Плененный во тьме

"Последние силы покидают мой и так пошарпанный разум, а дрожащая рука против моей воли тянется к ножу и требует омыть мой родной город в крови. Внутри все кипит, а я ощущаю, что не смогу даже вскрыть вены, чтобы спасти других от себя самого. Моя клятва уже осквернена, а я ведь даже не мог подумать, насколько черны мои мысли в кругу яркого света." Когтистая рука переворачивала страницу за страницей, предположительно наслаждаясь урывками содержимого в маленькой и пыльной книжке. "Ночью ко мне стучались, это был Теодор. В его голосе слышалось волнение. Его можно было понять, ибо это совсем ненормально, когда ты пытаешься задушить собственную мать." Последующий текст был едва разборчив, строки шли волнисто, даже не стараясь соблюдать прямую линию. Читатель же впал в дикое блаженство, перечитывая, как жизнь писателя окутывала густая тень и подавляла свою личность, рождая новую, так знакомую. Останавливаться же он не хотел и перелистнул сразу несколько страниц, ожидая в конце кровавую кульминацию. "Снова он, теперь вместе с ним еще неизвестная мне фигура. Разглядеть его сквозь мутное окно не смог, но сомнений нет, они привели жреца или подобного ему. Идиоты, я велел вообще обходить мой дом стороной, ради их же блага. К еще большему несчастью, фрагменты некоторых дней и вовсе были словно в тумане, и этот день не был исключением. Как только я подходил к двери, так очнулся уже совсем один, а за дверью никого. Сперва подумал, что попросту не заметил их уход, но затем я оцепенел, когда услышал чей-то голос за своей спиной. А как обернулся назад, увидел молодую девушку со светлыми волосами, заплетенными назад. Она была из храма Илматера, (даже до моего соблазна я считал зазорным служить ему). Все же внимание я направил на ее лазурные глаза... они пронзили меня целиком, потому ее выражение переменилось в тот же миг, когда наши взгляды соприкоснулись. Этот взгляд выдавал лишь одно, чем был одурманен и я." - Решили разбавить разделки трупов чтением книг, мой лорд? - раздался противный голос за спиной. Читающий повернулся к нему и резко проговорил: - Заткнуться! - П-постойте.. - следом было мычание и попытки выговорить хоть одно слово. Мерзкий слуга лишь корчился от очередной пытки, словно его рот был зашит по одному лишь приказу. Как же сладко наблюдать за его мучением. - Органы сами себя не законсервируют, Гнус, живо продолжай работу и не смей мешать своей гнилой рожей, - затем фигура вновь повернулась к письменному столу. - Говори и прочь! И вновь Гнус был волен говорить, но ни единого слова не вырвалось из его рта. Он молча удалился из комнаты, и скрипучая дверь закрыла единственный источник солнечного света. Лишь малый огонек от свечи открывал взор на окровавленный стол читающего. Столько засохшей крови давало понимание, что этот стол мог служить не только для чтения, но и для разделки столь многочисленных трупов, оставленных в соседней комнате. Уже пропитавшая дерево кровь создавала приятный кроваво-металлический аромат, от чего дыхание участилось, а в мыслях витали новые разрубленные образы. Самые незабываемые, самые яркие и такие жалкие. Мысли о чтении ушли, нужно было убавить свой аппетит.