сторона подтолкнёт другую и всё рухнет. Их тайны не могли оставаться таковыми вечно. И всё же они боялись последствий истины. Но продолжали хранить её. От этих мыслей отвлекает Даби, который теперь переходит поцелуями на его челюсть, а после и на шею, посылая мурашки по всему телу. Руки опускаются ниже, поглаживая, а затем проникают под кофту, лаская кожу живота и твёрдые бугорки сосков. На что Шигараки отзывается тихим стоном, подталкивая Даби действовать дальше. Вместо этого Даби опускается на кровать в углу комнаты и тянет Томуру на себя, пока тот не оказывается на нём сверху и его задница не прижимается к твёрдому сквозь слои ткани члену. На секунду они останавливаются, глядя друг другу в глаза и тяжело дыша, пока Шигараки не начинает возиться с завязками на штанах Даби, а затем они оба в спешке раздевают друг друга. Томура протяжно стонет, когда Даби хватает его член, медленно двигая руками, пока Шигараки наклоняется и целует его. Даби берет оба их члена и начинает двигать рукой, ускоряя темп. Они тяжело дышат и стонут друг другу в рот от потрясающего чувства трения их органов. Они недолго держатся и через пару движений рук изливаются, дрожа от ощущений. Напоследок они долго целуются. Даби обхватывает лицо Шигараки тёплой рукой и снова сближает их губы — действительно так приятно целовать его, и сейчас он не может перестать улыбаться в поцелуй, от чего Томура улыбается ему в ответ всякий раз, когда они ненадолго отстраняются, прежде чем снова раствориться друг в друге. Снова и снова.