bitter choco decoration

«Стараюсь я, как могу, знакомых превозношу, Всех уважаю вокруг, пою другим хвалу. Но остерегаюсь ехидных комментариев, Палку перегнуть не могу»

      Как и всегда, в Райских Сумерках было не протолкнуться, но даже так Кевин и Ники смогли отыскать два столика на всю команду. И почему-то именно в этот день, когда команда праздновала победу в прошедшей игре и выход на отборочные перед чемпионатом, Дэй чувствовал себя разбито и будто находился не здесь. — Земля вызывает Кевина, Земля вызывает Кевина, — Хэммик заметил перемену в настроении Кевина и оторвался от изучения меню. — Ты настолько не рад нашей победе? — А? Нет, все в порядке, — пробормотал нападающий и махнул рукой в сторону барной карты. — Ты выбрал что-нибудь? Могу я посмотреть? Ники, будто улавливая негативную ауру вокруг сокомандника, молча протянул ему в руки барную карту. Он не хотел акцентировать внимание на том, что тот был явно не в себе, поскольку, как и остальные члены команды, понимал, что Кевина в таком состоянии лучше не трогать. Как говорится: «перебесится и успокоится». Кевин же, заказав бокал вина для разминки, заметил, что его сокомандники стекаются в сторону танцпола. Дэн и Рене пытались позвать Дэя потанцевать с ними, на что он мягко отказал и изъявил желание посидеть за столиком, чтобы быть как можно дальше от толпы.       Только вот состояние «перебесится и успокоится» длилось у юноши уже на протяжении месяца. Он чувствовал себя отстраненно, психовал и после всего этого чувствовал вину за то, что сделал под влиянием эмоций. И так по кругу. Каждый божий день. Первое время Кевин заглушал подавленное эмоциональное состояние дополнительными ночными тренировками вместе с Нилом и Эндрю, но спустя некоторое время этим двоим надоел этот «адский режим», как окрестил его Эндрю, и они отказались тренироваться с ним. Дэй поначалу пытался заставить их вернуться, но понял, что это бесполезно и это, на его удивление, не расстроило его. Ему было безразлично, что думали об этом Миньярд или Джостен. Кевин все равно продолжал тренироваться дополнительно по ночам, доводить себя до максимального уровня усталости, чтобы не чувствовать ничего. С каждой такой тренировкой самочувствие Кевина становилось все хуже и хуже. Он стал чаще спать на лекциях, прогуливать практические занятия и сдавать тесты кое-как на проходной балл, на что его преподаватели лишь пожимали плечами и говорили, что ему нужно стараться больше, он же лучший студент на своем потоке. Кевин стал чертовски ненавидеть быть вторым или, не дай Бог, третьим в рейтинговой таблице. И к бесконечной физической усталости прибавилось ощущение, что тот делает недостаточно. Каждое университетское задание воспринималось им как очередное соревнование. Будь то эссе или презентация, Дэй должен был выложиться на все сто и получить высший балл, что было для него важнее, чем проделанная исследовательская работа. Практически все его напарники говорили: «Раньше он был заинтересован в процессе, что и как было. Сейчас же по нему видно, что интерес к работе пропал, он делает все без того блеска и азарта, который был раньше…». Ухудшения ментального состояния юноши подтянули за собой ворох проблем и с физическим состоянием и самым главным стали отсутствие аппетита и нормального сна. Многие в окружении Кевина стали замечать, что тот стал выглядеть слишком болезненно, кто-то даже шутил, что смерть с косой, ой, клюшкой, пришла по его душу. Юноша и так был относительно худым за счет своего роста и интенсивности тренировок, но сейчас это стало куда заметнее: рельеф скул стал намного четче, как и рельеф ключиц. Кости будто пытались разорвать бледную кожу Кевина. И как сказать всем, что у него просто нет времени на приемы пищи из-за учебы и тренировок. Дэй просто не мог правильно расставить приоритеты и отнекивался, когда ему предлагали перекус до или после тренировок. И если проблемы с качеством сна можно было решить таблетками, что он и делал, то вот проблемы питания Кевин как будто не замечал. Первым, кто