Жемчужины слёз,
окропили атласное платье.
Юноша знатный
Злом за добро мне платит.
А вы не находите интересным то, почему бабочек так тянет к свету? Насекомые не могут сопротивляться зову лучей на инстинктивном уровне. Манящий разрушить маленькое тельце, огонь, обещает опалить прозрачные крылышки бедняжек — а им всё равно. Как бы горестно и больно ни было в моменте приближения к заветному солнцу — они счастливы. Наивно и прямолинейно, нет ничего в галактике ничего более глупого, чем крылатые малышки. Таковы уж они, мотылёчки: нелепые и смешные создания, своим пёстрым видом притягивающие к себе взгляд, но не имея за этой красотой ничего. И даже так, зная столь подлый секрет, люди не прекращают восхищаться и любить бабочек. Будучи в курсе, что те когда-то были личинками-пожирателями, а затем уродливыми куколками, чьи нежеланные уродливые лица скрывались в кокон. А как только бабочка расправляет крылышки, ей всё прощается. Многие птицы похожи на бабочек, такие же пёстрые примитивные уловки, вам так не кажется? И многие рыбы также напоминают своими яркими хвостами глупых и прекрасных созданий, чья единственная цель — стать украшением интерьера. Жить в огромном просторном аквариуме и бороздить по закрытому пространству всю свою жизнь, бесцельно стучась головой о стекло. Люди тоже часто ведут себя как бабочки. И как рыбки. И как совсем неживые существа. Не мне тебе рассказывать, читатель, ты всё сам прекрасно понимаешь и осознаешь, к чему был весь этот монолог о рыбах и насекомых. Авантюрин не был мотыльком от слова совсем и уж тем более прекрасной бабочкой. Он — выжившая, грязная навозная муха, всем своим видом старающаяся показать, что тоже достойна быть в обществе прекрасных нимфеток. Раньше за попытки скрыть рабское клеймо вызывали насмешки в ККМ. Начальники отдела потешались над ним, говорили гадости за спиной, плевались в лицо или специально напоминали о низком происхождение: «Сигонийская шавка знает, как нужно крутиться, чтобы получить свои кредиты». О да. Сигонийский мальчик отлично знает, каким образом ему достанется ужин сегодня для себя и сестры, как нужно посмотреть в глаза тому дяденьке, чтобы он заплатил за них. Где нужно промолчать, а где рассмеяться, когда положить руку на пах старикашки… Не жалейте названого маленького мальчика Какавашу, которым он когда-то являлся. О нет, он неглубоко травмированный юноша с тонкой душевной организацией и прекрасным эмоциональным сердцем, чьи плохие поступки оправдываются тяжёлым детством. Всё, что ему немного требуется — это любовь, забота и терпение. Нет же. Тот, кто сейчас гордо носил имя «Авантюрин», совсем далёк от идеальной наивной версии самого себя. Манерный, галантный, хитрый, проницательный, отличные черты, не находите? На поверхности он и был той самой прекрасной бабочкой, которой так желал стать. Внутри же — огрубевший, злопамятный, мстительный и жалкий человек, который вымещал злость и обиду на слабых. Манипуляции с целью получить столь желанные крупицы власти, которыми он итак уже обладал. Самовлюблённый, тщеславный, коварный, эгоистичный, мне стоит продолжать? И всё же наш мальчик умел себя контролировать, заливая горе в литрах шампанского и сдерживая истинную натуру, пряча подальше в шкаф с дорогими и пёстрыми нарядами. Самое глупое, что ведь он даже не пьянеет, пока пьёт дорогое вино, и от того озлобленность на самого себя лишь крепчает. Ему нужно выпустить пар. Снимать стресс и напряжение от тяжёлой, непомерно угнетающей работы в ККМ не принято. Выходной составляет обычно не более одного календарного дня в месяц, потому каждый из дюжины камней самостоятельно решает, в какой день он устроит себе маленький отпуск и не будет присутствовать на работе, включая ответы на звонки. Авантюрин брал всегда одно и то же число из раза в раз — двадцать шестое. День, когда ему можно было на пару часов забыться и предстать в том настоящем виде, где ему комфортнее всего. Вы наверняка подумаете, что он идёт в