Шанс

Дождь льёт как из ведра второй день подряд, земля под ногами хлюпает и разъезжается. «Омерзительно», — думает Кориолан, однако стискивает зубы и продолжает идти вперёд, яростно тыча в грязь самодельным походным посохом. Время от времени он кидает взгляд через плечо, проверяя, не отстала ли Люси Грей. Она старается успевать за ним, несмотря на жуткую усталость. И пусть Кориолан устал не меньше, он всё реже и реже устраивает им перерывы. Ему осточертел этот проклятый дождь. Холод, сырость, слякоть, от которых нет спасения. Чем дальше они отходят от Дистрикта 12, тем реже им встречаются одинокие полуразвалившиеся домишки. Очевидно, когда-то давно в этом районе Панема жило заметно больше людей. Что могло с ними случиться? Война? Голод? Впрочем, теперь уже всё равно. Иногда Кориолану кажется, что ему осточертела и сама Люси Грей. Его певчая птичка. Сейчас она всего-навсего жалкая пташка — перепачканная в грязи, голодная, сиплая, обессиленная. Совершенно беспомощная, беззащитная. Быть может, именно это и действует Кориолану на нервы? Полнейшая уязвимость. Зачем предлагать план, осуществить который тебе не под силу? На ум тут же приходит встречный вопрос. Зачем соглашаться с планом, осуществить который тебе не под силу? Кориолан скрипит зубами от злости. Люси Грей приходила к нему попрощаться. На то, чтобы составить ей компанию, не было ни единого намёка. Он сам предложил бежать вместе, хотя угроза его жизни на тот момент была мнимой. Мэр грозился обрушить свой гнев на неё одну. Честно сказать, против Люси Грей ещё не успели принять никаких мер, когда они уже ударились в бега. Какого чёрта она решила, что ей пора делать ноги? Какого чёрта он решил, что ему нужно делать ноги вместе с ней? Разумеется, после принудительной записи в ряды миротворцев и ссылки в один из дистриктов (тем более в такое захолустье, как Двенадцатый, выбранный, опять же, им самим) об университете в Капитолии Кориолану пришлось забыть. Тем не менее у него ещё была возможность построить приличную карьеру и поправить семейные дела: он имел все шансы стать офицером. Он собирался ими воспользоваться и уже даже начал планировать свои дальнейшие шаги, но передумал, едва услышав, что Люси Грей намеревается бежать из дистрикта. Почему ради неё он так легко отказался от всего того, к чему стремился? Объективно говоря, они знают друг друга совсем недолго… Влюбился? До недавнего времени Кориолан действительно считал себя влюблённым. Зато теперь, в очередной раз кидая взгляд через плечо на промокшую, продрогшую Люси Грей, продолжающую упрямо ковылять за ним следом, он чувствует лишь досаду и медленно кипящую злость. У него так и чешутся руки выместить пар. Кориолан понятия не имеет, почему вместо этого плотнее сжимает губы и молча отворачивается, заставляя себя идти дальше. Возможно, всё дело в том, как Люси Грей чуть заметно втягивает голову в плечи, на секунду отрывая глаза от грязевого месива под ногами, чтобы взглянуть на него.

