***
— Папа! Пап! — маленькая девочка человеческой внешности в пышном дорогом платье чем-то взбудораженно прыгала вокруг высокого юноши, лет двадцати четырёх, мило улыбаясь. — Ну-ну, спокойней, каблучки переломаешь, милая. — тепло улыбаясь ответил её отец, подхватывая дочку на руки и тыкая ей пальцем в носик, наблюдая, как она забавно морщится. — Что ты принесла, м? — Э-это подарок маме! Девочка застенчиво протянула забавную и очаровательно-неаккуратную открытку-сердечко с немного корявой надписью посередине «Любимой маме от Кёки», сжимая пальчики по краям неосторожно вырезанной бумаги, ожидая критики. Папа странно помолчал некоторое время, круглыми тёмно-карими глазами глядя на открытку, затем прикусил губу, обняв дочку крепче, прижимая ближе к себе, чтобы не выдать дрожи в руках. Девочка с поразительно красивыми тёмно-синими волосами, заплетёнными в два длинных очаровательных хвостика, озадаченно моргая глазками цвета индиго, однако, перемены в настроении родителя совсем не заметила. Рождённая в Аду, она была такой же обманчиво-человеческой внешности, как и её отец. — Какая красота, Кёка! — он легко чмокнул девочку в лоб, тепло улыбнувшись. — Мамочке обязательно понравится. — Ты так думаешь? — она смущённо отвела взгляд и поёрзала, мило морща носик. — Конечно, золотце, только сейчас мамочка… Уехала по делам. Давай так: я передам ей это чудо сам. — Ну… — девочка неуверенно нахмурилась, но потом весело кивнула головой и протянула поделку отцу. — Ладно! Высокий юноша с вьющимися тёмными волосами и гораздо более мрачного цвета глазами, словно чёрными — родитель малышки, поставил дочь на ноги и потрепал по родной макушке, хитро щуря глаза. — Тогда, пойди-ка, поиграй пока в саду. Я прикажу дворецкому принести тебе… — папа ухмыльнулся, посмотрев по сторонам, словно убеждаясь, что их никто не слышит, затем подозвал к себе девочку и шепнул ей на ушко. — Сладости. Только маме не рассказывай, договорились? — Кёка агрессивно закивала головой, резво убегая из комнаты за дверь, едва не снося бедную прислугу. Две собакообразные горничные удивлённо переглянулись между собой и хихикнули, кланяясь их правителю — Его Высочеству Принцу Гоэтии Осаму Дазаю. Юноша кивнул прислуге и ушёл в противоположную сторону от сада. К себе, точнее, к ним в покои. К его молодой красивой жене. Трижды постучавшись, он вошёл, убирая улыбку с лица. Королевская спальня — большая комната с высоким потолком, белыми каменными стенами, на которых висят картины принцессы Кёки и всей их семьи. Только ни на одной из них родители не улыбаются. У стены стоит огромная мягкая кровать, над которой повешен шёлковый балдахин, а рядом с широким окном расположен туалетный столик с чистым круглым зеркальцем и подсветкой. — Кхм. — едва завидев мужа, недовольно прокашлялась совообразная демонесса с подкрученными густыми ресницами, длинными, чёрными как смоль перьями-волосами, маленьким аккуратным клювом вместо носа и блестящей короной на голове. Её пышная белая юбка струилась по полу по согнутым ногам, пока она устроилась на мягком кресле около своего туалетного столика, поправляя макияж. — Ты хули припёрся, я разве разрешала входить после твоего стука? — немного безобразным голосом произнесла та, словно только что проскрипело кресло под ней. — Это и моя комната тоже, Сасаки. — устало вздохнул Дазай, медленно проходя в помещение и присаживаясь на постель, расправляя пальцами складки на ней, лишь бы чем-нибудь себя занять. — О, да что ты? — нахмурилась жена, остро сверля мужа взглядом своих серо-зелёных глаз с белой точкой-зрачком посередине. — Когда мы разведёмся, эта комната, может, и станет твоей, но пока здесь живу я, ты не имеешь права не уважать моё личное пространство, тупой ты обмудок, и… — Да-да-да, и врываться без приглашения, и бла-бла-бла… — незаинтересованно продолжил за девушку Осаму, закатывая глаза. Как же ему надоели эти вечные скандалы из-за мелочей. — Закрой рот! — она сильно хлопнула ладонью по столу, тяжело дыша. Осаму смерил её слегка раздражённым взглядом, но ничего не ответил. — Слушай, Кёка сделала тебе кое-что. — Выкинь. — Она очень волновалась, что не видит тебя целыми днями. — И что? — Просила передать тебе это. — он достал из кармана своего пиджака неаккуратную детскую открытку. Демонесса раздражённо закатила глаза и фыркнула. — Убожество. Передай ей, что я в ужасе. — Я устал прикрывать тебя перед ней. Я всё время говорю Кёке, что мамочка «любит» её, но, блять, тебе же вообще по барабану что с ней! Но заметь, когда я пытаюсь сказать или даже намекнуть дочери, что тебе на неё абсолютно похуй, ты сразу же возникаешь с претензиями, что я настраиваю Кёку против тебя! — Дазай ударил кулаком по постели, повышая голос, его глаза стали заполняться красным цветом. — Да потому что вы оба, блять, выглядите как человеческие отродья! И всё из-за твоих ебучих ген! Если бы не ты, она бы родилась нормальным демоном! — девушка встала со стула, начав яростно размахивать руками. — Ах, так теперь ещё и я виноват, что родился неполноценным демоном из-за своей способности? Я виноват, что эспер?! А может, ты просто завидуешь мне? Сама ни умом, ни деньгами не отличаешься, а делаешь вид, будто тебе все что-то должны! — Осаму тоже подскочил с постели. Открытка вылетела из его руки на пол. На улице поднялся сильный ветер, подхвативший несуразное сердечко своими потоками, направившими его прямо к открытому балкону. — Да сам-то ты что из себя представляешь? Тупое ничтожество?! — Уж поумнее тебя! Ни разу не видел тебя с книгой, ты хотя бы читать умеешь? — Ах, ты… — Да что опять я?!.. — Ах вот как?!.. — Ну и ладно!.. Принцесса сидела в саду за небольшим круглым столиком с закусками и различными сладостями, покачивая головой в такт музыке, доносящейся из проводных наушников, подаренных отцом несколько дней назад. Она совсем не заметила пролетающую мимо открытку в подарок маме. Такую же скомканную и одинокую, как и сама она спустя десять лет родительских скандалов и не менее скандального развода.***