казино, делает рисковые ставки, выигрывая, когда шансы на победу равняются нулю и любой ценой? Почти. Он раньше отдыхал в казино. Сейчас досуг немного изменился, но дата для проведения не сдвинулась. — Ты уже на пределе, да, гадёныш? — мнительный отрезвляющий голос возвращает Авантюрина из мира грёз лёгкой невесомой пощёчиной. Над ним, подобно высокомерным корпорантам, восседает Искорка. Прищурившись, та с задором заглядывает в красивые глаза мужчины, проведя кончиками пальцев по покрасневшей коже. — Сильно болит? — изменившись в тоне с едкого и писклявого на наигранный, мягкий, пронизанный сожалением, Искорка надувает губки, пытаясь всем видом спросить: «Ты же на меня не злишься, верно?» — Нисколько, моя дорогая, — место удара пульсировало, словно бы напоминая ему о той горячей страсти, которую он сейчас испытывал и не мог овладеть. Со смирением Авантюрин терпел. Опустив взгляд, разрешив трепать себя по макушке. Взаимоотношения с Искоркой, их ежемесячная "терапия" становилась всё более напряжённой и интимной. Были установлены чёткие правила и границы, через которые, если переступить, она исчезнет, как и любой другой человек в его жизни. То, что Искорка сдерживала своё обещание и уже несколько месяцев подряд являлась к нему в гостиничный номер, представляло само собой "аномалией" в привычном понимании мира. Искорка — не совсем ускользающая по небосводу звезда, которую нельзя поймать или удержать. Она лишь отчаянная тень, что блуждает под покровом ночи, пытаясь найти развлечение среди скучных и глупых людишек. Авантюрин показался ей забавной, увлекательной игрушкой, ведь под личиной эгоистичного нарцисса был уничтоженный несчастный мужчина, который не мог отомстить своим обидчикам и изливал эту беспомощность в причинение боли себе. Ему не нравилось, когда его поглаживали "там" и он натурально начинал рыдать, если до него случайно касались, не в силах контролировать триггеры из детства. Его пугали мужчины, такие похотливые и властные, желающие овладеть им. И наоборот, он позволял женщинам над собой доминировать, потому что ощущал себя в таких отношениях снова маленьким и беззащитным, подобно той поре, когда сестра его защищала. Доверие между Искоркой и Авантюрином росло медленно и парадоксально быстро, ведь недотёпа, любящая разнообразие в играх, с каждым разом придумывала новые способы удовлетворить запрос капризного партнёра. Подвесить на верёвочную дыбу, проводить кончиками лезвий тысячи ножей одновременно или использовать в качестве реквизита подручные средства, превращая всё в шоу. Любимым, разумеется, игра в собачку. Смотреть, как по лицу от унижений растекается улыбка удовольствия, будоражило сознание Искорки. Она пыталась его сломать максимально изощрённым и мерзким способом, заставить сдаться и возненавидеть её, но тот свою был уже давно готов на нечто большее. Ведь с ней ему всегда было комфортно, несмотря на физическое положение образа вещей. Лицо мужчины лежит на коленях девушки, мягкие бёдра проминаются под тяжестью головы, а руки раскинуты по обе стороны, дабы не давить на неё ещё сильнее. Он сидит на полу в расслабленной позе и отдыхает перед следующим актом. — Могу ли я? — поднимая голову, вопрошает раб с надеждой. Между ними сейчас такая интимная связь, он чувствует запах камелий на её теле и мечтает, чтобы аромат остался с ним и после ночи. Коснуться до её немногочисленных татуировок, попробовать на вкус вишнёвые губы. — Не-а, ты знаешь уговор, — усмехнувшись, она лукаво отвела взгляд, потому что он до сих пор носил на себе дурацкий ошейник, который она нацепила на него ещё в прошлую встречу. В этих отношениях каждый получал то, зачем приходил, и ни о какой самоотдаче не было и речи, но ей нравилось смотреть на него в одежде, костюме, ошейнике. Специально, дабы скрыть нелицеприятное рабское клеймо, тонкую шею Авантюрина окутывает стальная лента, а кадык несколько скован, и ему трудно дышать. Безумие шепчет на ухо так близко, потому что этот