Глубокая медитация полностью охватила разум Оби-вана, поэтому он не сразу услышал стук. Он с трудом и некоторым сожалением вынырнул из Силы и поднялся, отряхиваясь от невидимых пылинок. Немного покачнулся в пространстве, вокруг все еще бурлила Сила, присутствие Энакина на «Решительном» едва ли не сбивало с ног, стоило взойти на борт флагмана. Оби-ван был частым его посетителем, и даже его порой захлестывали эмоции, которыми, казалось, был пропитан весь корабль. Энакин так ярко сиял в Силе, что любое место, где бы он ни был, цепляло его след и надолго закрепляло в пространстве. Клоны не чувствовали этого — количество мидихлориан в их крови было ничтожно малым — и Оби-ван мог бы сказать, что завидует им, но это было бы наглой ложью.
Ощущать Энакина в Силе, повсюду, было до трепета и ужаса
приятно. Теплый ветер, когда он был спокоен; неспокойное море, когда его одолевало сомнение, терзание; и холодный, пронизывающий до костей, шторм, когда он был зол. Оби-ван честно пытался научить Энакина смирению, спокойствию, но со временем принял реальность. Не просто принял, а полюбил его, такого разного и непохожего на Оби-вана.
Любить Энакина было так легко, что Оби-ван думал, будто испытывает эти чувства всю жизнь — настолько естественным это казалось. Обмениваться ехидными шутками, полусмешками и полушепотами, пока стоят перед Советом; легкие и нежные, почти невесомые случайные касания, когда проходит мимо — задеть пальцами запястье, плечо, спину; придержать за талию после ранения в бою; в пылу шутки зарыться легонько пальцами в непослушные кудри — получить в ответ касание и вздрогнуть, как от холодной воды в освежителе; смотреть, пока не смотрит он, и затаивать дыхание, когда свет отражается от его сияющих глаз, когда мягко обнимает его скулы закатное солнце; и любить его, любить, любить.
Сквозняк от открывающейся двери вернул Оби-вана в реальность, перед глазами стоял Рекс. Удивленно подскочили брови — обычно только Энакин с Асокой проведывали Оби-вана или и вовсе вызывали по комлинку. Рябь волнения прошла по связи Энакина и Оби-вана, и все встало на свои места. Ну, может быть, совсем немного.
— Генерал Скайуокер просит вас подойти на мостик.
Оби-ван усмехнулся, складывая руки на груди.
— Генерал Скайуокер теперь такой важный, что к нему можно пробиться только с его разрешения? — Рекс нахмурил брови, никак не отвечая на усмешку Оби-вана. Ему даже жаль было клона, который оказался между двумя генералами, вечно пререкающимися друг с другом, что иногда это больше походило на флирт. Оби-ван смахнул последнюю мысль, тряхнув головой и утвердительно кивнув Рексу.
— Я скоро подойду.
Рекс ушел так быстро, что можно было решить, будто его и вовсе тут не было. Энакин совершенно точно что-то задумал.
В его стиле было затихнуть перед очередным выпадом, пропасть с поля зрения, а потом упасть лавиной неожиданности. Оби-вану было не впервой становиться жертвой их с Асокой розыгрышей, поэтому он ничуть не удивился. Поиздеваться над старым учителем на своем же корабле — это было так похоже на Энакина.
Оби-ван прошел в ванную и стал поправлять свою тунику перед зеркалом, пригладил волосы. Отчего-то тело прошибла мелкая дрожь, вызванная отнюдь не его волнением. От отражения Энакина шли импульсы, заставляющие подрагивать всю их связь. Оби-ван послал успокаивающую волну, протянул руку в Силе, касаясь Энакина. Тот вздрогнул, но быстро ответил волной нежности, и тепло разлилось по их связи, согревая. Оби-ван по-глупому улыбнулся своему отражению. Их связь была… не совсем ученической. У падавана и его мастера не должно быть настолько крепкой связи, но ни Оби-ван, ни Энакин не спешили разрывать её. Война могла развести их в разные стороны Галактики, и только благодаря их связи они могли знать, что с другим все хорошо. На поле боя их связь придавала сил, делала из двух человек единый организм, несокрушимый. Кто-то назвал бы это зависимостью, чем-то нездоровым. Оби-ван называл это любовью.
