Огненно-красные

      Два красных огонька зажигаются в темноте напротив меня.       Темнота охватывает поселение, из которого я собираюсь бежать этим утром. Последняя ночь в этой реальности, рядом с главным охотником на таких, как я. Страшно слышать снующих под окнами помощников Амена. Жутко завтракать, кожей чувствуя любопытные и пытливые взгляды членов отряда Фараона. Мучительно просыпаться от скрипа половицы или стука по двери, звука упавшей ветки за окном — вдруг это за мной идут.       Скоро мрачная полоса жизни закончится, и даже не придётся встречать светлую под закатным солнцем, направляясь под всеобщее внимание к виселице на главной площади, как Дия. Не придётся умирать, чтобы обрести свободу, хотя, казалось, другого выхода нет. Слишком долго я нахожусь рядом с убийцами, которые желают смерти мне и моим друзьями.       Я возненавидела миг, когда ступила с колесницы на мелкий песок в названный охотничий лагерь, и неоднократно прокручивала в голове лица собравшихся вокруг. Они догадывались, что неспроста их лидер собрал людей в Гермополе и перевёз сюда: чтобы охотиться было проще. Охотники знали и приветливо улыбались новоприбывшим — мне в том числе.       Но, ставлю все свои утены, в фантазиях они обхватывали пальцами моё горло и представляли, как я молю убрать руки и задыхаюсь в конвульсиях. Лживый и изворотливый, неискренний и поддельный Амен, что подал руку, вытащив меня из чёрного дыма в доме Реммао, ничем не лучше своих щенков.       Как же противно было ощущать на коже его руки. Руки, которые пропитаны кровью черномагов. Она не смоется, и такое никогда не забудется и не простится. Аш согласен со мной, он поможет мне отомстить. За Дию, за Рэймсса, за Реммао, хотя я уже не уверена, что этот сошедший с ума черномаг заслуживает спасение. В любом случае он стал таким не по своей воле, а из-за того, как извратили представления о чёрной магии правящие в Верхнем Египте люди.       Реммао просто подстраивался под неизбежную реальность, под ставший жестоким мир, в котором ты либо убиваешь, либо висишь на прилюдной казне и просишь пощады из последних сил за секунды до того, как твоя душа отправится в Дуат. Я не виню Реммао, что он напал, что хотел сделать (конечно, этого и не прощу), но я понимаю, почему он так поступил.       Я виню современную действительность, в которой шезму с неограниченными способностями вынуждены скрываться и выполнять заказы за гроши в каких-то подворотнях. Мы сильны и способны сделать мир лучше, но в итоге нас убивают и ни во что не ставят, хотя должны уважать. Быть может, поклоняться…       Двадцать лет назад внесли первый закон, запрещающий заниматься онейромантией и некромантией. Шезму осталось настолько мало, что и они не брезгуют убивать своих, чтобы выжить. Озлобленные и затравленные, черномаги подставляют всех вокруг, чтобы сохранить жизнь. Но охотники, подосланные Фараоном, не оставляют шансов спастись.       Так быть не должно.       На улице горят фонари, но тьма всё равно не даёт разглядеть очертания домов, превращая их в чёрные размытые пятна. В последнее время в поселении всё меньше людей занимаются уходом за двором. Конечно, многих местных хворь утащила в могилу. Возможно, если бы охотники не бегали за шезму, а искали другой источник возникновения хвори, этих смертей можно было бы избежать.       Луна горит бледным пятном на небе, её мягкий свет проникает в помещение. Ни единой свечи, чтобы не волновать охрану во дворе. Всё должно пройти спокойно, без лишнего шума, ведь на эту ночь у меня особые планы. Будет жарко. В пустыне ночью холодно, моя помощь поможет всем согреться.       Я встаю с кровати и подхожу к зеркалу, разглядывая, наконец, набравшуюся решимости и смелости девушку. В воздухе витает ненавязчивый аромат пряных специй и дурманящего масла для тела. Спасибо Ливию, который пару часов назад отбыл на повозке в Крокодилополь. Я надеюсь, он обретёт покой и хворь его не настигнет, ведь Ливий оказался очень хорошим лекарем и… другом.       