Любовь — то ещё проклятье

Десять лет. Ровно десять лет с момента, как Гето ушёл. — И за всё это время ни одной вести... — Годжо тяжело выдохнул. Даже спустя столько времени воспоминания о нём режут без ножа. Наверное, стоило возненавидеть. Да, так было бы легче. Гораздо легче... Но почему-то каждое воспоминание, мимолётная мысль отзывается болезненным покалыванием прямо в сердце. Он не думал о нём все эти годы, нет, но никогда не забывал. Даже если чертовски хотелось, то попросту не выходило. Разум отвлекался, но спустя время всё равно всё возвращалось на свои места. — Гето... — устало прошептал тот. Это всё куда сложнее чем кажется. Он не думал, что его уход настолько зацепит. На руке болтается браслет с чёрной рыбкой. Сугуру однажды подарил его, когда приехал с поездки домой. Долгое время после исчезновения Гето, Сатору хранил его в маленькой чёрной коробочке подальше от его глаз. Выкинуть не хватало духу. А сейчас он и вовсе сдался, вновь нацепив его. На левую руку, куда сам Сугуру его и надел. Уже смеркалось. Студенты сегодня собирались пойти в кино на какую-то комедию и ушли ещё за пару часов до начала вечернего сеанса. На территории общежития тихо. Сатору молча сидел на своей излюбленной скамейке и смотрел на сакуру, которая уже давно отцвела, но хранила множество воспоминаний. — Годжо, ты чего? Что-то случилось? — Яга несёт в руках папку документов, в его голосе читается искреннее волнение. — Ты сидишь тут уже несколько часов. Он садится на свободный край скамейки и вглядывается в лицо парня, и Сатору трогает эта доброта. — Ничего не случилось, — он немного грустно улыбается и рука по привычке накрывает рыбку на запястье. — Витаю в своих мыслях. — Сугуру? — он понимающе кивает. Как никак, они с Ягой знакомы уже тринадцать лет. Он помнит, какого ему было сразу после произошедшего. Сатору изводил себя работой до полусмерти, потому что эту неимоверную тоску не получалось заглушить никак иначе — она выходила каждый раз, как он оставался один. — Это глупо? — Годжо почти шепчет. — Мне, наверное, стоит считать его врагом. Да и столько воды утекло, а я всё ещё время от времени прихожу сюда. — Я... даже не знаю, Сатору. Вы были близки, может, этим можно оправдать твои чувства. Он досидел на этой лавке вплоть до наступления ночи. *** Командировка выдалась довольно расслабленной, даже было немало свободного времени, в которое Сатору смог вдоволь испробовать все сладости в кондитерской возле его отеля. Как только он вышел из самолёта и сел в такси, на экране высветился номер Яги. — Слушаю! Ты как раз вовремя, — радостно приветствует тот учителя, закинув на задние сидения пакеты со сладким. Ребятам ведь тоже нужно привезти сувениры. — Здравствуй, Сатору. Никак не мог тебе сообщить, пока ты был в полёте, — его голос звучит даже слишком серьёзно, — в городе объявилось неслабое проклятие, но кое-как дотягивало до предпервого уровня. Студентам это было бы хорошим заданием. Юта и Инумаки совсем недавно отправились туда, но неожиданно в барьере появилось ещё одно проклятие посильнее, как сообщил Идзити. Там что-то странное, да и за ребят немного волнуюсь. Извини, что сразу с поручением, но не мог бы ты... — У меня всё равно никаких планов, говори адрес. Сатору сбрасывает вызов и тут же таксист перестраивается на новый адрес. До места прибытия ехать немало и чтобы не нагнетать себя после взволнованого голоса Яги, Годжо отстукивал пальцами мелодию из радио. — Что тут такое? — вместо приветствия наигранно смеётся тот, увидев напряжение Идзити. Он ходил вперёд и назад возле барьера зная, что никак не может им помочь. Мужчина поворачивается на звук голоса