Опыты над бессмертными

      Летиция всегда была образцовым ангелом: уравновешенная, рассудительная, справедливая, принципиальная и находчивая. Первая среди друзей и знакомых, кому удалось обрести талисман, первая уверенно полетела, первая освоила крылья. Пример для подражания: от нимба до пят.       Она была строга к окружающим, и еще строже относилась к себе, стремилась к совершенству.       Летиция не позволяла называть себя «Летти», потому что так обращаются к детям, а серьезный будущий ангел-хранитель, достигший целых пятнадцати звезд, заслуживал совсем иного отношения.       Как и многие, она намеревалась стать ангелом-хранителем, но, в отличие от ровесников, ни секунды не сомневалась, что справится с этой задачей. Не сомневалась и в том, что поработав свое со смертными, дорастет до серафима — нужно только трудиться, работать над собой, быть первой, лучшей, незаменимой. И она сможет. Что угодно сможет, если как следует постарается.       Отправляя заявление в Золотую школу, самое престижное заведение для бессмертных, Летиция не грызла ногти от волнения, не тряслась, гадая, примут ее или нет. Свое поступление Летиция восприняла как должное и естественное: она лучше всех знала, как много работала. Если уж она этого не заслуживала, то кто же тогда был им нужен? Лив, ее подруга, ночами не спала, ожидая ответа, так боялась не поступить, Летиции бояться было незачем. Лив — тоже, если подумать, но Лив — это Лив, иногда она просто не могла не волноваться, даже получала какое-то странное подобие удовольствия от тревоги.       Иногда Летиция ее совсем не понимала, хотя девочки и дружили еще с тех пор, когда обе пешком под стол ходили. Например, не могла взять в толк, как можно упиваться переживаниями и волнениями. Как можно настолько переживать и настолько не владеть собой, чтобы это замечали все вокруг, тоже упорно не понимала, но и не удивлялась — дружили, все-таки, действительно долго.       Они довольно смешно смотрелись рядом, хотя в детстве и грезили, что вырастут и будут выглядеть как настоящая парочка подружек-ангелов: почему-то ангелы-друзья почти всегда неплохо смотрелись вместе. Но получилось иначе, и мягкая и округлая, чуть полноватая, невысокая Лив на фоне рослой, стройной и статной Летиции смотрелась довольно забавно. Контраста добавляли и их привычки одеваться: Лив странно и не всегда удачно сочетала цвета и фасоны, Летиция выбирала простые, строгие и опрятные наряды. Прически тоже усиливали это впечатление: у Лив были непокорные пушистые светло-рыжие, медовые кудряшки, которые она давно старалась отрастить подлиннее, но не преуспевала, а Летиция носила уложенную волосок к волоску стижку до подбородка, прямую, как по линейке челку, а ее жемчужно-сиреневые светлые волосы красиво блестели на солнце и даже не пытались завиваться. У Лив были зеленые, как сочная трава, глаза. У Летиции — серые, как небо в пасмурный день. Крылья Лив были розовые, плавные и округлые в целом, и каждое перышко тоже было скорее скругленным и очень пушистым. Ее крылья неплохо смотрелись с ее волосами. Крылья Летиции были приятного светло-мятного цвета, более раскосыми, чем у Лив, их форма вторила очертаниям плеч и лопаток, а каждое приглаженное, ровное, остроконечное перышко как будто специально пристроили на его место.       Характерами подруги тоже совершенно не совпадали. Летиция была разборчива в общении, порой чрезмерно тактична и долго сходилась с другими ангелами. Она спокойно шествовала по своим делам, иногда, в случае редкой необходимости, ускоряя шаг. Лив носилась везде электровеником безо всякой причины, одаривая всех и каждого плещущейся через край энергией, легко вливалась в любые компании и могла поддержать беседу о чем угодно. У Лив было много знакомых, но ей мало с кем удавалось крепко сдружиться. Круг общения Летиции был гораздо скромнее, зато в него входили только самые близкие. Летиция стремилась получать академические знания, углублялась в историю и культуру, литературу предпочитала или классическую, или учебную. Лив любила выдумывать всякие небывальщины, решать головоломки и взахлеб читала странные однообразные романтические истории. Добираясь до поэзии, Летиция старалась анализировать и осмыслять прочитанное. Лив строчила собственные стишки, не успевая задуматься, о чем пишет. Летиция была спокойная, строгая и уравновешенная. Лив — шумная и бойкая. Летиция обдумывала каждое слово, перед тем как что-то сказать. Лив трещала как сорока. Летиция находила возможности устраняться из любого конфликта. Лив прямо заявляла, что она и о ком думала.       