Meet again

В поместье Эккартов было необычайно тихо. Повсюду ходила молва, что душа приёмной дочери герцога уже покинула своё тело, но такие за такие речи сразу же всех наказывали. Окна были надёжно зашторены тяжёлыми бархатными гардинами, а в коридорах люди непривычно молчаливы. Лекарь устало выдохнул в сторону, не желая лицезреть бледные лица родственников умирающей. Язык его был туго зажат меж ряда зубов. Не хватало мужчине твёрдости характера, дабы произнести ужасный вердикт из собственных умозаключений. Жалкий вдох распространился по всему тусклому помещению. — Ваша светлость, — герцог сдавленно вздрогнул. Голос лекаря не давал ему и крохи радостных известий, однако и не спешил разочаровывать. Всё это было через чур туманно и слишком покрыто загадкой. — возможно, стоит увеличить дозу отвара для большего эффекта. Ничего более предпринять мы не в состоянии. Глава Эккартов лишь отрешённо кивнул. Если состояние девушки не улучшиться в ближайшие сутки, то они именно так и поступят. Хоть что-то должно же ей помочь выкарабкаться из забвения. Но увы и ах. Пенелопе всё никак не становилось лучше; организм непоправимо слабел. Это замечали верно все. Лицо её всё светлело, позволяя тонким венкам и артериям проявится на, точно мраморных, щеках. Пульс сердца замирал с каждым днём. Кажется, некогда пурпурные локоны внезапно посветлели, будто выцвели от сей болезни. Ей становилось только хуже. Яд пожирал девушку. За закрытой дверью внезапно раздались чьи-то громкие крики. Послышались тяжёлые шаги. Никто не двигался, уже понимая, что их ждёт. Это событие происходило день за днём, пока не началась повстанческая война близ границ их священной империи Инк. Воины остервенело бились против варваров, защищая честь монархов и граждан множества городов. Кровь лилась отовсюду. Однако и эти нескончаемые бои никак не остановили прочную волю члена правящей семьи. Спустя две недели он был на пороге. Мужчина не прекращал самовольно врываться в герцогское поместье, смачно и отвратительно ругаясь на всех вокруг. Снова бахнула дверь о стену. Снова трещинки, как паутина, расстелились по ней. Каллисто Регулус. Он был здесь. На этот раз одеяние кронпринца пропахла сожённым порохом, пеплом и мерзкой кровью. Прибыл с поле боя только, чтобы увидеть маленькое почти белое лицо своей невесты. Никто не смел останавливать разъярённого мужчину, лишь почтительно кланяясь в его ноги. Его рубиновые глаза уже утратили свой искрящийся блеск, а улыбка позабылась где-то в его же собственных воспоминаниях. Он поджимает сухие губы и с безысходностью впивается взглядом в лежащую девушку. Сердце разрывается на мелкие ошмётки. Она почти труп. Такая неживая и спокойная, будто ждала того дня все свои прошедшие лета. В комнате очень тихо. Теперь, Каллисто тоже не знает, что такое быть живым. — Пошли вон. — Ваше высочество, мы бы хотели… — Вон! — он орёт настолько громко, что его глотка начинает жечься острой болью. Ему чертовски плевать на её ужасную семью. Плевать на отрешённых слуг вокруг. Плевать на безбашенного себя. Но только не на Пенелопу Эккарт, что так сильно желала вкусить свободы и облизать свои алые уста от счастья. Он так сильно обладал желанием преподнести ей то самое сокровенное, чтобы она осталась рядом с ним навечно. И пусть вдвоём жили бы в этом пылающем аду, который стал бы раем вместе с её мягкими бирюзовыми очами. Регулус остаётся со своей тихо возлюбленной наедине. Мужчина чуть ли не рыдает от собственной скорби и бессилия, пока душа умирает вместе с ней. Пенелопа такая маленькая, словно дорогая куколка, продававшаяся в стеклянной витрине столицы. Он давит из себя подобие улыбки, но губы, словно застыли от незабывших грёз. В его грубых мозолистых ладонях совсем нет необходимой силы, но они всё равно сжимают блестящий кинжал. Лезвие осторожно переливается, отражая лица несчастных. — Открой глаза, принцесса. — величественный стан мужчины внезапно становится через чур шатким. Колени сталкиваются с тёмным полом комнаты. Сейчас Каллисто, словно проклятый грешник, стоит и отчаянно молится у её ног. И Бог и ангелы давно покинули его, а за ними вслед шагает, чуть ли не бежа, и Пенелопа Эккарт. Он точно знает, что где-то там, где очень хорошо и прелестно, ей быть самое место, но совсем не хочет отпускать её томного дыхания, яркого лазурного взора и мягкого голоса. Мужчина был безбожным злодеем, который ещё тогда отошёл от доверия ко всем окружающим людям. Но преданно держа похолодевшую