Громкая тишина.

Сынмин потягивается, широко зевая, но старается скрыть сонливость от любопытных детских глаз. Он не хочет, чтобы старшие сыновья опять засыпали его упрëками, дабы тот пошёл спать. Да, Мин не спал нормально трое суток, однако, он просто не может сейчас бросить всё, поддавшись такой соблазнительной сейчас кровати, упасть на мягкий матрац и наконец прикрыть уставшие глаза. Мужчина тяжело вздыхает. У Чонина - самого младшего сына, которому совсем недавно исполнилось полгода, - прорезались зубки, а это означает, что теперь вся семья забыла о том, что такое нормальный сон. И пусть дети прячутся от громких криков в своих спальнях на втором этаже, несмотря на то, что даже там слышны эти душераздирающие оры (по-другому не скажешь), Сынмин и Феликс уже не знают, куда деваться от бесконечно крикливого Нина. – Пап, может тебе поспать? – Джисон, что до этого увлечëнно смотрел в телевизор, поднимает шоколадного цвета глаза на папу, который сейчас кажется для него героем. Следить за шестью детьми - от шумных малышей до трудных подростков, - чей характер просто невыносим, не каждый сможет. Сынмин отрицательно мотает головой, бросая взгляд в сторону пока мирно сидящего Чонина. Чан вызвался поиграть с младшим, как самый ярый любитель маленьких детей, тем самым дав омеге хоть немного отдыха. Но тут Мин вспоминает, что хотел что-то приготовить, и тело накрывает новой волной усталости только от мысли о том, что надо встать с мягкого кресла. По телевизору показывают какой-то безумно глупый, как кажется Сынмину, но обожаемый Джисоном мультик. Мужчина и сути подобных мультфильмов не понимает - ну вот какие-то обезьянки прыгают, что-то кричат. Однако, видя, какими зачарованными глазами-бусинками это смотрит его сын, все вопросы и возмущения отбрасываются. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Чанбин и Минхо время от времени тоже поглядывают в телевизор, а после тихо перешептываются, вероятно, думая о том же самом, что и их папа - о бессмысленности подобных мультиков. На лицо Сынмина натягивается расслабленная улыбка, когда парни опять приближаются друг к другу, возмущëнно шепча, что такие анимации только портят детям восприятие мира. Начинается что-то по типу: "а вот в моё время..", но Сынмин уже не слышит, что они говорят, потому что Джисон делает звук громче. Всë внимание Хëнджина уже который час приковано к телефону (вероятно, он опять скачал какую-то безумно крутую игру, которую посоветовали ему одноклассники). Он то сужает глаза так, что кажется, словно они и вовсе закрыты, то широко раскрывает их, когда, скорее всего, в приходит какой-то волнительный момент. Эмоции на лице Джина сменяются с каждой секундой, отчего Сынмин вновь улыбается. Сынмину нравится эта тишина-нетишина, когда никто ни с кем не ссорится, нет криков и прочей давящей атмосферы. До ушей доносятся лишь копошения Чана и Чонина, что разбросали мягкие игрушки по всему полу, потому что мистеру Ли Чонину так захотелось; нечленораздельное мычание глупых обезьян из телевизора и шёпот сидящих на диване подростков. Это нельзя назвать как таковой тишиной, но Сынмин предпочитает именно это слово. Громкая тишина. Пусть будет так. – Папа, скажи им, что это хороший мультик! – Джисон обиженно тычет пальцем в сторону смеющихся Минхо и Чанбина, что, увидев взгляд старшего, сделали максимально невинные выражения лиц, мол "мы ничего не говорили". Сынмин и сам хочет выпалить, что в этом "хорошем" мультике ничем хорошим и не пахнет, однако, не хочет расстраивать сына ещё больше. – Хороший, хороший, да, – кивает Сынмин. Минхо кривляется, смеясь, и говорит, что Джисон скоро сам как эта обезьяна станет, и Мин спешит успокоить его, – Хо, перестань. Ему нравится, пусть смотрит. Омега буквально на секунду прикрывает веки, что словно свинцом наливаются и опускаются самостоятельно, но тут же себя одëргивает, с тяжестью распахивая глаза. Сынмин моргает несколько раз, потирая глаза. Он обязательно попросит Феликса посидеть с детьми, когда тот придëт с работы. Сынмин поднимает взгляд на висящие на стене часы, с тяжёлым вздохом отмечая, что старший вернётся только через два часа, если