***

Его взгляд меняется, и это ранит больнее, чем она могла бы ожидать. Люси Грей казалось, что история с Билли Бурым закалила её, научив осторожности, терпеливости, стойкости. В их дуэте она любила — беззаветно и преданно, а он всегда был готов подставить щёку под её поцелуй. Люси Грей оправдывала некоторую отстранённость особенностями его натуры, и ошибалась только в том, насколько эта натура сильна. Единственное, что смогло её расшевелить (помимо выпивки), — симпатия дочери мэра, не чувства нищей певицы. «Ещё бы», — думает Люси Грей, сворачиваясь клубком в одном из углов очередной ветхой лачуги с безнадёжно прохудившейся, едва не обвалившейся в центре крышей. Прогнивший пол, почерневший посередине от сырости, напоминает глубокую пропасть, отрезавшую её от Кориолана. Он сидит в противоположном углу, прислонившись боком к стене и упёршись в неё виском. Его глаза закрыты, и он мог бы сойти за спящего, если бы не сжимающиеся время от времени кулаки да играющие на щеках желваки. Невзирая на усталость, они оба спят мало и прерывисто. Правду сказать, Люси Грей страшно засыпать, пока он так зол. Последний раз он метнул в неё такой горящий взгляд, что у неё мелькнула мысль: убьёт. Но Кориолан лишь с шумом втянул воздух через нос и, грубовато схватив её за локоть, помог удержать равновесие, когда она в сотый раз поскользнулась в грязи. — Пожалуйста, давай передохнём, — взмолилась она тогда, вцепившись пальцами в его руку. От усталости ноги подгибались, и Люси Грей сильно сомневалась, что сможет устоять без его поддержки. — Кто знает, сколько ещё осталось до другого дома и есть ли дальше другие дома вообще, — и пускай Кориолан уже давно избегал смотреть ей в глаза, в тот раз он стоял так близко, что ей без труда удалось поймать его взгляд. Она резко вскинула голову, и он, слава богу, не стал отворачиваться. Приободрившись, Люси Грей сумела даже выдавить слабую улыбку. Тяжело улыбаться ему, причём не только из страха. На самом деле у неё тоже имеется повод злиться на него. «Хорошо бы, если бы в новой жизни мне больше не пришлось убивать». — «Поддерживаю! Троих вполне достаточно за всю жизнь, а тем более за одно лето». — «Кто третий?» Он так и не признался ей, хотя сам говорил, что доверие важно. «Я сам. Я убил себя старого, чтобы отправиться с тобой». Он избегал смотреть ей в глаза и явно тянул время, отвлекаясь на посторонние мелочи. Ладно, может быть, щепка, случайно попавшая ему под ноготь, пока он мастерил походный посох, была не такой уж мелочью, и всё-таки Люси Грей предпочла бы эту боль осознанию того, что человек, с которым она, покинув родных, бежала из дистрикта навстречу неизвестности, обманывает её. Она полагала, что доверие гораздо важнее любви, тогда как в действительности связь между этими двумя вещами оказалась куда более запутанной. Разум приказывает ей скорее убраться прочь от него, покончив с их отношениями, однако какая-то её часть уже заранее жалеет об этом. В чём дело? Влюбилась? Похоже, история с Билли Бурым не научила её ровным счётом ничему. Люси Грей трясёт головой, зябко кутаясь в блёклый оранжевый шарф, некогда принадлежавший матери Кориолана. Кажется, ткань ещё хранит отголоски изысканно-сладкого аромата роз. Судя по всему, так пахнет дом Сноу: так пахла пудреница, наполненная крысиным ядом, который должен был обеспечить Люси Грей преимущество на Играх; так пах платок с вензелями, которым Кориолан утирал ей слёзы в зоопарке; так пах он сам, когда жил в Капитолии. Она поднимает на него глаза и вздрагивает от неожиданности, встречаясь с ним взглядом. Некоторое время они пристально смотрят друг на друга в упор, не произнося ни слова. Каждый напряжённо думает о своём. Люси Грей многое бы отдала за возможность проникнуть в ход мыслей Кориолана. Сейчас он выглядит скорее измученным, чем злым, и это придаёт ей смелости. Она могла оставить его во время их первой остановки в старом охотничьем домике на берегу озера. План был до смешного прост: отправиться копать китнисс и не вернуться. Люси Грей уверенно шла к двери, пока Кориолан как заворожённый глядел на вдруг отыскавшийся дробовик — орудие убийства, единственную улику против него — и, очевидно, раздумывал, стоит ли бежать дальше с ней — последней оставшейся в живых свидетельницей его преступлений. Она догадывалась, насколько привлекательной должна была казаться ему перспектива вернуться в Капитолий среди новых командных кадров, но её решимость неожиданно иссякла, стоило ей взяться за дверную ручку. Отчаянно не хотелось опять разочаровываться, тем более в нём. Она ведь считала его чистым, как свежий снег… Кориолан тогда мог так же легко избавиться от неё, однако не стал, и это ещё одна причина, почему Люси Грей повторяет свой вопрос: — Кто третий, Корио? Приходится приложить немалые усилия, чтобы выдержать его взгляд, пронзивший её насквозь, как раскалённая игла. Кориолан делает глубокий вдох, словно собираясь с духом, и крепко сжимает челюсти. Люси Грей чувствует себя пришпиленной к стене, и страх возвращается, мгновенно набирая силу, но спустя минуту всплеск адреналина угасает, и она закрывает глаза, ощущая страшный упадок сил. Если Кориолан решит от неё избавиться, ей всё равно ни за что не удастся заставить ноги бежать по холмистой земле, изрытой корнями густо растущих деревьев. Если же в этот раз он честно признается, это изменит всё. Они либо пойдут одним путём, либо навсегда разминутся. При мысли о вечной разлуке сердце щемит и предательски щиплет в носу. Глаза обжигают непрошеные слёзы, и Люси Грей склоняет голову ниже, пряча лицо. Её первый всхлип тонет в шуме дождя, а в следующую секунду она наконец получает ответ — внезапный и громкий, как выстрел: — Сеян. Люси Грей нервно вздёргивает голову. Лицо Кориолана искажает гримаса боли.

