А что будет после Смерти?

Он стоит перед вратами Рая и выжидающе смотрит на двух апостолов, что охраняют их. Конечно, он понимает, что вход ему закрыт. Как это жестоко: показывать грешникам, чего они лишаются. Билет в Преисподнюю уже заказан, и скоро прибудут, чтобы забрать его падшую душу. Он невзначай замечает, какие красивые у апостола глаза — строгие, глубокие, справедливые. Они напоминают ему одного человека — такого родного, милого, любимого. Решив не зацикливаться на этом, говорит красивые слова, делая ненавязчивый комплимент. Ангел обращает на него взор. Посчитав это за одобрение, он начинает расхваливать обоих апостолов, не забывая упомянуть о том, как ему жаль, что он больше никогда не сможет любоваться их ликами. Врата в Рай неожиданно открываются. Он заходит и прикрывает глаза. Душа взлетает, а тело покидает прошлый мир навсегда. *** Ньют глубоко дышит. Он стоит у подножья горы, смотря на Последний Город. Тело охватывает странная мучительная боль, которую он прежде никогда не чувствовал. Она въедается ему в сердце, рвет его на части, и Ньют ничего не может поделать. Он стоит, почти не шевелясь. Не сопротивляется. Сердце все еще колит, и он сосредотачивается на этих ощущениях. Эта боль приятная или болезненная? Почему он раньше никогда ее не чувствовал? Когда умирал Алби, Чак, Уинстон… Почему она появилась только сейчас? Ньют выбрался из Лабиринта, прошел долгий и опасный путь через Жаровню к заветной свободе. Он так близок к ней. Он обрел любимого человека, которого, кажется, ждал всю жизнь. Его карие глаза, лицо, обсыпанное родинками, родные губы являются для него целым миром. Он — его дом. Так от чего же так скребет на душе? — А что будет после Смерти? — вдруг произносит тихо Ньют, не глядя на появившегося позади Томаса. — Я не знаю. Возможно, Рай или Ад? — отвечает тот, хмуро вглядываясь в окраины. Ежится. — Почему ты спрашиваешь? — Все очень сложно, Томми, — Ньют вздыхает. — Ты скоро сам все поймешь. — Что я пойму, Ньют? Он не отвечает. Он продолжает смотреть на Последний Город, а по телу пробегают мурашки. Это место такое дикое и мерзкое. Почему он до сих пор находится здесь? Ньют поворачивается к Томасу. Смотрит в его карие и такие красивые глаза, так и не находя ответ на свой вопрос. Рая и Ада не существует, утверждает для себя Ньют. Так почему Томас ему врет? Чем он заслужил эту гадкую ложь от самого близкого человека? Рая и Ада не существует. Это придумали люди, чтобы успокоить свои черствые души, которые наполнены грязью. Ведь они боятся Смерти. Но не боятся своих грехов. Сколько же светлых душ погубили они? По воле Судьбы Вспышка пришла на эту планету, истребив большое количество людей. Она не пожалела никого. Ни одну светлую душу. А эти грязные души продолжают идти за ней по пятам. Они убивают, губят, мучают светлые души, не боясь понести за это наказание. Но боятся лишь собственной Смерти. Вот их главный враг. Так какой к черту Рай и Ад? Ад уже есть на Земле. А спокойного и умиротворенного Рая не существует. Рай — выдумка. Ад — отчасти правда. Только он не на Небесах, он прямо здесь, на Земле. Ньют смотрит на этот Ад, который вырисовывается перед глазами, и понимает, что сами грязные души создали его, чтобы светлые мечтали в нем оказаться. Ведь он так прекрасен. Он так и манит своим величеством. Очаровывает, словно дивный сон. И как бы красив этот Ад не был, он все еще остается Адом. Там обитают злые существа. Они зовут свою организацию из поганых душ «ПОРОК», а их главный девиз: «ПОРОК — это хорошо». Но они такие трусливые и жалкие, ведь боятся самой Смерти. Они слепо верят в существование Рая и Ада на Небесах. Но лишь единицы знают, что после Смерти будет самая настоящая Тьма. Тьма, которая