О любви к персикам и молниям

Молодой господин в бело-красных одеждах то и дело выглядывал из окна повозки, наблюдая за тем, как меняются виды. На вид ему было не более семнадцати лет. Нежные аристократические черты его лица еще сохраняли свою детскость, но даже за всем этим невинным образом можно было подметить схожесть этого человека с тем, кто чуть больше десяти лет назад развязал в мире заклинателей жесточайшую войну, приведшую к гибели множества заклинателей. Тот же разрез и цвет глаз, отцовская улыбка. — Господин, Вы выглядите так, словно мы на казнь едем, — молодая девушка, сидящая напротив, постаралась аккуратно привлечь внимание к себе. — Все возможно, но я стараюсь об этом не думать. Просто устал с дороги, — его голос мягкий, спокойный. — Я не то, что бы знаю, как вести себя в таком обществе. И не понимаю чего от меня хотят. Денег? Вряд ли могу дать хоть сколько-то. Воскрешать мертвых и поворачивать время вспять я тоже не умею. А спросить за отцовские дела с того, кому на тот момент было всего семь лет, вряд ли это их гениальный план. Главы орденов не дураки, Мэй-Мэй, — омега откинулся назад и одним ловким движением раскрыл веер, который до этого момента покоился на коленях. — Вы правы, ожидать можно чего угодно, но давайте будем думать о хорошем? Большинство о Вас такого мнения лишь потому, что не знают лично. Ваша задача показать себя с лучшей стороны, доказать, что Вы другой. Поэтому поменьше ругайтесь, не спорьте и… и просто соблюдайте манеры. — Конечно, ведь прекрасные манеры и отсутствие бранных слов мигом сотрут из их памяти, что я прямой потомок Вэнь Жоханя. Может мне еще даосские одежды надеть и поплакать в храме? — юноша натянуто улыбнулся и похлопал глазами, на что его спутница лишь тяжело вздохнула. — Нет, никто этого не забудет, господин Вэнь, но и если Вы по привычке начнете ругаться там, словно сбежали с базара, то восторженных улыбок тоже не вызовете. Ровно в полдень повозка остановилась у шикарных ворот ордена Ланьлин Цзинь, а омега вместе со своей служанкой наконец вышел на улицу, вдыхая свежий воздух. Всего год назад, в свое шестнадцатилетние он вернулся в мир заклинателей, но уже успел привлечь к своей персоне столько внимая, что чуть ли не стал тем заклинателем, которого обсуждали даже больше, чем небезызвестного Старейшину Илин. Кто-то считал, что последнего живого сына Вэнь Жоханя надо казнить, окончательно покончив со всеми Вэнями, кто-то выказал поддержку: толи от уверенности, что тот возродит орден Цишань Вэнь, толи замечая, что мальчик абсолютно не стремится мстить за свой клан. Несколько мелких орденов даже признали его как своего главу, помогая встать на ноги. Как бы не старался третий господин Вэнь не привлекать к себе внимание четырех Великих Орденов, но к своему семнадцатому дню рождения получил на стол письмо с требованием явиться на совет, где будет решаться судьба последнего живого чистого Вэня. Вэнь Сяо. Банкетный зал пестрил своей роскошью и дороговизной. Рядом с другими главами, одетыми в парадное и присутствующими в полном сопровождении своих адептов и слуг, Сяо выглядел как попрошайка из бедной деревни. Он носил традиционные для своего ордена одежды, а единственным его украшением была простенькая шпилька, которая досталась от матери. Ей были бережно заколоты верхние пряди волос. Единственное, что выдавало в этом Вэне его благородное происхождение, покоящийся в ножках меч. Когда-то на ковку Юйцаня было потрачено приличное количество сбережений. Сяо. Не дожидаясь какого-то разрешения и несмотря на повисшее в зале молчание, просто сел на самое дальнее место, находящееся напротив Верховного Заклинателя. Он ощущал себя так неловко и не к месту. — Вы достаточно смелый человек, молодой господин Вэнь, раз все же решили явиться сюда, — начал было Цзинь Гуанъяо и, кажется, хотел сказать что-то еще. — Так вы же сами меня пригласили. Я возьму? — юноша подцепил с большого блюда дольку засахаренного персика, сразу же отправляя