Одиннадцать часов вечера. — Босс, может быть, я пойду с вами? Я чую опасность… — Ацуши прижал тигриные уши к голове, умоляющим взглядом смотря в спину Чуе, что не снимал своей тёмно-серой робы. — Что тебе не ясно в слове «нет», тигр? — однозначно ответил ему грешник. — Босс, а сколько точно будет длиться миссия? — поправил свои очки пунктуальный Куникида. — Тебе это прямо-таки обязательно знать, Доппо? — вскинув бровь, сказала Йосано, палировавшая свою пилу — верную спутницу на все миссии во внешнем мире. — Конечно. Мне нужно успеть вернуться домой до трёх часов утра, чтобы успеть уснуть до семи, и с новыми силами собраться на работу, успеть ровно к девяти… — начал перечислять бес, но его тут же прервали: — Всё-всё, я поняла, можешь придержать свои планы при себе. — вздохнула девушка-бес. Чуя задумчиво стоял, глядя на пистолет в своей руке, но смотрел, однако, отнюдь не на него, а на отражающиеся на гладкой поверхности оружия его сверкающие в тени от капюшона голубые глаза, что так редко он наблюдал даже в своём отражении. Увы, не существовало способа вернуть человеческий вид грешнику навсегда. Существовал временный компромисс — ночь. Из мыслей Чую вывела чья-то рука, потрясшая его. — Босс. Когда выдвигаемся? — спросила Акико, держа за плечом свой постоянный атрибут — пилу. Рядом с ней стоял спокойный и уверенный в себе и своих силах Куникида, всегда держащий наготове пистолет. Позади всех пристроился белый тигр с гримуаром в лапах, встревоженно хлопая глазами, переключая взгляд от одного члена команды к другому, но, не найдя за что зацепиться, он просто опустил глаза в пол. Чуя задумался на секунду, затем махнул полосатому зверю, и тот, вздрогнув, нервно прочёл какое-то заклинание. Пустое пространство разрезала полоса фиолетового цвета, прохладный сильный ветер сдул капюшон робы с головы босса, явив огненные пряди у лица и низкий рыжий хвост. Грешник сморщился и прикрыл лицо рукой, сзади Йосано и Куникида сощурились, смотря на открывшийся портал, из которого показался густой тёмный лес. Мир живых. Чуя обернулся, нехорошо сверкнув своими чистыми голубыми глазами, о существовании которых до этого момента подчинённые-бесы с отвисшими челюстями даже не догадывались, лишь обменявшись друг с другом ошарашенными взглядами. — Сейчас. Накахара шагнул в лесное пространство, внимательно оглядываясь. За его спиной показалась Акико, вилявшая красным хвостом-стрелой из стороны в сторону, настороженно навострив уши, а за ней шёл хмурый Доппо, едва не задевая ветки деревьев своими взвинченными бело-серыми рогами. — Почему Вы не рассказывали нам, босс? — спустя несколько минут напряжённого молчания и витавшей в воздухе недосказанности, решился задать вопрос Куникида. — С какого хуя я должен был Вам что-то рассказывать? — бросил Накахара, перепрыгивая трухлявое бревно. Акико нахмурилась. — Может, потому что мы Ваши верные товарищи, а не блядские незнакомцы с улицы? — раздражённо произнесла девушка-бес, упирая руки в боки. — Вот именно, если бы Вы рассказали нам, что по вечерам Ваш облик становится совсем человеческим, ничего бы страшного не произошло. — поддержал Доппо, поправляя пальцем свои очки. Чуя закатил глаза. — Ага, только не ваше это собачье дело, ясно? — фыркнул последний, остановившись. — Я и так этого особо и не скрывал… — Наше дело! Это тоже наше дело, босс! Мы ведь!.. — разозлился Куникида, однако Акико заткнула ему рот своим хвостом, на что тот стал сопротивляться и недовольно мычать, но Йосано раздражённо шикнула, молча указав пальцем на холм, на котором стоял одинокий полуразвалившийся дом. — Это… тот самый особняк, где находится наша цель? — тихо уточнила Акико, и, получив кивок от босса, быстро рванувшего вперёд, к холму, отправилась за ним, отпустив рот товарища. Доппо раздражённо рыкнул, хрустнув палкой под ногой. Подобравшись ближе к странному особняку из старых досок, трое разделились, чтобы обойти дом вокруг и проверить на наличие сектантов. Йосано, которой поручено было обследовать правую сторону, заметила, что жухлая трава около стены протоптана. Пройдя по следам к одной из небольших проломленных дыр, она увидела тусклый свет. Это было относительно небольшое отверстие, но достаточно широкое для трёх голов. Заглянув в него, Акико осмотрела помещение: посередине комнаты белым мелом было начерчено что-то вроде пентаграммы, вокруг которой выстроились странные люди в чёрных робах. Девушка не знала как ей реагировать на… необычное зрелище и резко вздрогнула, почувствовав себя окружённой. Рядом с ней появились две головы: рыжая справа и рогатая слева. Оба были в замешательстве. — Конченные. — изрёк грешник, в отвращении морщась. Куникида и Акико не могли не согласиться с этой очевидной истиной. — Это какой-то обряд? Тот самый обряд, который по их мнению должен открыть портал в Ад? — нахмурился Доппо, шмыгнув носом. — Ага, наверное. — неопределённо ответил Чуя. — То есть тебя вообще не смутило, как из этой толпы обсосов-сатанистов мы определим главного? Повисло неловкое молчание. А ведь и правда, как? Люди в чёрных робах странно засуетились, а входная дряхлая дверь громко скрипнула, явив взору двух помешанных сектантов, держащих под руками молодую белокурую девушку двадцати лет без сознания. Они положили её в центр комнаты, а один из них взял серебряный нож, лежащий доселе на полу, одним резким взмахом над головой, бурча что-то на латинском языке себе под нос, безжалостно проткнул сердце бедной жертвы. В образовавшуюся лужу крови убийца макнул свою ладонь, не переставая шептать какое-то заклинание, затем начал вырисовывать кровавый круг поверх старого мелового наброска. Трое смотрели на этот цирк, не понимая кого из этих ублюдков им предстояло убить. Тем временем, остальные сатанисты торопливо поджигали свечи, ставя их на пол по кругу. Всё от начала и до конца происходило в гробовой тишине, за исключением шорохов и еле слышного шептания «художника». К концу своеобразного «ритуала», девушку унесли на отдельную простынь в углу комнаты, а сектант, рисовавший кровью наконец ушёл в толпу к остальным себеподобным. — И что эти жопожуи творят? — хмуро и разозлённо, но как можно тише спросила Йосано, щуря глаза. — Без понятия, блять, мне бы для начала понять в кого стрелять. — не менее раздражённо ответил грешник. — Эти твари на одно еблище. — Выражайтесь попроще, вы, двое. — цыкнул языком Куникида. — Завали. — хором ответили оба, не поворачиваясь, выставив средние пальцы Доппо прямо в лицо, на что последний сильно разозлился, но промолчал, осознавая, что ругаться сейчас будет очень глупо. Ритуал продолжался. Толпа расступилась, и вперёд вышел ничем не отличающийся от остальных сектантов человек с желтоватой книгой на латинском языке, на обложке которой была нарисована перевёрнутая звезда. В одной из рук он держал полурастаявшую восковую свечу. В момент, когда воск капнул ему на руку, он раскрыл книгу и все, находящиеся в комнате застыли, словно каменные статуи. Шёпот на неразборчивом языке продолжался, и свечи странно задрожали, будто под дуновением ветра. Голос говорящего стал громче, а затем и совсем