Палуус

      Маленький, насквозь проржавевший грузовичок, доверху набитый продуктами из города, медленно полз по узкой ухабистой дороге. За рулём сидел невысокий коренастый мужчина с добродушным весёлым лицом, скрытым под козырьком низко надвинутой кепки. Мужчина рядом был высок и широкоплеч, с густой копной тёмных, идеально уложенных волос и с неестественно бледной, чуть сероватой кожей. Под глазами у него виднелись огромные мешки. На лбу пролегли глубокие морщины. Мужчина смотрел в окно угрюмо и с отвращением: пейзаж хуже ему было сложно представить. Заболоченные, тянущиеся на много километров вперёд поля лишь изредка перемежались с хилыми кривыми перелесками, чудом умудрявшимися выживать в столь неблагоприятном влажном климате. Ещё больше картину омрачали тяжёлые чёрные тучи, низко нависшие и готовые в любую секунду разразиться ливнем.       “Ну и задница же… Какого чёрта меня вообще сюда занесло?” — подумалось Эймосу Мальту.       Из невесёлых размышлений его вырвал чересчур бодрый голос водителя:       — Что же Вы притихли, Мистер Мальт? Поделитесь, как Вам здешние места.       Этого ещё только не хватало… Мальт с трудом сдержал желание ответить резко и грубо.       — Прекрасно, — с грубым сарказмом процедил он сквозь сжатые зубы.       Джонни, водитель этого драндулета, будто не заметив реакции пассажира, с энтузиазмом продолжил:       — Чудесно! Скажите, а воздух, воздух-то какой! Не то, что в ваших этих больших городах. Влажноват слегка, конечно, но зато как чист! — в какой-то момент он так увлёкся, что вдруг отпустил руль и принялся оживлённо жестикулировать, чем сразу же навлёк на себя ещё большей гнев Мальта       — Херли ты творишь?! — прошипел Эймос, повернувшись, наконец, к собеседнику и глядя на него широко распахнутыми, налитыми кровью глазами. Больше всего он в тот момент походил на взбесившегося быка.       Джонни опасливо покосился на него, вернул руки обратно на руль и, примолкнув, снова сосредоточился на дороге, которая, к слову, становилась всё более неровной, из-за чего грузовик постоянно подпрыгивал, опасно кренился и жалобно стонал.       Эймос с головой откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза.       К сожалению, тишина длилась недолго. Не прошло и десяти минут, как словоохотливый водитель, как ни в чём не бывало спросил:       — Как Вы, Мистер Мальт? Не укачало ли? Пивка не хотите? У меня там в бардачке завалялась баночка.       Эймос мысленно застонал и ничего не ответил. Остаток пути Джонни не замолкал ни на секунду.       Наконец, впереди показались первые одинокие домишки, маленькие, деревянные и слегка кособокие, но в целом, несмотря на покрытые плесенью стены, выглядившие достаточно прочными и даже уютными. Разумеется, для всех, кроме Эймоса Мальта.       — Это ещё что за нырищи? — спросил он брезгливо, демонстративно отворачиваясь от окна.       — Это самое начало нашей деревни! Чего лицо так скривили, не нравится? Хорошие хибарки, сам приложил руку к парочке, — пояснил Джонни с лёгкой ноткой обиды.       Эймос пренебрежительно фыркнул и, сощурившись, принялся вглядываться вдаль, силясь различить хоть какие-нибудь признаки жизни.       Совсем скоро гул мотора стих, тряска и дребезжание прекратились, водитель разблокировал двери и весело выкрикнул:       — Добро пожаловать в Палуус!       Мальт осторожно ступил на мягкую, едва заметно пружинящую под ногами почву и тут же поморщился. Он терпеть не мог проводить время на природе. Но его боссу было на это совершенно плевать.       Внезапно их обоих со всех сторон окружили появившиеся словно из воздуха люди, с вежливыми доброжелательными улыбками на лицах и яркими искорками интереса в глазах. Все они, по мнению Эймоса Мальта, были очень странными и по какой-то даже ему самому пока не ясной причине вызывали в нём помимо отвращения чувство смутного беспокойства. Обитатели деревни совершенно не были похожи на людей, множество лет проживших в невыносимой для любого гостя здешних земель сырости. Людей, со всех сторон окружённых одними лишь непроходимыми зловонными болотами. Людей, и по сей день пользовавшихся древними, вышедшими из моды ещё несколько лет назад телефонными трубками с проводом и наотрез отказывающихся признавать существование интернета и многих других "современных штучек". Помимо всего этого хотя бы приблизительно определить возраст некоторых из них было весьма затруднительно: каждый, на кого бы ни упал взгляд мужчины, выглядел достаточно молодо, отчего создавалось впечатление, что в деревне вообще не было стариков. Но ведь это невозможно…       Ощущение дискомфорта усилилось, когда несколько высоких крепких мужчин вдруг отделились от остальных и быстрым уверенным шагом направились к двум неподвижно застывшим рядом с грузовиком фигурам.       — Пожаловать добро, господин, мы Вас рады видеть очень! Давно гости не приезжали к нам. — Один из незнакомцев с силой стиснул протянутую Джонни ладонь и дружески похлопал его по плечу в то время, как остальные отправились выгружать большие тяжёлые коробки с провиантом.       С чужака никто не спускал внимательных, немигающих глаз, но подойти к нему или хотя бы просто заговорить не решался. А, может, не хотел.       Мальт вдруг снова разозлился. Это место раздражало его всё сильнее. Он передёрнул плечами, будто сбрасывая морок, высоко поднял голову, задрав нос, спрятал руки в карманы длинного лощёного пиджака и спросил со всей притворной доброжелательностью и вежливостью, на какую только был способен:       — Кто у вас здесь за главного?       Прозвучало всё равно очень надменно. И местные жители это почувствовали. Искорка интереса в их глазах сменилась недобрым огоньком.       — Да вот же, четвёртый дом по левой стороне. Там живёт наш Де Кох, местный шериф, - нехотя ответила стоявшая чуть поодаль женщина в некогда ярком, а сейчас совсем выцветшем пёстром платье ниже колен и махнула рукой себе за спину.       Эймос сдержанно её поблагодарил и, привычно насупившись и поджав губы, торопливо зашагал в указанном направлении. Чем быстрее он разделается со всеми делами, тем скорее сможет отсюда уехать.       Мужчина ещё долго ощущал тяжёлые пристальные взгляды, направленные ему в спину, и постоянно боролся с желанием обернуться и убедиться в том, что его никто не преследует. Он мысленно чертыхался, крепко стискивая кулаки и стараясь с одной стороны не сбавлять темп, а с другой, выглядеть всё так же уверенно и важно. "Самое главное — это сразу продемонстрировать людям свою силу и превосходство. Только тогда можно выстроить с ними правильные отношения," — именно такого принципа привык придерживаться Эймос Мальт, и именно таким образом он готовился вести себя с шерифом. Оставалось только его найти…       Обитель шерифа выглядела в точности, как в любом типичном вестерне: небольшое одноэтажное здание с просторным низким открытым крыльцом и стойками для лошадей, которых, правда, насколько Мальт успел понять из болтовни Джонни, в городе не было. Сам шериф тоже выглядел стереотипно: довольно рослый светлокожий шатен с короткими вьющимися волосами и очень усталым, но серьёзным обветренным лицом с лёгкой неаккуратной щетиной. Одет он был в мятую, но с виду приличную чистую рубашку, тёмные штаны с ремнём и тяжёлые бежевые башмаки. Мужчина сидел прямо на ступеньках и занимался не то починкой, не то созданием лошадиного седла, из-за чего Мальт с трудом сдержал желание сию же секунду развернуться и отправиться назад, к машине, с настойчивым требованием сегодня же вернуть его обратно в город.       В ответ на громкое и преувеличенно бодрое приветствие Эймоса шериф лишь невнятно угукнул, даже не подняв глаз. Мальт непонимающе моргнул и решил попробовать ещё раз:       — День добрый, мистер… мистер Кох.       Результат тот же. Мальт начал потихоньку выходить из себя.       — Японский городовой, да ты немой, что ли?       Наконец, шериф оторвался от своего занятия, тяжело вздохнул, отложил седло и инструменты, поднялся и, направившись к двери, молча поманил Эймоса пальцем. Тот нехотя двинулся следом.       Внутри домишка оказался ещё теснее, чем казался снаружи. По правую сторону от входа располагалась небольшая переговорная, из мебели в ней стояли только стол и два низких, с виду очень неудобных жёстких стула. Единственным источником освящения здесь была одинокая голая лампочка на длинном проводе, свисающая с середины потолка.       Чуть дальше по коридору располагалось помещение, которое здесь, по всей видимости, играло роль одновременно и столовой, и гостиной, и кухни. Обставлено оно было тоже очень скудно. Большая часть мебели была потёртой и немного подгнившей в некоторых местах от постоянной сырости. Света не хватало, поэтому почти везде царил полумрак.       Примерно также дела, наверное, обстояли с двумя комнатами. Дверь в одну, принадлежащую, видимо, самому шерифу, была распахнута, являя картину унылую и мрачную. Соседняя дверь была заперта. Эймосу даже стало любопытно, для кого она предназначалась.       