Уборка

      — Посуду помыл?       Натирать ванную до блеска было той еще затеей, но Т/И благополучно справлялась. Занятый кухней Донук периодически тяжко вздыхал.       — Посуду помыл. Натер кастрюли. Оттер засохшую гречку.       Спустя мгновение, сдувая прилипшую прядку волос со лба, в дверном проеме появилась Т/И. У них с мужем разительно отличались любимые цвета. Вот Донук отвоевал новые розовые перчатки, она же порадовалась своим синим.       — Откуда у нас гречка? Мы же ее не едим.       — Ты, может, и не ешь, а я ем. Нечего было приучать.       Картина маслом: стоит в домашней одежде, в этих резиновых перчатках, отросшие волосы липнут к вспотевшему лицу.       — Все это время ты оттирал гречку со сковороды?       — А что?       — Не мог просто замочить в кипятке и добавить пищевой соды?       — ...Я забыл, что так можно.       Окинув взглядом кухню, Т/И хмыкнула. Мужа нельзя было в чем-то обвинить. Он протер полки от пыли, всё находившиеся рядом с газовой плитой от немногочисленных жирных пятен. Только за эту сковородку взялся в конце и теперь выглядел так, словно сейчас умрет.       — Последняя извилина осталась на вечеринке по окончанию съемок?       — Ну милая, — пробубнел он, падая на стул. Руки все еще держал, как крабик, клешнями вверх, отчего выглядел еще умилительнее. — Работы было много, я слегка расслабился.       — И совсем забыл, что празднуем мы это Рождество не вдвоем, а с нашими родителями.       Очередной тяжкий вздох прозвучал вместо ответа.       — Ук~а, — Т/И присела на корточки перед ним. — Потерпи немножко. С остальным мы разобрались, но на кухне и в ванной себя жалеть нельзя.       — Я знаю, — он мотнул головой, стараясь убрать падающие на лицо волосы. — Мамы щепетильны в плане чистоты, а нас частенько не бывает дома.       — Работа, как ты и говорил.       Не скрывая улыбки, Т/И потянулась и чмокнула мужа в губы. Потом еще раз. И еще раз. До тех пор, пока он тоже не начал улыбаться в ответ. В ту же секунду хотелось оставить всю эту уборку, чтобы заняться друг другом, а весь остальной мир отодвинуть на потом.       Донук в миллионный раз поблагодарил судьбу за встречу с той, с кем он готов делить быт, проблемы и несчастья, а не только хорошее. С Т/И всегда хотелось разговаривать, не умалчивать таящегося на душе. Она отвечала взаимностью.       — Давай заведем ребенка, — внезапно выпалил он, продолжая смотреть на нее.       — Прямо сейчас? Давай собаку для начала заведем. Маленького шит-цу.       — Считаешь, я рано начал эту тему?       — Мы обязательно подумаем над этим, когда проводим родителей по домам.       — Они еще не успели приехать, а ты уже хочешь отправить их по домам, — засмеявшись, он оставил поцелуй на ее губах. Уборка отошла на второй план.       — Тогда мы сможем заняться вопросом вплотную.       Поднимаясь на ноги, Т/И потянулась, но ойкнув оказалась на коленях мужчины. Донук игриво улыбался, при этом почти не касаясь ее руками.       — Закончим завтра, а? Надоело всё аж сил нет.       Губы все чаще касались её щеки, а после начали перемещаться на шею.       — Я вся пыльная, потная и слишком много провозилась с чистящими средствами, — начала Т/И, хоть касания губ были приятными.       — И заводишь даже такая.       — Извращенец.       — Сама вышла за меня, не жалуйся.       На самом деле они со всем закончили, осталась пара мелочей, но заниматься ими сейчас казалось нереальным, о чем Т/И и подумала.       — Тогда нам нужно в душ.       — Ты его только недавно выдраила, — засмеялся Донук, чуть отстраняясь.       — Опробуем насколько он чистый.       — Коварная ты женщина.       — Сам женился, — подмигнула она, ловко отвечая теми же словами, что и он минутой раньше.       — Ни секунды в своей жизни не жаловался.       Пришлось подняться с места. Снять перчатки, кинуть их куда подальше. Открыть форточку на кухне. Ощутить холодноватый ветер и быстро ретироваться подальше. Поскольку у них была и душ, и ванна, они все равно называли комнату ванной, а не душевой, из-за чего у остальных вечно возникала путаница.       Встав под струями воды, Т/И прижалась к его груди. Привычный жест все равно оставался особенным для него, потому Донук не спеша поглаживал любимую по спине.       Уборка, готовка и, все еще стоящая без игрушек, ёлка могли подождать. Да хотя бы до завтра.