Всё в порядке

Антон сейчас сидел на достаточно удобном, что удивительно, и мягком кресле в поликлинике, ожидая своей очереди в процедурный кабинет. Рядом с ним сидела Майя - его мама, которая время от времени проводила рукой по его спине или плечам. Шастун никак не мог сосредоточить свой взгляд на чем-то конкретном, его глаза бегали по всему коридору, осматривая каждую деталь, но особое внимание он уделял проходящим врачам или другим работающим здесь медикам. Со страхом смотря на их белые халаты и медицинские маски, он нервно сглатывал ком в горле и продолжал теребить свои холодные и подрагивающие пальцы. Несложно догадаться, что все это из-за сильного волнения. И не просто волнения, а самого настоящего страха - страха перед врачами и всеми медицинскими процедурами. С детства, после не самого удачного похода в больницу, он начал недолюбливать и побаиваться представителей этой профессии, и с каждым годом этот страх все нарастал и нарастал. Но сейчас, в свои тринадцать лет, он начал стесняться и стыдиться своей ятрофобии. Считал, что он уже взрослый, чтобы бояться, тем более врачей. И он пытался, правда пытался, успокоиться, но не получалось, поэтому он старательно скрывает свое волнение. Буквально через пару минут из кабинета выходят мужчина с маленькой девочкой. Антон сразу перевел свой взгляд на них и заметил, что малышка улыбается, на ее лице нету ни намека на недавние слезы или боль, и с восхищением и даже гордостью показывает папе безымянный пальчик, на котором был приклеен милый пластырь с какими-то рисунками. На душе у подростка становится чуточку легче, но сердце снова начинает биться чаще, когда мама позвала его и постучалась в кабинет, спрашивая разрешения зайти. На глазах начали собираться слезы, но он быстро их сморгнул, чтобы никто этого не заметил. Услышав в ответ согласие, они зашли в кабинет и поздоровались с молодым мужчиной, который работал здесь медбратом. Майя отдала ему направление на анализ крови из вены, а Антон стоял у двери, боязливо рассматривая кабинет. Неярко-голубого цвета плитка, белая кушетка, на которой была постелена тонкая медицинская пеленка, перед ней стоял небольшой столик, шкафчики и ящички с разными приборами... Абсолютно все вещи здесь не внушали доверия, а лишь сильнее пугали. Но из размышлений его вывел приятный и доброжелательный голос мужчины. – Тааак, хорошо... Меня зовут Арсений, а Вы у нас?.. Антон сначала немного теряется, не понимая к кому обращается медбрат - на "Вы", ведь к нему так никто раньше не обращался, но не слышит ответа мамы и видит, что Арсений смотрит именно на него, поэтому негромко отвечает, замечая, как дрогнул голос: – А-антон. – Отлично. Антон, Вы можете проходить. Садитесь пока на кушетку, я сейчас все приготовлю. Ребенок еле заметно кивает и идет вглубь кабинета, садясь на сказанное место. Было тихо, поэтому он прекрасно слышал каждый звук, что были, пока Попов готовил все нужное для взятия анализа. Он даже волновался, что в такой тишине будет слышно, как часто и громко билось его сердце. Мальчишка со страхом посмотрел на маму, которая поддерживающе улыбнулась, и отвел взгляд в окно, рассматривая все, что видел в нем. Отвлечься это не помогло, и слезы снова подобрались к глазам, собираясь прямо сейчас покатиться по щекам. Он подождал какое-то время, не моргая, чтобы не заплакать, хоть и хотелось, но пара слезинок все равно скатились. Антон поспешил стереть их ладонью, и именно в этот момент повернулся Арсений, подходя к нему. Подростку стало неловко. Мужчина однозначно заметил это движение и наверняка понял, что он боится... Так на самом деле и было, но Попов вовсе не собирался осуждать и тем более ругать мальчика. Вместо недовольного взгляда медбрата Антон заметил, что, наборот, выражение лица старшего смягчилось. – Все в порядке, – спокойно, с добротой в голосе сказал Арсений. – Вам уже, наверное, брали кровь из вены? – вопросительной интонацией произносит он и видит кивок. – Не страшно, правда ведь? – Было больно, – немного пожимает плечами Шастун и поднимает взгляд на мужчину. – Ну, Вы и сами понимаете, что абсолютно безболезненно провести процедуру не удастся, но я обещаю, что сделаю все как можно аккуратнее, – успокаивает он, взяв из упаковки пару перчаток и принимаясь натягивать их. Ребенок немного сжался, а спустя какое-то время молчания решил задать вопрос, что его интересует. – А почему Вы... обращаетесь ко мне на "Вы"? – Уважительное обращение. Могу на "ты", если Вам так