Культ Солнца

Жаркое солнце во всю сияло на синем небе, огромным шаром нависая над городком зверюшек. Внимательные лучи обжигали его пустынные улицы, нагревали деревянные скамейки и кровли домов, проникали в окна без всякого стука, выискивая чьи-нибудь подвижные тени. Испытывающее марево навечно замерло здесь в воздухе. Из-за него было так трудно дышать, что Догдэй был уверен — именно жара могла послужить причиной смерти тех последних жителей «Playtime Co», кто по своей глупости и неосторожности выглянули наружу. В домике Пеклопса уже как недели две были плотно завешены все окна, расставлены то тут, то там настольные вентиляторы и наглухо заперта и подпёрта шваброй дверь. — Тебе следует поесть, слышишь? Хотя бы немножко, — доносился жуткий голос с улицы, благодаря «картонным» стенам хорошо различимый. — Я ведь не прошу о многом. Вот, сам взгляни. Существо, чем-то когда-то похожее на кота, поднесло тарелку с разворошенным мясом к замочной скважине двери, искренне рассчитывая, что собеседник действительно стоит там и слушает его. Но даже если нет, Дремот не обидится. Потому что сам прекрасно понимает, как у его друга много дел и хлопот. Ведь так, наверное, нелегко быть Божеством. — Я плохо готовлю, но, может, ты сам сделаешь из этого что-нибудь приглядное. Стейк, например. Впрочем, если ты настаиваешь, — он замялся, всё больше тревожась от отсутствия ответа из внутрянки домика. — Я могу испытать себя в кулинарии. Или попросить об этом Мамочку. Ох, я уверен, у неё с готовкой уж точно нет проблем — она же всё-таки «мама». Кэт Нап неловко посмеялся, что больше походило на сгусток мокрого кашля в горле. Бедняга даже не догадывался, насколько плохо он выглядел — все его мысли и время занимали беспокойства о самочувствии Догдэя. Который всё ещё молчал… — Ты точно меня слышишь? Ты… Точно там? От одной только мысли об этом фиолетовому коту становилось тошно, страшно, тревожно и совсем одиноко. Ну давай же, Пеклопёс, подай хоть какой-нибудь намёк, что Дремот сейчас разговаривает не с пустой квартирой. Что ты не бросил его, что не отвернулся от него, что… Солнце, ну ты же не можешь так с ним поступить, правда? — Иди прочь отсюда! Суровый тон прогремел как гром в полной тишине, отчего существо с длинными лапами и непропорциональным телом аж вздрогнуло, чуть не уронив тарелку. — Хорошо-хорошо. Я тогда пойду. Но оставлю еду здесь, так что ты сможешь в любой момент её забрать… — Нет! Убери это! Я даже знать не хочу, из кого ты это вычленил. Я… Кэт Нап не знал, что творится по ту сторону двери, но был уверен, что услышал дрожь в голосе пса. Может, ему следует сейчас соврать, что это вполне себе обычное мясо какой-нибудь магазинной животинки? — Не стой у моего порога. Проваливай. И кот ушёл, не смея противиться собачей воле. И даже не обиделся, что с ним так грубо обращаются. Ну, возможно, совсем чуть-чуть — но это чувство мимолётно, опыляющее разум всего на мгновение, а любовь и уважение к Солнцу вечны. И кажется, что чтобы Догдэй с ним не делал, он всё был готов стерпеть. Кроме побега, разве что.       Всё началось тем жарким летним вечером, когда солнышко уже коснулось багрового горизонта, а силуэт луны всё чётче выевлялся на небесном просторе. Стрелки часов близились ко сну, и зверьки разбежались по своим логовам, купались в горячих ваннах, чистили зубы и готовили постели. Было не до сна только Дремоту, скользящему в ночном мраке и следящему за порядком. Все улицы, все переулки и здания были в его распоряжении, всё нуждалось в его чутком присмотре и контроле. И, к чему врать, ему это очень нравилось. Хоть такое времяпровождение бывало и весьма скучноватым. Но в ту самую ночь, которая так похожа на другие ночи, Кэт Нап нашёл себе любопытное развлечение на одной одинокой скамейке под одним одиноким жёлтым фонарём. Маленькая книжка, неизвестно откуда взявшаяся, покоилась на разукрашенных в голубой деревянных досках. Выписанное золотом на её корке название таило в себе столько тайн и вопросов, что Дрёма просто не мог устоять, чтоб не открыть её страниц. Что же это было за название? Для чистых умом зверушек совершенно непонятное:«Культизм».       Проснувшиеся рано утром звери впервые тогда не пожелали Кэт Напу хороших снов, потому что попросту не смогли его найти. Искали утром, искали днём, искали вечером и снова утром, но безрезультатно. И только через неделю поняли, куда же всё-таки запропастился их своевольный фиолетовый друг, когда он сам наконец явился перед ними. Довольный, воодушевлённый, с маленькой книжкой в лапах, перечитанной до дыр. «Я знаю, во что мы сыграем теперь!» — радостно огласил Дремот. И это стало отправной точкой, как все тогда подумали, спасения от скуки. Ведь на тот момент они переиграли уже, кажется, во все возможные игры, какие только существовали на планете: и в «Салочки», и «Испорченный телефон», и «Казаки-разбойники», и «Вышибалы». «Светофор», «Квадрат», «Съедобное-несъедобное», «Горячая картошка», «Крокодил», «Море волнуется раз», «Домики», «Колечко», «Холодно-горячо»… В общем, в очень-очень многие. И в тот день, благодаря книге, они придумали новое развлечение, распределив роли, обговорив правила и, само собой, единогласно выбрав лидера. Самого весёлого, самого красивого и доброго, умного и отважного… На такую должность напрашивался только один кандидат. С тех пор в «Playtime Co» всегда светило солнце. И всегда было ещё одно Солнце поменьше, с большими жёлтыми ушами, длинным хвостом, щенячьими сообразительными глазами и добрым сердцем. Сколько зверушек среди них осталось? Догдэй не знал с точностью, но, может быть, он один. Один одинёшенек, который не успел вовремя заметить, что что-то в их игре идёт не так. Не успел помочь, когда друзья стали пропадать один за другим. Не успел сообразить, что между их исчезновениями и самим псом была явная связь: стоило кому-то с ним повздорить или, наоборот, чересчур радостно посмеяться, как этот кто-то куда-то девался. Сначала это случилось со свинкой Пикки, которая ненарочно нагрубила Догу. На следующий день Кэт Нап сказал, что отвёл её к мисс Приятности на урок хороших манер. Затем Пеклопёс в чём-то не согласился с цыплёнком Кикин. Это не было ссорой, попросту каждый остался при своём мнении. Но ведь такое не бывает в культизме, не так ли? Кэт Нап сообщил, что цыпа ушёл к Пи Джею Мопс-О-Гусенице по какому-то очень важному вопросу. Слоник Бубба — в «Плюшевое королевство», зайка Хоппи — в главный холл. Догдэй пытался вызволить оставшихся друзей из плейкера, наконец поняв, что давно потерял контроль над ситуацией. При последних двух пропажах он ещё пытался как-то убедить кота вернуть зверушек обратно. Бесполезно. Крафти, Дог и Бобби пытались выйти с завода через игровую станцию. Но всё оказалось тщетно — подружек поспешно изловила Мамочка, при этом оставив пёсика совсем одного. А затем… Он крепко заснул.       Потребовалась неделя, чтобы Пеклопёс успокоился. Несчастный рыдал днями напролёт, не в силах ни признать, ни отрицать свою вину в случившемся. Ему попросту не хватало сил сказать себе «Да, дружище, из-за тебя все исчезли. И что же ты собираешься с этим делать, бесполезный кусок-». Это было странное чувство. Как будто желание и невозможность слились воедино и зависли посередине над страшной пропастью. Ему хотелось жить, правда хотелось. Но он не понимал, как такое глупое создание, как он, имеет на это право. Всё прошло, когда здравый рассудок стал потихоньку возвращаться. Испарились и чувства, и желания, и совесть. Всё как-то разом не то чтобы улеглось — исчезло. Как и его друзья — с концами. И Дог принялся за единственное дело, отдалённо имеющее хоть какой-то намёк на смысл в его жизни. Он стал планировать свой собственный план побега.