взорвался и заговорил об ужасном состоянии юноши, был Ваймак. — Ты же в курсе, что твоя детская упрямость может повлиять на качество твоей игры? — тренер знал, что говорить с Кевином о «базовых потребностях» было бы бесполезно, поэтому решил надавить на то, что юноше было до боли знакомо. — Не беспокойтесь, тренер. На качество моей игры может повлиять только травма, — немного поразмыслив о следующих словах, Кевин продолжил. — И то, как мы уже знаем, она не особо может мне помешать. — Кевин. Я просто хочу убедиться, что тебе и твоему здоровью ничего не угрожает, понимаешь? — Дэй натянуто улыбнулся и, бросив кивок в сторону тренера, поспешил уйти из кабинета. Ваймак первое время пытался помочь юноше, но вскоре понял, что без его же желания ничего не выйдет. Эту же мысль выдала Би после плановой консультации перед началом второго семестра. «Он должен сам понять, что у него есть проблемы. Без этого от терапии точно не будет толка, ты же сам знаешь об этом, Дэвид», — говорила она. Нет, Ваймак не переставал помогать Кевину. Он просто перестал делать это напрямую. Тренер мог передать протеиновый батончик через Нила, чтобы тот в своей манере напомнил сокоманднику о существовании еды, или, чтобы снизить учебную нагрузку Кевина, «случайно» оставлял в его шкафчике готовые рефераты или статьи, которые нужно было сдать самому требовательному преподавателю, который ведет самый муторный и сложный предмет. Но это не помогало. Кевину порядком надоело то внимание, которое уделяется его персоне, которая якобы не в порядке, поэтому тот решил просто показывать людям то, что они хотят увидеть. Во время обеда он делал вид, что ест, хотя сам в это время забалтывал соседей за столом, чтобы те не акцентировали внимание на том, что порция юноши с течением времени не уменьшалась. И такой принцип Дэй использовал не только во время приема пищи. Тактика «заговори собеседника и он ничего не заметит» работала даже среди команды, поскольку Кевин, хоть и скрипя зубами, вернулся к своей манере поведения. Но слишком долго это не могло продолжаться. Юноша снова стал своей тенью, только помимо плачевного физического состояния, ему стало действительно наплевать на все, что его окружало. Он был словно роботом, который делает только то, что задано командой. У него было ноль интереса и отсутствовал прежний блеск в глазах. Тренировка? Да. Игры? Да. Поездки в Райские Сумерки? Да, впрочем, как и всегда. А потом стало очень-очень хорошо. Внезапный прилив сил озадачил Кевина, но он решил не зацикливаться на этом и воспользоваться подаренной возможностью. Многие отмечали, что тот самый Кевин Дэй, самый харизматичный, красивый и талантливый студент и игрок, наконец вернулся обратно. Единственное, что осталось — это проблемы со сном, которые приходилось решать с помощью снотворного. Но, как считал сам Дэй, это все мелочи по сравнению с тем, что он снова хочет и может делать что-то. Как казалось и ему, и остальным — все пришло в норму.       Кевин резко вернулся в реальный мир из своих мыслей и его даже не удивило большое количество бокалов из-под вина, которые стояли на столе прямо перед ним. Единственное, что было ему действительно интересно — это новая, еще не открытая бутылка Шато Петрюс и одна навязчивая мысль, которая не давала Кевину покоя уже долгое время. Немного поразмыслив, Дэй встал из-за стола и поплелся на шатающихся ногах в сторону балкончика, откуда открывался вид на первый этаж клуба и основной танцпол, где веселились и праздновали свою победу Лисы. Это зрелище расслабило Кевина и тот, уже будучи уверенным в своих действиях, вернулся к столу. На протяжении долгого времени никто не замечал раскинувшегося на диване юношу с закрытыми глазами. Никто не обращал внимания на стол, на котором были рассыпаны таблетки, размокшие от винных разводов на столе. В будущем его самоубийство будут считать самым тихим и, с какой-то стороны, красивым, но на данный момент его еще никто не нашел и никому нет дела до его состояния. Впрочем, как это было и в прошлом.