***

Жизнь в Дистрикте 13 однообразна и скучна, однако спустя неделю сомнения Кориолана окончательно рассеиваются. Он больше не жалеет. Не жалеет, что решил бежать из Двенадцатого вместе с Люси Грей. Не жалеет, что не повернул назад, воспользовавшись ситуацией в охотничьем домике. Не жалеет, что молчал, сдерживая раздражение и тревогу, чтобы не растерзать свою певчую птичку, не дав ей ни узнать, ни тем более выболтать все секреты. Не жалеет, что сам поведал ей самую жуткую тайну, позволив заглянуть в сокровенные уголки собственной души. Он боялся, что Люси Грей отвернётся от него. Испугается или сочтёт лицемером и подлецом. Она же, напротив, с готовностью приняла его тёмную сторону. Кориолана это, признаться, немного задело. — От меня можно было ждать чего-то такого? — спросил он шёпотом, когда Люси Грей после короткого молчания, последовавшего за его рассказом о Сеяне, подошла к нему и, опустившись перед ним на колени, робко раскрыла объятия. Кориолан секунду колебался: он затруднялся определить, правильно ли поступает; одна мысль сменяла другую, не давая ей развернуться полностью; опасения и чаяния неразрывно переплелись. Всю жизнь его учили руководствоваться логикой, анализировать, делать выводы, и тем не менее в тот раз он действовал по наитию. Стоило Люси Грей положить руки ему на плечи, как он рывком прижал её к себе. Удивлённый вздох коснулся его уха, и волна мурашек пробежала по телу, наполнив его теплом. — Мы все способны на ужасные поступки, Корио. Наверное, этот момент и был переломным. Сумерки сгущались, дождь не переставал, от сырости всё становилось холодным, и Кориолан отчаянно жаждал тепла. Огонь согревал на время; Люси Грей согревала всегда. Руками, губами, голосом. Единственное, что до сих пор его гложет, — карьера, которая рухнула, едва начавшись, пусть и обещала быть блистательной. От неё зависело его будущее, от его будущего — благополучие и престиж его семьи. Он должен был обеспечить ей безбедное существование, заработав состояние и рассчитавшись с долгами… Но Люси Грей умудряется и тут вернуть ему надежду. — Посмотри на этих людей, — говорит она однажды, когда они, прильнув друг к другу, лежат на жёсткой одноместной койке после ужина. Кормят хорошо (настолько, насколько возможно с учётом того, что в Тринадцатом всё выдаётся строго по нормам в условиях жёсткой экономии ресурсов, то есть в действительности плохо), а главное — регулярно. Ещё здесь довольно чисто и тепло. Кориолана разбирает дрёма. Люси Грей, судя по ленивому темпу и паузам, тоже полудремлет. — Они быстро приспособились к новой жизни, однако им по-прежнему нужен лидер… Тот, кто будет подавать идеи, организовывать, воодушевлять… Я думаю, у тебя бы получилось. Рассчитать, спланировать и повести за собой… Дремоту как рукой снимает. Кориолана осеняет. Люси Грей права. Он слышал, о чём говорят местные жители; они едва оправились от ущерба, нанесённого Капитолием во время войны, но планы на будущее у них грандиозные: они собираются наращивать военную мощь и накапливать разведданные для следующей попытки государственного переворота. Пройдут годы, прежде чем Дистрикт 13 сможет позволить себе такое, однако никто не намерен сдаваться, и это самое важное. Кориолан усмехается. Всего пару недель назад он бы не осмелился так думать. Он верил в тот Панем, который знал, но знакомый мир подвёл его, между тем как зарождающийся здесь иной мир пока не приобрёл чёткой формы. Кориолан поворачивает голову и целует Люси Грей в макушку. Она довольно мурлычет в ответ. Часы, висящие на противоположной стене, показывают, что у них есть ещё десять минут. Потом у Люси Грей работа в прачечной, а он должен будет сменить охрану на одном из постов. Люди в Дистрикте 13 живут по расписанию, которое выдаётся каждому рано утром, практически сразу после пробуждения. Такого тотального контроля над жизнью отдельного человека нет больше нигде в Панеме, и хотя Кориолан понимает необходимость такого режима, не сравнивать не получается. В первые дни придерживаться навязанного распорядка было тягостно, затем он стал понемногу привыкать, сейчас же и вовсе как будто преисполнился энтузиазма. Кориолан может взять в свои руки формирование нового государства. И возьмёт. Люси Грей поможет ему. Он будет слушать, наблюдать, мотать на ус и делиться с ней соображениями. В конце концов, ему не привыкать к таким играм. Собственно, как и ей.