мужчина почему-то нравится ей. И не в том же плане, как она ему. Желание Искорки было не владеть, а раздавить. — Ну, пожалуйста... — он простонал, будто бы выпрашивая у неё купить игрушку в детском магазине. Девушка закатила глаза, плотнее сомкнув бёдра. Длинная тянущаяся татуировка выглядывала из-под юбки, и никто, кроме самой Искорки, не допускал увидеть остальных отметин на её теле. О, Аха, как же ей быть, когда он сам так провоцирует? Сидящий перед ней человек на коленях может получить всё, что захочет и кого захочет в этой части галактики, но сейчас самолично унижается перед Искоркой и умоляет наступить на него. От такого пульс участился, и не терпелось специально схватиться за его мягкие непослушные волосы, с силой прижать к ковру побитой щекой, напоминая тому, в данный момент она здесь главная и решает, хочет ли с ним что-то делать или он должен смиренно терпеть. Искорка еле сдержалась, накручивая кончик хвоста на палец и делая свой тон более уверенным, произнесла: — Только я решаю здесь, что буду делать с тобой. — Молю, — он спускается по ногам, расцеловывая каждый изгиб, шероховатость тела, и, опустившись к самым ступням, прекращает, принимая позу нижайшего поклона и почтения. Искорка с горечью вздыхает, понимая, что для этого человека не было ничего уже постыдного в преклонении малодушной актрисе. Она с неохотой и отвращением ставит ногу на макушку русых волос и, пытаясь надавить всем своим маленьким весом, наступает на непослушного раба. В комнате стоит абсолютная тишина, лишь небольшое мычание Авантюрина, извивающегося в экстазе, нарушает идиллию. Девушка с отвращением убирает ногу и смотрит на то, с каким благоговейным счастьем и слезами на глазах Авантюрин благодарит её. — Спасибо, — шепчет он. — Сидеть, — скомандовала она, не высказывая нежных чувств. Авантюрин послушно выполняет команду, пытаясь выровнять дыхание и усмирить своего внутреннего демона, который желал, дабы она его оседлала. Ни с кем из ныне бывших партнёров он не чувствовал столь искреннего унижения, которое могла подарить девушка в красном кимоно одним лишь взглядом. И в отличие от остальных, она не унижала его за происхождение или статус, а искренне выражала ненависть в отношении этой жалкой пародии на павлина. — Лапу. Он протягивает ей послушно руку в белой перчатке с золотыми часами на запястье. Искорка выразительно фыркает, растягивая застёжку на ремне от часов, и откидывает их в дальний угол. — Апорт, — подобная команда была отдана впервые. На самом деле идея с тем, что сегодня сделал из Авантюрина своего личного пёсика, нашептала ей Маска. Ох, сколько же маска на самом деле давала грязных и отвратительных подробностей, если она брала её с собой. Сам Аха был бы лично рад тому, что его прилежная последовательница развлекается и сбивает человека с намеченного пути, но те идеи, которые предлагал Эон... В маниакальном вояже мужчина сообразил и, не вставая с четверенек, комично пополз по полу, стараясь как можно по-собачьи передвигаться. За его спиной послышался смешок от Искорки, ведь он так нелепо раскачивал задницей в своих узких белоснежных штанах, сшитых на заказ у самого известного модельного агентства в галактике. И эти штаны сейчас безбожно пачкались о грязный ковёр какого-то мотеля. — Вав, — он взял в зубы часы и поднёс их обратно "Хозяйке", при этом издавая лай. — Гав-гав. — Ахахаха, уморительная животинка, — хлопая того по головке, ведь он идеально справился с заданием, Искорка стала думать о том, какое ещё задание можно ему дать. За шестую по счёту приватную терапию никто из них так и не дотронулся до друг друга, и уж тем более она не раздевалась. Это ему нужно было ощутить себя униженным и разбитым, а не Искорке. И всё же она оставалась не удовлетворённой, потому что хоть он и старался для неё наряжаться, а также максимально долго не раздеваться, то, что девушке действительно хотелось увидеть в его глазах — это страх. Искорка приблизилась к сидящему на полу