***
23 февраля 2024 г. в 13:27
Хэйтем не уверен, когда всё началось. Когда чужое присутствие стало таким необходимым. Когда прикосновения стали согревать. Когда дистанция сократилась…
Хэйтем не уверен, когда они прошли границу невозврата.
Магистра Американской ложи тамплиеров упустил момент, когда его приручили.
Впервые Хэйтем его видит, когда направляется к месту сбора Американской ложи Ордена – статный широкоплечий мужчина, не уступающий в росте самому Хэйтему, разговаривает с Кристофером Гистом. Чёрные несколько отросшие волосы собраны на затылке в короткий хвост, через правое веко проходит шрам, а его улыбка…
Хэйтем собирался к ним подойти, но Чарльз Ли его перехватил, отвлёк, озвучивая вопрос, требующий решения Магистра.
Потом они увиделись лицом к лицу только во время принесения клятвы.
Шэй Патрик Кормак. Бывший ассасин. Пират. Капитан уникального брига «Морриган». Теперь – один из них, из тамплиеров Америки.
Хэйтем посвятил в тамплиеры всех присутствующих в зале людей, но впервые к нему скребётся крамольная мысль, что надевание Магистром кольца на руку посвящаемого – жест в чём-то очень… личный.
– Благодарю вас, Великий Магистр Кенуэй, сэр, – впервые обращается к нему Кормак, притрагиваясь рукой с кольцом к своей груди напротив сердца.
У Хэйтема земля уходит из-под ног.
Спустя месяц они встречаются в Нью-Йорке, куда Хэйтема привели дела Ордена. Хэйтем взглядом ловит в толпе чёрно-красное пятно плаща, но то почти сразу исчезает, словно иллюзия. А спустя минуту его обдаёт запахом кожи, пороха и морской соли.
– Мистер Кенуэй!
Глаза Шэя блестят задором, он улыбается и впервые останавливается не на почтительной дистанции, как перед Магистром Ордена, а на дистанции гражданской. И протягивает руку. И Хэйтем тянется в ответ.
Само рукопожатие крепкое, но вот когда настаёт время его разрывать, мистер Кормак скользит кончиками пальцев сначала по ладони Хэйтема, потом по его пальцам, оглаживая чувствительные внутренние сгибы суставов, неуловимо ласково задерживается на кончиках магистерских пальцев и лишь потом разрывает прикосновение.
У Хэйтема сердце пропускает удар. А потом заходится в бешеном ритме.
Вид у капитана довольный и хулиганский.
Решение сопровождать Кормака на пути на север диктуется далеко не рационализмом, хотя правильные аргументы и слетают с губ легко и без пауз.
Прокладывание пути в незнакомых водах, стычка с Ахиллесом и Лиамом, исследование арктических берегов в поисках других храмов, логова ассасинов, хоть-чего-то-о-Предтечи… У них уходят на это месяцы.
У Хэйтема своя собственная каюта, которую ему уступил старпом, однако Магистр всё равно проводит вечера в капитанской каюте в обществе Шэя – наблюдая, беседуя, строя политические планы. И с каждой неделей дистанция между ними становится всё меньше. У Кенуэя почти перехватывает дыхание, когда Кормак раз за разом подходит-садится-придвигается всё ближе и ближе. Словно даёт привыкнуть к себе.
На севере холодно. Куда холоднее, чем зимой в Бостоне. Пусть Хэйтем и держится привычно прямо, гордо расправив плечи, однако резкие порывы ветра заставляют неосознанно тянуться к краям синего магистерского плаща, цепляться за него в попытке сомкнуть его полы на груди.
– Мой Магистр, – почти на ухо, тихо и зовуще.
Хэйтем оглядывается, лишь чтоб увидеть капитана Кормака непозволительно близко – ещё чуть-чуть, и они соприкоснутся носами. Чужое дыхание ложится на замёрзшую кожу желанным и притягательным теплом. Кажется, что ещё пара сантиметров, и их губы соединятся, и Хэйтем не совсем понимает, как должен на это реагировать: и хочется, тянет, но субординация…
Но чужие губы лишь растягиваются в мягкой улыбке. На вдох – Хэйтем чувствует, как чужие руки ложатся ему на плечи и сдвигаются на грудь, заключая в совсем короткое объятие. На выдох – Шэй отступает, а на плечах Хэйтема остаётся тёплый шерстяной плед.
– Начинается буря, мой Магистр. Идите в каюту.
И Хэйтем коротко кивает, пряча глаза. Почему-то он чувствует себя обманутым.
«Великий Магистр не должен так волноваться о своих подчинённых» – твердит себе Хэйтем, когда срывается из Бостона при вести о том, что Кормак был ранен в схватке с несколькими рекрутами Братства.
«Я просто не хочу терять ценного сотрудника» – твердит он себе, когда переступает порог базы Кормака в Нью-Йорке.
– Я слышал, вы были ранены, – несколько неловко выдаёт он и почему-то отводит глаза.
На Шэе распахнутая домашняя рубашка, под которой лишь бинты, через которые просматривается кровавая краснота. Пахнет от него смесью трав и какой-то новомодной заживляющей мазью.
Хэйтем не помнит, о чём они говорят – всё смазано. Зато сознание кристально чётко фиксирует то, как Кормак прижимает его к стене и целует, целует, целует…
Магистр теряется в этих прикосновениях и поцелуях – пьянящих, нежных. Они оба цепляются друг за друга, вплавляются ртом в рот, словно измученные жаждой умирающие посреди пустыни, что внезапно нашли источник.
– Мой Магистр… Хэйтем… – выдыхает Шэй, и Хэйтем видит в его глазах боготворящую преданность.
Проходит ещё некоторое время, прежде чем они переступают последнюю грань.
Как давно он не ощущал рядом тепло обнажённого тела? Как давно жаждал ощутить прикосновение этих сильных рук с мозолями от оружия и штурвала? Как давно не срывал голос, называя кого-то по имени?..
Дыхание ещё не восстановилось, а тело, покрытое испариной, сладко подрагивает. Шэй рядом с ним также обессилен от любви, но нашаривает руку Хэйтема, переплетает пальцы. Кенуэй не улавливает, кто из них первым подаётся вперёд, но засыпают они прижавшись друг к другу. Хэйтем притирается щекой к груди Шэя, слушая размеренные удары его сердца и ощущая на своей спине его тёплые ладони.
– Мой Хэйтем, – едва слышно шепчет Шэй, думая, что Кенуэй уже спит.
И у Хэйтема сердце ухает вниз от нежности и искренности, сквозящих в голосе Шэя. От любви.
Хэйтем не знает, почему позволил переступить грань. Почему сам шагнул навстречу.
Быть может, потому что раньше не позволял себе влюбляться. Боялся предательства. Не знал, каково это – быть любимым.
Но если бы можно было обернуть время вспять, он бы вновь позволил приручить себя.