Кошачья мята

Из окна звездного экспресса, кроме сотен звезд, видна белоснежная планета. Она вся засыпана снегом, разве что Белобог темнеет бесснежным куском. За его пределами ни одной живой души, лишь только рычание рычание монстров фрагментума и завывание метели. Да и окажись там кто — все равно долго бы не продержался. Снежные поля раскинулись на сотни километров Ярило, а среди них, внезапно, две маленькие фигурки, упорно продвигающиеся вперед. — Как ты думаешь, на этот раз мы встретим монстров? — слегка боязливо спрашивает первая. — Да я бы с радостью разобралась с парочкой, но, боюсь, мы забрались настолько далеко, что даже их тут уже нет! — откликается вторая. — Верю! — смеется первая. Шарф чуть сдвигается и в рот тут же хлыщет ледяным ветром, девушка охает и принимается поправлять его, но пальцы даже в теплых варежках уже успели окоченеть и это дается ей с явным трудом. — Пела, у тебя все хорошо? — девушка спереди замечает что ее спутница отстала и возвращается. — Шарф развязался.. — начинает Пелагея и замирает, так как шарф уверенно хватают чужие руки и начинают завязывать его, превращая в бант. Те, кто не знаком с узлами, могут ошибочно подумать, что так шарфы завязывают лишь для красоты, на самом же деле это один из самых прочных узлов. Все время, пока руки спутницы орудуют с шарфом, Пела старается не дышать, ее лицо заливает краской, к счастью, из-за мороза никто даже при большом желании не сможет этого заметить. Когда шарф завязан, девушка собирается продолжить путь, но ее внезапно окликают. — Постой ка, Рыська! Да у тебя дырявые перчатки! Как ты умудрилась? — Ой.. Я видимо и не заметила, купила их недавно на барахолке! Пелагее подобная экономия непонятна, она, боясь замерзнуть на исследованиях, всегда покупает наилучшее, благо денег хватает. Будь ее воля, она бы обеспечила свою девушку до конца жизни, но Рысь все равно предпочитает барахолки магазинам. — Оставь свои костюмы детям Белобога, — смеется она, — лучше смотри какое платье я вчера купила!! И Пела не смеет возражать, видя как сияет ее возлюбленная. — Можно я?.. — робко спрашивает она. — Мне ничуть не холодно! — тут же заявляет Рысь, но несмотря на это послушно вручает свои руке Пеле. Та сжимает их в своих, дышит на них, подносит к губам и покрывает мелкими поцелуями. Рысь — одиночка, она не привыкла к частым прикосновениям, да и не нуждается в них, в отличии от Пелы. Та — изголодавшийся по прикосновениям и любви ребенок, слишком стеснительный для того чтобы прямо просить о них. И поэтому Рысь позволяет ей творить с собой все что угодно, да и не будем лукавить, ей тоже приятно. С ней еще никто не отправлялся в походы, не сидел звездными вечерами и не согревал руки поцелуями. Пелагея, несмотря на вечную занятость, всегда выделяет время для своей возлюбленной, и это безусловно стоит того. Девушки стоят так некоторое время, после чего продолжают свое движение. Упорству двух маленьких фигурок можно только позавидовать. Уже ближе к вечеру, когда бледная луна показывается на фоне темнеющего неба, они останавливаются под одной из скал. Рысь начинает ставить палатку, а Пела, желая тоже быть полезной, отправляется за дровами. Она много раз упрашивала возлюбленную научить ее разжигать костер, или на худой конец тоже ставить палатку, но та лишь смеялась и отвечала что сама со всем прекрасно справляется. — Поверь, так будет быстрее! Всю жизнь сама ставила и на этот раз поставлю, а ты лучше захвати с собой что-то из своих работ! Пела тут же краснела и прекращала попытки расспросов, а на то, чтобы отыскать книги с информацией о походах у нее банально не было времени. Когда Пела возвращается, палатка уже поставлена, а Рысь нарезает морковку в котелок с супом. Вкусовыми предпочтениям своей девушки Пела была удивлена еще в их первый поход, возмущаться, впрочем, не смеет. — Сегодня у нас суп с снежным слизнем и бутерброды с луком! — заявляет Рысь, разгребая снег под место для костра. Пела усаживается на