Авантюрину. Скользнула с постели, опускаясь с ним на один уровень. Сидя на корточках таким образом, чтобы колени были скрещены, склонила голову вбок, поправила волосы на голове у своего пёсика. — Я хочу посмотреть, как на твоём собачьем личике пропадёт улыбка, — приобняв за шею и подтягивая за ошейник вверх, шепчет та на ухо. Авантюрин замер, мысленно восторгаясь, как возбуждающе и угрожающе одновременно звучала фраза. Он чувствовал себя окрылённым с самой первой минуты, когда они зашли в номер, и специально сегодня был в своих узких штанах, дабы чувствовать каждый новый виток возбуждения. Именно он обычно либо сам себя доводил до пика после окончания игры, либо же в процессе пачкал штаны... В этот раз он мог и не удержаться. — Будь хорошим мальчиком, — продолжает Искорка, спускаясь пальцами по ключицам и касаясь ворота рубашки. Она взяла его за воротник и притянула к себе, заставляя терять равновесие. Неловко завалившись к ней на плечо, такой большой и хрупкий одновременно, мужчина оказался в мягких и желанных объятиях. Заветно позволяя себе уткнуться носом в её шею, вдохнуть амброзию вкусов и коснуться тёмных волос, он совершил ошибку. Неприятное ощущение разожглось угольком страха и смятения, кожу обожгло от прикосновения. Искорка позволила себе распустить руки, касаясь его там, где он больше всего боялся. — Нет... Не трогай там... — всё сексуальное напряжение, которое между ними было, испарилось. Чужая рука вцепилась грубой хваткой в пах и массирующими движениями сквозь несколько слоёв одежды дотрагивалась до мужского достоинства Авантюрина. В это было трудно поверить, особенно с тем, как он сейчас расслаблен и смущён. Неприятные ощущения нагрянули подобно молнии посреди ночи. Как внеплановый отчёт или резкое повышение ставок. — Хорошие мальчики не разговаривают, ты забыл? — надавливая посильнее, напоминает ему Искорка. Авантюрин мешкает, по-прежнему будучи висящем у неё на плече. Теперь ясно, что она подразумевала сегодня утром под "мне надоели банальные игры". Он почувствовал себя просто ужасно грязным, когда вместо того, чтобы оттолкнуть и разорвать сегодняшнюю сессию, не смог пошевелиться. Неловко и робко пальцами Авантюрин вцепился в неё, желая выскользнуть из объятий. — О, даже не пытайся уйти. У нас целая ночь впереди, или ты забыл? — в подтверждение этого она коротко усмехнулась и легонько поцеловала кончик уха, мельком облизнув. Страх приковал его к месту намного плотнее, чем железный ошейник на шее. В какой момент всё пошло не по плану, он слишком расслабился? Нет, сам же разрешил использовать его. Сам позволил унижать себя, ибо хотел. Если девушка так поступает с ним, значит, на то была веская причина. Чем-то Искорка напоминала ему сестру, не внешностью или манерой поведения, а своей аурой, оказывающей столь же успокоительный эффект, как и сестринская. Такой же жестокой, когда требовалось, и нежной в отношении к нему. Вспоминая о своей сестре, слёзы непроизвольно повисли в остекленевших глазах. — Ау... Ву… У.… — всё, что ему оставалось делать, это молчать либо скулить, он выбрал второе. Телесный контакт был таким неприятным и странным, касания, будто липкие и растёкшиеся следы остаются ожогом на теле. Самое противное — она не старалась его раздеть, намеренно позволяя себе играться, потому что "ей так больше нравилось". Искорка не хотела увидеть в его рабском жалком теле красоту, которую он старательно культивировал годами. Её устраивала "внешняя упаковка". С каждой минутой дискомфорт и отвращение к себе нарастало, странное и ненормальное чувство самоненависти, смешанное с азартом, разгорячило пыл. Пребывая словно в трансе, глупые слёзы растянулись по лицу, а из пасти потекли слюни. Макияж, который ему ежедневно накладывай, потёк липкой струей краски. — У... У... Ву… Стоны смешиваются с пыхтением Искорки, ведь ей надо на себе удерживать шестидесятикилограммовую тушу. В ушных перепонках стал звучать крик, не голос разума, а тот самый ревущий и надрывный