Выйдя из своей каюты — Оби-ван был настолько частым гостем на флагмане Энакина, что тот, в конце концов, выделил ему собственную комнату (не то чтобы Оби-ван был против, но делить каюту с Энакином было по-своему уютно) — Оби-ван направился в сторону мостика. Вокруг кипела своя маленькая жизнь — они летели в гиперпространстве на Корусант, чтобы отчитаться об успехе гуманитарной миссии (пусть и Оби-ван в процессе потерял свой шаттл и угодил в засаду сепаратистов, к счастью, Энакин находился недалеко и смог вытащить его, на счетчике спасений учителя из передряг прибавилась еще одна единичка) — клоны сновали по коридорам, поддерживая порядок. Все-таки Энакин был хорошим генералом.
Сколько бы Оби-ван не пытался, все никак не мог выкинуть Энакина из головы. Мысли о нем то и дело возвращались к нему, цепляясь за малейшие детали, ассоциативный ряд всегда кончался Энакином. Оби-ван вошел на мостик, немного смущенный и рассеянный, поэтому необычайно большое скопление клонов на мостике прошло мимо его внимания. Энакина не было видно поблизости, но была Асока — она стояла спиной к Оби-вану и разговаривала с Рексом. Оби-ван подошел к ним.
— Даже не удивлен, что Энакин попросил меня подойти, а сам не пришел, — Асока застыла на смешок Оби-вана, а после повернулась, уважительно склонив голову.
— Мастер Кеноби, вы же его знаете, никогда не сидит на месте, — от Оби-вана не скрылся неловкий смех Асоки, но он решил промолчать.
Асока наклонилась вбок, смотря за спину Оби-вана, и тот почувствовал родное присутствие. Он обернулся, цепляя Энакина теплой улыбкой. Отражение Энакина приблизилось к нему, неловко обнимая, и Оби-ван покачнулся, слегка опешив от такого прилива чувств. Сам Энакин медленно двигался в его сторону, руки его были сложены за спиной, а походка казалась неуверенной.
— Ох, а вот и ты, — Энакин встал прямо перед ним и молча смотрел на него с нечитаемым выражением лица. Оби-ван чувствовал, как тот дрожит в Силе, и обнял его отражение в ответ. В то же мгновение плечи Энакина расслабились, и он благодарно улыбнулся Оби-вану.
— Мой мастер, спасибо, что пришел, — Оби-ван почувствовал, как вокруг стало тише: клоны прекратили работу и теперь смотрели на них, сама Сила как будто застыла в предвкушении чего-то. Оби-ван сглотнул. Он не знал, стоит ли что-то говорить, поэтому решил довериться Энакину, позволить ему сказать все, что тот хотел. И Энакин продолжил.
— Хотел бы я, чтобы это произошло в других обстоятельствах, но, боюсь, я не могу больше ждать, — неожиданно холодные пальцы Энакина схватили Оби-вана за руки и легонько сжали. Он выдохнул, слегка сбитый с толку контрастом температуры их тел. — Мы с тобой знакомы очень давно. И мы многое пережили вместе, и это многое сблизило нас. Сильнее, чем просто учителя и ученика, — смутное подозрение окутало Оби-вана, но он продолжил молчать, переступая с ноги на ногу. — И я бы рад довольствоваться тем, что имею, но я так больше не могу. Я знаю, что это противоречит Кодексу, но ты мне гораздо важнее Ордена, и я хочу быть с тобой несмотря ни на что.
Энакин отпустил его руки, но только затем, чтобы опуститься на одно колено. Опасения Оби-вана подтвердились, когда из кармана Энакина появилась маленькая бархатная коробочка. Сердце сильно застучало, перекрывая все остальные звуки. Кроме голоса Энакина, который, казалось, звучал прямо у него в голове. Но не громким звоном колокола, а шепотом ночного ветра.
— Я люблю тебя, Оби-ван, и хочу спросить тебя: ты выйдешь за меня?
Оби-ван почувствовал, что проваливается в черную дыру. Ощущение нереальности происходящего достигло своего апогея, и он мог только стоять и глупо смотреть на Энакина, который с полной безмятежностью держал перед ним раскрытую коробочку с серебряным кольцом. Оби-ван беспомощно осмотрел собравшихся: Асока с совершенно невинным выражением лица стояла неподалеку и улыбалась, Рекс выглядел так, как будто сейчас упадет в обморок, хоть и старался держаться, остальные клоны лишь с интересом рассматривали их, удивительную парочку генералов, чей флирт зашел настолько далеко. Это было просто смешно.
Конечно, Оби-ван любил Энакина, но он никогда не думал о том, чтобы переступить черту, перевести их отношения на другой уровень. Знал ли он о чувствах Энакина? Он не понимал. После предложения вся картинка слилась воедино. Неужели он не замечал этого? Или просто не хотел? Прикрывался Кодексом, избегая серьезных разговоров о чувствах. Говорил, как опасны привязанности, когда сам воздыхал от безответной любви к своему бывшему ученику.
