Любимая с запахом ванили

Декабрь. «5:39». За окном, не переставая уже второй день, идет снег, лежат сугробы. Сквозь сон я слышу мягкий, нежный голос, а потом такое же прикосновение ко моей ноге, которая решила, что ей тепло и вылезла из-под одеяла. Бабушка разбудила меня, сказав, что уже пора собираться. Как же хотелось еще полежать в тепле и поспать, но понимая, что я могу опоздать в свой второй рабочий день, я встала. Собравшись, через полтора часа приехал папа. Он жил в своей квартире, звал меня к себе, но я уже, привыкшая жить с бабушкой, отказалась, хотя папа приехал всего на полтора месяца, и первые две недели прошли быстро. Папа согласился меня увезти на съёмки. Он не любил, когда я шатаюсь по непонятным такси, так тем более если еду не знаю куда. По навигатору он сообразит, где будут проходить съёмки. В машине я предпочла доспать свой час, потому что обычно я встаю в «6:30-7» утра. Папа разбудил меня, когда мы стали подъезжать. Я потерла глаза, пытаясь найти нужный дом в темноте. Хорошо, что фонари освещали, и минут через пять я заметила нужный дом. Около того дома стояло много людей, машины, из которых выходили люди, а также выносили аппаратуру. Я взяла вещи, и попрощавшись с папой вышла. Присутствовало волнение, потому что я все равно смутно представляла все это. Не знаю, что делать и говорить. На студии все было попроще мне кажется, ведь тебе там сразу сказали куда, что. А тут новая площадка и люди, потому что вчера я не особо запомнила кто есть, кто, ведь с кем-то мы виделись мало. Двухэтажный, деревянный дом, участок, где уже работали. Я дом особо не рассматривала, просто зашла в него. — О, ты у нас… — рядом со мной остановился какой-то парень, которого я вчера не видела или не помню, — Кристина Крюкова, да? — поинтересовался он. Я посмотрела на него вопросительно, совершенно не понимая, что происходит. Мне все еще жутко хотелось спать. Я кивнула. — Значит так, второй этаж пятая дверь справа, — быстро сказал он. Ну ладно. Найдя лестницу, которая находилась в конце коридора, я поднялась наверх. На пятой двери справа было написано: «Гримерка». Открыв дверь, я увидела знакомые лица, так сказать, «свою семью», а также женщину, которая вчера делала мне макияж. Все было занято, поэтому я, бросив рюкзак на диван и сняв куртку, пошла к кофемашине, которая тут была. Тут также были холодильник, кофемашина и микроволновка. Блин, я же себе ничего покушать не взяла. Надо будет тогда что-то заказать в обед перекусить. Сделав себе кофе, без которого я сегодня не смогу я присела на диван. Гримерка в принципе была большая, но нас тоже не мало, поэтому казалось, что тесновато. Через минуты десять женщина Вера Павловна позвала меня на грим. Макияж в этот раз тоже был повседневный. В гримерку зашел Максим Викторович в превосходном настроении. — Всем доброе утро! Сегодня значит, мы снимаем сцену 5, поэтому без десяти девять я вас жду на улице, — он посмотрел на всех нас и ушел. — Всем привет! — почти сразу же в гримерку зашли близняшки. Они были с синяками под глазами, выглядели не очень, опухшее лицо. Также буквально через пару минут сюда зашла костюмер, которая начала разбираться с костюмами. Мое заспанное лицо превратилось в более свежее. Мне снова дали мою длинную, белую куртку и шарф. Вместо меня на грим позвали Настю, чтоб ей весь кошмар на лице исправили. У меня было еще минут двадцать, но я решила спуститься вниз и посмотреть вообще, что и как. Локации для съёмок были очень красивые. Комнаты для семьи, обычный дом. Вся съёмочная группа не обращала на меня никакого внимания, каждый занимался своим делом. Сцена, которую мы скоро начнем снимать была достаточно сложная. Надо сразу включиться в персонажа. Характер моей Марины я изучила, перед съёмками, на примерки мы обсуждали еще характеры их. Моё представление сошлись с представлением режиссера. Через минуты десять спустились все остальные. Сцену снимали на улице. Утром, как всегда, было холодно. А я еще и без шапки, поэтому приходилось греться капюшоном. Пока мы ставили исходные позиции, репетировали и разбирали эту сцену. Работать было интересно. Максим Викторович объяснял все понятно, мне кажется даже дети поняли, что делать. В этой сцене мы подходили с чемоданами к дому, смотрели на него, и начинали ссориться наши родители, а мы, дети совершенно не понимали, что происходит. Дублей