***
— Питер Хейл, вы всё-таки соизволите обернуться ко мне и немного постараться? Что из вас вырастет, хотелось бы мне знать? Ваш отец в поте лица горбатится с целью прокормить семью, а вы, гадкий мальчик, не в состоянии решить задачи по арифметике?! Вам никогда не станете таким, как он. Розали Хейл, милая девочка лет семи, обратилась к брату, чуть-чуть поправив сползшую с плеча лямку платья. Её младший шестилетний брат сидел, отвернувшись к окну. Мартина в пределах видимости не наблюдалось. Наверное, опять пытается спрятаться. Она тяжело вздохнула. Ей совсем не хотелось учиться; все эти названия рек и городов её раздражали. География не была её любимым предметом, и всё-таки она понимала, что учиться нужно, иначе расстроится матушка и не купит ей новое платье. Братья же вовсе не старались. Неучи и обормоты. Ничего путного из них не выйдет. Тьфу, семью позорят! Розали тяжело вздохнула. Права оказалась Тамара: никто из детей Хейлов, кроме неё, не достоин жить в этих стенах, потом и кровью доставшихся их отцу. Ни стыда, ни совести у этих гадких, постоянно ноющих мальчишек. Неужели им безразлична собственная судьба? Роуз Лилиан Хейл отлично знала, кем ей суждено стать. Самой прекрасной хозяйкой,(а, может, и женщиной шептало ей на ухо честолюбие и жажда власти), какую только созерцал свет. О ней и только о ней будут судачить годами (если только не веками, а уж ей этого хотелось), о её красоте, грации и манерах. О ней. О Розали Лилиан Хейл, самой красивой даме в мире. Да, Роуз Хейл умела мечтать. И мечтать по-крупному! Как же иначе, считала она. Коли не умеешь мечтать, тебе не добиться ничего в этом мире, увы. Её отец, например, мечтал жить богато, и вот как сыр в масле катается. Так полагали их соседи, да и самой Роуз так казалось. Правда, к мечтам надо бы предлагать усилия. В противном случае они так и останутся нереализованными, как говорили её отец и мать, а также гувернантка. Вот только ни Питер, не Мартин не предпринимали ничего. Как будто их ничто не волновало. Роуз никогда не размышляла о том, что с ними будет. Ненависть, которую она испытывала к братьям, была взаимной, и Роуз никогда не тревожилась по этому поводу. Она ненавидела их за непослушание и бесконечные ссоры с родителями, любимыми и дорогими ей, а они её за кротость и красоту. Розали искренне не понимала, почему братья не слушают гувернантку и родителей. Да, возможно, она тоже не желала выполнять требования, но она делала и оставалась при своём мнении, гордая и считавшая себя умной. Вдобавок она потом обычно получала вознаграждение (например, новое платье), как говорил отец, "За труд". Братьям никогда ничего не перепадало, и Роуз считала это правильным, поскольку они всё делали с неохотой и через пень-колоду. Будто мозги отсутствуют! Хотя.. Может так и есть? «Франкенштейна» Роуз читала и не раз. Он был тоже странный, безмозглый, как её братья. Вообще книгу эту ей не разрешалось читать и даже смотреть, так как та не предназначена для юных леди, но однажды.. «Он был высок, широк, с кривыми чертами лица, и холодными глазами, в коих плескалась тупость». Ну прям как её братья. Роуз кинула взгляд на настенные часы. Полчаса до конца урока. Уф! Роуз вернулась к своему занятию черчению карты. Через десять лет, её выдадут замуж, и она обязана знать много, дабы супруг не скучал. Так наставляла мать, и Роуз ей верила. Братья на заднем плане громко орали дурными голосами, подобно обезьянам из книги про животных, пищали и хохотали, перебрасываясь записками. Тупые люди, что от них ожидать? — Мистер Хейл и Мистер Хейл, Мисс Хейл, запишите задание на дом. - холодно произнесла Тамара Смит. — И только попробуйте проигнорировать мои слова, тогда я пожалуюсь вашему отцу. Мисс Хейл, мои слова к вам не относятся. Лишь к вашим братьям, из них не вырастет ничего хорошего. — Роуз расправила плечи и принялась протирать стол тряпкой. Братья