Сначала он не поверил в мои слова, что нужно уезжать, но затем, узнав о назревающем «пиршестве», принялся быстро собирать вещи. Его взгляд, проницательный и неодобрительный, я не забуду никогда. Но мне не нужно одобрение Ливия, я только хочу, чтобы он остался невредимым. Мало ли и в нём шезму начнут подозревать.       На пальце поблёскивает кольцо с обсидианом — прощальный подарок Рэймсса. Надеюсь, с ним мы ещё свидимся, а он устроится хорошо, куда ни попадёт. Всё же оказалось, что дружба между черномагами возможна, главное — хранить секреты и не задавать вопросов, когда просят уйти без объяснений. Что Рэймсс и Ливий и сделали, за что я буду им ещё долго благодарна.       Свет проникает внутрь сквозь незанавешенное шторами большое окно, едва освещает в конце комнаты стол с зеркалом, у которого я стою. Но даже при таком освещении видно, как переливается ткань одеяния, которое подарил Амен. Да, мы успели сблизиться за последние недели. Я едва держала себя в руках, когда он тянулся обнять, поцеловать, подарить «заботу» и «ласку».       Чувствовала себя животным, которое нужно накормить свежайшими продуктами, чтобы вкуснее получилось мясо, перед тем как убить и подать на блюдечке. Я засыпала рядом с Аменом, пряча кинжал неподалёку. Эпистат говорил о верности, доверии и просил не врать, чтобы наш союз был намного крепче, чем все его отношения до нашей встречи; говорил, что увезёт в столицу и ничем не обидит. И не лгал — он никогда меня не обижал, но это до момента, пока не всплывет правда о моей сущности и его рука не обхватит шею и не надавит на нужную болевую точку…       Я давно не верю никому из тех, кто помогает выслеживать и убивать моих собратьев. Все охотники — порочны и нечисты. Навязанная ненависть к шезму бежит по их венам, и это уже никак не изменить. Они прокляты злобой и неверием, что черномаги никому не желают зла, а банально стараются выжить в ополчившемся на них мире.       Покорно соглашаясь больше не врать Амену, я сдерживаю необъятный поток ругательств — единственное, что я хочу сказать этому человеку. Играть влюблённую Неферут непросто. Ой как непросто, но я стойко переношу прикосновения и делаю вид, словно поддерживаю иллюзорные надежды о нашем союзе. Это стоит того, оправдывает каждую секунду, в течение которой я чувствую отвращение к его рукам, которые, клянусь Анубисом, лишили жизни не одну сотню черномагов. Отвратительно.       Я смотрю в зеркало на улыбку, непроизвольно растягивающую мои губы. Расплата настала. Скоро всё кончится. Глаза медленно начинают светиться, всполохи пламени разыгрывают жаркий танец в темноте — и да, это происходит взаправду. Зарождаются красные искры. Я опираюсь о стол и наклоняюсь к зеркалу — распущенные волосы струятся по плечам.       Закусив губу, наслаждаюсь зрелищем: коричневые радужки теряют природный оттенок и загораются красным. Красным, как огонь ненависти, что захлёстывает меня. Это более не неприязнь, а сущая, чистейшая и не дающая покоя ненависть, наполняющая каждую клеточку тела. Глаза горят, руки тянутся спалить эту деревушку дотла, чтобы раз и навсегда поквитаться с охотниками за то, что они сделали с такими, как я.       Спустя мгновение мой взгляд устремляется в темноту за спиной, туда, где виднеется силуэт и два красных горящих огонька.       — Ты всё правильно сделала, шезмочка, — льётся бархатной мелодией низкий голос.       С самого начала я знала, что Аш здесь, наблюдает за мной. Но всё равно не торопилась вставать, обдумывая уже произошедшие сегодня события и грядущие…       — Здравствуй, господин, — подаю голос я, отталкиваясь от стола и отходя на пару шагов — так, чтобы в зеркале я видела себя до щиколоток.       — Мне нравится, когда ты зовёшь меня так, — тянет он, выходя из тени и равняясь со мной.       В полумраке я наблюдаю за нашими синхронно горящими глазами, добавляющими некой перчинки. Мы хорошо смотримся вместе. Его светлая кожа блестит в лунном свете, благодаря которому сверкают золотые обручи на запястье, шее и предплечье. На нём привычная бежевая накидка. Теперь мой взгляд прикован только к обнажённому торсу.       