Тихонько солнце канет в сон, Через сотни лет веков. Стихнут волны и их нежность, Отразит румянец снов.
Одиночество это свобода… свобода, которой не рад… — его голос сейчас кажется обманчиво-мягким и совсем не похож на привычное, рычащее шипение. Он проникает в сознание несмотря на все попытки абстрагироваться. Просачивается сквозь все заслоны и преодолевает любые препятствия, воздвигнутые на его пути. Шепот подхлестывает усыплённое музыкой воображение и оно начинает терзать её соблазнительными картинами простых человеческих радостей — всем тем, что девушке сейчас не доступно. Не думать. Не думать об этом. Просто идти вперед, по пустынной дороге, идти навстречу холодному и резкому ветру, который швыряет в лицо тучи серой, как все в этом городе, пыли. Асфальтовое полотно тротуара ложился под ноги, словно бесконечный путь в никуда, по которому она уходит всё дальше и дальше… Постепенно туман, нависший над городом с приходом вечера, всё больше сгущается вокруг одинокой фигурки, обволакивая её безмолвием. Рождённые его холодными прикосновениями капельки оседают на ресницах, но Анна упрямо продолжает идти, петляя по мрачному лабиринту, в котором с трудом узнавала проспекты родного города.Я живу в своих мечтах А где искать их как не в снах? Всегда правда там где смерть, Без веры всё сущий прах.
Если ты свободна, значит ты никому не нужна… значит ты одна, — ветер треплет рыжие волосы, пытаясь пробраться под куртку. Поднимает в воздух пригоршни пыли и кружит ее подобно маленьким смерчам, заставляя задыхаться и чувствовать скрипящие на зубах песчинки. Чтобы унять охватившую сердце тоску и хоть немного согреться она сворачивает с одной улицы на другую, но всюду её встречают лишь опустелые улицы, укутанные тяжёлыми складками густого тумана. Ровные ряды каменных домов, выстроенные вдоль них словно бдительная стража, теряются в сумраке. Туман искажает перспективу, меняя облик предметов, и Анне иногда кажется, что она окружена курганами, гранитными столбами и гигантскими монументами, надвигающимися со всех сторон. Сорвавшееся с цепи воображение стирает грань между реальностью и кошмаром. Странные и уродливые каменные нагромождения собираются в причудливые ансамбли, то превращаясь в крепость, расплывающуюся во мгле, то становясь огромным храмом, где каменные алтари чародеев кольцо за кольцом опоясывали одним им ведомый центр. Одно видение растворялось в другом, и это нескончаемое наваждение упорно и мучительно преследовало её. Вскоре девушке начало казаться, что она заблудилась в стране серых скал. Лишь музыка, завывающая в наушниках, становится спасением для измученной души. Убежищем.Желаю чтоб жизнь мою, Ночь поглотила, Чтобы тьма окружила, Берега лучистых морей. О как хочу вместе с солнцем уйти, В грёзы, слёзы, с тобой…
Одиночество, это когда начинаешь говорить, а тебя не слышат, — он больше не давит, а скорее жалуется на отсутствие внимания, но Анна продолжает упорно игнорировать навязчивый шёпот. Даже начинает вторить словам певицы, в попытке заглушить его. Поёт, выплескивая из себя отчаяние и боль одиночества. Главное не обращать внимания. Не замечать. Просто идти вперед и петь. Музыка — это спасения. Музыка наполняет душу до краев и слова сами собой слетают с губ, заставляя немногочисленных прохожих оборачиваться и смотреть с подозрением. Как на психованную. В таких случаях девушка специально замедляет шаг, одаривая наглецов усмешкой-оскалом, заставляющим тех спешить прочь. Они боятся того, что видят в её глазах — боятся его. Плевать, что они подумать. Плевать, если примут за психически больную. Плевать, если снова упекут. Чего она там не видела? Обшарпанных коридоров, запертых на ключ палат с храпящими и пердящими бабками на соседних койкой? Всё это уже было в жизни Анны Черновой после неудачной попытки суицида. Как и смирительная рубашка, которую надевают на всех новоприбывших в первую ночь, походы в туалет по расписанию, поганая кормёжка и скотское отношение медперсонала, не считающих пациентов за людей. Плевать, только бы он отстал. Однако невидимый преследователь не сдаётся. Не желает уходить. Напротив — его присутствие становится всё отчётливей. Накатывает с очередным порывом ветра, ласковыми прохладными пальцами перебирает рыжие волосы. Почти интимным касанием холодит кожу за ухом, словно даря поцелуй. Похожий на облизывание гигантского раздвоенного языка.Скорбь овладевает мной, Бог дарует мне покой. Средь тысяч лун ищу одну, Под которой найду Судьбу. Двести с лишним светлых лет, Не дадут мне тот ответ, Что даст поэту только ночь, В потоке снов утянет прочь.
Одиночество — это когда ты среди людей, но все вокруг чужие, — он знает, что говорить и как говорить, чтобы пробрало до костей. Чтобы захотелось вскинуть голову к луне, укрытой плотным покровом тяжелых серых облаков и завыть. Долго, протяжно и скорбно. Ласковый голос, иллюзия нежных прикосновений, приходящая вместе с ветром и такие жестокие слова. Вывернутая наизнанку, извращенная любовь. Желание причинить боль потому что по-иному выражать чувства он не умеет. Но от этого слова ранят не меньше, а боль, пробужденная ими не становится слабее. Поэтому и нужно не замечать. И идти — всегда только вперед. Одиночество это когда вроде бы есть кому позвонить, но понимаешь, что всем не до тебя… — не слушать. Не обращать внимания. Идти, напевая слова прекрасной композиции и иногда, в моменты когда чувства перехлестывают через край срываться на крик, эхо которого ещё долго мечется по тёмным и страшным улицам, превратившимся в какой-то враждебный нечеловеческий улей.Желаю чтоб жизнь мою, Ночь поглотила, Чтобы тьма окружила, Берега лучистых морей. О как хочу вместе с солнцем уйти, В грёзы, слёзы, с тобой…
