Негодование, непонимание, немного возмущения.
Так можно описать лицо сотрудника полиции, что бежит сейчас за каким-то подростком. Вид у этого подростка был наизабавнейший – буквально нашкодивший школьник. Словно только что постучался в дверь и побежал со всех ног прятаться. В принципе, примерно это он и сделал, крикнув полицейскому, что трахнет его сегодня в семь вечера. Эквивалентные ведь случаи, да?
Сказать, что Ньют опешил – ничего не сказать. Давайте так, Ньют ахуел. Если честно, он и не подумал злиться на него сначала. Хотя с каждой улицей, что он пробегал в погоне за шкетом, всё больше хотелось отвесить ему оплеуху. Хотя Ньют и не приветствует насилие по отношению к детям.
Парень просто не знает, как реагировать на такое!
Был в его жизни человек, который тоже грозился трахнуть его. Но то была его однокурсница, и трахнуть она обещала книгой по голове. Стоит обратить внимание на существенные различия. Ну а если серьёзно, Скамандер не понимает, за что ему это всё. При поступлении на правоприменение он, конечно, морально готовился к приключениям и втайне даже жаждал их, но не таких же. Совсем недавно, кстати, жаловался коллеге Якобу на отсутствие интересностей. Бойтесь своих желаний, мистер Скамандер.
Школьник тем временем на ходу стал доставать ключи, близился жилой многоквартирный дом. С поразительной ловкостью он быстро приложил жетончик к считывателю и постарался, как мог, захлопнуть тяжёлую дверь, но полицейский успел прошмыгнуть внутрь подъезда. Погоня подошла к концу, так как мальчишка уже резво запирал квартиру изнутри. Запыхавшемуся Ньюту оставалось лишь еле слышно возмущаться в перерывах между вдохами и выдохами.
— Молодой человек, потрудитесь объясниться, – настойчивый стук эхом разнёсся по подъезду. Но открывать дверь никто не спешил. Тогда ньют постучал ещё раз, прикладывая уже и усталость свою, и накопившееся раздражение, – молодой человек!
Наконец, послышался скрежет замка. Дверь открыл человек, настолько же далёкий от понятия "школьник", как далёк Ньют от понятия "суровый". Мужчина солидного возраста с не менее солидной сединой на висках, приподняв широкую чёрную бровь, смотрел на Скамандера, как на дерьмо. Возможно, конечно, что такой эффект производился засчёт того, что мужчина был выше, но Ньют больше склоняется к тому, что за человека его в этой квартире не считает никто. Обидно, вообще-то. Он их даже не знает.
— Чего тебе?
— Предположительно Ваш сын сказал, что поимеет меня сегодня в семь часов вечера.
— И нахера ты в час припёрся? – мужчина наигранно непонимающе уставился на свои наручные часы, а затем на пришедшего. Наконец, Ньют захлебнулся возмущением.
— Вы объясните ему, пожалуйста, что так дела не делаются. У него что, совсем нет инстинкта самосохранения? Человек в форме, при исполнении. Как не стрёмно было?
— Я бы тоже тебя не испугался. Выглядишь так, будто тебе такие вещи говорят по десять раз на дню и ничего им за это нет. Чего на пороге-то топтаться, проходи, чаю хоть попьём, – тон мужчины поменялся на смертельно уставший, когда Ньют набрал побольше воздуха, чтобы начать вываливать на семью негодяев аргументы. Ньют тут же выдохнул весь этот воздух обратно и нахмурил брови.
— Чаем меня задобрить решили? Как ваша фамилия?
— Грейвс, сын Бэрбоун. Он решил оставить фамилию матери, – заметив недоумённый взгляд полицейского, добавил Грейвс, но тот отрицательно помотал головой.
— Нет, подождите. Вы Грейвс? Серьёзно? Начальник отдела?
Ньют внутри себя уже катался по полу в истерике. Как так вышло, что первая встреча с начальником произошла из-за того, что сын начальника пообещал трахнуть Скамандера? Ньюту ведь не одному кажется, что ситуация хлеще любого анекдота? Начальник Грейвс всё то время, что Ньют находился на испытательном сроке, провёл в отпуске, и должен был показаться через каких-то пару дней. Но судьба-шутница решила, что рыжеволосый должен встретиться с ним пораньше. Всё ещё оставалась надежда на то, что мужчина перед ним лишь однофамилец.
— Да, послезавтра выхожу.
И снова мечты разбились об айсберг жестокой реальности.
— Так зайдёшь на чай или нет? Криденс и правда облажался. Познакомимся нормально, новичок.
— Нет, простите, я, пожалуй, в семь вечера зайду, – парень стал медленно пятиться. Когда достал рукой до перил, тут же сбежал по ступенькам вниз, вон из подъезда. Грейвс лишь пожал плечами, поджав губы, и закрыл дверь. В мыслях ехидный дьяволёнок хихикал, мол, как считаешь, Перси, можно ли считать это намёком? Перси от подобных мыслей жмурился и массировал виски, залпом выпивая третий за утро стакан воды. Криденс, его сын, частенько творил свойственную подросткам ерунду и ждал реакции, но в этот раз он превзошёл сам себя. До такого не додумался бы даже Персиваль.
