Сказки Темного леса

В жизни Алины Старковой существовало две проблемы. Проблема номер один заключалась в том, что княжна была по уши и, по ее убеждению, совершенно безответно влюблена в отцовского стрельца Мала Оретцева. И с каждым годом, с каждым украденным взглядом, с каждым прибавленным миллиметром в широких молодцовых плечах и капелькой пота, вспухшей на загорелой коже в пылу работы, любовь ее к нему становилась все заметнее, тянула сердце все сильнее. Алина и сама не спешила выкорчевывать крюк нежного чувства из своего девичьего сердца. Наоборот, несмотря на свой юный возраст – семнадцать лет от роду – и знатное происхождение, она знала, что если чего-то сильно хочешь, то нужно браться за дело самой, а не ждать пока гора Мальена Оретцева самовольно явится к ней с предложением руки и сердца. Поэтому у Алины был план. Каждый вечер перед самым заходом солнца она облачалась в свои лучшие одежды и в сопровождении прислуживающей девки спешила к месту службы Мальена – товар нужно показывать лицом. Вот только сколько бы она не крутилась, сколько бы не вздыхала с томным видом над отцовскими клумбами у стрельцовских палат, ничего кроме дружелюбной улыбки Оретцева и парочки сальных взглядов его старших товарищей выбить ей не удавалось. Однако, этим вечером в конце туннеля неразрешимости проблемы номер один вдруг забрезжил огонек. Алина обнаружила у окошка в своих палатах сверток синеньких ирисов (ее любимых) и таинственную записку, на которой точно куриной лапой было начеркано предложение прогуляться под луной в компании «преданного поклонника». Естественно, в голове Алины тот немедленно обзавелся и широкими плечами, и торчащими ушами – и вообще всеми черточками и изъянами Мальена. Поэтому, стоило последней свече в доме погаснуть, как княжна, не забывая хвалить себя за ежедневные прогулки у стрельцовских постов в лучших своих нарядах, принялась собираться на ночное рандеву. Вытащив из сундука расшитый золотом бархатный сарафан, Алина быстро натянула его прямо поверх ночной сорочки и покрутилась у зеркала. Худенькая, похожая на ивовую веточку фигурка в сумеречном свете выглядела весьма даже неплохо, сорочка прибавляла полноты там, где надо, а бордовая ткань, не считая золотистых узоров, почти сливалась с тенью в углу – меньше шансов, что заметят. Довольная, она шмыгнула к двери, дернула за ручку – заперто. И кому пришло в голову запирать ее палаты на ночь? Может это Машка прочла записку до Алины и передала все отцу? Это обстоятельство знатно портило ее планы. Дело было в том, что второй проблемой, и на данный момент самой важной, было то, что Алина Старкова до ужаса боялась высоты. — Что же делать… — задумчиво пробормотала она, покусывая кончик аккуратного ноготка и выглядывая вниз. Лунные блики на небольшой лужайке походили на хищнический оскал, дворик словно предвкушал, как Алина свалится в его неприветливые объятья вниз головой и размозжит себе черепушку. Но медлить было нельзя. Любовь – дело ко времени чувствительное. Недолго думая, она стянула с постели простыни и покрывала и, связав те тугими узлами, перекинула через подоконник. Снова выглянула вниз. Подвязала повыше сарафан, перекрестилась и, зажмурив глаза, принялась спускаться. Всего ей предстояло преодолеть метров семь, палаты княжны располагались в невысокой башенке дворца. Однако каждый ее потуг ощущался вечностью и отдавался болью в плечах и ладонях. Меньше занятий спортом Алина любила только выслушивать россказни Машки про сказочных тварей из Темного леса, которыми нянька пугала ее в детстве. — Да вы не верьте, не верьте. А вот утащит вас к себе Ночной царь, так и припомните сразу мои слова. — любила отвечать она на недоверчивое фырканье Алины. Мысленно переругиваясь с пухлым лицом и приплюснутым носом Машки, Алина не заметила, как проползла по стене уже половину пути. Ладони саднили, подмышки и загривок неприятно увлажнились, а макушка просто горела огнем, словно вдруг оказалась под полуденным солнцем. От ночной прохлады не осталось и следа. Нога Алины уперлась в очередной оконный выступ, на пути он был уже третий, а значит, до земли оставалось меньше этажа. Чуть переведя дух на подоконнике, княжна распахнула крепко-накрепко зажмуренные глаза и тут же сощурилась снова. В лицо ей ударил ослепительный свет. Неужто отец все-таки прознал? Неужто источником настолько яркого, сравнимого с солнцем, света были светильники в руках нянек и служанок, уже поджидающих ее внизу с нравоучениями и новыми запретами? Все еще не смея открыть глаза во второй раз, Алина прислушалась. На дворе стояла все та же тишина, что и минуты назад, когда она выбралась из окна. Но вроде уже и не та же. Запахи, наполнявшие ночь, казалось, стали поярче, ветер – поласковее. Алина снова приоткрыла глаза, на этот раз помедленнее, и ее уши тут же залил резкий визг – где-то в соседнем дворе заверещал петух. От неожиданности она выпустила из рук самодельную веревку и приземлилась пятой точкой прямо в любимые лилии отца. Ругая и себя, и петуха, она выскочила из клумбы и принялась оттряхиваться. Руки, ноги остались целы, но пыльца успела запачкать темный бархат, в ночи Мальен может и не разглядит, но днем ей точно влетит от нянек, да и вопросы посыплются… В ночи? Алина вдруг замерла. Сделала оборот вокруг себя – ни нянек, ни стражи, ни отца со светильниками. Так почему же так светло, что ночью и не пахнет? Да не может такого быть! Она подняла голову, и лица ее коснулись яркие лучи полуденного солнца. Или все-таки может?