Может, это было просто неудачным розыгрышем? Энакин же не мог всерьез испытывать к Оби-вану романтические чувства. Оби-ван всегда считал, что тот влюблен в сенатора Амидалу. Энакин с Асокой уже разыгрывали его, самыми разными способами. Но тогда почему эта мысль не принесла желаемого облегчения?
«Потому что ты хотел этого», — пронесся в голове голос. —
«Ты желал этого, а теперь пытаешься сбежать, как трус».
Нужно было как-то перевести все в шутку. А потом уйти к себе в каюту и думать о своих неправильных выборах. И избегать Энакина до конца жизни. Оби-ван потер ладонью глаза, усталый выдох вырвался из его груди, а потом он взял себя в руки и улыбнулся Энакину улыбкой Переговорщика.
— Я очень тронут, Энакин, но, боюсь, Орден не одобрит отношений подобного рода, — каждое слово крошило на осколки его сердце, но он продолжал говорить, — а теперь прошу меня извинить, мне нужно срочно выйти на собрание Совета, — и он быстро двинулся в сторону каюты, не давая себе шанса услышать хоть что-то в ответ.
***
Холодный металл стены каюты принял Оби-вана с распростертыми объятиями. Тот сполз по ней спиной, стоило двери закрыться. У него была пара минут, чтобы привести себя в порядок перед тем, как нагрянет Энакин. Он знал, что тот так просто не успокоится и потребует ответов. Если бы они только были у Оби-вана. Он закрыл лицо руками, пытаясь выпустить свои эмоции в Силу. Их было много, они клубились в голове пульсирующим коконом, и у Оби-вана просто не было сил распутать его. Энакин…мягко говоря, удивил его. Перед глазами стояло его лицо, полное любви. Только настоящей ли? Оби-ван боялся обмана, боялся, что Энакин посмеялся бы над ним, прими он кольцо. Старый глупый старик, принявший желаемое за действительное.
Раздался стук в дверь, и снаружи послышался голос Асоки.
— Мастер Кеноби, впустите нас, пожалуйста, — Асока виновато просила войти, Энакин стоял молча, но Оби-ван чувствовал его присутствие. И его вину тоже.
Собравшись с духом, он открыл дверь и отошел в сторону, впуская их в каюту. Асока зашла с таким виноватым видом, как будто сама делала предложение Оби-вану пять минут назад. Энакин выглядел как побитый щенок. Отказывая Энакину, он не ожидал подобных последствий. Собственная вина ложкой дегтя стекала по сердцу, вызывая ощущение тяжести. Он хотел было начать извиняться, но Асока быстро и сбивчиво заговорила, не дав никому вставить слово.
— Простите, мастер Кеноби, это была моя идея. Я сказала Энакину, что он не сможет прилюдно сделать вам предложение, но он принял вызов, и вот, — Асока ярко жестикулировала, объясняя ситуацию, и у Оби-вана вырвался смешок. Он не чувствовал злости и не винил ни Энакина, ни Асоку. Он был в ответе только на свою реакцию на безобидный розыгрыш, и его тронуло, как падаван Энакина пытается очистить его доброе имя. Асока продолжала распинаться, и Оби-ван поднял руку, молча прося ее замолчать. Она запнулась, когда его рука мягко коснулась ее плеча и сжала.
— Все хорошо, Асока, я не в обиде, — Асока засияла и бросила взгляд на все еще хмурого Энакина.
— Я тогда пойду, мастера, мне нужно отдать Рексу кредиты за проигрышную ставку, — она так быстро унеслась прочь, что, когда ее слова достигли разума Оби-вана, она уже скрылась.
— А на что ставил ты, Энакин? — смеясь, спросил Оби-ван в попытке разрядить обстановку. Энакин бросил на него убийственный взгляд. Не вышло.
— Вы могли бы подыграть, мастер, и не выставлять нас обоих на посмешище клонам, — еще и на «вы» обращается. Прелестно.
Оби-ван вздохнул, поворачиваясь спиной к Энакину, и отошел к иллюминатору, где голубыми всплесками проносилось гиперпространство.
— Энакин, это правда был только розыгрыш? — он проявил слабость, спрятав лицо, но спрашивать такое в лоб, лицом к лицу с Энакином, было невыносимо.
Тяжелая правда, повисшая между ними, говорила громче любых слов. Оби-вану бы порадоваться, что его чувства оказались взаимны, но что им теперь делать с неловкостью между ними? Сделать вид, что ничего не было? Он знал, что Энакин так не сможет. И не знал, сможет ли сам. Он несколько лет трусливо прятал свои чувства, отпуская все в Силу, в надежде, что когда-то он посмотрит на Энакина как на друга. Но вот они здесь, любят друг друга и не знают, что с этим делать.