Я уже прикасалась к нему, но этого не хватило. В тот вечер Аш не позволил руке скользнуть под резинку штанов, хотя так хотелось. Вместо этого он отправил меня к Амену завоёвывать доверие. В ту ночь, когда эпистат прижимался и скользил ладонями по моей коже, я закрывала глаза — не от удовольствия, а чтобы проще было представлять, что сейчас меня ласкает не Амен, а новый покровитель, великий бог Сет.       Его пальцы как раз опускаются мне на плечо, аккуратно и медленно проходятся вдоль руки, словно Аш испытывает, насколько меня хватит. Остатки самоконтроля, которого было как черномагов в Верхнем Египте (крайне мало), испаряются за считанные мгновения. Я ужасно истосковалась по Ашу, его мягкой на ощупь коже… Так хочется провести подушечками пальцев по ней вновь… Но на этот раз закончить начатое.       — Самая верная прислужница, — сладко произносит он, задерживая руку на моей талии. — Исполнила просьбу?       Я вскидываю голову и разворачиваюсь, глядя на него широко распахнутыми глазами.       — Ради Амона, конечно, — сообщаю я и широко улыбаюсь, склоняя голову набок. — Ты ещё сомневался?       Хитрая улыбка появляется на лице Аша, который только сейчас отрывается от отражения в зеркале. Его оценивающий взгляд проходится по мне снизу вверх, останавливаясь на глубоком декольте. Я всегда любила носить открытые одеяния, чтобы подчеркнуть то, чем одарила природа. Слава Ра, мужчины тоже это подмечают.       — Нисколько, — шепчет Аш, наклоняясь к моему лицу. — Наверное, Амен хорошо проводит досуг после того, как испил из чаши с ядом? — вслух рассуждает он, поглядывая в окно, пока коварная ухмылка не сходит с его губ.       Аш же прекрасно знает: яд действует незамедлительно, проникая в организм. Вероятность летального исхода максимальная, особенно когда вещество собственного изготовления. Недаром пускают слухи и в тавернах ходят россказни о способностях великого бога ярости и войны — ещё искусного зельевара. Я и на деле столкнулась с его умениями, ведь, если бы не его бескорыстная помощь, я бы ни за что не попала в сон к Амену и не выявила его слабости.       — И что дальше? — интересуюсь я, хотя знаю ответ. Это очевидно, однако мне всё равно хочется поиграть с Ашем. По насмешливому взгляду понимаю, что он правильно понял намёк.       — Что дальше, что дальше, шезмочка? — подчёркнуто задумчиво произносит Аш, поднося руку к подбородку. — Вообще нет идей, одолжишь свои? — Он приближается на шаг, сокращая дистанцию.       И я тоже делаю шаг вперёд, оказываясь к нему практически вплотную. Возможно, мне кажется — ну, или это накалилась обстановка, — но его кожа источает тепло. А от самого Аша исходит пудровый, пыльный, с нотками природных минералов аромат — так пахнет пустыня.       — Одолжу, — улыбаюсь я и наконец-то кладу руку на гладкую щеку.       — Какой же самостоятельной ты стала, — подстрекает Аш и самодовольно улыбается, когда я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы мои губы оказались на уровне его.       — Ты вдохновил меня на… — я закусываю губу, задумываясь, и провожу указательным пальцем по его шее, ключице, — всё это, — абстрактно говорю я и кручу пальцем другой руки в воздухе, давая понять, насколько серьёзны мои намерения.       Очень серьёзны. Осталось немного. Эта останется в памяти.       — Приятно слышать, что я положительно влияю на тебя. — Аш внезапно ловит мои руки и вкрадчиво, с тенью улыбки говорит: — Но игры кончились, Меренсет.       Я прекрасно знаю, что это значит, и точно не хочу сбежать, как мне заблагорассудилось в первую встречу. Что ж, приоритеты поменялись, ненависть к охотникам укрепилась, теперь я готова безусловно слушаться Аша, ведь, чего таить, его жизненный опыт несравним с моим.       Сейчас, смотря в горящие красным красивые глаза, мне хочется только одного. И я намерена это получить. Поэтому, совершенно не стесняясь нестерпимого желания, вырываю руки — конечно, у меня это получается только потому, что он позволяет — и целую его, впиваясь ногтями в плечи.       