Они были очень разные, зато дополняли друг друга: Лив тормошила Летицию, побуждала к действиям, разнообразила ежедневную действительность; та, в ответ, удерживала подругу от отчаянных глупостей, притормаживала, когда было нужно, служила громоотводом для ее избыточной эмоциональности.       В Золотую школу они поступили и прибыли вместе, делили на двоих одну комнату в общежитии, сидели за одной партой на всех уроках.       Академически Летиция преуспевала больше Лив. Лучше вникала в историю, литература и географию, первая выучила назубок биографию подопечного. Письменные задания строчила километровые. Каллиграфическим почерком. Отчеты о работе с подопечными оформляла по всем правилам. Контрольные и тесты писала без единой помарочки. Спортивные нормативы — впереди планеты всей.       Беда пришла с неожиданной стороны. Будучи академически подкованной лапочкой-отличницей с широким кругозором, Летиция, вопреки всем собственным представлениям о себе, и, супротив всем надеждам окружающих, ничегошеньки не смыслила в людях. Она могла по уши закопаться в психологическую литературу, набрав талмудов посолиднее с терминами позабористее, запросто обращалась человеком и успешно персонифицировалась по образу и подобию собственного подопечного. Но с какого конца к нему подойти, лучше от этого не понимала. Ошибалась без конца в причинах его дилемм.       Вот у Лив, радостно забывавшей про домашки и отчеты, косившей от физкультуры, и, спавшей на уроках истории, дела с ее подопечной шли преотлично!       И хотелось бы думать, что все неудачи сводились к банальному невезению, к невозможности тягаться на равных с демоном-второгодницей, прошляпившей теоретические экзамены, зато набравшейся опыта. Но Летиция не была бы собой, если бы позволила себе малодушно свалить все свои неуспехи на соперницу! Проблема была именно в ней самой, и Летиция стоически принимала это. Поделать, правда, ничего не могла.       Соперница, к слову, произвела на нее неизгладимое впечатление.       Летиция была наслышана о демонах от приятелей-ангелов, возвращавшихся к родным пенатам на каникулы, и представляла их как-то… иначе.       Ее соперница (позже она представилась Эсми) практически сливалась с толпой смертных. Ее широкие серые джинсы с разрезами, множеством карманов и пестрых заплаток, стоптанные потертые кеды, хранившие следы какого-то рукотворного яркого рисунка, ярко-розовая безрукавная рубашка, завязанная узлом где-то под ребрами, узорчатая широкая лента, повязанная вокруг головы, и цветастая жилетка с черной бахромой по краю вполне могли носиться и смертными. Сочетание этих вещей было несколько неожиданным и непривычным, но в остальном, ничего выдающегося. От демона Летиция ожидала… большей мрачности, большей вычурности, что ли. Эсми не красилась, в отличие от подавляющего большинства своих бессмертных соотечественников, и ее прическа — всколоченные русые кудри — тоже не выглядела хоть сколько-нибудь характерно. Все ее щеки и плечи пестрели веснушками, под правым глазом и около левого уголка губы красовались симпатичные родинки. Демона в ней выдавали только рога и крылья заурядного красного цвета. Впрочем, рога маскировались под треугольнички на ленте на голове, а крылья почти сливались с жилеткой, на которой было много красных пятен. В их первую встречу Летиция не сразу заметила демонические атрибуты соперницы и не поняла, с кем будет сражаться за подопечного, пока Эсми сама не обратилась к ней, ненавязчиво интересуясь, знает ли она, где комната состязаний.       (Разумеется, Летиция не смогла скрыть своего замешательства, и Эсми подкалывала ее, припоминая, как была принята за смертную при рогах и крыльях, до самого выпуска.)       