— Почему ты не сказал мне? Зачем было устраивать все это? — Оби-ван повернулся, готовый поймать глаза Энакина, но тот стоял и теребил краешек своей туники. Он казался сейчас маленьким мальчиком, будто не было всех лет обучения, и Татуин все еще жил в нем. — Прости, я был слишком резок с тобой.
Оби-ван пару раз сжал руки в кулаки для смелости и подошел к Энакину. Его руки коснулись щек Энакина, и Оби-ван обнял его лицо ладонями, заставляя посмотреть на себя. Но слова так и не шли. Молчание между ними затягивалось, пока они просто смотрели друг на друга.
— Я бы сделал это по-другому, — вдруг сказал Энакин, и Оби-ван нахмурился. Он так засмотрелся на глаза Энакина, что потерял на доли секунды нить разговора, и Энакин цокнул, недовольный тем, что его учителю нужно объяснять. — Я бы сделал тебе предложение совсем по-другому, не так, как сегодня.
— Как бы ты это сделал? — голос дрожал, и даже несколько слов было тяжело выговорить. Он позволил Энакину вести в разговоре, а сам поглаживал его скулы большими пальцами.
— Были бы только мы вдвоем. На какой-нибудь отдаленной планете, где нет войны. Мы бы стояли на берегу моря, там был бы песок, но рядом с тобой он казался совсем неважным. Я бы смотрел только на тебя. И в лучах закатного солнца я бы сделал тебе предложение. Я бы сказал, как много ты для меня значишь, сколько света приносишь в мою жизнь. Только рядом с тобой одним я чувствую себя живым, чувствую, что что-то значу для этого мира. Ты был рядом со мной так долго, что я перестал осознавать, что когда-то тебя не было. Когда ты рядом, я чувствую, что становлюсь по-настоящему целым, ты как кусочек паззла, дополняющий меня, подходящий идеально. Я бы сказал, что буду всегда любить тебя, и ничего этого не изменит.
Глаза Энакина бегали по лицу Оби-вана, по-видимому, пытаясь что-то найти. Он задумчиво продолжал касаться Энакина, руки переместились в волосы, разминая затылок. Он сглотнул, ему так много хотелось сказать, выплеснуть, наконец, все свои чувства, но вырвалось совсем другое.
— Я бы сказал «да», — Энакин неверяще посмотрел на него, и Оби-ван позволил своему отражению в Силе слиться с отражением Энакина, так, что не отличить, где кончается один, а где начинается другой.
Из груди Энакина вырвался стон, Оби-ван прервал его, поцеловав Энакина. Сила вспыхнула вокруг них всеми цветами радуги, когда Энакин обхватил талию Оби-вана и притянул ближе, отвечая на поцелуй. Оби-ван понял, что не жил до этого момента, лишь дрейфовал в темном космосе без частички света, а теперь сверхновая взрывалась перед его глазами миллионом оттенков. Он пытался прижаться ближе к Энакину, слиться с ним воедино, как их отражения, и остаться так навечно. Больше никогда не отпускать его.
Энакин оторвался с задушенным вздохом и достал ту злополучную коробочку. Он сел на колено, и у Оби-вана возникло чувство дежа вю, однако, в этот раз обстоятельства были более чем благоприятные.
— Мы, конечно, не на берегу моря, но я все равно спрошу. Оби-ван, ты выйдешь за меня?
Оби-ван, смеясь, сел на колени перед Энакином и снова поймал его лицо в ладони, целуя. Энакин отстранился и взял руку Оби-вана, надевая кольцо на его безымянный палец.
— Тебя теперь не оторвать от меня, да, мой мастер? — игриво спросил он, нежная улыбка застыла на его губах, а глаза так сияли в сумраке каюты, что были похожи на маленькие солнца. Собственные солнца Оби-вана, вокруг которых он собирался вращаться до конца жизни.
***
Оби-ван смотрел на голопроектор, поглаживая бороду. Глаза то и дело косились к кольцу, которое украшало теперь его безымянный палец. Нежность затапливала его каждый раз, когда он смотрел на него. Было сложно поверить в это, но теперь Оби-ван был помолвлен с Энакином, и это, вместо смятения или вины, приносило лишь радость и любовь. Может быть, Кодекс был не так уж и прав насчет привязанностей.
Оби-ван обвел взглядом мостик в поиске Энакина и увидел, как Асока с довольным видом забирает у Рекса кредиты и подмигивает ему. Оби-ван засмеялся. Что ж, что-то точно никогда не меняется.
