Избранная семья

      Эван оглядывает кабинет, в котором сидит уже около десяти минут. Наконец-то настала очередь финального собеседования для школы. Если всё хорошо, то уже через пару недель Тара придёт сюда в свой первый класс.       Ради этой встречи Бакли даже пришлось отпроситься с работы.       Последние две недели прошли достаточно загружено, и Эван, не впервые, но всё же, был безмерно благодарен за то, какие люди его окружают.       Началось всё с выбора учебного заведения.       После отсеивания самых неподходящих, на примете остались три школы. Одна ближе к дому, другая ближе к станции, третья удобней всего для Карлы. В одной сильный уклон на творчество, в другой – на гуманитарные дисциплины, а в третьей особое внимание уделяют точным наукам. Одна школа сплошь состоит из преподавателей с огромным жизненным опытом за спиной, во второй средний возраст преподавателей не превышает 27-ми лет, а в последней отдают предпочтение не цифрам, а реальным знаниям учителей.       В конечном итоге, путём голосований и обсуждений не только кровных родственников, но и всей 118-ой, было принято решение отдать Тару в ту же школу, где уже учился Кристофер.       Как оказалось, выбрать школу было самым простым. В неё ещё нужно было попасть.       Как показала жизнь, статус "отец-одиночка" смущает многих. Чтобы доказать, что семья достаточно благополучная, пришлось прибегнуть к помощи близких.       Мэдди, как сестра Эвана, а соответственно, и тётя Тары, написала целое письмо для руководства. Правда, ей пришлось его переписать. Слишком уж она нахваливала в нём младшего брата.       Бобби, как начальник Эвана, созвонился по телефону с директором, чтобы предоставить информацию о своём подчинённом. Что именно он говорил, так никто и не знает. Однако на следующий день Эвану сообщили, что Тару ждут на собеседование.       Позже оказалось, что собеседование с ребёнком было не одно, а сразу несколько: от учителя и психолога. Эдди отметил, что на его памяти Кристофер в школу попал быстрее. Возможно, систему изменили.       Тут на помощь пришла Карла. Женщина многое знала, да и помогала когда-то с этим Эдди и Кристоферу, так что сама вызвалась оказать Эвану с дочерью поддержку.       Результатов этих собеседований ещё не было, и узнать их Эван должен был сегодня, когда директор, психолог и учитель встретятся уже с ним.       По такому случаю он даже надел костюм и завязал галстук. Ладно, с галстуком помог Бобби. А на костюме настояли абсолютно все. Эвану же такой официоз был совсем не по вкусу, но на что только не пойдёшь ради благополучия любимого ребёнка.       – Мистер Бакли. – В кабинет входит женщина, а следом за ней ещё две, явно младше лет на десять.       Эван поднимается со своего места:       – Здравствуйте.       – Приносим свои извинения за то, что вам пришлось ждать. – Та же женщина, директор, мягко улыбается ему и садится за стол. – Форс-мажор.       – Ничего. – Эван улыбается ей в ответ.       Он дожидается, пока две другие девушки сядут по обе стороны от директора, напротив него, и только затем сам опускается обратно в кресло.       – Вы можете обращаться ко мне как Миссис Филлипс. – Она указывает сначала на одну девушку, а затем на другую. – Это наш психолог – миссис Джун, и, возможно, будущий учитель Тары – мисс Паркс. У них есть несколько вопросов к вам, чтобы мы могли принять окончательное решение. Если вы не хотите ничего спросить и не возражаете, то мы начнём?       – Конечно. – Эван кивает.       – Мистер Бакли, не могли бы вы рассказать об увлечениях Тары? – Мисс Парк, голубоглазая блондинка, начинает первая.       – Увлечениях?       Эван явно не готовился к подобного рода вопросам, ведь на тех самых собеседованиях о его дочери узнали всё, что могли. Буквально изучили ребёнка вдоль и поперек. Неужели это какая-то проверка?       – Да. Чем Тара любит заниматься в свободное время?       – Она много рисует. – Бакли ненадолго задумывается, прежде чем продолжить. – Ей нравятся книги, но она не даёт читать ей вслух, любит делать это сама.       – Она читает про себя?       – Да. Но если спросить, о чём была книга, то она легко ответит.       – Что-нибудь ещё?       – Ей нравится готовить вместе со мной.       – Вы подпускаете ребёнка к кухне?       – Смотря, что вы имеете в виду. Подпускаю к плите? Одну – нет, но если она хочет помочь, то я беру её на руки, и она наблюдает. Острые предметы, вроде ножей, я ей не даю. Её тётя подарила ей специальный детский нож. Он совсем не острый, но ребёнок может использовать его. Например, ей нравятся салаты, и она сама режет некоторые овощи. Это развивает моторику, вроде как.       Как только Эван заканчивает свою мысль, учитель сразу же начинает говорить снова:       – Тара не ходила в детский сад, верно?       – Да. Это так.       – Почему?       Бакли почему-то чувствует, как горло сильно стягивает галстуком. Он нервничает? Похоже на то.       – Прошу прощения. – Он прокашливается и тянется к бутылке с водой, которая предусмотрительно стоит перед ним.       – Конечно.       Директор кивает, и все трое выжидающе смотрят на мужчину, пока он делает несколько глотков.       – Ещё раз прошу прощения. – Он чуть нервно улыбается и закрывает бутылку крышкой. – Можете повторить вопрос?       – Конечно. Почему Тара не посещала детский сад?       Он собирается с мыслями, а затем начинает говорить:       – Я узнал о Таре буквально четыре месяца назад. Мы с её мамой... Не были в отношениях, и я не знал о том, что у меня родилась дочь.       – Вы не хотели детей?       Вопрос учителя кажется Эвану крайне бестактным, но он решает смолчать и просто ответить:       – Я всегда любил детей. Просто у меня никогда не складывались достаточно прочные отношения с девушками, чтобы планировать семью.       Все трое просто кивают в ответ на это и тогда Бакли возвращается к основной теме:       – Как рассказала мне их родственница: Тара была совсем маленькой, когда Ева, её мама, заболела. Рак. У неё была недолгая ремиссия, только с тех дней у Тары есть пара фото с ней. После болезнь вернулась и стала... Безжалостней. Когда Евы не стало, то её тётя нашла меня. Ну, а дальше вы знаете из анкеты.       Эван тяжело сглатывает: ему не приходилось раньше говорить об этом, но он не представлял, что это может даться настолько тяжело.       – По этой причине Тара замкнута. – Поясняет психолог для своих коллег. – Мама умирала на её глазах, и это дало свой отпечаток. – Девушка поворачивается к Эвану. – Тара говорит о маме?       – Нет... Нет, не говорит. Тётя Евы сказала, что из-за болезни племянницы, чаще всего с Тарой были другие родственники. Она не... Не успела достаточно сблизиться с мамой. Психолог, к которому я вожу Тару, сказал не давить на неё. Сказал, что говорить о её матери нужно будет только тогда, когда она сама спросит.       Миссис Джун, психолог, кивает:       – Хорошо. Мистер Бакли, вы указали, что являетесь "отцом-одиночкой". Верно?       – Верно.       – За последние недели ничего не изменилось? Или, может быть, вы состоите с кем-то в неофициальных отношениях?       – Нет... – Эван немного теряется от такого вопроса.       – Что ж. В таком случае, я хотела бы получить немного ваших... Пояснений. – Девушка открывает свою папку и достаёт из неё лист бумаги. – Тара должна была нарисовать свою семью. Обычно никаких ограничений нет, дети рисуют самых близких: мам, пап, братьев и сестёр. Зная ваше семейное положение, я попросила её нарисовать тех, кто является для неё семьёй и подписать, кто есть кто. Я предполагала, что кроме вас она нарисует тётю с дядей, или, может быть, бабушку с дедушкой, но...       – Но? – Эван не видит рисунок, на который смотрит психолог, и в голову лезут самые разные догадки.       – Она нарисовала себя и рядом вас...       Эван едва заметно выдыхает:       – Ну, это же хорошо, верно..?       – Да, конечно. У меня вопросы к другим людям, которых она нарисовала.       – Кого она нарисовала..?       – Рядом с ней мальчик. Она подписала его «Крис».       Бакли снова выдыхает, в этот раз заметней, и улыбается:       – Кристофер. Он учится в этой школе... Это сын моего лучшего друга, и они очень много времени проводят вместе.       – Она подписала его ещё и как «брат».       – Ох... Ну, думаю, что это связано?       – Если они действительно часто вместе, то тогда я понимаю, почему она считает его своим братом. – Психолог кивает. – Думаю, что когда она станет старше, то всё поймет. – Девушка снова бросает взгляд на рисунок Тары, а затем смотрит на Эвана. – Кристофер – сын вашего друга?       – Да.       – Я могу предположить, что Тара нарисовала его рядом с вами.       – Она нарисовала Эдди? – Эван вскидывает брови.       Конечно Бакли знает насколько близки его дочь и лучший друг, насколько сильно они привязались друг к другу. У него с Кристофером давно сложились крепкие и теплые отношения, так что привязанность Эдди и Тары никого не удивляла. Но она нарисовала и его на картинке, где изображала свою семью.       Психолог почему-то замолкает и снова смотрит на творчество ребёнка на белом листе.       – Я думаю... – Она чуть покачивает головой, а затем переворачивает рисунок и кладёт его перед Эваном.       И вот теперь Эван точно в смятении.       Что ж, талант художника у его дочери точно есть, и уж точно не от него. Но вот содержание...       