Аэропорт

Зоя глянула на часы и недовольно покачала головой. Рейс задерживался. Всё бы ничего, если бы на нём не летела Алина, панически боявшаяся самолётов и авиакатастроф. Встретить эту бедолагу было некому: с Малом, который обычно всё же помогал донести чемоданы (не без возмущений об их тяжести) они разошлись. Женя, находившаяся в Ос Альте и прекрасно ориентирующаяся в аэропортах, была на шестом месяце беременности, и просить её о таком — чистой воды безобразие. А своего потенциального жениха, то есть Александра Морозова, с которым они на самом деле даже не встречались, Старкова трогать постеснялась. В итоге Зоя плюнула, встала с утра пораньше и поехала в аэропорт. Бросать непутёвую подругу, что ли? Самолёт приземлился позже минут на пятнадцать. Только вот с трапа Алина сходила не одна. За ней шёл высокий парень лет двадцати четырёх. Его светлые волосы казались золотыми в свете солнечных лучей, а очаровательная улыбка заставляла думать, что он и есть этот солнечный лучик. Взглянув разок, нельзя было назвать его особенно накаченным, но Зоя догадывалась, что шесть кубиков пресса никуда не делись. Этого парня звали Николай Ланцов и они расстались год назад. Это было, в общем-то, логично — он всегда раздражал её своими шуточками, своей неизменной улыбкой. Привычкой забирать её сумку, словно она сама донести не может. Словно рук нет. А ещё он часто обнимал её и не упускал возможности вставить парочку романтических фраз. Глупости делал, в общем. Зоя не помнила точно, из-за чего решилась на расставание. Может, из-за того, что поняла банальную вещь: она Николая не заслуживает? Ему будет лучше без неё, а сам он уйти не решился бы. Потом ещё спасибо должен был сказать. Но за этот год Назяленская ни разу не сказала спасибо самой себе. Расставание, оказалось, может быть болезненным и тяжёлым. И без какого-то человека в жизни может быть одиноко. Не то чтобы жизнь совсем изменилась, нет, просто стала менее яркой. — Зоя, Зоя! — Алина закричала и замахала ей рукой, видимо, боясь, что её не видно. Тяжело не заметить беловолосую девушку в ярко-жёлтом платье среди уставших мрачных людей, которые словно бы стали более серыми. За собой Зоя это тоже заметила. Может, дело в улыбке? Точнее, в её отсутствии. — Зоя, я здесь! А затем Старкова обернулась к Николаю и что-то бойко сказала, тут же схватила за руку и потянула в сторону подруги. Святые, как эти двое вообще могли пересечься? Одна летала в Кеттердам на лучшие в мире (как заявляли рекламщики) художественные курсы, другой… а про другого ей ничего известно не было уже полгода как. Зоя не занималась просматриванием его соцсетей, не набирала его номер по пьяни, не рыдала и не заламывала руки. Просто как будто вместе с Николаем осталась её частичка души. А сейчас вот он, метрах в пятнадцати от неё стоит и словно эту частичку протягивает. Мол, подойди, возьми, чего же ты стоишь, как неродная. Но сил сделать это не находится. Ситуацию спасла Алина, накинувшаяся на подругу с объятиями. — Привет-привет! Ой, так у вас тут прохладно стало, конечно! — защебетала улыбающаяся Старкова. — А вы двое чего не здороваетесь? Вы же друзьями расстались, разве нет? — Мы просто ещё не успели, — Ланцов рассмеялся так, словно в этом вопросе не было ничего бестактного. — А там случайно не твой Морозов идёт? К ним действительно направлялся Александр собственной персоной. И, кажется, его намерения в отношении Алины были вполне однозначными, потому что он взял её тяжёлый чемодан, вежливо кивнул её друзьям и невозмутимо направился к своей машине. Девушка лишь ойкнула, глянула так, словно извинялась, и засеменила за мужчиной, оставляя бывших возлюбленных наедине. До выхода они прогулялись в полном молчании. Сказать было нечего, но неловко отчего-то не становилось. Раньше им было комфортно друг с другом молчать. Могло ли это измениться за год? Точнее, могло ли не измениться? — Знаешь, я голоден. Пойдём, перекусим? — предложил Ланцов каким-то неправильным голосом. В его тоне не было привычной шутливой интонации, да и он сам вблизи выглядел иначе. Как будто у солнца яркость понизили процентов на тридцать. — Пойдём, — и Зоя вновь не знала, как продолжить разговор. Как вообще говорить со своим бывшим молодым человеком. Не с тем, который плохо с ней обошёлся, а с тем, с кем плохо обошлась она сама. С тем, кто этого не заслуживал. Только вот в радиусе километра ни одного заведения. Поэтому они в таком же молчании сели в машину Назяленской, до этого с трудом засунув чемодан Ланцова в багажник, и не тронулись с места. — Я так не могу, Зоя, — Николай заговорил первым. — И без тебя не могу, и с такой тобой не могу. Ты на себя не похожа. — То же самое могу сказать и о тебе, — и о том, что она без него не может. Точнее, может, но, как выяснилось, не хочет. — И что делать будем? — Не знаю. Что угодно. Я в Кеттердаме полгода провёл, а в голове всё равно одна ты. Эти твои глаза синие, — с его губ сорвался невесёлый смешок. — Если я скажу, что я, кажется, ещё тогда тебя любил, что ты мне скажешь? — Очевидно, что ты мог бы найти себе кого-то, подходящего тебе больше, и что заслуживаешь ты большего. — Это я уже слышал. Что ещё? — Что это, кажется, взаимно, вот что. Тишина повисла вновь. Кажется, им достанется премия за самое неромантичное признание в любви. Не было восторга и бабочек в животе. Просто «я тебя люблю» как констатация факта. — И что мы теперь будем делать? — на этот раз спрашивала Зоя. А ведь действительно, что? Сделают вид, будто и не было этого года? — Ну, что обычно люди делают тогда, когда влюблены? Работают над отношениями, вместе снимают квартиру, спят в одной постели, целуются и занимаются гораздо более приятными вещами… — Ланцов! Ты, конечно, всегда отличался неуёмным желанием меня отыметь, но чтоб сейчас… — Брось, Назяленская, ты ведь всегда была не против. Они разом замолчали и задумчиво посмотрели друг на друга. А затем рассмеялись: немного нервно, но значительно более живо, чем смеялись весь этот год. Изменились обстоятельства, а между ними всё словно бы почти по-прежнему. — А если серьёзно, то для начала я хочу сделать то, о чём давно мечтал, — в его карих глазах вновь то и дело мелькал живой блеск. — Иди ко мне. И Николай протянул к ней руки, приглашая в объятия. Зоя противиться не стала, подалась вперёд и прижалась настолько близко, насколько это позволяли автомобильные сиденья. Они снова рядом. Снова говорят друг с другом, снова могут друг друга обнять. Им предстоит ещё очень много всего обговорить, но если они вместе, значит, со всем разберутся. Потому что по-другому быть не может. Потому что не бывает по-другому, если очень сильно друг друга любить.