захватит все грязные и светлые души и потянет их на самое дно. А что на этом дне? Рай и Ад? Нет. Там по-прежнему будет царить Тьма. Пустота — это Ее главный друг, который заодно с Ней будет упиваться болью душ. Но они не будут кричать так громко, ведь их хозяева, которые когда-то были добрыми или злыми (это не имеет великого значения) людьми разных поколений, будут давно мертвы. Души будут болеть, плакать, страдать, но не их хозяева. Ведь после Смерти будет только густая Тьма и вечная Пустота. Так почему же люди так боятся Ее? Ньют размышляет об этом, смотря в глубину души Томаса. Она у него самая светлая. Она так и искрится, трепещет и зовет. Но почему же ты считаешь иначе, милый? — Ты действительно веришь в Рай и Ад? — спрашивает Ньют, грустно улыбаясь. Какой же наивный мальчик стоит перед ним. — Я не знаю. Возможно? К чему такие вопросы, Ньют? — Томас заметно напрягается, и в его глазах пробегает тень страха и негодования. Неужели он тоже боится Смерти? От чего же Ее боятся? Ведь это логический конец каждого человека на этой Земле. Ее стоит принимать, а не боятся. Страх только затуманивает разум, не давая рационально думать. Ньют закатывает рукав своей потрепанной куртки, обнажая предплечье. Его рука дрожит, и он всеми силами пытается остановить это внезапное явление. Он не хочет пугать Томаса. Только не его. Томас колеблется, но все же переводит свой взгляд на предплечье Ньюта. Молчит. На его лице не проскальзывает ни одна эмоция, и Ньют даже рад этому. — Почему ты не сказал? — тихо вырывается у него спустя долгих секунд. — Не хотел. — Не хотел? — Да, Томми. Не хотел. Эмоции Томаса берут верх. Он садится на корточки, опуская свою голову вниз. Рвано дышит и закрывает глаза, мысленно считая до десяти. Ньют в этом уверен, ведь Томас всегда так делает, когда на него накатывает волна паники или страха. — Томми, все хорошо, успокойся, — Ньют опускается рядом с ним и проводит здоровой рукой по жестким волосам Томаса. Он гладит его, пока дыхание парня не приходит в норму. Он поднимает на Ньюта красные глаза, в уголках которых скопились крупинки слез. Ньют понимает такую реакцию. Будь он на его месте, узнав, что его любимый человек заражен, отреагировал бы также. Ньют еще кое-какое время гладит Томаса по волосам, плавно переходя на спину. Успокаивает долго, стараясь не смотреть в глаза Томасу. Ему стыдно. Томас медленно поднимается, все еще не отводя свой взгляд от лица Ньюта. Ждет, пока тот обратит на него внимания. Ньют устремляется вперед. Молчит довольно долгое время, но все же произносит: — Все очень сложно, Томми, — снова повторяет он, однако переводя взгляд на Томаса. — Ты знаешь, что всему приходит конец. И, возможно, теперь он пришел и мне. — Не говори так, — умоляет Томас, и по его щеке скатывается слеза. Ньют вытирает ее большим пальцем, беря лицо Томаса в руки. Прижимает к себе, сталкиваясь с ним носом. — Не плачь, только не сейчас. — Как я могу не плакать? — Ты же сильный мальчик, ты справишься. Томас шмыгает носом. Он прижимается к Ньюту лбом и шепчет: — Мы обязательно найдем Лекарство. Я найду Лекарство. Я вылечу тебя, Ньют. — Ты всегда был таким уверенным, — Ньют тихо смеется. — Это мне в тебе и нравится. Он прижимается к нему губами и мягко целует. Губы Томаса обветренные и теплые. Ньют всегда находит в них свой покой. Они — его спасенье от всех бед и грез. Ньюту нравится целовать Томаса, такого нежного и даже немного беззащитного в данный момент. Он видит его душу насквозь и в который раз убеждается, что душа Томаса самая чистая и добрая на этой Земле. И пусть грязные души и хотят заполучить ее, Ньют всегда будет знать, что они никогда не погубят ее. Они слишком слабы, чтобы искалечить душу Томаса.