Мальчик по вызову

Сигаретный дым приятно заструился по комнате, окутывая своими кольцами худощавый силуэт сегодняшней пассии. Им оказался очень мрачный и холодный парень, который озирался словно загнанный щенок. Он был одет в короткие шорты, чулочки и блузку с рюшами. Хрупкое худое тело, тонкие руки с выступающими венами. Выглядит будто очень замкнутая девчонка-готка - так и не скажешь, что это парень. Угольные волосы коротко стрижены, лишь кисточки словно у спаниэль были самой длинной частью его причёски , ртутные глаза прищурены, губы сомкнуты в прямую линию. Накахара усмехнулся и, ещё раз затянувшись, выдохнул на парня. Тот даже не шелохнулся, наблюдая немигающим взором за курящим клиентом. Выдрессировали, видимо, в доме терпимости. По его равнодушным глазам стало понятно, что парнишка привык и не к такому. Не было похоже, что он вообще по своей воле здесь работает. Не могут столь правильные мальчишки быть по своей воле грязными сутенёрами. Такой красивый и невинно-сексуальный. Сколько шлюшек побывало в его постели, и сколько же раз он трахался в полупьяном состоянии. Эстетично Накахара никогда не оценивал своих половых партнёров. Первый раз взгляд падает на того, кто перед ним находится и завороженно останавливается. Невероятно эстетичный - хотелось не только оттрахать, но и занежить этого худощавого вампира. Быть может, он и правда нежить? Суккуб? Таких красивых людей просто не бывает, а этот словно с картины художника выпрыгнул. Казалось, что мальчик по вызову даже не дышит: до сих пор стоит столбом и даже не моргает, словно ждёт чего-то. — Ты долго собрался стоять? — поинтересовался Накахара, похлопывая себя по коленям. — Присаживайся и давай знакомиться. Сам Чуя работал боссом портовой мафии, поэтому элитных проституток мог себе позволить. Он был полностью уверен, что у паренька нет ни сифилиса, ни СПИДа, поэтому можно не отказывать себе в удовольствии и трахнуть в тонком гандоне. — Меня зовут Рюноске Акутагава. — отозвался мальчик по вызову и скрестил руки на груди. Наконец-то пошевелился, а то Накахара начал думать на парализованность "гостя". Он подошёл и опустился на колени Чуи. Потянулся руками к его рубашке, но был остановлен Накахарой. — Подожди, сладкий. Есть ли у тебя условия, которые ты хотел бы соблюдать? — усмехнулся Чуя, рукой залезая под блузку и оглаживая бледную холодную кожу. Как же он худ - все рёбра легко прощупываются. — У меня одно единственное условие, — произнёс Акутагава, прикусывая губу. — Можете делать со мной что угодно, но я не целуюсь в губы. Можете кусать меня, шлёпать, всячески издеваться, но... Не трогайте губы. Какой интересный принцип. Накахара сначала хотел удивиться, но не стал допытывать бедолагу. Видимо, хочет сохранить свои губы для кого-то особенного. Что ж, его дело - Чуе не принципиально. Накахара огладил тонкую шею и припал к ней. Присасываясь к мраморной коже, он ловко оставил засос. Такой горячий, но одновременно и ледяной. Чуе так хотелось распробовать всё нежное тело, что так податливо таяло в руках. Почему его тянуло к этому пареньку? Он - очередная шлюха в его постели, с которой они завтра же разойдутся. Мимолётное увлечение, игрушка для плотских утех. — Ты девственник ? — поинтересовался Накахара, откладывая сигарету и наконец-то лаская визави второй рукой. Пальцы скользнули к худым ягодицам, сжимая её и слегка поглаживая копчик. — Да, — отозвался Акутагава, стараясь не поддаваться ласкам целиком. Дал же себе слово - следить за каждым движением своих "покупателей", иначе можно нажиться бед. Люди злые, а особенно мужчины. Но этот парень, вроде бы, не хотел причинить ему зла. — Тогда я буду с тобой предельно нежен, — ласково улыбнулся Чуя и спустил с него шорты. Как же по-блядски охуенно смотрятся эти кружевные подтяжки снизу. Накахара усмехнулся и стянул с паренька блузку, оставляя его нагишом в одних лишь подтяжках и чулках. Чуя продолжил ласки, оглаживая языком нежные выпирающие ключицы и ярёмную впадинку. Языком скользнул ниже на тёмные ореолы сосков и каждый из них облизал. Хотелось бы заставить столь сексуальную особу ему сосать, но Чуе стало невероятно жалко этого мальчишку. Всё-таки это первый раз Рюноске, и мучить его никак не хотелось. В будущем ему предстоит ужасная работа, а лишить девственности столь юную особу выпала честь Чуе. — Я буду