Истинное одиночество — это когда рядом находится люди, которые тебя не понимают — его голос становится сильнее по мере того, как угасает дневной свет. И можно сколько угодно бродить по бесконечным и совершенно безлюдным переулкам, вглядываясь в расплывчатые очертания домов, появляющихся на миг из тумана, а затем вновь поглощаемых им, но это ничего не изменит. Ни-че-го. В конце концов подсказки его голоса выведут её на тропу, ведущую прочь из города. Чудовищный храм в бесконечных кругах огромных камней, которыми обернулось нагромождение домов оказывается позади. Их очертания расплываются, утопая во мгле, которая постепенно становится гуще. Мимо проплывают скелеты линии электропередач, но она уже не замечает. Она поддаётся голосу, шепчущему в темноте и следует за его звучанием всё дальше. Вглубь пустынной вересковой долины — навстречу к нему. В этом месте живёт печаль. Седая и древняя. Очень древняя. Она пропитывает землю. Проливается с угрюмых небес мелким, моросящим дождём. Змеится в воздухе лентами призрачного тумана. Проявляет себя в причудливой форме вспучившихся, разбухших холмов, что волна за волной вздымаются вокруг девушки. Обступают со всех сторон, медленно но неотвратимо стягивая кольцо.Желаю чтоб жизнь мою, Ночь поглотила, Чтобы тьма окружила, Берега лучистых морей. О как хочу вместе с солнцем уйти, В грёзы, слёзы, с тобой…
Остаток пути пролетает, как сон и с последним аккордом смолкающей в наушниках музыки Чернова оказывается перед входом в пещеру. Он зияет перед ней словно распахнутая пасть голодного зверя, но страха нет. Только печаль, которая живёт в этих холмах. Минус одиночества в том, что через некоторое время начинаешь получать от него кайф и уже не пускаешь никого в свою жизнь. Ты одна, Анна, — вокруг наполняется смехом. Злорадным, издевательским. Он торжествует победу, потому что ей больше нечем заглушить голос, налетающий вместе с порывами ветра, и неотчётливо слышимый в шелесте сочно-зелёных трав. — Остановись уже! Я поняла, что кроме тебя у меня никого нет. Хватит зачитывать цитатники из депрессивных пабликов Вконтакте, — говорит рыжая вглядываясь в паутину трещин на камне, расположенном над входом в пещеру. На первый взгляд их расположение казалось абсолютно хаотичным, но если расфокусировать взгляд, то в сплетении изломанных линий, как на картинке-загадке, проступало лицо. Или скорее дьявольская маска, принадлежащая то ли змееподобному божеству, то ли морскому чудовищу. Отчётливее всего видны узкие, как у рептилии, глаза с вертикальными зрачками и пасть, полная острых зубов. Всё остальное как бы размыто, из-за чего остаётся лишь догадываться — переплетённые ли щупальца окружают жуткий лик, или же это колючие плавники хищной рыбы. Все попытки рассмотреть детали внимательнее и вновь сфокусировать взгляд приводят лишь к тому, что целостный образ распадается на отдельные, причудливо изогнутые линии. Утопает в хитросплетениях сумасшедшего узора из линий. Нотка доисторического сюрреализма заставляет Чернову усмехаться. По автору данного шедевра явно плачет «жёлтый дом». Ты сама оставляешь сердечки под такими цитатами, — голос в голове возвращает её в действительность. И в каждом слове отчётливо ощущается его зубастая ухмылка. Она почти может представить, как он произносит их, положив морду на когтистые лапы. Ей нравятся эти маленькие, почти человечные нюансы в его поведении и всё же девушка нерешительно застывает на пороге пещере, поправляя спутанные ветром волосы. Там внутри её ждёт дракон. Ну или тот, кого условно можно назвать этим именем. Древний, но отнюдь не мудрый, а скорее обладающий изощрённым разумом. И добрым в, человеческом понимании, его нельзя назвать априори, ибо его инстинкты и желания сильно отличаются от привычных. В прошлом подобные ему порабощали целые народы, проявляя к своим невольникам мало милосердия. Каждый раз входя в его логово Анна не знает, выйдет ли отсюда живой? С другой стороны… что ей терять? Жизнь лишена смысла и у неё нет ни целей, ни планов, ни перспектив. Нет мечты или даже желания. Она ничего не хочет. Ни к чему не стремится. И ни о чём не станет жалеть, если он всё-таки решит оборвать ей жизнь. Невелика потеря. Бросив последний взгляд на вересковые холмы, розовато-лиловый оттенок которых составлял разительный контраст с серо-стальным небом, девушка отбрасывает страх. Решительно ступая под каменный свод пещеры она надеется хоть ненадолго избавиться от разъедающего чувства одиночества. Пусть всё это иллюзия и самообман. Пусть ему плевать на неё. Пусть он её использует — такие как он издревле используют девушек-подростков (отсюда и легенды о драконах, взимающих с городов плату юными красавицами). Пусть она — не более чем ещё одна жертва в его наверняка длинном списке. Пусть