Backstage

“Белый и голубой - цвета, которые так идут Ому”, - подумал Нанон и печально улыбнулся, глядя на свитер в своих руках. Он предвидел, что будет прохладно, и потому прихватил его с собой. Всю дорогу в такси он перебирал кофту в руках и рассматривал так, словно в узорах крылись ответы на все его вопросы. - Привет, пи, извини, что я неожиданно… - парень поставил пакет с закусками на стол, приветственно сложил ладони и стал усаживаться в ротанговое кресло на лужайке перед домом Аофа. У режиссера был очень простой дом, куда скромнее помпезных особняков, которые медийные личности обыкновенно строили в престижных районах Бангкока. “Пават предпочел бы в будущем построить такой же - простой и лаконичный”. Нанон даже не сомневался, что дом его друга будет именно таким. И ему вовсе не нужно было видеть проект, чтобы представить себе жилище Ома. Нон так хорошо знал его, что порой даже предугадывал слова, которые тот произносил. А уж представить гипотетический дом ему было совсем просто. - Привет. Опять бессонница после съемок? - Аофу, конечно, хотелось задать другой вопрос, и не один, но он решил дождаться, когда Нон расскажет сам, зачем ему срочно понадобилось увидеться почти под утро. Ведь они только все разъехались со съемочной площадки. Пи стал листать в телефоне ленту соцсетей, пытаясь этим отвлечь себя от того, чтобы спросить что-то еще. - Хорошая сегодня погода, - сказал Нон, усаживаясь удобнее в кресле. Он приподнял штанины свободных брюк и сел по-турецки, а затем прикрыл колени свитером. Конечно, он никогда бы не уселся так в публичном месте, но здесь, в саду его старшего, всё было по-другому. “Павату было бы радостно, если бы я удобно уселся. Он всегда старается найти для меня лучшее местечко”. - Последнее время солнце лупило не переставая, - продолжил Нон. - Иногда было не так жарко, иногда совсем дышать нечем, но свежего воздуха мы не видели. Многим всё равно, а вот я очень рад надвигающемуся дождю. Аоф не перебивал и слушал нелепую болтовню Нанона, боясь перебить поток мыслей в голове этого необычного парня. Нон заметил, что один рукав кофты лежит не так, как ему хотелось, разгладил и поправил. ОКР, чёрт подери… - Разумеется, я несу чушь, - продолжил он с нервным смешком. - Что-то в последнее время я часто не могу сформулировать, что хочу сказать. Сам не знаю, в чем тут дело - раньше такого за мной не замечалось. - Он вздохнул. - Да нет, я знаю, в чем тут дело. Просто боюсь признаться тебе. Глупо с моей стороны, конечно, но… - Он снова засмеялся, и этот натужный смех, сорвавшийся с его губ, прозвучал странно в тишине. Вот чего он никогда не испытывал в присутствии пи`Аофа, так это нервозности. С того самого момента, когда они встретились впервые, ему было с ним свободно и спокойно. Но сейчас… Сейчас у него появились основания нервничать. - Кое-что произошло, пи, - сказал он, и пальцы его принялись теребить полу кофты. - Я стал испытывать к одному человеку чувства, какие, возможно, мне испытывать не нужно. Он поднял взгляд в небо, почти ожидая, что вот сейчас ему будет какой-то знак свыше. Но ничего не произошло, только ветер продолжал шелестеть в ветвях деревьев. Нон сглотнул и выжидательно посмотрел на пи`Аофа. Потом понял, что как-то глупо думать, что другой человек просто прочитает его мысли, и не надо будет ничего из себя вытаскивать. - Может, я не должен испытывать таких чувств, а может, и должен и только думал, что не должен. Сам не знаю. Я знаю одно - это произошло. Я влюбился… в... - Он умолк, и на губах появилась почти печальная улыбка. - Ну, думаю, ты