"Улыбашка".

Зашумел радио-проигрыватель. Нужная волна поймана. Послышался чей-то на удивление ребяческий голос с юношеским тембром, что ведал о какой-то несусветной новости, которая пока что не успела за утро разлететься по всем домам слушателей, словно новая сплетня. Спустя пару предложений чёткий голос диктора предвещает что-то менее важное, но в разы собраннее. Видимо, с этого этапа текст какой-никакой уже подготовлен. — Эта вышка развлекает себя как может! — Воскликнула поражённая таким тоном рассказов радиоведущего девушка. — И правда, почему эта волна, что должна была давно ещё закрыться из-за отсутствия достаточного количества вещателей да и слушателей вдобавок, вдруг так активно работает и всем нравится? — Как-то чересчур официально, напыщенно, как будто общается с человеком по работе, а не с хорошей подругой, риторически спросил мужчина в деловом костюме-тройке. Леди хмыкнула и её выражение лица сменилось на ещё более довольное, чем до этого. — Туда же наняли Джеймса, друг, понимаешь, Джеймса! — Для на первый взгляд незнакомого с этим "Джеймсом" человека, блондинка слегка озадачила собеседника, тем самым он получил новую порцию вопросов. Изогнув брови в знак "и что это значит?", девушка спокойно прибавила: — Улыбашку нашего, ты что, по голосу его не смог узнать? Да как так, он же в параллели самым запоминающимся был, тогда-то и согласились все единогласно с его выбором профессии! Что, поди уже и наши соревнования в скороговорки позабыл? — проговорила та всё на одном дыхании, вспоминая своё первое впечатление об этом человеке и те времена, когда они ещё дружно учились в стенах учебного учреждения. — Кажется, вы хорошо дружили, я-то был в компании только из-за тебя: не с кем было больше общаться, все по группкам. Эх, если бы я только переехал тогда… — Мужской голос стал расслабленным, несколько вальяжным. Такие посиделки с обсуждениями кого-то, с кем оба были знакомы давненько, всегда помогали поймать настроение. — Ой, да ладно тебе, небось лучше меня помнишь всё, просто говорить не хочешь! Такой же, как твой папаша. — Всё это было сказано с неким задорным подтекстом, они давно уже в тех отношениях, когда оба стали намного серьёзнее относится к словам друг друга, потому и обижаться можно было только на самих себя, если кто что не понял с первого раза. — Так и сяк, мы с ним давно не общаемся, но мечта его исполнилась, по всей видимости. — В голове проплыли картинки с воодушевляющими речами того самого Джимми и тот момент, когда сейчас сидящая напротив леди, а тогда ещё старшеклассница, выкрикнула из толпы школьников и преподавателей на выступление миловидного парня: "Улыбашка, браво!" — что он тут же подтвердил своей любимой фразой, также знаменующую окончание его презентации, полной разных бумажек и заметок. Мужчина вспоминает и то, как впоследствие все начали называть шатена таким образом, а сам размышляющий и на данный момент не признаёт юношу под псевдонимом и без. — Ну что же ты такой задумчивый сегодня! Или задумался, дабы вспомнить? Опять повторюсь, что всегда ты таким и был, вот ничто тебя не меняет, дорогой мой! — Всё ребячилась низенькая собеседница с мягкими чертами лица, тонкой талией под фасон моды и тощими миниатюрными руками, что уж очень любили жестикулировать. Тем временем эфир уже подходил к своему логическому завершению — все новости за ночь и рассвет были сказаны. Насколько бы трагичными или наоборот, задорными они не были, время для конечной песни. Его подкасты каждый раз оканчивались подобным образом: шатен просматривал список популярной музыки за последнюю неделю по рейтингам. В этот раз, видимо, ему ничто не пришлось по вкусу, так что на фоне заиграла знакомая для друзей мелодия: Hey, hoboman, hey, Dapper Dan ( Эй, бродяга, эй, Дэппер Дэн ) You've both got your style ( У вас обоих есть свой стиль ) But brother you're never fully dressed ( Но, брат, ты никогда не одеваешься полностью ) Without a smile… ( Без улыбки ) Несколько минут и радио замолкает. — Былые времена… — Дружно помолчав с мгновенье с нежной улыбкой на устах, пара продолжает свои не то бурные, не то осторожные беседы о других своих старых знакомых. На дворе 1931 год, окраина Нового Орлеана сливается с его центром. На той самой окраине около небольшого леса возведена скромная вышка, что предназначена для вещания. Ранние утренние поднятия мотивируются только одной идеей о этой станции. Ложиться пораньше только для того, чтобы так же намного раньше проснуться, взойти на рабочее место и задать заряд бодрости не только себе, но и всем остальным. Замечу, Джеймс, по своей натуре, довольно проницательной личностью был от роду. Нужно лишь вновь улыбнуться своей безумной судьбе и уже как ни в чём не бывало жить дальше. Они не знают. Никто не знает. И кажется, стоит более серьёзно относиться к известиям о чьих-либо смертях и пропажах, мало ли, скажется ещё на радиоведущем. Это работа всей его жизни, он никак не относит её к всей той дряни с жертвоприношениями и глупыми действиями, что ему до ничтожного симпатизируют. А где-то посреди городка, в маленькой, но уютной квартирке любезничают его когда-то бывшие одноклассники. Ещё два года "до". Но "до" чего?