и вовсе не застрянет в пробке. Это не может радовать. Мин безумно хочет спать. Минхо замечает, как старший то и дело роняет голову назад, но тут же поднимается. Это происходит несколько раз, и Хо просто не выдерживает. Он тихо просит Джисона убавить звук на телевизоре, а после с этим же обращается к остальным. "Не шумите, папа устал" - и все, кажется, даже Чонин, понимают его. Минхо встаëт, подходит к шкафу и выуживает оттуда плед, а после подходит к ослабевшему старшему. – Мы сами разберëмся с ужином и уложим младших спать, – как только пушистый и невероятно тёплый плед укрывает Мина, омега слабо улыбается, благодаря самого себя за то, что вырастил таких заботливых парней. Все потихоньку удаляются в свои комнаты, выключая свет в зале, а Сынмин уже и не помнит, как закрыл глаза и провалился в глубокий и, наконец, спокойный сон. Феликс заходит в дом, удивляясь тишине, что почти давит. На первом этаже свет не горит нигде, кроме как в маленькой прихожей, где сейчас находится сам Ли. Странно. Обычно именно в это время начинается самый разгар драк и войн между братьями. Так что же сегодня? Неужели, дотоле беспокойные дети решили наконец оставить разгромленние дома на потом? Или кто-то поранился, после чего все решили оставить эту игру? Кажется, такое уже было: Хëнджин упал с лестницы и чуть не сломал себе ногу, после чего в доме ещё несколько дней царили лишь тишина, да покой. Вспоминая это, Феликс невольно вздрагивает и надеется, что всё и все в порядке. Непривыкший к такой атмосфере Феликс аккуратно снимает обувь и проходит в дом. Он даже пальто не снимает, ему слишком интересно, что вызвало такое спокойствие. Первая комната, встретившаяся в пути - кухня. Ли заглядывает туда, но не находит никого. После ванная, однако, там тоже пусто. И пусть в освещëнном одной лишь луной зале Феликс и не надеется кого-то найти - всё же находит. Там, укутавшись в мягкий пледик, мирно посапывает Сынмин. На лицо Ли улыбка натягивается только от осознания того, что тот наконец отдыхает. Для омеги даже короткий отдых казался чем-то невероятным, но таким долгожданным.. И только Феликс знает это. Потому что только он вытирал слëзы с щëк младшего, когда тот опять думал, что он - плохой отец. Только Ли знает, насколько тяжело приходится Сынмину даже сидя дома. И только альфа сможет исправить это - дать своему омеге отдохнуть. По большей части в бессоннице и постоянной сонливости Мина виноваты лишь их сыновья, однако, ни Феликс, ни Сынмин их винить не могут. Они - дети, что требуют внимания к себе, хотят, чтобы взрослые проводили с ними время. Как можно больше времени. Феликс качает головой, на носочках подходя к Сынмину. Он не желает будить его или как-либо ещё беспокоить младшего, поэтому аккуратно стягивает с него плед, откладывая его в сторону, и поднимает омегу на руки. Спящий Сынмин до жути красив: он спокоен, его губы немного раскрыты, а из-под них выглядывают идеальные белоснежные зубки, что Феликс так любит сравнивать с кроличьими, в полумраке комнаты его кожа кажется ещё более нежной, словно одно прикосновение к ней - и Сынмин рассыпется, разобьëтся на мелкие кусочки. Ли едва ощутимо касается губами виска младшего, а после направляется в их общую спальню. Феликс проходит к кровати, с ощутимой нежностью кладя младшего теперь уже на мягкую кровать. Вероятно, в сидячем положении все его части тела затекли и теперь пускают ëжиков, но Мин этого не чувствует. Он даже не шелохнулся, когда альфа его поднял. Ли берëт одеяло, накрывает им Сынмина и садится на кровать рядом и наклоняется. Носом ведëт по отточенной линии подбородка, вдыхая слабый аромат кокоса. Феликс любит называть младшего тропическим мальчиком из-за его необычного, но такого родного для альфы запаха. Его Ли готов вдыхать до конца своих дней, полностью пропитаться им. Дети сидят наверху, вероятно, обсуждая героизм своих родителей, Сынмин отдыхает, а Феликс любит их всех всей душой и всем сердцем. Он обязательно отдохнëт сам, пристроится к Сынмину сзади и ещё раз вдохнëт его нежный запах. Однако, сейчас пойдëт и навестит любимых сыновей, по которым так успел соскучиться за весь этот день.