максимально нежен, — прошептал он, спуская с себя брюки и рубашку. — Не переживай. Это будет приятно. — Я верю... вам... — с придыханием отозвался Рюноске, тяжело дыша. Это сводило с ума, и разум волей-неволей отрубался. — Хороший мальчик... Чуя довольно улыбнулся и продолжил оставлять на нежном теле красивые влажные узоры. Сколь же эстетично выглядит этот парень будучи обласканный умелыми губами. Это невероятно заводило и дурманило. Запах возбужденного стыдливого тела сочетался с приятным мужским одеколоном. Накахара целовал нежную шею, слегка только цепляя её зубами и оставляя яркие засосы. Поцелуй в губы был бы завершающей картиной к художеству, что творил умелыми руками и устами Накахара с телом паренька. Но нельзя. Он не смел нарушить обещания. И как же бесстыдно спала маска холода с лица Акутагавы: он такой податливый и нежный извивается под каждым прикосновением. Возбуждение снизу нещадно тянуло, заставляя Накахару зарычать от нетерпения. Сорвались последние тормоза в самообладании мужчины. Чуя повалил свою жертву на кровать и довольно усмехнулся. Он выглядит как молодая газель в лапах и зубах ловкой пантеры. Разум окончательно отказывался что-либо соображать, и Чуя не смог терпеть столь искушающей картины открытого рта и по-детски красных щёк. Звякнула пряжка ремня - Накахара усмехнулся и стянул с себя брюки, оставаясь в одних лишь боксерах. Акутагава слабо попытался проявить инициативу, но вновь был остановлен Чуей. — Сегодня наслаждайся. Научишься ещё быть первым. Я же дам тебе незабываемый и шикарный первый раз, дурашка. Он ухмыльнулся и выдавил на пальцы смазку. — Сам себя когда-нибудь растягивал? — Пару..раз...было, — выдохнул Акутагава, тяжело дыша. Чёрт, всё-таки мысли его подводили, он сейчас девственно безоружен перед Накахарой. — Отлично. Значит, не впервые. Клизмился? — Да...прямо перед походом к Вам сделал очистительную клизму. Не переживайте. Я чистый. Два пальца сразу проникли в анальное отверстие, растягивая паренька на манер ножниц. Акутагава выдохнул и закусил губу. Стало привычно больно, но все неприятные ощущения тут же заменились тем, что заказчик умело нащупал его простату. И это спровоцировало Рюноске прикрыть глаза и тяжело выдохнуть. Он так горячь и невыносимо хорош. Акутагава податливо отдавался каждому прикосновению, вздрагивая и выгибаясь. Похабные стоны сами собой вырывались с его губ, а Чуе было и в радость. Вскоре пальцы сменились членом. Накахара начал движения и обхватил Рюноске руками, позволяя тому закинуть ноги на бёдра. И вот Чуя ускоряется. Акутагава стонет и дрожит от каждого действия заказчика. — Знал бы ты.. как давно... Я не спал... С девственниками, — прорычал Накахара в шею Акутагавы, продолжая двигаться. — Ты...блять...заводишь... Сука... Ах... — Приятно это слышать, Накахара-сан, — отозвался Рюноске, тяжело дыша. Они одновременно кончили, будто были изначально созданы друг для друга. Лёжа под одним одеялом, Рюноске тяжело дышал после жаркой ночи. Сердце так быстро билось, а нежная рука Накахары ерошила его влажные от пота волосы. — Понравилось? — усмехнулся Накахара, хитро глядя в глаза. — Очень... Вы великолепны... Моя бы воля - я был бы навечно только вашим мальчиком по-вызову... — Зачем ты вообще пошёл на эту работу? Рюноске нахмурился и отвёл взгляд. Он не мог разглашать столь личные подробности. — Я не отвечу на ваш вопрос, но, если вы захотите, то можете украсть мой первый поцелуй. Сердце быстро колотится от данного предложения, но Накахара вздыхает и лишь качает головой. — Я не намерен тебя расстраивать. Отдай его кому-нибудь другому, Рюноске. От следующего высказывания у Накахары сердце окончательно грозилось разбиться на кусочки. Бедный мальчик, сколько же он натерпелся... — Вы первый, кто обратился ко мне по имени, а не назвал грязной шавкой и блядью... Чуя закуривает сигарету и прикрывает глаза, переваривая информацию. Ему так жалко этого парня, что сейчас укутался в его плед и пусто смотрит в стену. Мир не заслужил столь нежного ангела. Нужно как-то его спасти из публичного дома, забрать из эскорта и увезти подальше от омерзительных похабных глаз... ...На утро Чуя не увидел и следа от своего вчерашнего визави. Это мираж, прекрасное видение? И лишь записка напоминала о случившемся: "Я всё-таки позволил вам забрать свой первый поцелуй, Накахара-сан..."