Терпеливо позволив гостю оглядеться, шериф жестом пригласил его в переговорную. Зашёл туда первым и занял место справа, спиной к окну. Скрестил руки на груди и выжидательно уставился своими светлыми, почти бесцветными, ничего не выражающими глазами Мальту прямо в лицо.       Выдавив из себя кривую притворно-вежливую улыбку, мужчина медленно приблизился к столу и осторожно, с чувством нестерпимого отвращения, прикоснулся к холодной и влажной на ощупь древесине.       — Я, пожалуй, лучше постою, — пробормотал он, брезгливо вытирая руку идеально чистым, выглаженным платочком, который он всегда носил в верхнем кармане пиджака. Лицо шерифа осталось непроницаемым. Выражение глаз тоже не изменилось.       — Итак… Как Вы знаете, нам надо провести регистрацию населения… - осторожно начал Мальт, сцепив руки за спиной.       — Ну? — буркнул в ответ Де Кох. Голос его оказался низким, хриплым и твёрдым.       — Поэтому я здесь.       — Хорошо.       Эймос ещё крепче сжал пальцы за спиной, так, что костяшки побелели, и до боли стиснул зубы, изо всех сил сдерживая раздражение. С этим человеком просто невозможно вести переговоры!       Мальт уже открыл было рот, чтобы ядовито съязвить, когда дверь вдруг с грохотом распахнулась, заставив мужчину вздрогнуть и резко обернуться. Из темноты прохода выскользнула невысокая девчушка, лет семнадцати, с тёмной, цвета молочного шоколада, кожей и густой копной чёрных кудрявых волос. Она выдула огромный розовый пузырь, который сразу же лопнул с громким хлопком, отчего Мальт ошалело моргнул, и убрала достаточно дорогой, такой же, как у него самого, смартфон в карман джинсов. По всей видимости, единственный нормальный телефон во всей деревне…       Её по-детски наивные тёмные глаза быстро осмотрели Эймоса с головы до ног, и на лице зажглась широкая улыбка, похожая на ту, что обычно рисуют мультфильмах. Она тонко восторженно запищала и бросилась прямо к нему.       — Гость! Как здорово! — девчушка преодолела разделяющее их с Эймосом расстояние всего в два коротких прыжка, схватила мужчину за руку прежде, чем тот успел её отдёрнуть, и принялась трясти, как сумасшедшая. Всё это произошло так неожиданно и быстро, что Мальт с трудом вернул себе самообладание. Как ни странно эта невесть откуда взявшаяся навязчивая девчонка даже вызвала в нём нечто, похожее на симпатию. Она была первым человеком в этой странной поганой деревеньке, не вызывающим смутного чувства беспокойства и затаённой угрозы.        — Зачем Вы приехали? Нет-нет! Я угадаю! Вы Эймос Мальт из департамента, да?       — Именно так, — мужчина немного расслабился и подумал о том, что в отличие от всех остальных жителей Палууса, больше похожих на зомби, она хотя бы выглядит, как живой человек. И что она только забыла в этой дыре?.. Со всей своей бодростью, современной одеждой, розовой жвачкой и новеньким смартфоном она совершенно не вписывалась в унылый полумёртвый болотный пейзаж.       Сам того не заметив, он вдруг сжал её тоненькую тёплую ручку в ответ, но ладонь девушки тут же легко выскользнула, и она повернулась к шерифу.       — Как здорово! Я Лиса. Папуль, а ты чего даже чаю не предложил гостю?       Эймос с трудом сдержал удивление. Он медленно переводил взгляд с шерифа на его дочь и обратно, силясь понять, как у такого холодного молчуна могла быть такая энергичная дочь, ещё и со столь экзотической внешностью.       И вдруг грянул гром. Раскат был таким неожиданным и громким, что все трое вздрогнули и испуганно заозирались. За окном ярко сверкнула молния, вызвав у Эймоса неприятную ассоциацию с грибницей, быстро и уверенно заполняющей собой всё вокруг, ветвящейся, проникающей всё глубже. Спустя ещё несколько мгновений хлынул дождь. Даже не просто дождь, а настоящий тропический ливень, каких Мальту видеть не доводилось. Мужчина метнулся к окну, с ужасом глядя на то, как соседний дом стремительно исчезает за мутным серым занавесом, а лужи становятся всё глубже, превращаясь в настоящие болота, выходящие из берегов.       Очередной, похожий на выстрел, раскат грома заглушил испуганный вскрик Лисы. Казалось, крыша сейчас просто не выдержит такого напора и сломается, покорно пропуская разбушевавшуюся стихию внутрь.       Мальт оттолкнул глядящую на него широко раскрытыми миндальными глазами дочь шерифа и, сжав кулаки и стиснув зубы, зашагал к двери. Девушка что-то прокричала ему вслед, но её слова утонули в звуке льющейся, подобно водопаду, с неба воды. Эймос с бессильной злобой смотрел на улицу, судорожно пытаясь придумать, как же ему теперь отсюда выбраться…       Вдруг чья-то рука легла ему на плечо. Мужчина вздрогнул и резко обернулся, готовый громко и грубо рявкнуть на любого, кто посмел побеспокоить его столь наглым образом в такой непростой момент. Перед ним оказалась Лиса. Она, не обращая внимания на выражение лица мужчины и весело глядя на него снизу-вверх, затараторила:       — Да что же Вы, куда собрались? В такую погоду по здешним местам лучше не разгуливать: выйдете за пределы деревни и утопнете где-нибудь. Ещё чего не хватало! Пойдёмте, я лучше Вам чаю заварю, горячего.       