в рот. От этой сцены, стоящей позади Мэй-Мэй хотелось стукнуть своего хозяина по руке. — Тебе даже садиться не разрешили! – Цзян Чэн невольно сжал пальцы в кулаки, да так, что аж костяшки побелели. — Хорошо, я стоя поем, — взяв еще пару кусочков, Сяо спокойно встал. – Если честно, то мне очень некомфортно тут с вами всеми. И я не знаю, что вы хотите от меня. У меня нет денег, и я ничего не умею. Мне неинтересно воевать с вами, знакомиться тоже. — Как Вы выжили? – Гуанъяо прекрасно помнил этого человека еще ребенком, ведь когда-то сам «служил при его отце», и если еще до явления заклинателя на порог Башни Золотого Карпа пребывал в сомнениях, рассчитывая, что увидит лишь самозванца, то сейчас все эти мысли были разрушены. Может Вэнь Сяо и вырос, но все еще был отлично узнаваем, а уж когда ухватился за излюбленные персики, все встало на свои места. – Говорите, что не желаете конфликта, но при этом собрали под собой достаточно последователей, — поспорить с Сяо отличная попытка вывести его на эмоции. Вэнь Сяо прикусил себе язык, стараясь не ответить в своей привычной манере. С кем, с кем, а с главой Цзинь говорить ему хотелось меньше всего. Еще и сидящий не так далеко альфа, в фиолетовых одеяниях явно из последних сил сдерживал свой порыв агрессии. Однако объясняться все равно придется. Еще несколько часов юноша потратил на то, чтобы раскрыть тайну своего спасения, что под конец войны его тайно вывезли из Безночного города, что пришлось скрываться, в одной из небольших горных деревушек, что в шестнадцать лет какие-либо средства на существования закончились, держать даже небольшое количество служанок не представлялось чем-то возможным. Почему он принял помощь орденов, желающих поддержать третьего господина Вэнь. О том, что на путь совершенствования он встал по долгу своего происхождения. — Моя единственная цель, это всеми силами перекрыть деяния моего отца и семьи. Может я не могу вернуть к жизни умерших, но могу помочь тем, кто видит во мне лидера. Если хотите попытаться привязать ко мне вину за войну, то самое время это сделать. Вот только обвинять того, что даже меча в те годы в руках не держать смешно, — это собрание, больше походящее на допрос, уже порядком поднадоело. — Увы, но Вашу судьбу мы решили еще до того, как Вы явились сюда, — Гуанъяо расплылся в хитрой своей привычной мягкой улыбке. – Помнится мне, Ваш отец питал большие надежды выдать единственного сына омегу удачно замуж. У Вас, молодой «глава» Вэнь, есть такая возможность. Какого бы происхождения и должности Вы не были, но Ваш муж будет судить о всех Ваших действиях, наблюдать за тем, че же Вы действительно занимаетесь, и жизнь Ваша будет в его руках. Можете отказаться, Ваше право… Но отсюда уже не уйдете. Вэнь Сяо сглотнул. Все пришло к тому раскладу, которого он уж точно никак не ожидал. Смотря прямо в глаза Гуанъяо, омега все пытался понять, шутит тот или нет. По всей видимости не шутил. И это пугало. Ведь единственным кандидатом из всех глав, находящихся здесь, выделить можно было лишь одного. Не Хуайсан омега, да и вряд ли кто-то доверит Незнайке отвечать за Вэньского пса. Цзинь Гуанъяо женат. Порочить Ланьскую чистоту тоже не будут. А вот отдать семнадцатилетнего Вэня тому, кто, кажется, готов прямо сейчас содрать с него шкуру, и все эти несколько часов нервно крутил кольцо на среднем пальце, вполне можно было бы. Невольно хотелось спросить у того, кого он когда-то называл Мэн Яо: « Это вызов, да? Думаешь я испугаюсь?» — А я согласен! Дай угадаю, глава Цзян? Цзян Чэн, держащий все это время всю несправедливость и злость на сложившуюся ситуацию, наконец хлопнул ладонью по столу. Куда лучше придушить этого наглеца прям здесь. И почему он только подписался на это? Зачем? Если с самого начала совета понимал, что сама мысль о подобном договоре уже звучит как бред сельского сумасшедшего. Но большинство эту мысль поддержало, а этот поганец умудрился согласиться. А значит, что выхода у них теперь нет.