так. Это ничего не меняет. Ведь он может дать ей то, что не смогла ни мать, ни парень, сгодившийся только на то, чтобы забрать девственность и разбить сердце, доведя до суицида — сопричастность. Возможность хотя бы на краткий миг ощутить, что она не одна. И этого достаточно, чтобы заставить Анну спуститься в тёмные недра земли, где змий действительно силён и даже может физически проявлять себя. Драконы — не те, кем люди их представляют. Никакие они не потомки динозавров, чудом уцелевшие в огне планетарной катастрофы и сохранившиеся до наших дней. И даже не ящерицы-переростки, отрастившие крылья по капризу эволюции. Нет, они даже существа из плоти и крови, хотя иногда и принимают зримые обличия, уподобляя себя живым организмам. Истинная же их природа за гранью человеческого понимания. Они по своей сути энергия — звёздные вихри, стихии и силы. Они всё это и в то же время ничего из этого. Потому что все термины позволяют лишь приблизиться к пониманию природы драконов, но не постичь её. Как-то раз «друг» Ани обмолвился, упомянув в разговоре загадочную планету, а может звезду под названием Торманций, где по всей видимости находился их дом. И это не удивило её — драконы явно чужие на этой земле. И пытаются переделать её под себя. Вот так. Всё правильно. Тебе некуда больше идти, — голос в её голове становится сильнее Это уже не шипящий шёпот, но ещё и не рык. Что-то среднее между ними. И он зовёт её, произнося сладкие обещания истинной любви. Ведомая ими, рыжеволосая девушка устремляется вглубь пещеры, придерживаясь рукой за сырую, холодный камень. Наконец стены туннеля расходятся, открывая лежащую в конце просторную пещеру с озером посредине. Формой оно напоминает неаккуратную кляксу, оставленную капелькой кислоты камнях, что как будто бы подтверждает нездоровый цвет воды. Она здесь мутно-зелёная, цвета затхлой зелени с характерным бирюзовым отливом. И остро пахнет щелочами. Учёные и спелеологи были бы в вострое, доведись им попасть сюда. Но не Судьба — могущество поселившегося здесь хранит пещеру от посторонних глаз. Анна находит почти забавным, что в черте не такого уж и маленького города, вполне подходящего под описание «региональный центр» может находится место менее изученное людьми, чем даже дно океана! Место, куда веками не ступала нога человека. Которое обходили и будут обходить стороной все туристы, грибники, бездомные и маргиналы, ищущие укрытия на ночь. Только такие как она — эмоционально травмированные и неуравновешенные подростки могут найти путь в это заповедное место. Потому что дракон ждет их. Потому что он нуждается в них. Чернова не знает всего, но ей совершенно очевидно, что сама планета по какой-то причине отвергает подобных ему. Придя на Землю они были почти богами, но в силу активной враждебности местных энергетических процессов, неумолимо ослабли и вынуждены были отступить. Уйти под землю и в морские глубины, дабы сосредоточить своё могущество в камнях и скалах, за которые смогли зацепиться. Эту особенность драконьего племени была отмечена даже в легендах и мифах всех народов мира. Так огненный Аспид мог приземляться только на камни, а жил на скалистом острове посреди океана. Змей Горыныч, в свою очередь, обретался в горах, за что и получил своё имя. Ламбтонский Червь отдыхал обвившись вокруг скалы, торчавшей посреди реки Уир. Именно по этой причине драконы со времени стали ассоциироваться у людей сначала с Подземным Миром, а затем и с Пеклом Адовым, закрепившись в христианстве в качестве одного из образов зла. Многоглавого же змея отождествляли чуть ли не с самим Сатаной. Но даже став менее активными древние стихии никуда не исчезли. Они продолжают ждать своего часа, когда все энергетические процессы планеты пойдут на спад и она, наконец, перестанет отторгать чужаков. А до тех пор драконы продолжат нуждаться в неуравновешенных людях, от которых можно подпитываться. Её друг, к примеру, предпочитает черпать энергию от юных девушек. — Я пришла! — чётко и почти агрессивно произносит Анна, останавливаясь на берегу озера — в полудюжине шагов от кромки прибоя. Кладёт на камень телефон, экраном которого освещала себе путь в непроглядном подземном мраке и вскидывает голову. Во взгляде её бездонных, мерцающих глаз больше нет страха и неуверенности. Нет печали и сомнений, которые сопровождают её бо́льшую часть жизни. Отвергнутая сверстниками и собственной семьёй девушка с психологическими проблемами осталась там, наверху. В сером мире людей. Здесь и сейчас она драконья невеста. Языческая жрица, готовящаяся исполнить древнейший ритуал. — Выйди и ты ко мне! — девушка не зовёт, она призывает. Не просит, но требует его присутствия. И змей откликается её словам. Вода в озере начинает бурлить и он выходит к ней, поднявшись из подземных глубин на волнах первобытного прибоя. Первое, что бросается глаза, это сходство с крокодилом. Физическое форма дракона обладает фантастической пластичностью — он в любой момент может изменить её по своему желанию, отрастив себе перепончатые крылья или даже дополнительную голову. Почему нет? Именно этим качеством драконьей природы объясняются столь разительные различия их образа в мифах народов мира. Порой даже один из них мог появляться перед людьми