Мне всё равно, больно ему или нет. Но по тому, с какой силой он сжимает в ответ мои ягодицы, могу сделать вывод, что Аш только и ждал, когда я сдамся первой.       — Какая ты нетерпеливая, дарующая жизнь, — насмешливо произносит он и хрипло смеётся сквозь поцелуй.       Мне более нечего стыдиться. Когда я рядом с ним, наружу выходят потаённые, зарытые глубоко внутри тёмные желания. Моя сущность будто тянется к нему, к богу красных земель, разрушения и хаоса. И я ничего не могу с этим поделать, и главное — не хочу.       Неимоверно приятно ощущать горящую кожу под ладонями, сбившееся тёплое дыхание возле лица. А глаза, эти глаза… Возможно, я бы и сама хотела сгореть в них дотла. К счастью, сегодня огня стоит бояться не мне.       — Очень нетерпеливая, — выдыхаю я, срывая с него накидку. Тёмно-красные волосы небрежно ниспадают на лоб, и рука сама норовит пройтись по ним и зажать между пальцев: пряди шелковистые на ощупь.       — Хватит уже трогать меня за волосы, — весело произносит он, отшатываясь, — настал черёд кое-чего другого побывать в твоих руках… — Аш берёт меня за затылок и нетерпеливо втягивает в поцелуй, лишая возможности управлять процессом.       Его язык беспрепятственно вторгается мне в рот, проходится по нёбу, сплетается с моим, в то время как одна его рука начинает спускать бретельки одеяния. Я помогаю и развязываю ленты на талии, чтобы мешающая ткань упала к ногам.       — Я помогу раздеться, — с трудом отстранившись, выговариваю я и опускаю взгляд на его штаны.       — Помоги мне лучше здесь, шезмочка, — сладко протягивает он любимое прозвище, берёт мою руку и кладёт на затвердевший член.       Он ухмыляется — возможно, потому, что заметил, как расширились мои глаза от удивления из-за размера, или потому, что я стою полностью обнажённая, не скрывая наготы. Пальцы сжимают член, и Аш облизывается, явно намекая, чего желает. И я хочу того же — доставить удовольствие своему покровителю.       Не медля, опускаюсь на колени под одобрительную улыбку и спускаю штаны. Аш пальцами подцепляет мой подбородок и заставляет посмотреть на него. Мой рот непроизвольно приоткрывается, и он проникает двумя пальцами внутрь — я обхватываю их губами. Красные глаза проницательны, смотрят в душу и вытягивают самые изощрённые мысли на поверхность. Слюна растягивается в воздухе через секунду после того, как он вынимает пальцы.       — Открой рот шире, Нефтида. — Моё второе имя он выговаривает с особенной интонацией. — Вот так, — добавляет он, когда я покорно выполняю просьбу.       Член блестит от предэякулята, и мне не терпится докоснуться до него. Аш ведёт головкой по моим губам, второй рукой удерживая за волосы на затылке.       — Пожалуйста, — прошу я, изнемогая от желания закончить прелюдии, но Аш, кажется, не спешит.       — Куда-то торопишься? У нас будет много времени в будущем, — ухмыляется он, размазывая слюну по моему лицу. — Сделай мне приятно, Эме.       Я смыкаю пальцы на члене и медленно провожу вдоль него языком. Рука на затылке по-прежнему контролирует движения и в случае чего направляет. Смотря в глаза Ашу, я облизываю головку, оттягивая крайнюю плоть, и щекочу уздечку.       В воображении давно поселился момент, как я сижу на коленях перед самим Сетом и удовлетворяю его потребности. Наконец можно не закрывать глаза и не представлять другого мужчину, как было с Аменом. Теперь только в радость удерживать зрительный контакт, лаская желанное.       Аш шумно выдыхает, и я замечаю, что его взгляд устремляется к окну.       — Видимо, ты была права, не будем задерживаться, — весело выдаёт Аш, и в следующую секунду я чувствую, как он давит на затылок, заставляя погрузить член в рот.       Я прилежно втягиваю щёки и опускаю руку на коленку, позволяя ему двигаться самому. Аш вовсе не жалеет меня, слишком быстро наращивая скорость, — видно, он не шутил, что времени мало. Я слежу за дыханием и подавляю рвотный рефлекс. Слёзы так и норовят побежать по щекам, но я терплю, пока Аш подаётся бёдрами взад-вперёд с каждым разом всё быстрее.       