Мальт молча и угрюмо пялился в стену за её спиной, отчаянно не желая принимать предложение, но осознавая, что другого выбора у него просто нет.       В конце концов, он вынужден был сдаться. Лиса, разумеется, жутко этому обрадовалась и снова начала болтать без умолку, сразу позабыв про грозу и бросившись хлопотать рядом с чайником. Де Кох не проронил ни слова. Выглянул на крыльцо, чтобы забрать незаконченное седло и инструменты, унёс всё это к себе в комнату, запер дверь туда и, присев рядом с Эймосом за стол, принялся внимательно и без стеснения его рассматривать.       Следующие несколько часов стали для Эймоса Мальта худшими в жизни. Чай оказался невыносимо горьким и кислым, еда, которую предлагала Лиса, — не имела ни вкуса, ни запаха. Видимо, ничего съедобное в здешних местах вырастить было просто невозможно.       Когда дождь, наконец, прекратился, Мальт чересчур быстро вскочил из-за стола, сдержанно, сквозь зубы, поблагодарил хозяев за радушный приём и сразу спешно зашагал к выходу, никого не дожидаясь. Только оказавшись на свежем воздухе, он выдохнул с облегчением. Правда чувство это быстро сменилось новым приступом ярости и отвращения: улицы превратились в непроходимые болота, заполненные мутной тёмной водой — добраться до грузовика Джонни, не набрав полные ботинки этой дряни, теперь не представлялось возможным.       Эймосу пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя сделать первый осторожный, медленный шаг с крыльца. Причём на лице его в этот момент было написано такое омерзение, что, увидь его кто-нибудь из жителей деревни, у них непременно возникло бы желание со всей силы толкнуть этого элегантно одетого высокомерного типа прямиком в лужу, испортив тем самым дорогой костюм. И такое желание было бы вполне справедливо.       К моменту, когда мужчина добрался, наконец, до грузовика Джонни, так и стоявшего на прежнем месте, правда теперь уже совершенно пустым, ботинки его хлюпали и противно чавкали при каждом шаге так, что у него едва ли не начинался нервный тик. Сам Джонни преспокойно дремал внутри, облокотившись руками об руль и положив на них голову.       И тут у Мальта словно сорвало крышу: он подскочил к испещренном хрустальными бусинками капель окну и, позабыв даже про брезгливость, принялся изо всех сил колотить в стекло, громко и яростно выкрикивая:       — С меня хватит! Вывези меня из этого гнилого кошмара!       Бедный Джонни испуганно встрепенулся, с огромным трудом пытаясь осознать, где он находится и что с ним сейчас происходит. Это разозлило Мальта ещё больше. Он снова заорал:       — Ну-ка открой дверь и увози меня отсюда! Сию же секунду! Прочь из этой мерзости!       Джонни, широко зевая и часто-часто моргая, дрожащими пальцами опустил стекло, силясь вникнуть в гневную речь мужчины. Эймос сразу же просунул голову внутрь, оказавшись на расстоянии всего нескольких сантиметров от водителя, и по-змеиному прошипел ему прямо в лицо:       — Увези меня отсюда к чёртовой матери!       — Уверены, что к чёртовой матери стоит ехать? Да и вообще, не переживайте Вы так, Мистер Мальт. Не могу я Вас отвезти. Теперяче ежели только через времечко, — пробормотал Джонни растерянно, на всякий случай отклоняясь назад.       — Да в каком смысле не можешь?.. — Эймос так опешил, что даже перестал орать. Джонни, воспользовавшись небольшой заминкой, пришёл, наконец, в себя после сна и пояснил уже более уверенно:       — Да Вы что, не видели, какой дождище был? Дорогу вон всю размыло, придётся ждать, пока подсохнет. Ничего, погостим в Палуусе недельку, да и всё.       Эймоса замутило.       — То есть как это, неделю?.. — голос его внезапно охрип. — Ты хочешь сказать, что я застрял в этой дыре? И никаких путей нет?       Водитель посмотрел на него со смесью неодобрения и сочувствия и ответил:       — Увы, Мистер Мальт, увы.       Эймос вдруг со всей ясностью осознал, как же сильно он влип. И от осознания этого его аж передёрнуло. Появилось непреодолимое желание немедленно куда-нибудь присесть и как следует всё обдумать.       Времени на раздумья у него теперь было много. Очень много.