и так знаешь в кого. И тут Нон понял, что произошло нечто примечательное. Ничего осязаемого, слышимого или видимого не случилось, только возникло странное чувство, что внутри у него что-то сдвигается, меняется, вернее даже, становится на место. Стоило только проговорить то, что уже несколько месяцев его гложет. Пи`Аоф облокотился на колени, чуть повернул голову и посмотрел на Нона исподлобья, снизу вверх, но говорить так и не начал. Да и не надо было. Нон всё отчетливо прочитал в его взгляде - пи, конечно, всё знал. Давно. И как раз, как никто другой, мог себе представить, что происходит в душе Нона. Более того, он вполне мог желать того, чтобы тот скорее осознал происходящее. А еще, пожалуй, он хотел бы, чтобы Нанон и Ом были вместе. Ведь никто так трепетно не относился к ним обоим. - Я люблю его, - сказал Нон и только тут понял, что впервые говорит вслух о своей любви к Павату. - Я люблю Ома, и, пи… - Нанон коснулся пальцами короткого имени, выбитого совсем недавно внутри кожаного браслета на руке. - Мне кажется, что ты бы одобрил нас, - прошептал он. - Иногда мне даже кажется, что ты всё это и устроил. Сегодня… Эта сцена на крыше… - Это так странно, - продолжал он. Теперь глаза его заволакивало слезами. - Я очень долго думал, что никогда не смогу влюбиться. Ну как я мог влюбиться, эгоист чёртов? - Он печально улыбнулся. - Вот только это взяло и случилось. И понял я это, когда совсем не ожидал. Я так его люблю, пи, - сказал он хрипловатым от волнения голосом. - Я всё твердил себе, что не люблю, но когда я подумал, что могу когда-то потерять его навсегда, это было слишком для меня, и я понял… я понял, что люблю его, пи. Он нужен мне. Я не могу жить без него. И мне необходимо было рассказать тебе и убедиться, что я… что он… Нон не в силах был продолжать. Слишком много лежало у него на душе, слишком много чувств, которые рвались наружу. Он закрыл лицо ладонями и заплакал, но не от горя. И не от радости, а просто потому, что не мог сдержать слёз. - Пи, - прошептал он. - Я поэтому и приехал к тебе. И мне кажется, что ты как раз этого бы и хотел для нас обоих. Я правда так думаю… - Нон, я принесу тебе воды, - Аоф странно посмотрел поверх его плеча и поспешно удалился в сторону дома. И тут за спиной Нанона раздался какой-то звук. Звук шагов, и потом звук учащенного дыхания. Нанон обернулся, уже зная, понимая, ощущая, кто это. Он почувствовал его приближение. - Ом, - на удивление совсем невозмутимым тоном прошептал Корапат. Будто считал появление друга чем-то само собой разумеющимся. Пават странно выглядел - бледный, с растрепанными волосами, в которые он, видимо, не раз запускал пальцы, пока слушал то, что говорил Нанон. Ому пришлось опереться о дерево, чтобы устоять на ногах. - Что ты сейчас сказал пи`Аофу? - спросил он, с трудом выговаривая звуки родного языка. Не сводя с него восторженного взгляда, Нон поднялся с садового кресла. - Ты слышал, что я говорил? - Слышал… но ты уверен, что это твои чувства? Не Прана? - спросил Пават глухо. - Ты слышал, что я говорил? - настаивал Нон. Ему надо было это знать. Если он не слышал, то следовало сказать еще раз, повторить, прокричать. Ом кивнул. - Я подвёз пи и не успел уехать. Прости, что подслушал. Просто ты так неожиданно… приехал… а потом начал говорить... - Если честно, я рад, что так произошло. - очень тихо сказал Нон. Ему хотелось подойти, обхватить шею Павата руками, но он словно прирос к земле, руки беспомощно мяли ткань кофты. - Я люблю тебя, - он снова произнес эти важные слова, но теперь уже глядя в глаза. - Не