в нескольких отличных формах, заставляя верить, что это были несколько разных существ. Взять хотя бы исконно-славянского Змея Горыныча. Историки и знатоки фольклора до сих пор спорят: сколько у него голов — три, пять, семь или двенадцать? А что уж говорить о двух разных драконах, что могут быть бесконечно не похожи друг на друга? Так или иначе, для этой встречи её приятель, почему-то выбрал форму именно форму крокодила. При этом дополнив свой образ большим количеством костных шипов. Длинные и острые, как загнутые на концах иглы они хребта, спины и боков продолговатого туловища, покрытого поперечными рядами роговых щитков. Однако больше всего их на плечах и короткой толстой шее, в которую переходит сильно удлинённая зубастая морда. Здесь они образуют нечто наподобие колючей гривы, придавая пресмыкающемуся иллюзорное сходство со львом. На конце его уплощенного, гребнистого хвоста имеется даже кисточка, тоже состоящая из шипов. Странное подобие крокодила, окрашенное в сине-зелёные тона распада и смерти, выползает на берег, кося на Анну узким жёлтым глазом с «кошачьим» зрачком. С виду дракон не кажется таким уж грозным длина его тела не превышает семи метров от носа до кончика хвоста, однако в нём сконцентрирована чудовищная мощь, способная вызвать бедствия колоссальных масштабов. Ну как, получилось от меня отделаться? — без приветствия шипит дракон. — Думала, заживёшь новой жизнью, после того, как закончишь школу и свалишь от родителей? Ну ещё бы — новое место, новые возможности. Но сама-то ты прежней осталась! От себя не убежать, сколько не пытайся. Отбрось уже этот детский оптимизм и взгляни на вещи здраво — ты моя! — И я рада видеть тебя, Диспэйр, — криво усмехнулась рыжая, зная что сейчас он питается её отрицательными эмоциями. Да, она надеялась. Надеялась начать новую жизнь. Без матери, которой настолько на неё плевать, что она вышла замуж за подонка, открыта называющего падчерицу «обузой» и «дополнительной статьёй расходов». Без травли со стороны сверстниц, ненавидевших её за индивидуальность и унижений от учителей. А главное без него — злобного ящера, тянущего последние её силы. Получив троечный аттестат, позволивший ей с горем пополам поступив в местный институт, Анна позволила себе роскошь надежды на нормальную жизнь. Думала, что начнёт учиться, заведёт подруг, устроится на нормальную работу и будет жить, радуясь каждому новому дню. Просто жить, не испытывая больше желания видеть собственную кровь. Однако она облажалась. Как и всегда. Потому что Диспэйр прав — внутри она всё та же замкнутая девочка, не знающая, как заводить друзей, а главное — не готовая дать окружающим шанс? Нет, всё-таки драконы и правда хранители мудрости. О чём она думала? Что могло измениться в её жизни, если в тайне она продолжает ненавидеть весь остальной мир? О каких друзьях может идти речь, если все девчонки для неё заведомо враги, а все парни — лжецы и предатели? Какой смысл? Нет, Диспэйр прав — оптимизм не более чем нелепая и смешная сказочка для детей и жизнелюбивых идиотов, не способных снять розовые очки и увидеть мир таким, как он есть — в угольно-серых тонах. Надежда напрасна, — будто прочтя её мысли шипит дракон, и Чернова просто кивает ему, не находя сейчас сил, чтобы спорить. Да и зачем? Всё равно ей не удастся переубедить это древнее могущество. Подземную стихию. Драконы отличаются глубоким, неизбывным пессимизмом, который человеческое существо даже не способно вообразить. Далеко превосходящие людей в своё могуществе они прозревают саму суть вещей. Истина открыта им, но она же лишает их надежды, оставляя существовать в отчаянии и горькой печали. Драконы буквально живут негативным чувством обречённости. Поэтому она и назвала ящера Диспэйр — Отчаяние. С точки зрения психологии наиболее близким к нему аналогом является какой-нибудь суицидальный романтик XIX века. Погруженный в беспросветное уныние, убежденный, что жизнь — это сущий ад, и принимающий этот постулат за основу существования. Ну или девушка-подросток, проходящая через тяжёлый период. Поэтому Чернова и привлекла его — он почувствовал родственную душу и позвал. Подтолкнул в нужном направлении, помог найти пещеру. Ему нужен её негатив, а ей — его компания. Издав рычание Диспэйр выползает на берег, грузно волоча отяжелевшее тело по камням. Здесь его прежняя форма оказывается чрезвычайно неуклюжей, поэтому он меняет её с той же лёгкостью, с которой человек меняет одежду. Драконье туловище вытягивается, становясь более поджарым. Ласты стремительно превращаются в длинные и сильные, возносящие брюхо высоко над камнями. Его спина выгибается дугой, обрастая бахромой из щупальцев. Голова всё ещё напоминает крокодилью, но теперь в ней отчётливо прослеживаются и ящеричьи черты. Хвост удлиняется, становясь круглым и гибким как хлыст. Отличное ударное оружие. Ты никуда от меня не денешься, — рычит ящер, тыкаясь Анне в живот кончиком заострённой морды. При этом на его теле открывается две дюжины новых глаз, идущих ровным рядком по сторонам тела — от шеи через плечо и бок к бедренному суставу. — Да… — даже не пробует спорить девушка. — Я твоя, а ты — мой. Поэтому ты и не убил меня… хотя бы легко мог это сделать. Анна не строит иллюзий и не позволяет