кисть девушки рукой, будто священную реликвию, стоя на коленях: поверил бы ей в любое сказанное слово. — Открой… Пронзительное молчание ударяет его жёстким хлыстом. Снова такая тихая, непривычная. Пусть, если так сильно ненавидит мужчину, то встанет тот час же и ударит по счастливому лицу. Он не станет отводить собственных щёк. Пусть бьёт его в плечи, грудь, живот и ноги. Пусть станет яростно кричать на его отвратное поведение и за то, что угнетал её милое лицо своим мечом в их первую встречу. Пусть откроет лучезарную бирюзу своего взора и обратится им к нему же. Пусть проклянёт весь мир и нагло сбежит, а он станет покорно бежать за ней следом, избавившись от ненужной короны и трона. Пожалуйста. Регулус не может продолжать молиться ей. Его душа и тленное тело жаждут услышать едва разборчивый стук теплого сердца возлюбленной. Он глотает вязкую слюну и кладёт светлую макушку на женскую грудь. Тук. Тук. Тук. Как медленно. Лёгкие мужчины перестают вбирать жизненнонеобходимый кислород внутрь себя. Ему требуется слушать только её. — Ты хотела уйти из этого ада. Так, давай сделаем это вместе? — их тела стынут. Улыбка лишь немного проявляется на уставшем лице Каллисто, он никак не может избавиться от неё. Он дурак, который добровольно примет любое наказание от своей возлюбленной, но вначале- ей требуется проснуться. Мрак окутывает его тело сзади, заставляя придвинуться к умирающей ближе. Не страшно. Тиран империи здесь, совсем рядышком. У мужчины леденеют пальцы, когда убирает её пурпурные волоски с безразличного лица. Кожа рук не улавливает и единого дыхания девушки. Без тени зазрения Регулус живо припадает к её грудям. Думы отсчитывают время меж ритмичными стуками. Но их попросту нет. Он не верит. Не хочет верить. Нет-нет-нет… Ни за что! Это просто обман его собственных чувств! Это никак не может оказаться правдой! — Очнись! Пенелопа Эккарт, это грёбанный приказ! Исполнять! — он отчаянно припадает к бесцветным губам, вдавливая собственное дыхание в неё. Целует минуту. Уже две. Она холодеет лишь сильнее, не в силах сопротивляться обычаям природы. Взор гранатовых глаз стремительно темнеет во злости. Звук артерий в голове заполняет всё пространство вокруг него. — Я же сказал, что ты от меня не избавишься. Кинжал резко протыкает слой золотых окровавленных и грязных одежд. Лезвие проворачивается с ужасающей силой и болью, а после звонко падает к его ногам. Горячая жидкость большими ручьями льётся по его большим ладоням и падает на бездыханное тело любви его жизни. Вот она, смерть. Мужчина широко улыбается оскалом, чувствуя, поглощающий его, холод изнутри. — Ты не сбежишь от меня, Пенелопа… — рубиновые глаза, что раньше светились лукавыми искрами теперь навечно закрываются, запечатывая в короткой памяти последний силуэт возлюбленной. Оба, что искали счастья, уже мертвы.

***

Девушка истошно вдыхает, как можно больше воздуха и судорожно кашляет. Что за тупой бред ей только что приснился? Лучи солнца бьют ей в чёрные глаза и она тут же отворачивается прочь, залезая обратно под разгорячённое одеяло. Дыхание медленно восстанавливается. Слух улавливает собственное сердцебиение? Неужто новая потусторонняя жизнь? И кто же она в этот раз? Усмешка прокрадывается на тонкие девичьи губы. Ничего страшного. Сдохнет и в этот раз. Кажется, теперь, запас смертей у неё полностью безграничен и находится в открытом доступе. Но это окончание подойдёт лишь тогда, когда в новом мире её снова будут все ненавидеть и докучать своим безверием. Тело немного ломит. Конечно, чего же другого она хотела, когда напилась смертельного яда? Что ж, это было не так плохо, как задумывалось. Девушка потягивается и наконец встаёт со своей постели, чтобы проверить обстановку вокруг. — Что это за херня… — язык её свободно плёлся на знакомом корейском, а в отражении была та самая привычная Ча Сиён! Да быть такого не может… Она вскакивает с места и несётся к зеркалу, что есть сил к длинному зеркалу. Это и впрямь её прошлое тело! Все те жёлтые синяки от побоев, антрацитовый цвет волос, уставшие глаза и худое тело! Но во взгляде уже были добавлены яркие блики. Она вернулась! Чёрт возьми! Выбралась из той долбанной романтической игры с самоубийством, избавившись от той жалкой кучки придурков! Живая… — Я живая… — девушка неустанно повторяла одну и ту же фразу, прокручивая её в собственных мозгах. Это было сущей усладой для её одичавших эмоций. И плевать на её ужасную семью, того тупого