перешёл на крик. В центре круга образовалась чёрная субстанция, в секунду разросшаяся до размеров тени ворона с красными, одуревшими от гнева и безумия глазами. — Так это не портал, а призыв? — тихо спросила Йосано. — Насколько я знаю, только демонов Гоэтии можно призвать… Неужели это один из них? — Что за… — недоговорил Куникида, ведь послышался яростный рёв, похожий на карканье вороны. — Осаму?.. — очень удивлённо произнёс Чуя, словив не менее ошарашенные взгляды коллег. Словно услышав, что кто-то назвал имя демона, сектант с книгой в руках, начал медленно поворачивать голову в сторону дыры. Акико и Доппо сразу нырнули вниз, а грешник так и остался стоять, неверящим взглядом смотреть на зловещую тень ворона, пока его резко не потянули вниз. Призванный оглушительно вопил, бесновался; свечи вмиг потухли, когда демон пролетел по кругу, обнаружив, что не может вырваться за края кровавого рисунка на дряхлом полу. Тогда воронья тень обросла странными щупальцами, словно растворяется в воздухе, затем резко распахнула алые глаза и крылья, будто заискрившись на секунду, и в мгновение ока налетела на своего призывателя, который, похоже, и был той самой целью. Что странно: сектанты, окружившие пентаграмму, не шевелились всё это время, а самый главный из них, державший сомнительную книгу в руках, продолжал что-то быстро говорить на латинском языке и даже не шелохнулся, стоило призванному демону быстро приблизиться и гневно зашипеть. — Это Его Высочество? — сразу спросила Йосано, заглянув в голубые глаза, не отошедшие от шока. — Да, это он. — кивнул грешник. — Что он, блять, здесь забыл? — Но зачем им Его Высочество, босс? — сняв очки и поморщившись, спросил Доппо. — Не знаю, но эта ситуация однозначно хреновая. Это не обычный призыв. — ответил Чуя, поднимаясь, снова заглядывая в отверстие, щурясь от алого свечения. — И ему это совсем не нравится. — подытожил он. Когда все трое снова сосредоточились на происходящем в помещении, сектант с книгой в руках вдруг резко отбросил её в сторону, в расступившуюся толпу, и достал из своего плаща пистолет из ангельской стали. Блять. — Откуда у него ангельское оружие?! — вскрикнула Йосано. Демон в кругу округлил глаза, удивлённо отступив назад. — Твою мать! За мной! — крикнул Чуя, спрыгивая с пенька, на котором стоял, чтобы заглянуть в окно, потому что рост не позволял. Куникида и Йосано кивнули друг другу и последовали за боссом. Чуя влетел в помещение с ноги, за ним вбежали краснокожие Акико и Доппо, державшие пилу и ружьё. Все в помещении резко обернулись на них, в том числе и заточённый в кругу демон-ворон. Сектант с пистолетом поднял руку вверх, и все его приспешники достали свои ангельские оружия с характерными щелчками и шуршанием, направляя дула в замершую на месте троицу. Дерьмо. Чуя медленно поднял руки вверх. Его примеру последовали Йосано и Куникида, нервно посмеиваясь. — Дамы и господа, мы обосрались. — произнёс грешник, безнадёжным взглядом окидывая толпу вооружённых сатанистов. Если бы он знал, что окажется в такой до смешного тупорылой и опасной ситуации, он бы плюнул в лицо тому, кто посмел бы ему об этом рассказать, а затем всё равно принял бы заказ из вредности. Блять, получается, он бы в любом случае оказался здесь, да?***
— Чёрт, чёрт, чёрт! — повторял тигр, расхаживая по комнате из стороны в сторону, хватаясь руками за волосы. — Так я и знал! Нельзя было их отпускать! Идиот, идиот, идиот! — Ацуши стучал себя кулаками в грудь, потом содрогнувшись от боли. — Кх… Плохое предчувствие душило демона, сдавливая горло, закрадываясь под кожу, колючей проволокой обвивая громко стучащее сердце. Самые жестокие и тревожные мысли лезли в голову, заставляя юношу чувствовать себя жалким, ничтожным и ни на что не способным. Он даже Чую остановить не смог, а ведь он для него, вроде как отец. Приёмный. Только Ацуши слишком смущается и не любит на людях звать его «папой» — разница в возрасте небольшая. Всего четырнадцать лет. Да и отец он ему только на словах… Шестнадцать лет назад, когда юному Накаджиме было всего четыре года, он был заперт в страшном месте — приюте для адских гончих. Здесь были заточены самые разные паршивые псины с целым букетом разнообразных болячек, которые легко можно было подцепить. Особенно маленькому и беззащитному полутигру, совсем не смахивающему на гончую. Тогда-то и появился он — Чуя Накахара. Комната Ацуши и его соседей в приюте совсем не притягивала взгляд, а скорее отталкивала и навевала тоску, жалость и сострадание всем, в ней живущим. Одним словом — помойка. — И что, это все, кто есть? — спросил низкий хрипловатый голос. — Эм… Вам нужен кто-то конкретный? — уточнила старая гончая, следившая за приютом и за тем, чтобы его обитатели не сдохли от голода и холода. — Нет. — Тогда следуйте за мной, сэр, — по мере приближения шагов незнакомца и старушки, сердце в груди маленького тигрёнка билось от страха всё сильнее, и он пытался глубже забиться в свой угол, обняв колени руками, вжимаясь спиной в холодную каменную стену. Рядом с мальчишкой прыгал ненормальный щенок с красными глазами, периодически падая на пол и вылизывая плитку, как что-то лакомое, вроде рыбки или леденца, которого тигр в жизни никогда не пробовал. — Эм, это Боб, он довольно хорошая гончая, мускулистая, имеет прекрасный нюх, но у него проблемы с желудком… — Дальше. — не стал дослушивать незнакомец. — Это Чарли, он немного сумасшедший. — Ага. — Это Лана, она хороший компаньон, но не любит солнечный свет… — Ясно. — незаинтересованно отзывался мужчина или всё же юноша? — Это Кристи, она очень добрая и любит людей, но у неё нет зубов… — продолжала вещать старушка, пропустив комнату, огороженную стальной решёткой, за которой находился напуганный мальчишка. — Подождите немного, это кто? — остановился незнакомец. — Это? Вы про Доминика? — вскинув бровь, спросила старушка, указав на щенка, лижущего пол. Юноша поморщился в отвращении. — Нет, про того, белого. — от упоминания одной из своих главных характеристик, мальчишка выпустил свой полосатый хвост, укрыв им колени, словно желая спрятаться, а лучше провалиться сквозь землю. Хотя… Куда ещё глубже Ада? — А-а-а… — задумалась женщина. — Это Ацуши Накаджима. Неизвестно что он такое, но точно не адская гончая. Скорее тигр. Непонятное существо, рождённое в Аду. Его родители погибли во время зачистки в прошлом году. Несчастное создание. Характер у него простой, добродушный, неуверенный, однако, в гневе он вполне способен проломить каменную стену. Незнакомец задумчиво взялся руками за железные прутья, не сводя