себе даже мысли о том, что действительно что-то для него значит. А ящер, в свою очередь, не пытается её в этом разубедить. Наоборот открыто говорит, что она — лишь одна из многих и после её смерти он найдёт другую. Но до тех пор она — его жрица. Его невеста. И он дорожит ею. Ведь дорожит же, правда? Ну хотя бы немно-о-ожечко? Не искушай меня… — рычание сменяется шипением. Тихим, угрожающим, но очередная смена формы говорит скорее о защите, чем об агрессии. Драконье спина покрывается непробиваемым панцирем. Беспорядочная суета щупальцев исчезает под толстыми костяными пластинами, а тело приспосабливаясь к их весу, становится более приземистым. Лапы укорачиваются и утолщаются. Даже хвост теряет часть своей гибкости. Голова теперь отчётливо-ящеричья, а на нижней стороне шеи появляется бахрома как у игуаны. — Будем болтать, или займёмся делом? — каким бы страшным ни становился Диспэйр, Анна не боится его. Даже несмотря на то, что накосячила. Забила на него. Игнорила, на протяжении полутора месяцев не приходила к нему. Она знает, как всё исправить. Её тёмные глаза, напоминающие своим разрезом миндалины, сияют на фоне удивительно-бледной кожи, а неумело подкрашенные блеском губы растягиваются. С леденящей сердце улыбкой Анна освобождает волосы от усыпанной драгоценными камнями заколки и они спадают на плечи, отливая бронзой. Заколка падает на залитый водой пол, а вслед за ней устремляются и все прочие украшение — пара серёжек, кольца, браслеты и ожерелье, так похожее на ошейник. Символ его обладания ею и её рабства. Она обрушивает к лапам Диспэйра поток драгоценностей, которые он дарит ей после каждой встречи. Каждая из них настоящая и будь Чернова поумней — могла бы продать их, и жить безбедно всю оставшуюся жизнь. Но она глупая девчонка, которая будет хранить каждый из драконьих даров в маленькой шкатулочке, как залог его расположения. И не расстанется с ними по доброй воле. Морда Диспэйра обладает достаточно богатой мимикой, чтобы выразить ухмылку. Не оскал, а именно ухмылку. Зубастую, но не угрожающую с приподнятыми уголками пасти. Костяная защита исчезает, растворяется в складках изумрудно-бирюзовой плоти, а позвоночник страшно вытягивается. Тело удлиняется настолько, что дракон почти превращается в змею. Почти, потому что у змеи не может быть восьми длинных и хватких конечностей с четырьмя хваткими пальцами, один из которых противопоставлен трём другим. Четыре конечности ящер использует для опоры, приподнимаясь как змея на хвосте, а четырьмя оставшимися тянется к девушке. Но та опережает его, расстёгивая «молнию» куртки и приспускает её с плеч, позволяя затем соскользнуть на пол. На ней остаётся простое бирюзовое платье, плотно облегающее тело. Дав Диспэйру оценить его цвет, Анна срывает с себя и его, представая перед драконом соблазнительно-голой в облаке рыжих волос. И тот невольно сглатывает слюну, наблюдая, как высокогрудая красавица принимает вальяжную позу, изящно изгибая линию боков. Разрумянившиеся щёки Анны пылают, а движения кажутся призрачно-плавными, когда она протягивает к ящеру руки, будто бы умоляя слиться с ней. Вступить в соитие — древнейший из ритуалов жизни. Это позволяет двум Началам обменяться энергией. Сейчас они — противоположности. Женщина и мужчина, человек и дракон, материя и энергия. Их союз — ключ к силе. И отражения древнегреческого мифа. Стоящая с поднятыми руками девушка словно уподобляет себя Андромеде, распятой на скале золотыми цепями. Только в отличие от последней она не боится подбирающегося к ней крокодилообразное чудовище, а ждёт его. Как любовника. Алеют ягоды сосков на тугих, похожих на перевёрнутые чаши грудях блестят влажные, прикушенные губы, мерцают бриллианты любовного сока на рыжем мехе, густо покрывающим венерин холм. — Я не одна… Ты со мной, Диспэйр… — шепчет Анна, ощущая как на её голые плечи невесомым грузом ложатся драконьи лапы. Его плоть — не плоть, а всего лишь уплотнённая энергия (что бы это ни значило) поэтому и прикосновения кажутся лёгкими. Легче, чем должны быть при его габаритах. Однако об этом так легко забыть, когда покрытые чешуёй пальца скользят по шее, плечам и спине, оставляя глубокие, наливающиеся кровью царапины. Боль и вместе с тем острое наслаждение. Отдающее садомазохизмом. Толчки крови в ушах заглушают все звуки, но девушка и так знает, что в пещере сейчас раздаётся лишь плеск воды. Дракон не зарычит. Не скажет: «Люблю». Лишь промолчит, предоставляя ей право самой додумывать за себя. Впрочем, как и всегда. Дурак! — Навечно твоя, — шепчет рыжая, разводя в сторону поднятые над головой руки. Как бы она ни злилась на Диспэйра за его холодность и откровенно-потребительское отношение, он всё равно остаётся единственным близким ей существом. Её друг, её любовник, ей дракон и самая сокровенная мечта, несущая сладкий оттенок кошмара. Ну серьёзно, какая девушка не мечтает о драконе — большом, сильном и зубастом, который будет страшен для всех, кроме неё? И который всегда будет рядом. Защитит её. На веки вечные, — его голос мрачен и полно тайного знания, которое он не спешит раскрывать. И всё же он принимает её. Неведомая сила подхватывает Анну и отрывает её от земли.