надо… Нон. Мне кажется, что ты заблуждаешься. Мы всего лишь друзья... И всё, что с тобой происходит - отклик на сцену. - Нет, надо. Я должен сказать тебе это. Я люблю тебя. И не как друга. Точнее, я не хочу быть для тебя только другом... Правда. Нанон сделал шаг вперед и уткнулся лицом в грудь Павата, от слез на рубашке стало расплываться некрасивое пятно. Нон сам не знал, отчего плачет, и ему было, в сущности, все равно. Важно было одно: будучи в родных руках он чувствовал будущее. Подбородок Павата упёрся ему в макушку. - Не плачь... Я вовсе не хотел сказать, что не надо говорить, что ты любишь меня, - негромко произнес он. - Я имел в виду только, что не обязательно это повторять столько раз. Нанон засмеялся, хотя слезы по-прежнему текли и текли, и оба они затряслись от хохота. - Ладно, повторяй, - сказал Ом. - То есть, если тебе так хочется, то обязательно повторяй, сколько угодно раз. Я жадный и хочу слышать это снова. Нон поднял на него сияющие глаза. Пават коснулся его щеки: - Не знаю, что я сделал, чтобы отвоевать тебя у этой жизни. - А тебе и не надо было ничего такого делать. Просто быть собой, и всё. - Нон поднял руку и тоже коснулся его щеки - точь-в-точь как он его, словно был зеркальным отражением. - Просто потребовалось время для того, чтобы я понял, что ты мне не только друг. Пават прижал его ладонь к своему лицу обеими руками. Он целовал эту ладонь и вдыхал аромат кожи. Прежде он старался убедить себя, что не имеет значения, любит Нон его или нет, что главное - быть хотя бы где-то рядом с ним. Но теперь… Теперь, когда тот сказал эти слова, когда Ом знал, когда его сердце билось в бешеном ритме, теперь он понял, что это всё имеет огромное значение. Это было счастье. Это было упоение. Он никогда и не надеялся испытать нечто подобное, даже не подозревал, что такое счастье существует. Это была любовь. - Всегда, - пообещал Пават, - я буду любить тебя. Обещаю. Я буду… - Голос его прерывался от волнения, но это было не важно. Он просто хотел сказать. Просто хотел, чтобы Нон знал. - Я очень давно люблю тебя. Не в силах больше сопротивляться нахлынувшим чувствам, Пават наклонил голову, его рука обхватила изгиб затылка друга. - Нанон... - имя было произнесено полушёпотом, вопрошающе. Ресницы Корапата дрогнули. Он втянул воздух, медленно и прерывисто, затем слегка приподнял подбородок, будто его кто-то тянул. Пават не сводил взгляда с влажного рта Нона. Они стояли в темноте сада, дыхание смешивалось, а зрачки каждого были настолько расширены, что нельзя было различить цвет радужек. - Поцелую? - Прошептал Ом. И, не дождавшись ответа, очень аккуратно прикоснулся к губам Нона. Пават попытался уловить эмоции в родном взгляде, но их лица были уже слишком близко, поэтому он закрыл глаза, отгораживаясь от всего, кроме нежного тепла мягких губ. Ом прижался ко рту Нанона, сначала робко, а затем настойчиво и твердо. Нон позволил своим губам приоткрыться, чтобы затем соединиться с Паватом. Он вбирал в себя нижнюю губу любимого, затем медленно отпускал её. Его язык оглаживал язык Павата. Сердце зашлось от осознания, что они действительно делают это - не на съемках, в реальной жизни. От этих мыслей Нон остолбенел, но всего на пару мгновений, а затем сильнее прижался к любимому. Он чувствовал себя одурманенным, сумасшедшим, поглощаемым. И мечтал, чтобы это чувство не покидало его никогда. *** Есть миллион причин, почему я люблю тебя. Ты заставляешь меня смеяться, заботишься обо мне… Но самая главная причина, по которой я люблю тебя, заключается в том, что ты мой лучший друг.