Анорексия.

— Вау..Насколько это же..erstaunlich und wunderbar...— тихо говорил я, пальцами проходясь по выпирающим ребрам на его теле. Бархатная,болезненно бледная и холодная кожа вызывала тихий ужас и восторг у меня одновременно. Все же, потрогать его тело будет настолько шикарной редкостью,которой не грех воспользоваться - грехом будет эту возможность подло пропустить. Вообще,удивительно как Шпион с таким худощавым телосложением все еще дышит и спокойно держит в руках тяжелый амбассадор, передвигается и живет в нашей команде - настолько сильного недовеса я никогда не видел, хотя автобаланса я терпел немало..Казалось, что в его тонких руках не должно находиться ничего, кроме изысканного чапмана и полупустого бокала вина, а он сам должен ходить только по подиуму, а не носиться по пыльному полю боя, накапливая жесточайшие, но тихие убийства. Иногда я думал, что его тело создано исключительно для любования им, искусство анорексии и природной худобы было настолько редкостным явлением,что могло вызывать у одних тяжкие, сочувственные вздохи, а у других странное возбуждение при виде костей, на которых была натянута тонкая и бледная кожа. Я же не относил себя ни к одному из типов, предпочитая бабочек в животе при виде его костей и искреннее восхищение Пьером, едва ли предоставляется свободная минутка или мгновение любования им. — Прошу, перестань трогать мои ребра. Мне конечно приятно твое внимание, но putain..Это уже слишком. — негромко раздалось прямо над моим ухом, но я только фыркнул и расстегнув последние застегнутые пуговицы его приподнятой рубашки, снова прильнул щекой к телу, но уже выше,касаясь ей плоской груди. Его небольшое сердце приятно стучало под ухом, перекачивая кровь по всему телу, а звук монотонного стука "моторчика" в груди и тихого дыхания невероятно расслаблял, от чего я начинал странновато улыбаться, показывая свое удовлетворение. Честно сказать, Шпион завораживает просто тем, что существует и разрешает так, невзначай его касаться, но и редко. Я прижался к нему руками,оводя их вокруг тонкой талии, и снова мазнул носом по его груди,будто бы это казалось со стороны чем-то милым. Ничего подобного - казалось, я лишь просто хотел внимания, и думаю, так действительно и было. Стоять на полусогнутых ногах было тем еще испытанием, но пока что я стойко держался, нагло ощупывая и оглаживая костлявое тело Шпиона, не переставая восхищаться и улыбаться, едва под моими прорезиненными, но тонкими перчатками оказывался новый, неизведанный кусочек его бледного тела. Ярое восхищение не покидало меня,я осыпал его тело комплиментами и реже - поцелуями,но к сожалению, Шпион моего восторга не часто разделял: от него я слышал весьма недовольное "laisse-moi tranquille" и добавленное шепотом "abruti". Точно не знаю что это значит и как переводится,но наверняка его уже начинало раздражать то,что я делаю. Кажется, наступает то самое время, когда мне стоит подтянуть свои знания французского языка, а не просто подчерпывать их из лексикона мурлыкающего француза. Кажется, со временем он смирился с тем, что я глажу и так тихо, с восторгом в глазах восхищаюсь его костлявостью - хоть конечно, это является очень грубым по отношению к его психическому состоянию, но все же..Мне нравилось трогать его бледные кости и уходить в мысли о том, что вот еще немного, и Шпион станет попросту прозрачным со своей худобой, чем позволит рассмотреть свои внутренние органы и кости поближе. В самых сокровенных мечтах, мне бы определенно хотелось это увидеть, но сейчас,отложив фетишисткие наклонности, я мог лишь вздыхать и снова проходиться пальцами по рёбрам, слушая тихие ругательства от моего geliebten . Внезапно, мне на волосы легла рука, и слегонца взъерошив их,растрепав в разные стороны укладку, начала потихоньку поглаживать, иногда перебирая в пальцах волосы. Возмущения Пьера я больше не слышал, и потому благополучно забыв про это, продолжил нагло ощупывать пальцами кости. Теперь это были выпирающие позвонки на спине, лопатки и ниже - костлявый и твердый, острый таз, с натянутей на него кожей. Наверное, при желании можно было в эти худые отверстия наложить монет и использовать как новые карманы - я видел подобное из некоторых видео про девушек, что в свои ключицы набирали воду и там плавали разнообразные тропически рыбки. Удивительные существа - род человеческий. То рыбки, то монеты..Что дальше? Ножи Пьер будет вытаскивать не из пиджака, а из-под ребра, куда может влезть рука, и которой можно будет спокойно потрогать трепешущиеся легкие? А револьвер он будет вытаскивать из ямочки на впалом животе, который даже если Пьер и сможет напрячь, то вряд-ли он будет похож на "нормальный". Думаю, вопросов у меня предостаточно, а времени еще больше, чтобы их задать напрямую. Но все же, задам их не сейчас - лучше подождать, когда он мне откроется полностью,позволив ощупать не только верх, но и низ.. Весьма любопытно будет потрогать его бедра и икры, изучить, огладить..Наклонности у меня болезненно неправильные, конечно, и я должен этого стыдиться, но с Пьером я не имею права быть не тем, кем являюсь - условия наших отношений. — Интересно, как ты еще живешь с такой..худобой..Как дышишь, существуешь, действуешь..Пёрышко..— тихо и влюбленно выдохнул я, пальцами останавливаясь на темных сосках и оводя пальцами ореловы вокруг них - кажется, они так и просили своим видом,чтобы я сделал это. От Шпиона я услышал только недовольный фырк, смешанный с тихим смехом. — Я думаю, я смогу ответить на твои вопросы позже, Фридрих. Прошу, убери руки от моих сосков, мне уже пора идти. — от произнесенной им фразы не несло холодом, скорее..Неудовлетворением ситуацией и спешкой? Ну чтож, пусть как хочет, так и будет. Всегда правильно сказать "нет", а мне будет правильней, если я научусь следить за временем, а не просто с головой погружаться в процесс наблюдения за искусством анорексично больного, дистрофичного тела моего Пьера. И я, поднявшись на ноги, попросту обнял его спереди, уткнувшись носом в его шею. Привычные швы щекотали нос, от чего я слегка его поморщил, но все-таки, улыбнулся - давняя операция, которую проводил я, осталась на Пьере незаживающими и грубыми швами, но править их он не просил. Кажется, ему нравилось, что на каждом из нас есть след, который мы оставили друг другу - и если от меня ему достались уродливые шрамы, то у меня от него осталась красивая, белая полоска от груди до пупа. Тоже шрам, но память в нем бесценная - сводить его не имеет смысла. Я не ждал, что он ответит на объятия, но все же, нисколько не удивился, когда две худые руки обняли меня, крепко прижав к себе. Раскрываться передо мной хоть Пьеру и трудновато, в силу своей работы и скрытного стиля жизни, но все же, это сильно и весьма смело, особенно когда каждый из твоих сокомандников может оказаться "сюрпризом" в маске. Но все же, наше лечение продвигается довольно-таки скоро. Хотя, надеюсь оно затянется на подольше..