Поднимает в воздух — на уровень морды Диспэйра, вдыхающего аромат её дешёвых духов раздувшимися ноздрями. Мягкие пряди парят в воздухе, окутывая бледное тело бронзовым сиянием. Нагая и свободная, как самая настоящая ведьма, Анна чувствует себя такой лёгкой, как будто потеряла почти весь вес. Именно почти — гравитация никуда не исчезла и продолжает тянуть её вниз, но её недостаточно, для преодоления подъёмной силы звёздного вихря. Окутанная им девушка может лишь наблюдать, как Диспэйр кружит вокруг неё, выбирая более удобную форму. На мгновение он превращается в классического китайского дракона с длинным извивающимся телом, густой гривой щупальцев вокруг украшенной ветвистыми рогами, вытянутой головы и четырьмя когтистыми лапами. Затем этот благородный образ сменяется чудовищной многоногой змеёй с остатками поредевшей гривы, которая, к облегчению Анны, почти сразу превращается в классического вирма. Дракон без крыльев — таким, пожалуй, будет наиболее точное описание его конечной формы. Только ящеричьи пропорции тела теперь куда ближе к человеческим, словно Диспэйр намеренно пытается компенсировать хотя бы часть разницы между ними. Его тело всё ещё остаётся червеобразным и змеевидным, но конечности теряют лишние суставы, переставая быть лапами. Теперь это мощные мускулистые ноги, заканчивающиеся правда звериными лапами и накачанные руки с пятипалыми кистями. Вполне человеческими, хотя всё ещё зелёные и когтистые. И достаточно большими, чтобы обхватить девичью талию. При том это именно руки — с чётко выраженными фалангами и узловатыми суставами пальцев. Пока они тянутся к ней, Анна успевает заметить даже линии на зелёной ладони. Жаль, что она не хиромант и не может читать по ним Судьбу своего дракона. А иначе обязательно попыталась бы. Но на это нет времени. Диспэйр опускается на пол, подогнув под себя длинные хвост, внешняя поверхность которого украшена костяными шипами гребня. Его ноги согнуты в коленях и разведены в стороны, оставляя тело в полуприсяде. Человеку на его месте, наверное было бы неудобно, но дракон, кажется не испытывает дискомфорта и даже ещё больше усложняет свою позу, изгибая тело перекрученной буквой S, чтобы сделать из живота мягкий плацдарм, на который Анна могла бы опуститься, как на огромный матрас. Как только он заканчивает устраиваться, вихрь энергии вокруг девичьего тела сразу ослабевает. Девушка опускается вниз, а драконьи пальцы обхватывают её торс, направляя в правильную сторону. В итоге она оказывается сидящей на кольчатом брюхе дракона, которое сразу становится мягким и рыхлым. Текстура и бледно-зелёный цвет придают змею сходство с гусеницей, что конечно, не очень приятно, но зато ощущается кайфово — как подушка огромного, мягкого дивана, проминающаяся даже под небольшим весом страдающей от физического и нервного истощения девчонки. Она, конечно, не анорексичка, но вполне худенькая. Анна забирается на Диспэйра, как на огромный надувной батут, на которых любила прыгать в далёком, безоблачном детстве. До того, как родной отец однажды ушёл за хлебом и не вернулся. Ползёт по нему, вспоминая времена, когда её жизнь ещё не пошла по половому органу. Но дракон не будет собой, если позволит её собрать слишком много приятных воспоминаний — только не сейчас. Ему нужен её негатив, избыток положительных эмоций может повредить ему или даже убить. В прошлом отважные люди не раз побеждали драконов и это не выдумка, а реальность. Поток отрицательной энергии может быть развеян более мощным противонаправленным. И пусть одному человеку не под силу превозмочь могущество звёздного вихря сама Земля поддерживает своих детей. Добрыня Никитич в сражении со Змеем Горынычем призывал на помощь Мать — сыру Землю. Её именем творили свою ворожбу и волхвы, заклявшие Аспида. Ну а все эти мечи-кладенцы и прочие артефакты, якобы наделённые волшебной силой, а по факту остающиеся простыми железками, служили всего лишь фокусом, с помощью которого богатыри и рыцари концентрировали свою добрую волю, направляя её против чудовища. Немало драконов сгинуло таким образом, но ни один не оставил после себя костей в силу своей энергетической природы. Их тела бесследно растворялись сразу после того, как рассеивалась питающая их энергия. В любом случае Диспэйр напоминает о себе рычанием, заодно проясняя ситуацию. Его горячее дыхание, пахнущее звёздными ветрами и горькой вечностью, омывает обнажённое тело девушки. Развевает её рыжие волосы, оседает на лице, шее, плечах груди… соски мгновенно затвердевают, реагируя на щекотку воздушных потоков, а в животе всё сжимается от мощного прилива желания. Могущество дракона невообразимо, но даже его способность в мгновение ока стереть город с лица земли не вызывает такого ужаса, как власть над живой материей. Вызвать у девушки наплыв непреодолимого желания, или ввергнуть врага в разрушительное безумие простым воздействием на железы гормональной секреции — самые «безобидные» из их шуток. В прошлом рабы, вызывавшие недовольство ящеров, подвергались чудовищным трансформациям, непоправимо искажавшим их облик. Здесь, в пещере есть настенные фрески, изображавшие несчастных, на телах которых вырастали дисфункциональные конечности опухали щупальцев. Так что Чернове ещё везёт. Пока что. Хотя… даже это минимальное воздействие на