мы сделали много, кто-то косячил, кто-то нет. Нас отпустили ближе к одиннадцати часов, но в одиннадцать мы начинали снимать сцену№9. Гримеры стали поправлять макияж, костюмеры одежду, а операторы переносить аппаратуру. Мне поправили волосы, которые из-за ветра все запутались. — Значит, в этой сцене все разделяются по группам, — начал объяснять Максим Викторович, смотря в сценарий. Рядом с ним стоял сценарист, которой хмурился. Интересно почему? — Эта сцена будет под музыку, такая коротенькая на самом деле мне кажется, — сказал он, указывая режиссеру в лист бумаги. Дети, которые присутствовали на съёмках, стояли и разговаривали со своими мамами, а остальные, включая меня стояли возле режиссера и сценариста, слушали, что они скажут. В сценарии, как я поняла они ничего важного, не изменили. Когда пришел продюсер или кто? Я просто еще не особо понимаю, кто есть, кто, возможно это был кто-то другой. Они стали говорить о компаниях, кто с кем, как контактирует, как вообще все происходит. Мои черные волосы задувал ветер, поэтому их приходилось постоянно укладывать. В итоге мне закрепили из крабиком, и я смогла спокойно стоять в капюшоне. Через минут пять уже началась репетиция. Мы вышли за наш участок, куда уже перенесли всю аппаратуру, какой-то реквизит. Максим Викторович стал объяснять, как он все это видеть, как все должно быть. Вся семья выходит из-за калитки, и просто начинают гулять по окрестностям. Каждый держится ближе к своим семьям. Именно этот момент мы прогоняли, разбивались, также мы должны были что-то говорить. Эта сцена была проще, чем та, мне лично так показалось. Я держалась возле «моего брата Алексея», который на самом деле Паша. На экране у нас разница три года, а в реальности четыре. Мне было с ним попроще, потому что со всеми остальными разница в возрасте была больше. Тем более мы с ним в кадре постоянно вместе. Да и вне кадра он может смешно пошутить. Он в принципе обычный подросток, который случайно попал на съёмки, но ответственно к ним относиться. Перед съёмкой мне убрали крабик, уложили волосы. Начали снова нескончаемые дубли, которых было не меньше, чем в прошлый раз. В частности, «мой еще один брат» тупил. Ну, конечно ему всего лет пять, который боялся камеры, немного канючил и шел к маме. Вообще съёмки с маленькими детей — это большая сложность, ты совершенно не знаешь, что от них ожидать и что они могут выдать в следующем дубле. Сейчас мне было тяжелее, чем вчера и сегодня утром. Я не знаю почему. Возможно, сейчас мне требовался перерыв, потому что практически две сцены подряд выматывает, но суть работы актера, заключается ведь не только в воссоздание образа на экране, но и создать этот образ, понять героя, вжиться в роль, рано быть на съёмочной площадке, а уезжать оттуда поздно. Я еще подросток, даже скорее в какой-то степени ребенок, поэтому мне дается сложнее. Я не могу представить, как с этими задачами справляется маленький Кирилл, хотя возможно он еще не понимает. Нас отпустили ближе к часу. Я безумно хотела кушать, ведь с самого утра не ела. Следующую сцену мы будем снимать в четыре часа, потому что для нее нужно уже совершенно другое освещение. В гримерке было шумно. Взрослые актеры быстренько куда-то испарились, в принципе так поступили и мамы детей актеров. В гримерки остались только Вера Павловна — гример, я и близняшки. Но они скорее всего тоже сейчас куда-то слиняют. Я успела от звонилась бабушке, сказав просто, что все хорошо. Мне хотелось спать и есть, поэтому после разговора с бабушкой я стала заказывать себе еду, доставая из рюкзака книгу. — Ну как первые такие глобальные сцены? — спросила Вера Павловна, убирая со столиков всю косметику. — Ой, да вы все видели. Вроде неплохо, но вы знаете, как я обычно реагирую на себя, — с улыбкой на лице ответила Аня. Да, это определенно была именно Аня, а не ее сестра. Близняшки были немного по-разному накрашены и Аня, когда пришла села на диван рядом со мной, а Настя села на небольшой пуфик. — Самокритика — это конечно, хорошо, но только когда она адекватная, — хмыкнула гример, уже отходя от столиков и приближаясь к холодильнику. Видимо, хотела перекусить. Ну кто не хочет, правильно? А мне свою еду ждать еще час. — Да, вы абсолютно правы, — Аня с ней не спорила, мне кажется даже и не собиралась это делать. Я не сильно прислушивалась к их