поглядели на неё с ненавистью. Какая уж там, к чёрту, как ругался её отец, ненависть! Ненависти в глазах братьев Розали не видела, скорее холодную зависть и презрение. Ей всегда было начхать на их душевные травмы или раны. И на злобные взгляды, коими она награждалась регулярно. Она просто жила в своё удовольствие. — Урок закончен! Запишите ваше домашнее задание и можете быть свободны, - несколько сердито приказала Тамара Смит, отворачиваясь к доске. — Вот этот параграф… — В эту минуту дверь распахнулась, и в проёме возник мистер Генри Хейл, высокий и красивый, отчего сердце Розали отбило чечётку. Она мечтала о таком же успешном муже, как её отец. — Мистер Хейл… — пропела Тамара, стремясь встать у окна так, чтобы лунный свет падал на её лицо эффектнее. Роуз сморщилась: несмотря на то, что гувернантка из Смит получилась прекрасной, Розали никогда не могла закрыть глаза на её жалкие попытки купить расположение отца Роуз, потому как смотрелись они просто омерзительно. — Миссис Смит.. — Отец, чьи губы расплылись в улыбке, посмотрел на Роуз, отчего та сразу приосанилась. Братья притихли, ведь ремня по одному месту схлопотать желанием не горели. Отец зашагал по полу, стуча тростью. Тамара заискивающе улыбалась, будто рассчитывая урвать каплю его внимания. Как же это мерзко! И нелепо! — Роуз, ты наверняка догадалась, что я пришёл с намерением оповестить тебя о кое-чём важном, моя красавица, - улыбнулся отец на сей раз уже искренне. Розали повернула голову (всего на секунду, не более) и успела заметить, как в карих глазах Тамары Смит мелькнуло незнакомое чувство Ненависть? Зависть? Презрение? Желание, чтоб она, Роуз Лилиан Хейл… Умерла? Какой ужас! — Роуз, ты закончила? — осведомился отец. Вышеназванная кивнула, поднялась с парты и поспешила за отцом. Он вел её длинными коридорами, пока Розали не перестала понимать, где находится, и лишь позже до неё дошло, что они достигли отцовского кабинета. Вообще-то здесь запрещалось ошиваться, чтобы не мешать мистеру Хейлу строить планы, действовать и далее по списку. Даже братья шастали тут с величайшим почтением и трепетом, молча, а уж прислуга входила сюда по зову господина. Сама Роуз и её мать заявлялись сюда довольно редко, не чаще раза в год, и то в Рождество, когда отец был не так сильно занят. А так никогда... Возбранялось. Розали старалась не нарушать этого правила, хотя, по сути, оно было единственным в семье, за исключением правил этикета. Потому-то Розали изрядно удивилась, стоило отцу усадить её на кушетку. Роуз покорно села, и голубые глаза её отца радостно сверкнули, словно благодаря девочку за проявленную покорность. — Посиди здесь, милая, — попросил отец и отлучился. Роуз замерла, как горгулья на той стороне дома, с идеально прямой спиной, сложив руки на коленях. Поза, которая хоть и демонстрирует готовность подчиняться, однако исключает лебезение, как у подхалимов и подлиз. Просторный кабинет, с гладкими, слегка бархатистыми белыми обоями, на которых пестрели разноцветные пятна - последствие неудачной игры Питера и Мартина, когда те, облившись жёлтой краской, по глупости забежали в этот кабинет и перепачкали всё и вся… О… Роуз поморщилась. Она ещё долго слышала звенящий в ушах яростный рев. Кушетка из тёмного дуба, стол из красного дерева.. И плевать, что не сочетается; отец любил роскошь, как и вся их семья. Скрипнула входная дверь, и порог комнаты пересёк отец, стуча тростью. За ним следовал Людвиг Кинг, чьи белые волосы чуть блестели. Розали мысленно скривилась; ей всегда казалось, что голову он не моет никогда. Фу! — Роуз, детка, — издалека начал отец, как только они с Людвигом уселись в кресла перед кушеткой. — Ты у меня уже совсем большая, девочка моя, — сказал он ещё мягче. - И скоро повзрослеешь. Сколько тебе уже? Шесть? — Семь, папочка, — поправила его Розали, воображая себя умной и красивой. Надо же! С ней беседуют в кабинете и