её репродуктивную систему наверняка имеет долгосрочные последствия. Сама девушка, например, сомневается, что сможет возжелать ещё кого-нибудь, кроме Диспэйра. Тем более человека. Хотя тем лучше, наверное, — она всё равно не планировала сходиться с кем-либо из своего вида. Не после него. В любом случае девушка принимает правила игры, изгибаясь в ореоле бронзовых волос. Видя как из огромной словно капот легкового автомобиля, пасти выскальзывает длинный и гибкий язык, она предусмотрительно отбрасывает их за спину, предоставляя своё тело для смачных облизываний. Драконьи челюсти, усеянные кинжалами смертоносных зубов, удара даже одного из которых за глаза хватит, чтобы оборвать её жизнь, нависает над Анной, орошая голое тело настоящим дождем из слюны. Диспэйр проголодался. Горячие капли падают на лицо, грудь и живот, скатываются по лобку, росой оседая на «любовном кусте». Рыжая не противится, добровольно подставляясь под душ из слюны и даже размазывает их по телу, глядя на дракона снизу вверх. Его морда сейчас удивительно напоминает человеческое лицо, в котором всё ещё присутствуют характерно-ящеричьи черты, поэтому скулы напоминают скорее выпирающие из-под зелёной кожи костяшки, а тяжелые надбровные дуги украшены кольчатыми структурами. Щёки и подбородок покрыты рядами дугообразно-расположенных чешуй. Челюсти заметно выступают вперёд, как у пресмыкающегося, однако нос над ними выглядит почти человеческим. И только желтые глаза с вертикальными зрачками всегда остаются прежними. И прямо сейчас они жадно оглядывают две скромные полусферы с алеющими на фоне бледной кожи сосками, подтянутый животик и заветный бугорок чуть ниже. Намечает места, которые собирается облизать. Уже в следующую секунду его язык, похожий на упругий мясной жгут длиной с её руку проходится по груди, обвивая правое полушарие. Его кончик влажно щелкает по соску, вызывая дрожь по телу Черновой. Она непроизвольно откидывается на заботливо подставленную ладонь дракона. Буквально ложится в неё, ощущая как толстые, словно бревна, пальцы обнимают тело, игриво задевая левое полушарие груди. Ей так хорошо и комфортно в его объятьях. На улице поздняя осень, а в пещере сыро и холодно, однако девушка даже не замечает этого благодаря жару драконьего тела.Поэтому она млеет в его руках. Тает от удовольствия и неги, почти позволяя себе поверить в любовь змия. Ну а тот знай скользит своим язычищем по её шее, животу и груди стимулируя тело. Стараясь затронуть со всех сторон. Нити слюны тянутся от его челюстей до её торса, как бы связывая их воедино. Постепенно Диспэйр спускается ниже — к бёдрам. Ловкий, гибкий отросток проходится по губам лона. Неторопливо, с оттяжечкой. Девушка вздрагивает, даже не пытаясь сдержать стон, и только переминается на коленях. Пытается потереться зудящей щёлочкой о об этот шмат пульсирующего мяса, вылизывающего её нежную кожу и раздражающего любовный бугорок. Каждый уважающий себя дракон точно знает, что нужно делать с женщиной. Когда же он проскальзывает внутрь неё, Аня может только ахнуть, ощущая как текстура его языка трётся о её чувствительные внутренние стенки. Дальнейшее вторжение растягивает её, заставляя хныкнуть. Дракон вталкивает в неё свой длинный язык, легко преодолевая инстинктивное сопротивление. И ширина увеличивается по мере того, как он входит в неё. Захватчик слишком напорист — ввинчивается вглубь, не давая приспособиться и не останавливаясь, пока не достигает предела. Сладкого тупичка в основании. Девушка остаётся буквально пронзённой его языком. И в этом весь Диспэйр — даже в удовольствии, которое он ей дарит присутствуют нотки безысходности. Ведь она обречена наслаждаться всем тем, что он соизволит ей дать. А даёт он немало — его ротовое щупальце отступает и врезается в неё, быстро и сильно. Вынуждает её тело раскрыться и принять его с неприличный, чавкающий звуком. Не желая покоряться так сразу, Чернова напрягается то сужая, то расслабляя мышцы влагалища. Пробует замедлить дракона, вернув себе хоть какое-то подобие контроля. Ну а заодно ловит ещё более острое удовольствие. Чешуйчатый, естественно, не реагирует на это, продолжая вылизывал изнутри стонущую девушку. Вонзает в неё язык, двигался всё быстрее. Вскоре Анна изгибается в его объятьях, а её сладкий крик знаменует первое за вечер поражение. Диспэйр расправился с ней так быстро, что девушке почти стыдно за собственную несдержанность. Не то, чтобы у неё есть шанс против кого-то вроде него, но всё же она надеется показать себя с лучшей стороны. Поэтому прячет горящий на щеках румянец за занавесью медно-рыжих волос. Дракон меж тем продолжает шевелить ротовым придатком внутри её тела, что сейчас — после пика удовольствия — ощущается почти болезненно. Анна морщится и шипит всякий раз, когда неровная, чуть шершавая поверхность языка прижимается к складкам её внутренней плоти. Решив немного поиздеваться, Диспэйр рычит, посылая волны вибрации в девичье тело. Заставляя Чернову вопить и дёргаться, пока его слюна заливает влагалище, стекая даже по месту соединения бёдер. Так дракон готовит её к взятию. Посчитав, что партнёрша достаточно смазана, дракон вытаскивает язык из маленькой дырочки и внезапно откидывается назад. Садится, чуть сгорбившись