глаз с мальчишки. — Беру. И это было одно слово, полностью переменившее жизнь Ацуши. Естественно, в лучшую сторону. Чуя заботился о нём, как о родном сыне, хотя сам был восемнадцатилетним подростком, который также совершал ошибки. Ближе к шестнадцати годам Ацуши познакомился с двенадцатилетней наследницей престола. Как оказалось позже, Принц Гоэтии Осаму Дазай отдавал свою дочь Чуе добровольно, чтобы он присмотрел за ней всё то время, пока сам ругается с ненавистной женой. У Накахары не было с этим особых проблем, хоть он и часто ворчал, мол, Осаму, ёбаная кукушка, затрахал подкидывать ему своё прекрасное чадо. Проблемы начались потом у Его Высочества, когда Принцесса очень многого набралась от грешника и хорошего, и плохого, в особенности новых «словечек». — А-агх, тупой, тупой, ту- — Не успел завершить самобичевание тигр, расхаживая из стороны в сторону, чуть ли не плача от нахлынувших воспоминаний и осознания, что ребята и отец в большой опасности. — Привет, тигр, — вдруг из ниоткуда явилась девушка человеческой внешности, с синими глазами, и тёмными волосами, каскадом спадающими на её плечи, помахав рукой как ни в чём не бывало. Принцесса Гоэтии. Она совсем не выглядела как любая нормальная представительница знатного рода. Она не носила платьев, лишь мешковатые чёрные джинсы, рваные на коленках, широкую фиолетовую футболку с ярким принтом, на голове её как всегда была чёрная шапка, а длинные ногти выкрашены в тёмно-синий цвет. Ацуши вздрогнул, вскрикнув. — Ты чего так пугаешь, Кёка? — схватился за сердце тигриной лапой Накаджима. — А где все? — проигнорировала его вопрос демонесса, покрутив головой, осматриваясь. Офис как офис. — На задании… А что? — Да папа… исчез. — нахмурилась она, что было редким проявлением эмоций на её лице. — Мы сидели за столом, как вдруг он просто… бам! и растворился в воздухе. — Может, его просто призвали? — пожал плечами Ацуши. — Не знаю, наверное. Но обычно он мог игнорировать призывы, а этот, почему-то, не смог. Теперь я волнуюсь. — Понимаю. — вздохнул он. — Мой отец тоже сейчас где-то в мире людей с ребятами, но у меня очень плохое предчувствие. Обычно такого не бывает, но… — Кошачья интуиция почти никогда не ошибается. — Накаджима яростно закивал, стоило Изуми продолжить за него фразу. — Погоди, — Кёка непонимающе на него посмотрела. — Что за задание они выполняют? — Убийство какого-то сектанта, который на верном пути открытия портала в Ад… А что не так? — Вдруг это он и призвал моего папу? Мне нужно это проверить. Нет, я обязана это проверить! Как я оставлю отца одного? Открывай врата, тигр! — воодушевилась демонесса, ни разу не улыбнувшись, говоря серьёзным тоном, однако по её блестящим глазам Ацуши сразу обо всём догадался. — Нет, это опасно! Отец говорил, что… — попытался протестовать Накаджима. Кёка молча достала из пустого пространства два пистолета из ангельской стали, которая запрещена в Аду, и получить её очень сложно. Ацуши как открыл рот, так и закрыл, ошарашенно глядя на девушку, не решаясь спрашивать то, что крутится у него на языке. Где она их достала?***
У Чуи было мало времени. Он резко присел и дотронулся ладонью пола. Внушительный кусок бетона, светясь красным, взмыл вверх, закрыв демона и его команду от внезапного потока выстрелов, но это лишь временная мера предосторожности. Медлить нельзя. Накахара схватил Йосано за руку, а та потянула за собой Куникиду. Все трое быстро выбежали из помещения и направились в лес, туда, где у них больше шансов на достойное сражение. Летающий булыжник на секунду поразил сектантов, но как только эспер сбежал, камень упал, разбившись о землю, видимо, притянутый усилившейся гравитацией. Маленькие остатки некогда целого куска бетона разлетелись по комнате, смазав ровный кровавый круг с непонятными человеку символами. Тень ворона, обнаружив, что теперь может пересекать черту, воспользовавшись эффектом неожиданности в лице его рыжего друга, нырнула в распахнутую дверь, скрываясь в ночи, не забыв пройтись своими перьями по лицам каждого, находящегося в этой комнате. — И что нам теперь делать? Мы могли убить его! — завопила Акико, продолжая бежать из-за всех сил с холма к густым деревьям. — Ну убила бы, раз такая умная! — нахмурился Чуя. — Не в этом дело, босс! Как мы теперь опознаем главного? — поправив очки, задыхаясь, крикнул Доппо. — Я запомнил кое-что. Из-под капюшона торчали белые пряди. Значит, у него белые волосы! — сделал вывод грешник, первым запрыгнув в куст, чувствуя, что за ним прибежали его верные товарищи. Он вздохнул с облегчением. — А вот и нет. — раздался голос над ухом. — А! — вскрикнули все, резко обернувшись. Сзади босса сидел мужчина с вьющимися каштановыми волосами, хитро прищуренными карими глазами и вечно мерзкой ухмылкой на лице. — Чё ты здесь забыл? — гневно процедил Накахара, хватая демона за воротник. Осаму, продолжая улыбаться, поднял руки в сдающемся жесте. — Ну всё, всё, успокойся, Чу. Я расскажу как отличить Рюноскэ Акутагаву от остальных сатанистов. — заговорщически сказал Дазай. — Ваше Высочество, Вы видели его лицо? — вскинув бровь, спросила Йосано. Чуя обернулся на неё, и тогда, Осаму стряхнул его руки со своего воротника, откашлявшись. — Кхм, да. Это был бледный юноша с чёрными волосами и белыми прядями у лица. У него серые глаза, и периодически, когда он читал заклинание, сдерживающее меня в кругу, он кашлял. — ответил демон. — Чтож, теперь у нас хотя бы есть представл– Куникида с умным видом, поправив очки, съехавшие на нос, не успел договорить, как на их куст обрушился шквал выстрелов, Дазай отразил атаку, прикрыв товарищей своим крылом, болезненно жмурясь. Сатанисты подходили всё ближе и ближе. — Дазай! Съеби нахуй отсюда, ты будешь мешать мне! — пытаясь перекричать шум, сказал Чуя, жестом показывая коллегам уходить и прятаться за деревья. Сектанты линией выстроились вдоль полосы, откуда начинается лес, стреляя без остановки. Из такой ситуации живым сможет выбраться лишь Чуя, которому пули не страшны, но он не сможет прикрыть друзей. Твою мать. — Ага, и куда мне по-твоему идти с раненным крылом, умник? — Да куда угодно! Ругань продолжалась, а выстрелов почему-то становилось всё меньше и меньше. В какой-то момент глаза Осаму округлились, когда он мельком глянул в щель между листьев. — Кёка?! — Чего– На холме стояла Принцесса Гоэтии с двумя пистолетами в руках, стреляя по сектантам, которые уже даже не знали куда именно целиться: в лес или на холм, или на гигантского тигра, жрущего их товарищей. — Какого хера?! — воскликнул грешник. Чуя первый выпрыгнул