называют большой! Отец улыбнулся ещё шире. — Вот именно, крошка, целых семь лет! И тебе скоро нужно будет искать жениха. —Она непонимающе изогнула брови. Жениха? Настоящего жениха? Красивого, умного и такого же богатого, а, может, и богаче, чем она? Это же мечта её жизни! — Да! — произнёс отец, как бы ощущая волнение дочки. — Жениха, Розали Лилиан Хейл, умного, богатого и красивого. Всё как, ты хочешь. Роуз приосанилась. Ей было любопытно, кого же они выбрали. Либо выберут. — И вот у Людвига есть сын, — тихо сообщил отец. — Твой ровесник, Ройс. — Улыбка появилась на лице Людвига. Роуз вскинула брови. О! О Ройсе Кинге, избалованном и прекрасном мальчике она слышала ровно столько же, сколько о себе самой, слишком красивой и умной, а ещё избалованной дочери Хейлов. Она не слишком внимала этим слухам. В конце концов, она не капризная, просто папочка и мамочка исполнят все её прихоти. Разве она виновата? — Я уверен, что ты примешь правильное решение, — улыбнулся её отец и протянул ей большую коробку, полную бижутерии, и прекрасное белое, кружевное платье, о котором она так мечтала утром. Сердце Розали забилось от восторга. — Да, да, папочка! — задыхаясь от счастья, выпалила она, прижимая к себе подарки. - Да, да, да, Мистер Кинг, я согласна выйти замуж за вашего сына! Да, да, это платье такое красивое! Спасибо! — Она выскочила за дверь. Кто там что болтает про Ройса Кинга? Да и какое ей до этого дело?! Розали вертелась перед зеркалом и радостно смеялась. Какое у нее красивое платье и как много украшений! А Ройс... Ну он, пожалуй, тоже ничего. Не чета, разумеется, её богатствам... Всё будет хорошо. По крайней мере, она на это надеялась.Часть 1
26 апреля 2024 г. в 22:20
— Что говоришь, Людвиг? Да, знаю, знаю. Можно подумать, я и сам ни в чём не разбираюсь, Людвиг. Ничего, ничего! Да ладно старина, мы и сами знаем… Скоро вся эта заварушка кончится, и все мы будем в шоколаде.
Мистер Генри Хейл положил трубку домашнего телефона на место и потёр густые усы под носом — предмет его особой гордости. Это был крепкий, довольно высокий мужчина с начинающими седеть чёрными волосами, густыми усами и орлиными глазами цвета реки, за которые был прозван «Орлом»; они не раз помогали выискивать мошенников и всяких проходимцев, которые только и норовят пообедать за чужой счет, как любил выражаться его ближайший друг Людвиг Кинг
Людвиг был ниже, толще, с белыми, как крыло лебедя, волосами и глазами скучного серого цвета. Но являлся превосходным работником, нутром чуявшим выгоду, а обмануть его было невозможно.
Двое весьма умных мужчин сумели выдержать натиск кризиса, что бушевал на улицах, пафосно называясь «Великой депрессией», и обеспечить свои семьи должным вниманием и количеством денег.
Генри, слава богу, в отличие от приятеля, не потерял жену. Ибо в нынешних условиях, по его же утверждению, «С трудом можно сохранить семью».
Так вот, мистер Генри Хейл состоял в браке с ослепительной красавицей (и умницей!) Лилиан Уайт — молоденькой шотландкой с длинными, прямыми, белыми, словно сахар, волосами.
Глазами она тоже обладала очень красивыми, тёмно-зелёными, благодаря чему её Генри нередко звал «Изумрудик мой».
Женой Лилиан служила примерной. Мужу не перечила, и жили они душа в душу. Лилиан воспитывала троих детей: Мартина, Питера и самую старшую и любимую семьей Хейлов, а также их многочисленными родственниками, единственную дочь Розали.
Розали, копию матери, стройную, гибкую, как тростник, с белыми волосами, совсем ещё юную (ей едва исполнилось четыре года) обожала вся семья Хейлов. Не раз и не два малютку в подробностях обсуждали многочисленные тётушки и заваливали красотку подарками.
Оные включали платья из белого шёлка или бархата, жемчуга и драгоценности (да, в гардеробе юной Хейл водились и не такие богатства), кучи серёжек, украшений и прочих вещей, призванных подчеркнуть идеальную внешность Розали.