и, подхватив Анну пальцами за бёдра, усаживает на себя. На свой торчащий как башня, чешуйчатый член. Я выберу размер, который сможет принять твоя форма, но ты не забудешь, что тебя забирает дракон, — сказал он ей однажды, и с тех пор остаётся верен своему слову. Размеру него и правда драконовский. Он только начинает входить, а она уже не может сдержать крик. К счастью, Диспэйр хотя бы не форсирует события позволяя ей соскользнуть по нему под тяжестью собственного веса. Нанизаться практически до предела. И всякий раз Анну приятно и немного болезненно поражает длина его полового органа. А его — её способность принять его одним слитным движением. Потому что помимо неразрывных сейчас удовольствия и боли Анна ощущает ещё кое-что, куда более важное — она не одна. У неё в этом мире есть кто-то, кому она принадлежит и о ком заботится. Это всё, чего она когда-либо по-настоящему желала. Истинный дар дракона своей самой верной последовательнице. Не нуждающаяся ни в каких дополнительных стимулах девушка опирается руками о чешуйчатое пузо ящера и кряхтя вскидывает бедра. Вверх и снова вниз. Без остановки. В этом отработанном тысячами лет человеческой эволюции — её радость и спасение от одиночества. Он седлает дракона, словно какая-нибудь наездница из фэнтези книги. Скачет на нём, пыхтя от усилий и сладострастно всхлипывая. Ведь он нисколечко не облегчает ей путь, лишь слегка придерживает за бёдра. Царапая при этом их кожу когтями. Но Черновой достаточно и просто хватки его чешуйчатых пальцев на коже. С каждым прикосновением дракона то отчаяние, которое она испытывает по жизни, уходит к нему, просачиваясь сквозь кожу. Девушка ощущает это как поток энергии, покалывание на коже — в тех местах где её руки, ноги, живот и промежность соприкасаются с чешуйчатым телом. Приятный электрический ток. Не хватает слов, чтобы описать,что чувствует но одно Анна может сказать наверняка — это самое прекрасное ощущение в жизни. Избавление от душевной боли, одиночества и прочих негативных эмоций. Это её рай. Пусть и обретает она его в объятьях звёздного демона. Ни один психолог, ни одна, пусть даже самая понимающая подруга не могут сделать это так быстро и качественно. И пусть всё происходящее — не более чем акт энергетического паразитизма. Ей плевать. Главное, что она по-настоящему счастлива. Удовольствие от секса служит лишь приятной приправой к духовному обмену. Он затуманивает разум, не давая девушке ощутить пустоту души, постепенно избавляющейся от страданий. И по мере того, как Диспэйр вытягивает из неё всё больше энергии, она наращивает темп. Её стоны становятся всё более громкими и прерывистыми. Ещё пара минут с ускорением и она уже в бьётся экстазе, ощущая волны переполняющего тепла внутри и нежное рычание дракона над ухом, получившего наконец-то всё-таки своё. Окончательно обессиленная Анна ложится на Диспэйра, прижимаясь щекой к его кольчатому брюху и слушая мерное дыхание. Вскоре он вынужден будет вернуться на дно озера и слиться с камнями, экономя энергию. Ей же в награду достанется очередной перстень или браслет. Не бог весть что, но душу греет. Конечно, Анна может попросить о чём-то конкретном, но… опасно беспокоить стихию таким образом. Результат может… хм, не вписаться в ожидания. Сущности вроде Диспэйра не размениваются на мелочи и не станут минимизировать ущерб. Наоборот — если кто-то из них снизойдёт до того, чтобы вновь проявить себя, то сделает это зрелищно. С максимальным размахом. Чтобы впечатлить служителей и ужаснуть врагов, ввергнув их в беспросветное отчаяние. Каждый раз, когда один из драконов накапливал достаточно энергии, чтобы снова прорваться в жизнь людей, уничтоженными оказывались целые города. Поэтому, если Анна скажет Диспэйру: «Не хочу на пары!» он просто вызовет локальное землетрясение, чтобы обрушить здания учебного корпуса вместе со всеми людьми. Мечта любой школьницы, но она уже выросла. К тому же, ей хватило случая, когда она по-дурости попросила дракона «сделать что-нибудь» с ребятами, которые буллили её в старших классах. И он сделал, вызвав у обидчиков Черновой грызущее безумие. При чём «грызущее» в прямом смысле — они разорвали друг друга зубами. На вписке, на глазах у кучи свидетелей. И никто не смог их остановить. Выжила только одна девушка, которую впоследствии признали недееспособной. Она и сейчас находится в психиатрической лечебнице, где после попытки свести счёты с жизнью лежала и сама Анна. Ирония судьбы, в которой отчётливо ощущается некая извращённая справедливость. Но рыжая всё равно старается не обращаться к дракону без лишней необходимости. Что того вполне устраивает — чем меньше затрат, тем лучше. Каждый из них получает своё от этой связи. Нет смысла усложнять. Или строить воздушные зáмки. И пусть где-то в глубине души Анна надеется, что Диспэйр всё-таки хоть немного любит её (в своей извращённой манере) но даже она не может не понимать, что любовь, отравленная отчаянием, всегда будет тьмой и погибелью, а не светом и спасением. Да он любит её, и поэтому сгубит. Не позволит уйти и быть счастливой с кем-то другим — без него. И никогда никому её не отдаст. В общем-то как и любой дракон. Судьба Анны Черновой сгинуть во тьме. Сладкой тьме по имени Отчаяние.