вопль Радости, которому нравилось сейчас причинять боль и страдание Авантюрину. Сущность почти вырвала контроль над Искоркой, и всё же девушка не собиралась так легко отдавать контроль. — Чш-ш-ш... Не плачь... Скоро всё закончится... — скалясь, просит Искорка. От его нытья ей становилось неимоверно трудно работать руками, ибо дрожь также повсеместно отдавалась и ей. Чтобы прекратить слушать эту возню и сопли, наваливаясь всем весом, Искорка опрокинула Авантюрина, с силой пригвоздив к полу. Нависая над его заплаканным лицом, она зарычала, высказывая всё, что думает о нём. — Ты отвратительный нытик, павлинчик. Ты же хочешь этого, правда? Зачем тогда ломаешься? — Я... Я… — Не строй из себя недотрогу, я же вижу по твоим глазам, что тебя заводит это. — Нет... — Что значит нет? А твоё тело говорит об обратном. Авантюрин не мог ни слова связать, насколько травматичные и неприятные слова, оставалось только морщиться и кусать губы. Искорка словно проникла в его сердце и растоптала там тот самый сокровенный и невинный росток, что он хранил годами в своей душе. Ибо именно с каждой подобной фразой мужчина хоронил в себе остатки того хорошего, что ценил в людях. Глаза Искорки сейчас горели и пылали огнём, прожигая в нём насквозь клеймо позора. — Кем ты хочешь, чтобы я была для тебя сестрой, отцом, может быть, потерянной матерью? — в безумных глазах искрились фейерверки, собственное отражение Авантюрина взрывалось миллионом осколков. Он хотел ей ответить, приоткрыл рот, и в губы впились адские уста. Только губы помнят этот сладкий вкус первого и последнего поцелуя, что оставляла на нём та самая девочка, которой он восхищался. Вишневый ликёр растекался по венам в пьянящем бреде. Любое лекарство становится ядом в неправильной дозировке, и сейчас у него начнётся переизбыток. Похотью своей пьянён и слаб на разум. Лицо Искорки светилось, переливалось, двоилось, улетало. Было сложно описать, на что это похоже. Будто он сгорает изнутри, изнывает от отчаяния, и каждая клеточка тела кричит бежать, но ему некуда. В беспамятстве он грезит, пытаясь прочитать на тугой маске ответ на свой вопрос: что дальше? Границы стёрты, ему всё равно, что будет дальше, ведь это их последняя встреча. — Ты мой потерянный, побитый жизнью щеночек, которому не хватило ласки и заботы, да? Авантюрин кивает. — И твоё жалкое существование не может спасти не роскошная жизнь, не пьянящий запах молодых тел и уж тем более, сотни кредитов? Вновь кивок. Искорка откидывает обмякшее тело Авантюрина, с её губ сошла улыбка, а саму брезгливо передёрнуло от его покорности. Не за этим она сюда приходит сюда, подобное поведение недозволительно. Смотря свысока и откинув голову, девушка процедила: — Ты не можешь прекратить улыбаться даже после того, как я надругалась над тобой? Тебе этого недостаточно? Тебя заводит подобное обращение? Искорка со злобой, столь правдивой и честной, выпрямилась и вытянулась. Авантюрин стал ползти к ней на четвереньках, неразборчиво что-то бормоча. — Хватит. Сидеть, — милосердная доброта обратилась алой птицей ненависти, Искорка могла заглядывать в ум человека и вытаскивать самые потаённые желания наружу и здесь всё предельно очевидно. Он так и остался жалким рабом. Его заводит подобное отношение к себе, а напускные сопли и истерика — не более чем прикрытие, ведь даже после того, как девушка нарушила границы дозволенного, Авантюрин доволен. Мужчина кое-как сел, стараясь стереть со своего лица похотливую ухмылку и прислушаться к ней. Жестокосердная ложная принцесса и принц гнилых червей. Так идеально друг другу подходят, аж тошно на них смотреть. Он улыбается, несмотря на всю причинённую ему боль, а она не отталкивает его от себя, потешаясь над глупой улыбкой Авантюрина, что души в ней не чает. Круг замкнулся, Искорка вновь присела на кровать, позволяя себе передохнуть от накопленных эмоций, а Авантюрин подполз и незаметно положил голову на колени любимой девушки, наблюдая за ней исподтишка.