Ну, как птицы. Он не птица. Точнее, птица, но не совсем. Он человек, точнее призрак, с кличкой птицы, называющий себя птицей. Ворон, Гуу Си, Зебра – сплошные животные в списке его имён. Я помню, как он много раз называл себя птицей. Помню, как он пошёл в опасную битву и оставил записку, где писал о себе, словно о птице. Помню белые перья, спадающие с его мягких пушистых волос пока он смеётся, помню, как он видел яркую блестящую безделушку на траве и тут же подбирал её. Не жалел энергии, чтоб получить себе такую же, только её призрачную оболонку. Помню, как он шутил, что скоро отрастит себе такие же крылья, как и у меня, и мы будем летать высоко-высоко в небе, будто самые настоящие птицы. Перед зимой будем лететь в тёплые края, в какую-нибудь Африку, наверно, а после зимы будем прилетать обратно. На моё изречение:«ты же и так можешь летать, ты же призрак!» он ответил:«а я хочу, как ты. Взмахивать крыльями, останавливаться, когда идут бури, так как крылья не выдерживают, хочу уставать от полёта. Летание призраков совсем неэстетично. Мы не утомляемся от полёта, не можем распахивать крылья, у нас из попросту нет! Я хотел бы быть таким же, как и ты. Пока что могу позволить себе только перья в волосах и клички.», помню, как мы вместе смеялись над этим глупым, беспечным ответом.
Я помню, как мы впервые встретились. Как он протянул мне руку помощи, как ласково улыбался, как ухаживал во время линьки когда мы стали ближе. Его руки приятно скользили по моему телу, а я выгибался снизу от облегчения. Я же негнездящаяся птица, линька у меня проходит сильнее, и, боже, я не знаю, так выживао до того. Перья приятно вырывались и падали на подушки снизу, зуд на коже становился не таким сильным. Перьев выпадало столько, что ими можно было обклеить Ворона и сделать ему крылья – стал бы настоящей совой. Особенно приятно мне было, когда он чесал мой затылок, я всегда ухал от удовольствия. Я помню, как он не ленился прилизывать выбившиеся пёрышки в тех местах, куда не мог достать я – на спине, затылке и над ушами. Ещё я помню, что он чертовски любил готовить для меня. Я обожаю рыбу и мелких грызунов, и он, чёрт возьми, находил их для меня! Я ему был так благодарен. Это были самые вкусные обеды в моей жизни. Сейчас я сижу в домике. Или в парке. Или...где я вообще? Я ее знаю. Глаза мутнеют, и я вижу только лезвие ножа, которое прижимается к моему животу, грозясь впиться внутрь. Страх нарастает. Может, не стоит? А хотя, что мне терять.Он ушёл. Ушёл, оставив после себя лишь записку с кратким текстом:"угадай, кто снова общается с черным-чудиком-в-ужасном-синем-ханбоке? Ты мне больше не нужен. Либо он, либо ты. Я выбрал его. Он сильнее и могущественнее, чем ты.". Ушёл, заставив больное сердце внутри Фреда остановиться.
Я отчаялся. Я всегда так тянул с тем, чтобы рассказать о любви. Мол, я ещё успею, не мало же ещё времени осталось. Как оказалось, мало. Сейчас казалось, будто «я люблю тебя» даже ничего не значит. А тогда я так неистово боялся признаться. Идиот. Может, оставил бы этого Птенца себе. Или, в крайнем случае, был бы им убит. Но уж точно не страдал бы так, как страдаю сейчас. Трус!.
Нож впивается глубже, из раны течёт черная словно нефть кровь, он делает ещё, ещё толчок ножа, он засосывает его почти к рукояти, боже, это кажется таким приятным, ему так нравится это. Он задыхается в собственной крови, последние несколько секунд существования ненавидит себя за то, что так позорно сдался и даже не отомстил.
Мутными глазами смотрит на дверь.
В проходе стоит Ворон. Напуганный, шокированный, рыдающий Ворон.
«ФРЕД!» слышит названный его голос, после чего всё. Глаза закрываются, он падает лицои вниз, кровь пачкает покрывала и подушки. Не дышит, пульса нет – вообще-то уже давно –, последние несколько секунд жалеет, что правда был ссыклом. Он не успевает услышать, как ему кричит Гии Су:
«Я ДУМАЛ, ЧТО НЕ ВЫЖИВУ В ТОЙ СХВАТКЕ!».
...
Он подходит к моему телу, прикрывает рот рукой. Шепчет что-то. Я вслушиваюсь. «Стоило сказать ему правду. Я ведь думал, что умру во время этой битвы. Я всего лишь хотел, чтоб он не думал, что я слаб, раз умер в каком-то там бою. И лишился его. Идиот.» Су прикрывает один глаз Фреда ладонью, после чего говорит внятней, более громко:«Жаль, что я не успел ему признаться.»