***

— Как долго это будет продолжаться? Длинноногая Мамочка с трудом поспевала за фиолетовым великаном, у которого при ходьбе заметно вылезали рёбра. — Пойми меня правильно, мы все искренне любим Догдэя, — не поворачивая головы, Дремот недовольно покосился в сторону розовой. — Лично я ровно настолько, насколько ты считаешь позволительным. Тот едва кивнул, продолжая свой путь по коридорам завода в поисках нового вида развлечения для Солнца. Ведь ему, должно быть, очень скучно в своём пустом доме… — Но не так уж легко поклоняться тому, кому совершенно нет до тебя дела! — Догдэю есть до нас дело, — оскалилось существо, остановившись. Пол под ним чуть дрогнул. — Но если ты рассчитываешь, что он будет тратить на вас всё своё время, то забудь. Вы — меньшее, что его интересует сейчас. Но не последнее. — Не спорю-не спорю. Но… Что же Он хочет от нас? Что мы должны делать? — длиннющие ноги и руки путались и тут же распутывались, а сама Мамочка постоянно перемещалась в пространстве. — Делайте, что хотите. Не сказать, что Маму хоть когда-то интересовал весь этот кипиш с культом Солнца. Однако она не была так глупа, чтобы отворачиваться от правящей силы и ждать, пока её гордость аукнется ей смертью. Подстроиться под общую лебёдку, пожалуй, было лучшим решением в данной ситуации. Даже немного жалко, что зверушки до этого не догадались. — Я тут подумывала… О западной части завода. Там бы не помешало навести порядок, — тонко намекнула длинноногая, деловито закатывая глазки. — Мне было бы не сложно взяться за это. — Бери. — спустя мгновение раздумий отмахнулся Дремот. Распределение территорий не играло такой уж большой роли. Если Догдэю не понравится принятое им решение, Кэт Нап просто отнимет всё обратно и ухом не поведёт. — Замечательно! Спасибо тебе за великодушие. Ты та-а-ак щедр. — лукаво промурлыкала Мамочка и в ответ на раздражительный взор мгновенно удалилась, абсолютно довольная своим театром одного актёра. Нечто подобное про территории кот уже слышал и от мисс Приятности, и от пустоголового Вагги, которому, видимо, кто-то подсказал взять хоть что-то взамен на своё подчинение. Всем им, в общем-то, нужно было только одно. Жадные, лицемерные мрази. Кэт Напа в этом всём радовала единственная мысль — он был лучше их. Он был выше обыкновенной алчности. Его намерения куда более благородны и масштабны, хоть ради них и требуется жертвовать такими вещами, как душевное состояние друга. Но это лишь пока: пройдёт время, и Догдэй свыкнется с их новым миром, с их новым плейкером. Поймёт, какая власть в его руках и сколько всего он может изменить своим добрым, отзывчивым сердцем. Да, начало оказалось жертвенным. Да, убрать еретиков было нелегко. Но это только первый этап, самый сложный в своём принятии. Дальше, в чём он мог поклясться, всё будет гораздо лучше.