Деррика, бесчувственного герцога, злобно-ироничного Каллисто, вернувшуюся Ивонн и ту игру. Теперь уже окончательно плевать. Ей хорошо. — Эй, сколько можно дрыхнуть?! — Сиён радостно улыбается мерзкому голосу старшего сводного брата, тут же посылая его ко дну, прям к чёртовой матери. В дверь грубо тарабанят тяжёлой ладонью, но ей всё равно. Пусть хоть с петлей срывает! Она сразу накинется на него и побежит прочь из захудалой комнатки. Уж, если её и вернули сюда, то она точно поменяет пол с потолком местами. Никчёмная жизнь Пенелопы Эккарт многому научила обычную корейскую девушку. Пора творить! В маленькую дверь снова ожесточённо стучат рукой, под противные мужские крики. Но это девушке особо не мешает. Раз собралась, то за дело! Она открывает шкаф и натягивает первую попавшуюся ей белую кофту-худи, а на низ натягивает узкие чёрные джинсы. Как удобна эта одежда после тугих корсетов! В рюкзак летит куча всяких предметов и немного денег. Ей срочно нужно найти работу. Больше никаких зависимостей от братьев, отца, их денег и общего дома. Теперь только сама за себя. Девушка открывает дверь своей маленькой комнатки, позволяя брату ввалиться внутрь. Она игнорирует его грубые крики, счастливо смеясь своему будущему. Новый шаг. Ча Сиён бежит по злосчастному коридору родного дома, не обращая ни капли внимания на остальных сожителей. Здесь, теперь и сейчас — девушка будет исполнять свои мечты, не отказываясь от них! Пускай её никто не ждёт. Пускай, никому она не сдалась! Всё будет так, как Ча Сиён захочет решить сама. Уличный ветер будоражит маленькое тело, но на душе безумно хорошо. Привычные улочки, язык и звуки машин. Как же давно она их не видела! Девушка тихонько посмеивается в собственную ладошку. Разумеется, сейчас она потеряла все накопленные богатства, герцогскую прислугу, её глаза перестали иметь лазурно-морской оттенок, а волосы и вовсе отличились цветом, но это были такие мелочи, по сравнению с любимой реальностью… Единственное о чём она могла пожалеть — это был златовласый кронпринц. Не так уж и сильно, конечно, но совсем немножко. Всё-таки, тот единственный человек хоть немного, но понимал девушку, заключённую в тело Пенелопы Эккарт. А впрочем, это уже и не её дело! Ча Сиён напевает себе какую-то старую песенку под нос и осматривает мир вокруг, словно новорождённая. Чёрные глаза счастливо блестят. Всё время девушке казалось, что уже год прошёл спустя её исчезновения. Однако, всё оказалось совсем не так. Минула одна ночь. Места и люди по прежнему оставались неизменными. Все эти замудренные небоскрёбы, автомобильные пробки, разноцветные вывески и небольшие зелёные деревья. Ей стоило подыскать какую-то профессию в старом национальном музее. Кто знает, может им нужен ещё один гид для групп или историк для научного архива. Будет зарабатывать после пар в колледже и заодно закреплять материал. Улыбка становится ярче. Было бы просто замечательно, если всё так и выйдет. Брюнетка заворачивает за следующий торговый центр, примечая взглядом какое-нибудь интересное кафе. Потом ей стоит обязательно туда зайти и выпить чашечку капучино. Боже, наверное, её вкусовые рецепторы сильно поменялись и вкус будет просто невероятным! Ух, ещё и бодрствовать будет дольше. Тело внезапно ударяется сильным столкновением о чужое и она уже готова лететь вниз. Веки плотно сжимаются от новой порции боли и… Но этого не случается. Чьи-то грубые руки надёжно держат её за спину, не позволяя впечататься в асфальт. Она слышит чужое сердцебиение и спёртое дыхание, когда мужчина прижимает её ближе. — Извините меня, мне очень жаль! — голова девушки наклоняется в поклоне, пока сама спешит отойти от незнакомца. Однако, в его планы это точно не входило. Ча Сиён громко вскрикивает, когда её лицо нагло тянут за подбородок к верху. Что за дерзкие грубости?! — Какого вы себе позвол… Мхм! Глаза брюнетки широко раскрываются, когда видят очертания ярких винных глаз и переливающейся золотистой шевелюры. Она явно чувствует на своих губах его гордую усмешку и отчего-то не в силах ей сопротивляться. Уста мужчины даруют девушке некую сладость, заставляя лишь слегка приоткрыть рот от чувст. Его губы жадно сминают её, всё не в силах насытиться существованием возлюбленной. Он отстраняется и резко смазывает тонкую ниточку слюны, повисшую меж ними. — Когда-то я говорил тебе, что пройду в самые глубины ада, чтобы найти тебя. — Каллисто Регулус усмехался ей. Теперь, он точно не упустит свою любовь восвояси.