и, кажется, только сейчас начинает дышать. Сатору бегло окидывает глазами обстановку и, резко впихнув Идзити несколько пакетов, салютует, уходя в барьер. Стоит ему переступить черту, как в него в ту же секунду врезается Инумаки, который, опираясь на барьер, пытался встать на ноги. На виске небольшие потёки крови, видимо при падении счесал ладони. Они никак не могут выбраться. Зайти в такой барьер магу как раз плюнуть, а выйти можно лишь при условии, что все проклятия будут изгнаны. Горло Сатору при виде парня резко пересыхает. Ранение не серьёзны, но он совсем выдохся и сорвал голос. Кто знает, что бы было, если бы Годжо подоспел позже. — Где Юта? — белые пряди падают на лицо и солнечные очки спадают на переносицу, когда он опускается, чтобы отнести Инумаки в более безопасное место. Парень лишь вяло поднимает указательный палец куда-то за спину и Сатору в немом ужасе замечает с трудом стоящего на ногах Оккоцу. Откуда здесь такой силы проклятие? — Ге... — Инумаки пытается что-то сказать, пока Годжо опускает его на сырой бетон в каком-то уголке. Он пытается выжать все свои силы, чтобы продолжить говорить, но начинает лишь заливисто кашлять и струйки крови медленно стекают по уголкам его губ. — Гето тут. Сатору словно парализовало на мгновение. Воздух в лёгких закончился, стоило ему услышать эту фразу. Может, он с кем-то его спутал? Непрошенные кадры старых воспоминаний лезли в голову и проносились в расширенных от сильного удивления глазах. И, возможно, ему потребовалось бы немного больше времени, чтобы самостоятельно прервать этот поток, если бы не почти забытый голос. — Сатору! Давно не виделись, — Годжо в ужасе закрыл собой тело студента, повернувшись на звук. — Сугуру... — рвано, ещё не отойдя от шока прошептал в ответ. Гето улыбается, стоя всего в нескольких метрах от него. Его волосы определённо стали чуть длиннее, черты лица с годами возмужали, но голос... Этот чёртов голос звучит так обыденно, словно он не пропадал на десятилетие. С его глаз словно пропала жизнь. Сугуру поднял ладонь в приветственном жесте, на руке болтался практически такой же браслет, только с другим цветом рыбки. Что-то внутри ёкает, но чувство не выходит разобрать. — Какого чёрта ты тут творишь? — тело не слушается, а разум словно в момент и вовсе отключился. — Я почти успел забрать то, за чем пришёл. Где-то из-за угла слышится болезненный стон. Юта, проклятие Юты... Злость закипает и разливается по телу. Мозг Сатору столько времени пытался сгладить углы, забыть причину, по которой он ушёл и по которой находится в розыске. Из-за того, что Гето так умело скрывался все эти года, это получилось на ура. И как же больно, когда розовые очки вдруг ломаются и вся правда вспыхивает прямо перед глазами. Он даже не запыхался. Волнами начинает накатывать отчаяние. Вся боль, которая копилась эти десять лет, переживания, страдания и бессонные ночи выходят с каждым ударом, с каждой атакой. И Гето словно чувствует это, под конец вовсе сдавшись и выдавив из себя грустное подобие улыбки. Всего удар, один удар, чтобы закончить этот кошмар. Пальцы складываются в нужном положении и проклятая энергия бурлит по телу, готовясь выйти новой вспышкой. Слёзы предательски льются по щекам, но Сатору словно не замечает этого вплоть до того, как всё его тело не начинает содрогаться в рыданиях. Годжо, словно вовсе отчаявшись падает на колени прямо перед искромсанным телом своего лучшего друга. Дышать становится больнее с каждым вздохом. Такое чувство, что ещё немного и он задохнётся. Ему придётся покончить с этим. — Любовь — то ещё проклятие. Губы Сугуру трогает слабая улыбка. — Хотя бы прокляни меня напоследок.