Питер и Мартин ничем особенным не отличались. Питер, как старший из братьев, должен был унаследовать ремесло отца, а Мартин — бездетного дяди, но братья выглядели как обычные мальчишки, пусть добрые и честные, и всё же простые. Питер имел русые волосы, Мартин же — чёрные волосы и светло-голубые глаза отца. Ничего особо примечательного и прекрасного, как в Розали. Ни капли грации и красоты, как в старшей дочери.
Впрочем, мальчики это, вероятно, осознавали. Потому что целыми днями только и делали, что носились по улицам, собирая грязь и пыль да таская домой разную живность вроде насекомых и лягушек со змеями, добытых в каких-то канавках, чем пугали до полусмерти прислугу и родную мать.
Розали относилась к жизни по-другому: не лазала нигде, ходила степенно, с выпрямленной спиной, и цитировала отрывки из книжек про ведение хозяйства и всё в таком духе. Любила сплетни, (вот потому её и любили все друзья и знакомые Хейлов) одевалась с ранних лет так, как велела мать, много читала «женской литературы», и быстро усвоила хорошие манеры. Так что, поставив её рядом с теми сорванцами, вряд ли догадаешься, что эти трое — братья и сестра.
В общем, семья Генри Руперта Хейла слыла на диво крепкой, дружной, как и у Людвига, у кого, к слову, родился всего один ребенок — Ройс. Ройс Кинг, прелестный мальчик, рождения окружённый заботой и лаской многочисленных нянек.
Необходимо упомянуть, что обе семьи отпрысков толком не воспитывали. Зачем марать руки, когда можно нанять служанку? Ой, то есть гувернантку.
Таковые и работали у Хейлов и Кингов. У первых — молоденькая девушка, Тамара Смит, очаровательная брюнетка с карими глазами, у вторых же — Дженни, как и жена Генри Хейла, родом из Шотландии, только с тёмно-рыжими волосами.
Хейлы и Кинги занимали далеко не последние места в Нью-Йорке, и особого волнения по поводу экономического кризиса не испытывали. Зачем? У них и так столы ломились от красной рыбы, икры, устриц, шампанского и остальных деликатесов, а в доме суетилась прислуга. Подобные рассуждения бродили в головах глав семейств, и те с улыбкой признавали, что нужды ни в чём не терпят.
В такой обстановке и выросла Розали Хейл. И могла по праву гордиться, как говорила её мать Лилиан, тем, что не появилась на свет в семье бедняка или вовсе нищего: эдак ведь в общество не влиться.
Надо сказать, что Роуз тоже так считала, посему вечно конфликтовала с братьями. Они простых людей любили,водили с ними дружбу, а Розали презирала их. Правда, будучи любимицей, Роуз выходила «сухой из воды», в то время как братьям влетало по самое не балуйся. Они получали какое-то тяжёлое и муторное дело вроде прополки части сада (Розали никогда таким не занималась), отнимавшее у них львиную долю времени, однако, по мнению родителей, это мальчикам шло на пользу. Хоть живность таскать прекратят.
Ах да, грешно столько распространяться о названной семье и обойти стороной их шикарный дом — объект зависти большинства достойных жителей Нью-Йорка, где располагались и здания побогаче: к примеру, дом Кингов. Но этот!.. Этот особняк (если только его можно так именовать) привлекал внимание сотен и, может быть, тысяч людей
Он не был так высок, как дом Руперта Мердока по ту сторону улицы, или широк, как дом миссис Ловетт, справа от поворота, но отделан настолько роскошно, что дух захватывало при взгляде на него.
Это было массивное, изящное, нежно-персиковое строение, с аккуратным садом, обнесённым забором из белого мрамора, и каменными колонами с горгульями. У него был широкий вход, много окон и балконов — самое то для детей.
В сторожке поблизости поселился сторож, мистер Крабс, высокий и крепкий мужчина, кого боялись все дети в округе, кроме Хейлов, с холодными глазами и худым, вечно небритым лицом. В прошлом ему не повезло: он потерял работу, и пришлось идти на свободное место сторожа, чтобы как-то прокормить себя в лихие годы. Детей Хейлов он любил, в особенности их дочь. Эту красотку, поверьте, невозможно не любить — такой уж она была хорошенькой.