из куста, сразу пиная ногой в живот первого попавшегося человека, затем, окутанный алым свечением, одним точным ударом снося голову второму подбежавшему сатанисту, оставляя её истекать кровью где-то на траве. Другие два, нацелившиеся на него были тут же разодраны когтистой лапой подоспевшего вовремя Ацуши. Чуя устало вздохнул, отталкиваясь ногами от земли, пробегая по нескольким головам сектантов в чёрных робах, ломая им шеи. Из укрытия выбежал Куникида, стреляя по целям из ружья, следом за ним Йосано, прикрываясь от пуль своей пилой. Пули отталкивались от Накахары, направляемые гравитацией обратно их владельцам. Выстрелов с холма стало больше, потому что Доппо, как специалист дальнего боя, присоединился к шестнадцатилетней наследнице престола. Дазай так и не вышел из кустов, видимо, уже начиная бинтовать своё пострадавшее крыло. Вот и не нужно ему, дураку, соваться. Один из сатанистов нацелился на холм, но Акико сразу срубила ему голову с плеч, толкнув ногой обезглавленный труп в другого человека, тут же свалившегося от веса некогда живого и дышущего товарища. Но страдания его продолжались недолго: Йосано добила и его своей пилой. Такими темпами число сектантов уменьшилось до одного, похоже, самого главного, на которого тут же набросился Ацуши, разодрав его живот. — Да нет же, Ацуши! — вскрикнул Чуя, хватая приёмного сына за плечи и оттягивая от трупа. — Надо было оставить его в живых, чтобы устроить допрос! Пустая твоя голова! — Прости, пап, я думал, что… Грешник страдальчески вздохнул, хлопнув себя по лбу. Куникида и Кёка прибежали с холма, тяжело дыша. — Какого хрена вы двое здесь забыли? — рыкнул грешник, злобным взглядом прожигая сначала Ацуши, потом Изуми, уже не смотревшую на Чую, а разглядывающую ночное небо, пытаясь сделать вид, что ни при чём, хотя и понимающую, что сегодня ей влетит по полной. — А где папа? — только спросила она. Во взгляде Накахары читались металлические нотки. Он скрестил руки на груди, продолжая укоризненно смотреть, не отвечая на её вопрос. Поняв, что от наказания ей не отвертеться, она тяжело вздохнула, натянув свою чёрную шапку на глаза. — Я… Попросила его открыть портал. — нехотя созналась Кёка, морщась и отворачиваясь, но потом резко повернулась обратно, начав быстро оправдываться. — Папа куда-то пропал, что ещё я могла сделать? — Например, остаться дома и лечь спать? — раздался голос за её спиной. Дазай очень гневно щурился, его глаза застилала красная пелена, оставляя лишь белую точку-зрачок. — Пап! Я уже не маленькая! — нахмурилась демонесса. — Как я могла просто бросить тебя? Да и к тому же, я ведь справилась! — И слышать ничего не желаю, юная леди. Ангельское оружие — это не шутки, если бы ты попала под обстрел, я бы тебя потерял, и я даже не представляю, откуда ты его взяла. — Осаму говорил спокойным, но угрожающим тоном, от которого мурашки бежали по коже. — Да ладно, ты шутишь? У мамы в шкафу их целая куча. — Постой, «у мамы»?.. — начал Куникида, но Йосано схватила его за плечо и покачала головой. Всё-таки, если сказать что-то плохое про старшую Принцессу Гоэтии, это может привести к казни. — Ясно. — хмыкнул Чуя, пожав плечами. Дазай встретился с ним взглядом и цыкнул языком, закатывая глаза. Кёка непонимающе уставилась на всех, зацепившись взглядом за Ацуши, который испуганно и взволнованно смотрел на девушку. — Эм… Я сказала что-то не то? — уточнила она. Дазай снова нахмурился. — Домой, Кёка. — Принцесса не успела возмущённо открыть рот, как Осаму яростно сверкнул глазами. — Это не обсуждается. Осаму молча открыл портал, и Изуми, раздражённо покосившись на Чую, который просто наблюдал за всем, даже не пытаясь как-то помочь ей, цыкнула языком и ушла. Как только с Кёкой всё было решено, Дазай устало вздохнул, зарывшись рукой в волосы. Накахара отошёл к Ацуши, принимаясь отчитывать того за безрассудное поведение, а Куникида с Йосано, странно переглянувшись, неловко подошли к Осаму. — Эм… Ваше Высочество… — неуверенно начал Доппо, поправив очки. — Вы не расскажете нам побольше о нашем боссе? Например, мы не знали, что он так силён. Он ведь ни с кем контракты не заключал, верно? — более раскрепощённо продолжила Акико, облокотившись о свою пилу, которую воткнула в землю. — О, так он вам ничего не рассказывает? — усмехнулся Осаму. — Очень на него похоже. — Так Вы знаете о нём гораздо больше? — спросила Йосано, щурясь. Эмоции на лице Дазая было невозможно прочитать. — Ага, что-то вроде того. Ему не нужны контракты, для получения большей силы. Он и так силён настолько, что может разрушить этот мир к чертям. Если ещё не поняли, Чуя эспер. Его способность — управление гравитацией. — объяснил демон, смотря в глаза девушке-бесу. — Ясно… Он… Не рассказал нам даже такую важную вещь. — поморщился Куникида, выглядя ошарашенным новой информацией о боссе. — Знаете, забавно, ведь мы только сегодня узнали, что его облик меняется по ночам. — Что, правда? — Дазай прыснул, посмеявшись, затем мельком взглянул на Чую, сидящего на пеньке, рядом с которым на коленях стоял тигр, виновато опустив голову вниз, очевидно, выслушивающий поучительную нотацию. — Да… Вы, случайно, не знаете, почему так произошло? — нерешительно задал вопрос Доппо. — Знаю, только, наверное, Чуе не понравится, что я Вам всё растрепал. — Побесится и забудет. Мы его товарищи или враги, в конце концов? — фыркнула Йосано. — Ладно… На самом деле, Чуя был хорошим человеком при жизни. — начал Дазай, сразу же словив удивлённые взгляды подчинённых Накахары. Хороший человек? С какого же тогда хера он попал в Ад? — Он был эспером, но скрывал это от родных и близких, потому что не понимал, в чём заключается его способность, и боялся, что его могут отдать в какую-нибудь лабораторию для изучения, как подопытную крысу. И, впрочем, его опасения были реальными из-за сотни таких случаев по всему миру. В пятнадцать лет он случайно активировал «Порчу» — вторую фазу своей способности, о существовании которой даже не догадывался. При Порче разум Чуи исчез, уступив место животному инстинкту всё рушить и уничтожать. Он активировал гравитонные бомбы — что-то вроде чёрных дыр. Только с помощью этого за пару часов город, в котором жил Чуя, был полностью уничтожен вместе с жителями. Просто стёрт с лица Земли. Однако, и сам Накахара погиб в ту ночь. Оказалось, что Порча растрачивает жизненные силы до тех пор, пока её владелец просто не умрёт. — И… Из-за этого босс попал в Ад? — уточнил Куникида, сказав очень тихо, будто боясь разрушить какую-то особую напряжённую атмосферу после рассказа Его Высочества. — Ага. Он настолько сильно проебался, что сам Ад посчитал его чудовищем, оставив ему его обычный облик. Единственное, что изменилось — время. С момента смерти, ночью он человек, днём Порча. — Нихуя себе. — выдала шокированная Йосано, широко распахнутыми глазами теперь глядя на Чую где-то вдалеке. — Понятно, почему он не горел желанием это рассказывать. — подытожил Доппо, поджав губы. — Считайте, что эта информация — что-то вроде благодарности за моё спасение. — Дазай хитро улыбнулся и растворился в воздухе.***