проще, – слегка улыбнулся Попов, взяв мягкий валик синего цвета. Он кивнул, услышав согласие в ответ на вопрос, и положил подушечку на стол, слегка похлопывая по ней ладонью. – Хорошо, Антон. Закатай, пожалуйста, рукав выше локтя и положи руку вот сюда. Угукнув, Шастун тянет рукав толстовки выше и кладет руку на прохладный валик, чувствуя, что по руке пошли мурашки. Сейчас страх и желание спрятаться где-нибудь, где его никто не смог бы достать, были особо сильными. Губы снова немного начали подрагивать, глаза намокать, поэтому он опустил голову вниз, чтобы не показывать эмоций. – Антон... Можешь посмотреть на меня, пожалуйста? – просит медбрат и, когда тот выполняет просьбу, видит эти зеленые, наполненные слезами и страхом, глаза. – Все хорошо, правда. Постарайся расслабиться и не думать о процедуре. Все очень скоро закончится. Помни об этом и том, что я сделаю все, чтобы все прошло как можно комфортнее для тебя, договорились? – услышав согласие от ребенка, Арсений осторожно затянул жгут чуть выше локтя поверх толстовки. – Хорошо. Поработай кулачком, – он немного нажимает большим пальцем на локтевой сгиб мальчика, прощупывая вены. – Молодец. Теперь закрой глазки. Либо отвернись, но не смотри, ага? Подросток растерянно посмотрел на мужчину, который мягко кивнул, и зажмурился, вновь опуская голову. Он попытался выровнять дыхание, сделав глубокий вдох, но он получился очень сбитым и неровным. Он немного вздрогнул и напрягся, когда Арсений продезинфицировал место будущего прокола, понимая, что скоро будет боль. Попов отложил спиртовую салфетку и взял иглу, вставленную в держатель. Левой ладонью он слегка начал придерживать руку подрагивающего ребенка, чтобы тот случайно не дернулся и не смог навредить себе же. – Разжимай кулачок, – сказал он, видя, что его просьбу сразу выполнили. Осторожным и плавным движением медбрат вводит иглу и присоединяет пробирку, в которую начала поступать кровь. Он ослабляет жгут, услышав тихий выдох. – Все хорошо, Антон? – спрашивает он, но теперь слышит уже всхлипы. Такие же тихие и еле слышные. Да, Шастун плакал, стараясь быть тише. Он почувствовал лишь легкий дискомфорт, боли не было. Но плакал он не из-за этого секундного неприятного ощущения, от которого уже почти ничего и не осталось, а просто из-за того, что не мог уже держать слезы в себе. Да, ему стыдно за то, что плачет. Но уже не так сильно, и это благодаря пониманию и доброте медбрата. – Еще совсем немного потерпи... – мягко произнес Арсений. Вскоре он отсоединил пробирку и изъял иглу, прикладывая к проколу заранее подготовленную спиртовую салфетку. – Все... Просто молодчинка, – похвалил он, забинтовывая локтевой сгиб. – Нормально, Антон, не туго? – Нормально, – отвечает мальчик, стирая слезы со щек свободной рукой. – Все закончилось, больше бояться нечего, – с сочувствием и добротой смотря на ребенка, говорит Попов. – Ты как себя чувствуешь? Все в порядке? – уточняет он, получая положительный ответ. – Хорошо. Пока он убирает пробирку и выбрасывает мусор, Антон, все еще негромко всхлипывая, поднимается с кушетки, но стоило ему сделать шаг, как голова сильно закружилась. В ушах появился странный шум, а в глазах немного потемнело, и он, тихо проскулив, снова сел на кушетку, зажмуриваясь. – Антон, все нормально? – взволнованно спрашивает Майя, сразу подходя к сыну. Арсений, как только услышал, что Шастун что-то промычал, сразу же обернулся и, увидев, что тому нехорошо, тут же оказался рядом с кушеткой. – Ну что ж ты так распереживался, солнце... – он начинает растирать холодные ладони ребенка. – Открой глаза, – просит Попов, а после видит, что тот, немного пощурившись, выполняет то, что ему сказали. – Видишь меня, слышишь? Хорошо... Тебе получше немного? Может, воды налить? – Не надо, все в порядке, – негромко отвечает подросток. – Извините, пожалуйста... – Ну все-все, не надо извиняться. Ничего страшного не произошло, все абсолютно нормально. Спустя пару минут Антон, убедившись, что точно хорошо себя чувствует, медленно встает с кушетки, но старшие все равно стоят рядом. Мальчик немного мнется, но, собравшись, делает шажок к медбрату и несколько неуверенно спрашивает: – Можно... Вас обнять? – он слегка опускает голову, но уже с следующую секунду оказывается в теплых объятиях Арсения. Шастун улыбается и обвивает руками мужчину. – Спасибо Вам большое... Вы такой добрый. – Вовсе не за что. Я рад, что смог помочь. Это был первый раз, когда Антон вышел из медицинского кабинета, улыбаясь.