разговору, потому что предпочла готовиться к ЕГЭ по литературе, читая «Отцы и дети» Тургенева. Роман мне очень нравился, там очень много разных мыслей. Держа карандаш в руках, я помечала важные моменты в книге. Мне всегда больше нравилось читать именно в бумажном формате, электронный или аудио формат я не особо воспринимаю, и не могу так тщательно разбирать, понимать произведение. В романе мне очень нравиться слог автора, Тургенева я всегда воспринимала очень хорошо. Также я просто фанатею от того, как он описывает природу и взаимоотношение между поколениями. Я полностью погрузилась в историю, отключившись от реального мира. На данный момент я читаю пятую главу, но уже успела влюбиться в эту книгу. На меня резко опускается чья-то рука, из-за чего я вздрагиваю обернувшись. — Ой, прости, не хотела напугать, — мило улыбнулась Настя, потому что Аня все еще сидела рядом со мной, — ты просто не отзывалась. Мы с Аней хотим прогуляться до кафешке, перекусить, не хочешь с нами? — спросила она, смотря то на меня, то на свою сестру. — Да не надо, я себе уже заказала должны скоро привезти, — мне не хотелось быть третьей лишней в компании. — Что читаешь? — спросила Аня, заглядывая в книгу. Я ей без особого энтузиазма ответила, потому что меня бесило, то что они отвлекают меня от чтения. Я думаю всем неприятно, когда ты занят делом, а тебя дёргают постоянно, поэтому о близняшках мнение пока что не совсем положительное. — О, а у нас в театре в феврале премьера спектакля, как раз по «Отцам и детям», мы правда там не играем, но ты можешь у Максима Викторовича все спросить, он же режиссёр, — прокомментировала Настя. Я закатила глаза. По скорей бы они уже ушли. Надоели, честное слово. Через пару минут они уже ушли. Ура! Я могу спокойно почитать. Но, увы, меня отвлекла Вера Павловна, которая поинтересовалась хочу ли я хлеба. Взяв, кусочек хлеба, чтобы хоть как-то удалить свой голод, я продолжила читать. Совсем скоро хлопнула дверь, и я осталась в гримерки совсем одна. Все время до доставки еды я-то сидела, то лежала на диване, читая и делая пометки. Как только мне позвонил курьер я, накинув свою куртку, которая висела в шкафу, спустилась вниз и вышла за едой. — А что, это, Вера Павловна мне значит говорит, что у меня дети не кормлены? — с ухмылкой сказал Максим Викторович, когда я проходила мимо него. На этот комментарий я ответила легкой улыбкой и поднялась снова в гримерку. Мне наконец-то удалось удалить свой голод. Правда, я планировала после перекуса заняться подготовкой к экзаменам, но гримерка вновь стала заполняться людьми. Вместо учёбы я пробежалась по сценарию. Вера Павловна поправила всем макияж, а костюмер поправил костюмы, в которые мы снова переоделись. На сегодня осталось снять две последние сцены на улице. Через пару минут к нам зашел Максим Викторович, приглашая на репетицию. Он обговорил какие-то детали с Верой Павловной, и ушел за нами. Мы спустились по лестнице и вышли на улицу. Настя и Аня, как я поняла, всегда держались вместе. Началась репетиция. В этой сцене мой экранный младший брат Вова, а если быть точнее, то в реальной жизни он Кирилл, должен был упасть и подвернуть ногу. Максим Викторович пытался объяснить пятилетнему Кириллу про сцену, и как лучше сделать. В это время на улице пошел снег, и продюсер со сценаристом стали возмущаться погодным условиям. Сейчас я подмечала каждый момент во время съёмок, ведь это был первый опыт. Хорошо, что пока мы репетировали, снег закончился, ведь предыдущая сцена была без снега и в сериале тогда была бы не состыковка. Теперь снова начались бесконечные дубли с разных ракурсов. Я не особо нагружалась, потому что в центре камер был Кирилл. Где-то часов в шесть мы освободились, но сразу же стали репетировать другую сцену. Тут все должны были изобразить панику и отнести травмированного ребенка домой. Я ужасно устала, уже безумно хотелось спать, но надо работать. Я постаралась отключить мозг, полностью погрузиться в роль, что получилось удачно. Расслабиться удалось уже в гримерке, когда я отдала свой костюм костюмеру стала собираться. Мой папа, наверное, меня уже ждет. — До свидания, — сейчас я ни на кого не обратила внимание, хотя краем уха слышала, что Аня и Настя насчет чего-то разговаривают. Выйдя из дома, я увидела машину сразу и пошла туда. С папой мы перекинулись пару слов, а дальше я уснула.