Каждое полнолуние в качестве платы за гримуар, способный открыть портал в мир живых, Чуя проводит с Дазаем. И каждое чёртово полнолуние они сидят в компьютерном клубе до потери пульса. Накахара в своей тёмно-серой робе, но без капюшона, с остервенением тыкал на кнопки, будто от того, что он нажмёт на них сильнее, его персонаж в игре нанесёт гораздо больший урон. Напротив него за соседним игровым автоматом сидел Осаму, улыбаясь, и совсем не напрягался, с лёгкостью уклоняясь от всех ударов противника. — Да ты не можешь вечно уклоняться, а потом резко выиграть, сукин сын! — вскрикнул Чуя, ударив компьютерный автомат кулаком, продолжив бездумно жать на кнопки. Дазай просто ухмыльнулся, в одну секунду сократив расстояние между своим персонажем и персонажем Накахары, использовав сильный приём, тут же обыгрывая Чую. Этот скрежет зубов, а затем и грохот клавиатуры, летящей на пол, просто нужно было слышать. Одним словом: музыка для ушей победителя. Осаму, ехидно посмеиваясь, выглянул из-за своего компьютера, молча сунул пачку денег разъярённому охраннику, затем подошёл к грешнику, легонько похлопав того по плечу, привлекая внимание. Кипящие гневом голубые глаза встретились со спокойными карими. — Пойдём в другое место? Ты всё разнёс. Это уже пятый компьютер подряд. — вздохнул Дазай. — Так не води меня в компьютерные клубы, если знаешь, что я всё разношу, ублюдка кусок. По лицу Осаму расползлась злорадная усмешка. — Нет. — Ненавижу тебя. — Хм, и кстати, Чу– — Ты можешь хоть раз произнести моё имя нормально, мудозвонище? —… Ты проиграл мне пятьдесят раз подряд. — несмотря на грозную вставку, продолжил демон. — И что дальше? — непонимающе вскинул бровь грешник. — Это значит, что ты должен пойти ко мне домой. Таковы правила, уж извиняй, ты сам на это подписался. — хохоча, сказал Осаму, направившись к выходу. — Эй, да когда я– Дазай обернулся через плечо, выразительно вскинув бровь. Глаза Чуи округлились. — Такое… Правда было? — вспомнив этот момент своей жизни, тише сказал грешник, пребывая в некотором шоке от осознания, что он в сухую проиграл тому, кому так не хотел проигрывать, так теперь ещё и должен безоговорочно выполнить то, что победитель хочет. — Да ладно тебе, идём. — ухмыльнулся Осаму, потянув Накахару за руку. Затем помещение резко сменилось с игрового зала на королевские покои. Мать вашу. Чуя брезгливо одёрнул руку. Дазай устало потянулся, сняв свой чёрный плащ и расстегнув несколько верхних пуговиц на рубашке, открыв обзор на свои ключицы. Грешник, тяжело вздохнув, по старой привычке расплёл волосы, оставив их растекаться по плечам, затем, последовав примеру хозяина дворца, скинул с себя робу. Настроение убивать как-то неожиданно перешло на спокойное, умиротворённое. Чуя почувствовал, как рука Дазая начинает поглаживать его спину, затем вторая обхватила пальцами его подбородок, поднимая рыжую голову чуть вверх, заставляя смотреть на него. Что странно: Накахара не оттолкнул демона даже тогда, когда он не сдержался и накрыл его губы своими, холодными и гладкими. Чуя — удивительно! — ответил на поцелуй, обхватив Осаму за шею, зарывшись пальцами в его волосы, чувствуя, как его руки постепенно сильнее сжимают его талию, притягивают ближе к себе. Дазай всегда был собственником, но никогда не смел переходить все границы дозволенного. Точнее, он переходил их, но медленно, постепенно, незаметно, ослабляя бдительность Накахары, чтобы в один момент, как в компьютерной игре, забрать всё и сразу, оставив Чую в дураках, что очень раздражало последнего. Одним резким движением Накахара разорвал поцелуй и толкнул Осаму на кровать, вызвав одобрительную усмешку на лице демона. — Кажется, кое-кто недавно яро отказывался, потому что я женат. — Заткнись. Чуя начал ловко расстёгивать пуговицы на дазаевской рубашке, целуя незабинтованные промежутки на шее, в некоторых местах больно втягивая кожу с причмокиванием, оставляя багровые пятна, которые наверняка будут долго сходить, иногда впиваясь зубами, затем проводя языком по оставшемуся следу. Когда с рубашкой было покончено, Осаму размотал бинты на груди, шее и руках, оставаясь в полусидячем положении, притягивая грешника к себе ближе, снова впиваясь в его губы, на этот раз пользуясь моментом и углубляя поцелуй. Накахара надавил ладонью на его грудь, укладывая демона обратно на спину, возвращаясь к шее, проводя языком по странгуляционной полосе, которую этот обмудок получил лет в шестнадцать, решив, что смертный и сможет повеситься, а на деле лишь разочаровался, когда петля оборвалась с помощью одного меткого броска ножа грешника. Затем плавно перешёл на острые ключицы, не забыв слабо прикусить их. Дазай не знал куда деть свои руки, поэтому сильно сжимал простынь в кулаках, прикусывая губу. Наконец-то, блять, Чуя сломался. С того дня, когда грешник пытался украсть гримуар, прошло четыре года. Тогда Дазай поймал его с поличным и воспользовался своей способностью демона, обездвижив его. Правда, затем всё это как-то привело обоих к решению конфликта в постели… Странная история, которая закончилась для одного хорошо, а другого привела к ещё одной из многочисленных тем для конфликтов с женой. Но Дазай ни о чём не жалел и всегда просил ещё, в чём Чуя постоянно ему отказывал, не решаясь доставлять Принцу ещё больше проблем кроме той, что бессовестно завладел его книгой. Но ведь, Осаму ещё ни разу на это не пожаловался? Дазай зарылся рукой в рыжие волосы, когда Чуя стал опускаться ниже, покрывая его разгорячённую кожу мокрыми поцелуями, сначала уделяя внимание соскам, посасывая их с причмокиванием, водя языком по ореолам, затем переходя на впалый живот. Демон очень покраснел, хоть в темноте комнаты этого не было заметно, внимательно следя за каждым движением грешника, не пропуская ни одно прикосновение губ. Он судорожно вздохнул, втянув воздух через рот сквозь стиснутые зубы. Накахара поднялся, так и не дойдя до самого главного места, немного разочаровывая Осаму. Ну а чего он ожидал? Чую так просто не сломить. Дазай схватил его за воротник