кусочек скалы, наблюдая за ней. Девушка выглядит невероятно увлеченной, разводя костер, и Пелагея постепенно тоже проникается атмосферой. Спустя некоторое время, под наблюдением яркой, на фоне темного неба, луны, Рысь вручает Пеле консервную банку с супом и сама садится рядом с ней. Тепло от костра приятно согревает и разморяет, девушки едят молча, наслаждаясь друг другом и звездным небом. — Была бы тут Сервал, наверняка сыграла бы что-то, — внезапно негромко говорит Рысь, — она сейчас где-то далеко, под этим же небом. — Скучаешь по ней? — робко интересуется Пела. Рысь хотела бы ответить что-то в духе того, что она самостоятельна и ей никто не нужен, но выдает лишь негромкое «немного», ее девушка, не найдя подходящих слов, прижимается к ней, молчание возобновляется. — Уже темно, как бы нас монстры Фрагментума не съели! — заявляет Рысь через некоторое время, приглашая перебраться в палатку. Она шутит, но Пела все равно ежится и первая залезает в нее. Внутри темно, тепло и мягко, снаружи потухает костер, зато вспыхивает фонарь. Рысь отряхивает сапожки от снега и вслед за девушкой забирается внутрь. — Рыська, это был просто чудесный вечер! Знаешь, я очень благодарна за то что ты иногда вытаскиваешь меня из Камнеграда, постоянно сидеть в библиотеке бывает так утомительно! — улыбается Пела. — Вытаскиваю? — смеется Рысь, — да ты сама согласилась пойти! Это тебе спасибо за компанию! — Мы будем спать? — А вот и нет! Помнишь, я просила тебя взять что-то из своих записей? Расскажи что-нибудь мне! — девушка сама лезет в чужой рюкзак и вручает возлюбленной ее же тетрадь. И Пела начинает. Сначала робко и неуверенно, постоянно поглядывая на, внимательно слушающую, Рысь, а после все уверенней. Она выглядит такой счастливой, говоря о своих записях, персонажах и историях. — А потом! — девушка внезапно осекается и вновь поворачивает голову, — мне точно стоит продолжать? — Конечно! Мне интересно все, что ты любишь, запомни это! — Прости.. — начинает Пела, но ее девушка и вправду выглядит такой довольной, что все сомнения отпадают. Она продолжает, вновь постепенно погружаясь в историю, смеясь и жестикулируя. Пела ни разу в жизни не делилась ни с кем чем-то настолько личным, ее никогда не слушали настолько внимательно, как делает это Рысь. Девушка впервые за все шестнадцать лет открывалась, в ответ получая то же самое, вместо ожидаемого осуждения. Не зря ведь Пела была первой, кто отправился с Рысью в снежные поля. Спустя довольно долгое время девушка заканчивает и переводит взгляд на возлюбленную, та сейчас выглядит так мягко, уютно и по домашнему. — Рыська, а можно?.. — робко начинает она, но ее резко прерывают фразой: — Конечно можно! Дурашка, не спрашивай разрешения, я вся твоя! Пела послушно приближается к лицу девушки и робко прикасается своими губами к ее. Поцелуй получается мягким и теплым, Рысь постепенно углубляет его, внезапно Пелагея резко отстраняется, на ее лице читается недоумение. — Ты пахнешь.. Кошачьей мятой? — наконец спрашивает она. Рысь на некоторое время удивленно замирает, не понимая в чем причина, после чего заходится смехом. — Неужели так заметно? Я съела всего пару листиков утром, слишком уж приятно она пахнет. Тебе неприятно? — выдавливает она сквозь смех. — Нет-нет! — Тут же заверяет ее девушка, — теперь мы обе ей пахнем! — А значит теперь я съем уже тебя! — заявляет Рысь, как только успокаивается, и поцелуй возобновляется. Этим вечером поцелуи бывают везде, они покрывают лица и руки обоих девушек, постепенно переходят под одежду, сопровождаясь долгими объятиями, девушкам некуда спешить. Вдоволь насладившись друг другом, они забираются под одеяло — раньше спальник, переделанный Рысью специально для того, чтобы можно было спать вместе, и засыпают, забывая потушить фонарь. Через некоторое время фонарь потухает сам, но в палатке по прежнему ощущается мягкое и обволакивающее тепло. Это нежная любовь двух девушек, спящих в обнимку среди бескрайних снежных полей.