В момент, когда понимаю, что больше не выдерживаю, он отстраняется. Пред глазами открывается вид на его довольное лицо и ниточку слюны, что тянется от моих губ. Аш хлопает членом мне по щеке и проводит большим пальцем свободной руки по губам.       — Поднимайся, шезмочка, — рвано выдыхает он и помогает мне встать.       На ватных ногах опираюсь бёдрами о стол в попытках найти опору, но Аша моя поза не устраивает.       — Нет, другой стороной, — раздражённо бросает он, смотря на меня горящими глазами. И как можно устоять перед ним, когда от него за ярд веет уверенностью, решимостью, силой. Ох уж эта сила…       — А? — непонимающе отзываюсь я, и Аш становится более нетерпеливым.       — Разворачивайся, — уже резче произносит он, и до меня доходит, что нужно сделать.       Повернувшись спиной, я кладу ладони на стол и сталкиваюсь с отражением: взлохмаченные волосы, прилипшие к шее и плечам. Невиданный раньше блеск в глазах — в отличие от его, мои радужки сейчас не пылают.       — Вот так? — Я опускаюсь животом на стол, выгибаясь, насколько получается возможным, и развожу ноги.       — Так, — его рука гладит мою спину и накручивает на кулак волосы, — а теперь — будь тише. Ты же не хочешь, чтобы нас услышали?       Другой рукой он приставляет головку ко входу и не спеша надавливает, проникая внутрь. Я хватаюсь руками за край стола и закусываю губу. Верно, окно же открыто — шуметь, безусловно, не стоит.       — Да-а, — тихо протягиваю я, когда он мучительно медленно входит почти до упора.       Чувство наполненности захлёстывает с головой горячей волной удовольствия, и нет никаких шансов на спасение, на обратный путь. Хлипкие деревянные мосты, обещающие спасение, давно сожжены. Это последняя ночь в Фивах, завтра, наконец, я стану свободной, а время проживания в «концлагере» охотников будет забыто как страшный сон.       Приятно разделять последнюю ночь с тем, кто помогает сбежать. Пускай Аш преследует собственные мотивы, но я делаю то же самое, так что наши интересы необычайно сходятся. Вообще, наше сотрудничество получается взаимовыгодным.       — Я знаю, что тебе нравится, но будь ещё тише, — шепчет Аш, пока я, немного забывшись, начинаю стонать громче.       Охотник может пройти мимо окна в любой момент, но я плавлюсь от ощущения горячих сильных рук на теле. Прижимаюсь щекой к столу и еле держусь на ногах, пока Аш входит в меня глубже и быстрее, доводя обоих до пика.       Что-то внутри скручивается и приятными спазмами расходится по телу, пальцы почти что соскальзывают. Если бы не руки Аша, крепко удерживающие за талию, я бы уже давно упала. Но он не позволит.       Я закусываю губу, слушаю шумные вздохи Аша и шлепки наших тел друг о друга. Пальцы с новой силой впиваются в деревянный стол. Температура в помещении будто повышается — настолько, что даже раздетой мне жарко. Хотя ночи в пустыне всегда холодные. Становится понятно: жар источает Сет, весь огненный и пылающий.       Чего только стоят тёмно-красные волосы… Хочется запустить руку, оттянуть непослушные мягкие пряди — что и делает он с моими волосами, довольно больно наматывая их на кулак и заставляя подняться на локтях.       — Ах-х, Аш! — не сдерживаюсь я и пуще прежнего выгибаю спину. Член входит глубже, отчего приходится переставить руку, чтобы удержаться. Ладонь впечатывается в стекло, и тут уже мои губы накрывает его рука.       — Тише-тише, вот теперь ты ещё и непослушная, — ухмыляется Аш, замедляя темп.       Он входит медленно, но очень глубоко, и я начинаю чувствовать, как несравнимые ни с чем ощущения скапливаются внизу живота. Разрядка близко, я понимаю это, и Аш, словно читая мысли, вновь ускоряется, доводя нас обоих до оргазма. Я закусываю кожу его ладони и закатываю глаза от удовольствия, когда внутри всё горит после разрядки.       — Нефтида, — произносит он на выдохе, делая последние толчки и изливаясь в меня.       