рубашки, притягивая его лицо к своему, снова мокро целуя, одной рукой крепко держа за затылок, второй начиная быстро расстёгивать пуговицы партнёра. Грешник немного подсобил ему, снимая рубашку самостоятельно. Хоть на этом, спасибо. Чуя, не разрывая поцелуй, мягко надавил пальцами на чужой член сквозь боксеры, начиная массировать его. Тихие причмокивания смешались с судорожным вздохом, карие глаза закатились, а длинные ресницы задрожали. Накахара предпочёл отстраниться, чтобы не смотреть на партнёра и не смущаться от всего происходящего ещё больше, поэтому не нашёл ничего лучше, чем ткнуться лбом демону в плечо, поджав мокрые губы, и сунуть руку ему в трусы, начав надрачивать налившийся кровью член. Осаму закусил губу, тихо проскулив, когда чужие пальцы смазали вязкие капли на его головке, затем плавными движениями прошлись по всей длине. — Слушай, может ты будешь работать на меня? Ты мне дрочишь каждый день, я тебе за это плачу… Много. — усмехнувшись, сказал Дазай, прикрыв глаза от смущения и приятных ощущений. Его голос был немного хриплым. — Ебало завали. — ответил Чуя, больно укусив партнёра в плечо, несильно сжав чужой член у основания. Демон тяжело сглотнул, когда почти кончил, но рука, доставлявшая ему удовольствие, вдруг перестала двигаться. Осаму недовольно хмыкнул, проследив за тем, как грешник встаёт с кровати и подходит к тумбочке рядом. — М-м-м… Второй ящик снизу. — спокойно говорит Дазай, стягивающий штаны и отбрасывающий их куда-то на пол. Накахара достаёт бутылочку лубриканта, раздражённо морщась. — И как давно ты хранишь здесь эту дрянь? — спросил он, подходя обратно к кровати. Демон, лёжа на спине, раздвинул ноги. — Недавно купил. — Тебя всё-таки страпонит жена? — усмехнулся Чуя, выдавливая смазку на свои пальцы. Дазай обиженно фыркнул, но ничего не ответил. Подъёб засчитан. Грешник коснулся сморщенного колечка мышц смазанными пальцами, чувствуя на себе изучающий взгляд карих глаз, но не обратил на него никакого внимания. Чуя умеет игнорировать. Первый палец проник внутрь, сопровождаемый низким стоном Осаму, что вскинул голову вверх, выгибаясь в спине. Накахара, нахмурившись, надавил сухой ладонью на его живот, продолжая осторожное, но настойчивое движение. Растягивать кого-то пальцами, в особенности Дазая, ему не ново. Демон мягкий и тёплый внутри, словно всасывающий в себя глубже. Два пальца легко проскальзывают внутрь, и также без проблем выходят, но это, наверное, больше из-за того, что Осаму расслаблен так, будто всю неделю до этого только и делал, что каждый день трахал себя пальцами. Готовился значит, сука, знал, что когда-нибудь этот момент снова настанет. Чуя вернулся к его соскам, прекрасно зная, насколько они чувствительны, с упоением слушая сорванный шёпот сверху, стоит языку надавить на горошину соска, затем обхватить её губами и резким движением войти двумя пальцами до упора, вырывая из Дазая громкий надрывистый стон. Задержав пальцы в таком положении на несколько секунд, грешник также, не церемонясь, вынул их с шумным чавкающим звуком. Накахара поднял глаза на Осаму, на секунду встретившись взглядом с абсолютно опьянённым, взъерошенным, тяжело дышащим существом, но выглядевшим таким… счастливым? Да, определённо. Демон четыре года терпел, ждал этого момента, предвкушал, но не смел торопить события, заходить слишком далеко за рамки. Да, он мог иногда перегнуть палку и поцеловать грешника где-нибудь в укромном месте, потом отхватывая леща, но это ведь мелочи. Ладно, раз уж он был таким хорошим мальчиком, можно и наградить его? Чуя стянул с себя штаны вместе с трусами, на самом деле последние несколько минут изнывая внизу, но он стоически терпел. Грешник притянул Принца за ноги, устраиваясь в промежутке между его бёдрами, затем выдавил себе на руку немного смазки, наконец прикасаясь к себе, проводя ладонью по всей длине, уделяя внимание головке, доливая ещё немного вязкой жидкости на неё, чтобы бедной принцессе было не так больно при проникновении. Особо не задерживаясь, Чуя вошёл в него, снова придвинув за ноги на себя. Осаму взял его за шею, притянув к себе, коснувшись лбом его лба, судорожно дыша и шепча всякий одному ему понятный бред. В комнате стало невыносимо жарко, от каждого всхлипа и стона бросает в дрожь, причём обоих, Накахара целует партнёра в шею, пошло причмокивая, не стесняясь оставлять всё больше багровых пятен. Полная луна за окном слабо освещает комнату, но этого хватает, чтобы Чуя увидел с каким влажным блеском в глазах на него сейчас смотрит Дазай. Одного этого достаточно, чтобы кончить. Демон, словно читая мысли, смазано целует грешника, отчего у последнего спина покрывается мурашками, а темп толчков увеличивается. Осаму стонет, сорвано шепчет Накахаре на ухо несвязно какую-то чепуху, в которую Чуя даже не вслушивается, но только один факт того, что горячее дыхание Дазая опаляет его ухо, ему хочется кончить. Опьянённый взгляд голубых глаз останавливается на гладких губах партнёра, и грешник чмокает демона в уголок рта, дорожкой из поцелуев пробираясь к его уху, языком проводя по ушной раковине, губами втягивая мочку. Осаму поджимает пальцы на ногах, кусая щёки изнутри, когда головка задевает простату. Хочется кричать от удовольствия и одновременно плакать от счастья, что он наконец добился своего. Рука Чуи опускается на член демона, помогая ему в последние секунды, и в один момент Накахара низко стонет, выходя из него, изливаясь семенем на постельное бельё, чувствуя, как Дазай кончает ему в ладонь, теперь ухмыляясь и рвано дыша. — Кажется… Сегодня я победил дважды, м? — хрипло смеясь, сказал он, притягивая грешника к себе, невесомо целуя в губы. — Не зазнавайся, мудила, — тяжело вздыхая, ответил Чуя, глядя на испачканную руку помутневшими глазами. — Можно ли считать, что ты ко мне вернулся? — нечитаемым тоном спросил Осаму, заранее зная ответ. Его лицо выглядело обычно, с привычной ухмылкой, но что-то было не так. — Нет конечно. — ожидаемо ответил Накахара, получая разбитый взгляд в ответ и надломленную улыбку. Чуя скончался в пятнадцать лет, забрав с собой огромное количество жизней. Первым, что он увидел в Аду, был странный дворец. Была глубокая ночь, он не понимал где находится, рядом разгуливали ужасные чудовищные силуэты, как в самых страшных кошмарах. Он не знал, что мёртв. И единственный, кто по-настоящему помог ему разобраться со всем — это Осаму Дазай, которого он встретил выходящим из дворца. Демон обо всём ему поведал, и даже оставил переночевать. Кто мог знать, что обычный человекообразный мальчишка-демон — наследный Принц Гоэтии? Правильно, вот и Чуя даже не представлял, что всё так обернётся. Нет, его наталкивало на мысль то, что этот пацан фактически вышел из дворца, но не каждый же, кто выходит из богатого дома является его владельцем? Может, он просто работал там… В итоге, отец Осаму — Огай Мори, прознав о том, что огромное количество душ попало в Ад по вине мальчишки, успешно припрятанного его родным сыном, сделал его кем-то вроде телохранителя Принца. Из-за этого юноши проводили очень много времени вместе, что переросло в более… глубокие чувства, чем простая привязанность и дружба (да и не дружили они никогда, Осаму вечно специально доводил Чуюдо белого каления своими грязными шуточками, за что и получал по шапке от своего телохранителя, который по сути должен его охранять, а не избивать, но кому до этого какое дело?). Всё было прекрасно до момента, когда Принцу исполнилось восемнадцать. Мори, зная о том, что его сын без памяти влюблён в своего телохранителя, скрепя сердце, заставил того взять в жёны какую-то демонессу из очень знатного рода для рождения наследника. Эта новость просто морально уничтожила обоих. Чуя ушёл, даже не дождавшись свадьбы. Дазай старался наладить с ним контакт, но он не хотел даже брать трубку, и в какой-то момент Осаму перестал пытаться. В том же году у Гоэтии появилась наследница Кёка Изуми, а у Чуи приёмный сын Накаджима Ацуши, которого он взял лишь для того, чтобы заглушить свою душевную боль и помочь бедному ребёнку, застрявшему в каком-то гадюшнике. Накахара как-то даже пытался завести девушку, и у него получилось. Юан была очень хорошей, но так вышло, что Чуя не был слишком хорош для неё. По крайней мере, он сам так считал. Грешник не брал трубку, когда она звонила, не уделял ей должного внимания, да что уж там, он даже не любил её. И Чуя точно знал настоящую причину. Спустя двенадцать лет Осаму впервые связался с Чуей, почти умоляя его посидеть некоторое время с его дочерью, объясняя это тем, что не хочет, чтобы она слышала, как они с женой ругаются. Накахаре пришлось согласиться. Тогда-то он и увидел эту девочку в проводных наушниках, с которой в последствии неплохо сдружился. Сейчас Кёка спокойно приходит в офис агентства когда захочет. Дазай был счастлив, когда грешник проводил с ним время за игровыми автоматами, как в старые добрые времена, пусть и раз в месяц. Только здесь он мог забыться, посмеяться с гневного «друга», покапать ему на нервы, начать нести абсолютную херню, зная, что за это его сейчас побьют, либо же просто выговориться и не ждать осуждения или косого взгляда. Чуя был тем, кто дважды спас Осаму от покушения на убийство, организованных его собственной женой в качестве «мести» за измену. Хотя о какой измене может идти речь, если Сасаки всегда ненавидела своего мужа? Грешник тяжело вздохнул, вытирая руку о постельное бельё. — Гадость какая. — проворчал он. — Слижи. — пожал плечами Дазай. — Я сейчас лицом тебя в это пятно макну, если не завалишь свою хлеборезку. — цыкнул языком Накахара. Демон молча махнул рукой. Одеяло, как по волшебству, поднялось вверх и улетело в сторону дивана. Вместо него прилетело какое-то другое покрывало, не вымазанное в телесных жидкостях обоих. Осаму похлопал по кровати рядом с собой, улёгшись на спину. Чую даже уговаривать не пришлось — он сразу принял предложение, устраиваясь рядом с Дазаем, на что демон довольно хмыкнул, придвигаясь ещё ближе, одну руку кладя под голову грешника, не встречая сопротивления, затем накрывая их обоих покрывалом. — Может, хватит отправлять Кёку каждый раз ко мне, когда ругаешься с женой? — тихим голосом спросил Чуя, улавливая спокойную атмосферу. — Не беспокойся, я с этой сукой развожусь. — безразлично сказал Осаму. У Чуи что-то треснуло в сердце. И отнюдь не от шока и печали. Он был, чёрт возьми, счастлив! — Ты серьёзно? — всё же решил уточнить он. — Вполне. — ответил демон, поворачивая голову к грешнику. — Это из-за того, что она три раза пыталась убить тебя? — Нет. Она подняла руку на Кёку. — всё также безэмоционально говорил Дазай. — Да ну нахуй, — удивлённо приподнялся Чуя, но демон притянул его обратно к себе, вздохнув. — Из-за того, что она брала оружие из её шкафа. — закатил глаза Осаму. — Знаешь, я терпел эту мразь только для того, что бы у Кёки была нормальная семья, но она никогда не шла на уступки. Ей всегда было плевать. Я больше не стану её терпеть. Изуми не нужна такая мать. — И правильно. Наконец-то ты это понял. — Чуя облегчённо вздохнул. — В ночь зачистки, когда всё уже почти подошло к концу, я ходил на линию сражений. — вдруг сознался он, тут же ловя ледяной взгляд карих глаз. — Я хотел забрать как можно больше оружия у ангелов, — объяснил грешник. — но ничего не нашёл. Трупы — всё, что было. Как давно у твоей жены в шкафу ангельское оружие? — Не помню таких запасов до зачистки. — Может, тут есть какая-то связь, не думаешь? Никто бы из простого населения не сунулся на линию боя. Значит, это был кто-то, способный унести гору оружия, при этом уйти не раненным и незамеченным. Я думаю, всё сходится, если учесть ещё и то, что… — Сектанты были вооружены. — закончил за него Дазай. Чуя одобрительно щёлкнул пальцами. — И зачем бы сатанистам совершать призыв демона, когда они хотят открыть портал в Ад? — Может, они хотели выбить из тебя информацию? — предположил Накахара. — Или кто-то пообещал им, что это именно тот ритуал, открывающий врата, но для того, чтобы они появились, нужно убить демона, явившегося из круга. — Поэтому они не выпускали тебя из круга и преследовали до самых кустов. — задумчиво произнёс Чуя. — Тогда всё более, чем очевидно. — Согласен. — кивнул Осаму. Повисло молчание. —… Знаешь, тебе совсем не обязательно приходить ко мне каждое полнолуние, если ты не хочешь. Я… Просто… Я очень скучал. Правда. Все эти годы я никогда не забывал тебя. Прости. Чуя ничего не ответил, продолжая молча смотреть на луну, виднеющуюся сквозь штору. Дазай продолжил говорить: — Я был счастлив проводить каждое полнолуние с тобой на протяжении четырёх лет. Я просто… Не могу без тебя. Было слышно, что Осаму заставляет себя говорить всё это. Ему правда стыдно делиться с ним своими чувствами — тем, что он всегда оставляет при себе. Каждое слово сейчас даётся ему с огромным трудом. —… Я буду приходить до тех пор, пока ты не разведёшься с женой. — усмехнувшись, сказал Чуя. Как-то двусмысленно это прозвучало. — Если разведусь с ней, ты вернёшься? — Возможно. Дазай снова не сдержался и поцеловал его, но на этот раз по щеке грешника прокатилась чужая солёная слеза.