Пион и Лотос

Они стояли на пирсе, плотно укутанные в верхние одежды. Цзян Ваньинь смотрел куда-то вдаль, пуская ртом небольшие облачка пара, которые секундно зависали в воздухе и растворялись, словно их никогда и не было, а Цзинь Гуаньяо наблюдал за этим человеком, пытаясь понять столь сложный комок противоречий. Глава Юньмэн Цзян был тяжёлым, грубым и резким, честным и открытым, верным, а главное таким одиноким. Мужчина всегда находился среди людей, но был скорее дополнением к разношерстной массе, чем её частью. Им могли восхищаться, его могли ненавидеть, бояться. Цзян Ваньинь вселял в свой народ уверенность в новом дне, а во врагов животный ужас от одного блеска лезвия Саньду. Братоубийца — шептали в чужую спину, а в лицо говорили «Герой!». Но знал ли кто-то из этих заклинателей не злого монстра, а Цзян Чэна? Мэн Яо сам не представлял, что подобная личность может иметь абсолютно другой вид. Разглаженная кладка меж бровей, лёгкие морщинки в уголках глаз, растянутые в искренней улыбке губы — всё это было адресовано Цзинь Жуланю, его маленькому племяннику. И Гуаньяо видел этот взгляд, это тепло, излучаемое предвестниками бури на скуластом лице, каждый раз, когда уста главы размыкались, чтоб сказать «А-Лин» или «Сопляк». Представитель золотого ордена сам не заметил, как столь редкая нежность Юньмэньца перешла и на него, превращаясь в личный, желанный наркотик. Яо был зависим. — Перестань на меня пялиться. — громкий тенор вывел главу Цзинь из оцепенения. — Иди лучше откопай А-Лина из снега, а то опять придётся лечить этого засранца. И издав позабавленный смешок, мужчина в жёлтых одеждах ушёл искать ребёнка, за которого так сильно волновался этот удивительный человек.