Эван видит в середине Тару. Она держит за руку мальчика в очках, над головой которого написано «Крис/Брат». Слева от них нарисован сам Эван. Это он понял по изображённой серой футболке, которая больше всего нравилась Таре, родимому пятну рядом с глазом и буквам над головой, складывающимся в «Папа». Только вот...       Мужчина поднимает растерянный взгляд на сидящих напротив женщин, а затем снова смотрит на рисунок: рядом с ним стоит Эдди. А над головой у него детской рукой выведено: «Папа Эдди».       Выходит со школы Бакли в смешанных чувствах. Разговор с работниками оставил странное впечатление, но это не сравнится с тем неожиданным открытием. Его дочь считает Эдди вторым отцом?       Он останавливается на ступенях и смотрит на альбомный лист, который ему разрешили забрать с собой. «Папа», Тара, «Крис/Брат» и «Папа Эдди» улыбаются ему с детского рисунка.       Учитель предположила, что Тара могла просто слышать, как Кристофер зовёт своего папу, и потому сама решила подписать его так. Мол, она ребёнок и может многое путать.       Но Эван уже слишком хорошо знал свою дочь. И если с Кристофером, которого она подписала братом, всё было довольно просто – все близкие часто сравнивали их с братом и сестрой, – то вот к "отцовству" Эдди были определенные вопросы.       Внутри свербило странное чувство, но какое именно, Эван пока не понимал. Ревность? Да нет, ревности здесь точно не было. Тогда, что это за новая эмоция?       По странному стечению обстоятельств размышления Бакли прерываются звонком старшего Диаза.       Эван чуть медлит, а затем отвечает:       – Да?       – Бак, ты как? Уже закончил?       – Да, вышел со школы... – Эван изо всех сил старается вернуться в привычное для себя состояние, но выходит с трудом.       – Ну и что?       – Что..?       – Ну, она прошла? Тару берут в школу? – Поясняет Эдди, с нетерпением задавая вопросы.       – А, да. Да, её ждут в первый день занятий. – Бакли встряхивает головой, отрывает взгляд от рисунка и смотрит перед собой. – Она прошла.       – Фух. – Эдди неожиданно начинает смеяться. – Это потрясающие новости, мужик!       – Да, точно. Это здорово.       – Ты в порядке? Что-то ты не сильно весел, пап?       Произнесённое в шутку "пап" сейчас для Эвана звучит скорее как издёвка. Но Диаз то не в курсе.       Так что Эван просто молчит.       – Бак, ты тут?       – Тут.       – Мы с вызова едем. Кэп лазанью сделал. Не хочешь приехать на работу? Отпразднуем все вместе такое событие за обедом.       – Мне минут 20 отсюда...       – Можешь купить кофе по пути? На станции остался только кофе второй смены, я такой не пью.       – Да, конечно.       – Тогда мы тебя ждём.       Эван этого не видит, но ему почему-то кажется, что Диаз улыбается.       – Скоро увидимся. – Бакли не дожидается ответа и скидывает звонок.       Нет, Эдди лучше пока об этом не говорить.       В конце концов, какая ему разница, что там могла нарисовать Тара для школьного психолога, верно?       Она всего лишь ребёнок.       – Ну, что? За нашу умницу? – Чимни поднимает стакан с соком, будто это бокал с вином, и улыбается.       Вся 118-ая, сидящая за столом на втором этаже, воодушевленно поддакивает ему. На лицах было заметно волнение и гордость за Тару.       – А кто-нибудь из вас помнит свой первый день в школе? – Немного задумчиво произносит Бобби, накладывая себе салат из миски. – Это такая важная и запоминающаяся часть нашей жизни.       – Я помню. – Хен улыбается и откидывается на спинку стула. – Когда я пошла в первый класс, то вместо портфеля взяла пляжную сумку. Сказала маме, что без неё не пойду. А она и не стала спорить.       – Первый день я не помню. Но у меня до сих пор остались тревожные сны о забытой домашке. – Чимни делает вид, что его передёргивает от воспоминания. – Ужасное было время. Я всегда опаздывал на уроки математики, и мой учитель, мистер Армстронг, меня откровенно недолюбливал.       – Ну, хотя бы теперь ты не опаздываешь. То есть, стараешься. – Бобби по-доброму подначивает подчинённого, улыбаясь.       – А ты, Кэп? Было что-нибудь запоминающееся? – Решает спросить Эдди.       Бобби чуть хмурится и задумывается , прежде чем ответить:       – Честно говоря, я в школе был очень скромным и серьезным ребёнком. Видимо, даже в детстве знал, что стану капитаном команды спасателей вроде вас.       Вся команда начинает смеяться.       – Я только надеюсь, что Тара не займётся чем-нибудь вроде футбола, чтобы прогуливать занятия, как это делал я. – Замечает Эван.       – Вы представляете, что нас ждёт, если Тара унаследовала от него характер? – Задумчиво произносит Хен. – С такими генами...       – Да уж, бедная учительница. – Эдди усмехается и легко толкает Эвана в бок. – Она ещё даже не представляет, с кем ей придется справляться.       Бакли улыбается, а 118-ая вновь смеётся.