Пока подросток лишь мелит языком, его отец готов держать обещания. Вот только пойдёт ли на это юный полицейский? Ладно, пока оставим это. Пойдёт ли на это сам Персиваль? Эта идея звучит как продолжение бредового сна, но Грейвса, если быть честным, до ужаса позабавила эта ситуация. Можно было бы проверить своего сотрудника на стрессоустойчивость. Этот предлог звучит как жалкое оправдание, и мужчина знает это.
Даже если допустить, что эти мысли могут превратиться в реальность, у них ничего не получится. Криденс в соседней комнате явно выступит препятствием.
— Па, я уйду сегодня на ночёвку к Сэму, ладно?
Что ж, похоже, судьба-шутница благоволит валять дурака и звать своего подчинённого на вечернее чаепитие. Хотя, стоит обратить внимание на то, что он сам пообещал зайти в семь вечера.
— Так уж и быть, негодник.
***
Всю дорогу до отделения полиции Ньют провёл, погрузившись в глубокие думы. С одной стороны, если он и правда придёт вечером к Грейвсу, он проявит себя как человек-слово. Но с другой стороны, это будет выглядеть так, будто Ньют пришёл, чтоб сын Грейвса выполнил своё обещание. Ньют будет выглядеть полнейшим идиотом.
— Ты уже выглядишь как полнейший идиот. Мог бы проигнорировать сорванца, он ведь самый обычный провокатор. Ну, раз уж начал позориться – позорься до конца, – Якоб, как всегда, выступает голосом разума. Если пропустить мимо ушей последнюю фразу.
— Очень по-философски. Но, мне кажется, это не тот случай, когда нужно доводить дело до конца.
— Как знаешь. Последний аргумент, – Ньют даже замер, перестав мерить шагами комнату, – тебе в любом случае будут припоминать этот случай. Ты можешь запомниться просто странным челом, а можешь удивить начальника. Его трудно удивить, поверь, он оценит.
И снова всё упирается в его репутацию. По мнению Ньюта, это существенная вещь в работе с коллективом, возможно даже самая важная. Пока что Скамандер в нейтральной зоне, так как трудолюбие здесь не особо ценится. Короче говоря, всем особо похер, любишь ли ты там работать, добиваешься ли поставленных целей. А вот если ты учудил что-то хотя бы маломальски смешное, то будь готов к всеобщему обожанию. Но это максимум на дня три. Дальше снова серая рутина. Ньют не то чтобы жаждет какой-то там славы, просто падать в грязь лицом перед начальником прямо в первую встречу совершенно не хочется. Лучше уж в неловком молчании попить с ним чаю.
— Да-да, можешь дальше делать вид, что я тебя не слышу. Просто знай, что я тебя поддерживаю.
***
Дома закончились бумажные полотенца, зубочистки и зелёный горошек. В общем, продукты первой необходимости, поэтому Ньют вынужден был пройти три квартала в седьмом часу вечера до
самого дальнего ближайшего магазинчика. На нём была белая выглаженная рубашка, брюки со стрелками и "уверенная" улыбка. Он очень хотел, чтобы она была таковой, но Ньют не актёр. К сожалению.
О, надо же! Это же дом Грейвса! Какое невероятное совпадение. С ума сойти. Скамандер совсем забыл, что начальник живёт в поразительной близости от
самого дальнего ближайшего магазинчика. Ну, раз уж он здесь, почему бы не зайти?
— Вот я идиот, – идиот не знает номер квартиры Грейвса, соответственно, не может попасть в подъезд. Номера телефона он тоже не знает, облом. В такой ситуации даже не знаешь, что глупее: развернуться и пойти домой или ждать, пока кто-то не выйдет из подъезда. И именно в тот момент, когда уже ни на что не надеешься, по закону жанра появляется спаситель. Кто бы это ни был, Скамандер обрадуется ему.
Чудо свершилось – запиликал заветный домофон. Ньют полными счастья глазами уставился на... сына Грейвса. Смена эмоций на лице рыжего произошла столь быстро, что Криденс пустил смешок.
— Вы? Вовремя. Отец любит пунктуальных, – на подростковом лице растянулась хитрая донельзя ухмылочка.
— Нет, Криденс, ты неправильно понял.
Криденс сделал вид, что поверил.
— Вы простите меня, я проспорил тогда. Больше не повторится.
— Впредь не спорь на такое.
Криденс согласно кивнул и приоткрыл Ньюту дверь. Полицейский тихо поблагодарил и уже взошёл на лестницу, когда до ушей добралось всё ещё хитрое:
— Классная рубашка. А в этих брюках Ваша задница смотрится куда лучше!
И тут же бросился бежать, оставив дверь медленно и драматично закрываться. Вот ведь пиздюшёнок.
А вроде так искренне извинялся.
Представ перед уже знакомой дверью, Ньют первым делом запомнил номер квартиры. Затем серьёзно задумался над тем, чтобы выправить рубашку, но в таком случае придётся сидеть в наполовину мятой рубашке. Ну уж нет, лучше пусть начальник смотрит на его зад. Красивый ведь!
Чтоб Ньют ещё хоть раз заговорил с Криденсом.