Где комната состязаний, Летиция не знала. Как ей пользоваться, не знала тем паче. Но сознаться в этом и попасть впросак второй раз за сутки перед каким-то демоном было ниже ее достоинства, и Летиция уверенно и непринужденно полетела наобум, надеясь прилететь, куда надо.       (Разумеется, шестое чувство подвело, как обыкновенно и подводит, когда больше всего нужно, и Летиция улетела совсем не туда, а Эсми, мало того, что ухохатывалась всю дорогу, так и припоминала потом до самого выпуска и это тоже.)       Первогодки выбирали состязания сами, готовые соревнования выдавались уже набравшимся опыта ангелам и демонам раньше на втором, теперь — на третьем году обучения. В этот раз выбор достался несколько озадаченной таким раскладом Летиции.       Она была хороша в легкой атлетике и заказала чудо-комнате бег с препятствиями, запретив и себе, и сопернице пользоваться силами и летать. Мягко говоря, удивилась, заметив, что безбожно отстающая Эсми, даже не пыталась жульничать — знакомые старшегодки и выпускники в голос жаловались, что не было ни разу, чтобы их противники демоны не смухлевали. Едва ли это именно ей достался в противники патологически-честный демон, и педантичное следование правилам, особенно при очевидной перспективе скорого поражения, напрягало.       Летиция не стала устраивать сцен. Да и что бы она могла предъявить? Обвинить в подозрительно-честном исполнении задания? Это даже не смешно!       Первое задание казалось совсем простеньким: ее подопечного, тихого головастого парня по имени Бриан, просили дать списать домашку. Им задавали на каникулы целую гору задач, и одноклассник, умотавший к побережью, а потом пустившийся в велопутешествие, сел за домашку только в последний день, успел решить дай Бог половину, и остро чувствовал надвигающуюся угрозу. Бриану было жаль за так делиться результатом своих трудов, тем более, что просивший не был ему даже другом, просто прилип. С другой стороны, лаяться с новым одноклассником не хотелось, им в одном классе год куковать, и у этого прилипалы язык был подвешенней, чем у Бриана, за год говорившего примерно полтора слова, и те на уроках. Хорошие отношения с этим списывальщиком могли быть полезны, ссора — вылиться в конфликт со всем классом.       Получив возможность воздействовать на подопечного первой, Летиция подговорила подружек подыграть ей, обернулась грозной учительницей и громко отчитала, так, чтобы ее смертный, проходя мимо, услышал, обеих подружек, игравших роли школьниц, за списывание: досталось, в лучших учительских традициях, и той, которая списала, и той, которая списать дала; перечень всех санкций и унизительные вопли на весь коридор прилагаются. Бриан, якобы случайно привалившийся к косяку приоткрытой двери, на деле, увлеченно гревший уши, постарался ретироваться тихо, незаметно и выглядел испуганным. Есть!       Эсми оделась неприметной школьницей, подошла к Бриану на перерыве и попросила списать. Бриан, пребывавший под впечатлением от заслушанной гневной тирады Летиции, замялся, стал что-то мямлить. И тогда Эсми рассмеялась. «Сам, что ли, не шаришь? — презрительно фыркнула она. — А разговоров-то было! Стеф сказала, ты в этом хорош! — и рассмеялась снова.»       Разговор состоялся в столовой, при свидетелях, в числе которых затесалась та самая Стеф, не помнящая, что она и кому говорила, но втихаря вздыхавшая по Бриану. Столовая дружно прыснула. Стеф смущенно порозовела. Бриан, которому только что пообещали симпатию девчонки, и в способностях которого усомнились, пообещал дать ей посмотреть работу, но пусть встанет в очередь: не ей одной не давались эти задачи!       Тем же вечером одноклассник получил доступ к работе Бриана.       Тем же вечером Летиция была вынуждена с сожалением признать, что оказалась не таким уж образцовым ангелом, каким привыкла себя считать.       Она-то стращала его наказанием… Эсми воззвала к самолюбию, к уверенности в своих силах. Надо было не пугать, надо было убедить помочь, объяснить. Тогда бы все были в плюсе: Бриан получил бы возможность проявить себя, не нарушая правила, одноклассник бы решил свои задачи и разобрался в них лучше, чем просто списав, Летиция бы одержала первую победу.       Все же, ей многому предстоит научиться…