Аш задерживается и не выходит, прижимаясь к моей спине. Мне нравится чувствовать его близость, энергию, заполняющую пространство. Он действует на меня как удар молнии — с немыслимой силой поражает ровно в цель. Нет и не будет никакой панацеи, когда молния задела сердце.       — Время идёт, — нарушаю приятный момент я, сама не веря ушам.       — Ты права, — просто говорит он, наконец, не передразнивая, и выходит из меня.       Я остаюсь полулежать на столе и собирать себя по кусочкам после сильнейшего оргазма. Слышны какие-то шорохи ткани и шелест полотна, видимо, он одевается. Время идёт, мне тоже нужно поспешить.       Кое-как отлепив себя от поверхности, я сразу прикрываюсь руками. Ведь Аш отстранился и забрал тепло — стало прохладно. Но как удобно, что одежда разбросана под ногами.       Развернувшись, я вижу уже одетого Аша. В его руках мешок, который мне незнаком. Быстро стряхиваю остатки возбуждения, мотая головой, и переключаюсь мыслями на дело, которое планировала очень давно.       Аш изучающе, даже хищно смотрит на меня, но бездействует. Я поднимаю одеяние с пола и наспех завязываю ленты, натягиваю бретельки. В доме по-прежнему царит полумрак, не удаётся должным образом рассмотреть, что же за мешок у него в руках, и Аш начинает первым:       — Здесь находится красная пыль. — Он ослабляет верёвку и запускает ладонь вглубь. Перед глазами предстают маленькие сгустки красных, разлетающихся искр. — Их видят только те, кому я позволяю это делать.       — Вау-у, — вырывается из меня, когда пальцы едва прикасаются к красным огонькам. В одно время они собираются вместе и притягиваются друг к другу, но стоит пройти ещё секунде — искры воспаряют и с бешеной скоростью хаотично разлетаются по помещению, оказываясь даже в углах.       — Просто разбросай их по тропинкам, в домах охотников, рядом с шатрами… — непринуждённо произносит Аш, отдавая мешок и отворачиваясь к окну. — Они очень… легко воспламеняемые, — хитро заканчивает он.       Я смотрю на содержимое мешка: он доверху заполнен мерцающими огнями — в точности по цвету как глаза Аша. Они совсем маленькие, переливаются оттенками красного. В темноте неописуемо красиво сверкают. Некоторые затухают, но потом загораются снова. Не решаюсь запустить руку, поэтому просто завязываю мешок от Анубиса подальше.       — А что потом? — с энтузиазмом спрашиваю я, за секунду вставая перед Ашем.       — Свидимся возле входа в джунгли. Ну там, где нашли твоего друга, — наотмашь произносит он, складывая руки на груди. — Самое главное, шезмочка, будь аккуратна и не попадись. Боги не всемогущи. — Аш разочарованно выдыхает и в последний раз скользит цепким взгляд по моему лицу, словно пытаясь разглядеть хоть каплю страха или сомнения, однако, не найдя этого, склоняется и целует — жадно, страстно, мокро.       Я хочу продлить момент, только поднимаю руку, чтобы коснуться шелковистых волос, как Аш отстраняется — так же внезапно, как и целует. Смотрит несколько секунд мне в глаза — наверняка сейчас такие же красные, как и у него. Ох, у Аша они просто пылают.       — Всё же красивая сегодня ночь… — напоследок заговорщически произносит он, отходя к окну.       — Станет ещё лучше, — говорю я и поворачиваюсь в сторону его голоса, но сталкиваюсь с пустотой.       Аш вложил в мои руки оружие, нацеленное положить начало отмщению за моих собратьев — всех несправедливо убитых черномагов. И то, что произойдёт через полчаса в поселении, — лишь капля расплаты в бескрайнем океане бесчинств, совершённых за годы бесчестного правления Фараона. Тот, кто издал указ двадцать лет назад, и все причастные к этому, должны поплатиться.       «Боги не всемогущи», — сказал Аш, но я точно знаю, что, чтобы изменить современный устав, магия не нужна. В том, что происходит в Египте, нет воли богов — только человеческая. Люди настолько боятся сил шезму, что приняли решение истребить их. Это незаслуженный приговор, который, они думали, сойдёт им с рук.       Я разворачиваюсь и быстрым шагом иду к выходу из дома, но останавливаюсь на пороге, напоследок окидывая взглядом отражение в зеркале: мои глаза горят — как будет гореть сегодня поселение.