take a ride

      Ким Джису знала, что она преследуема.       Не потому, что совершила преступление, скрываясь теперь от полиции, избегая справедливого наказания; не потому, что ее возлюбленный сошел с ума, тайно наблюдая из-за угла, решив не оставлять ни на одну секунду в одиночестве. Джису была любимицей семьи и на за что бы не стала участвовать в сомнительных авантюрах с риском разочаровать близких.       Джису была преследуема кем-то ей незнакомым из личного интереса этого больного человека. Она могла стоять в очереди, оплачивая продукты, стоять на остановке, ожидая автобуса, заходить в здание общежития и все это время физически ощущать на себе чей-то взгляд.       Чем могла заинтересовать Джису какого-то проходящего мимо человека? Ювелирные украшения были не тем, что она могла себе позволить финансово, одежда и обувь покупались подержанными и выглядели неприглядно, комната, делившаяся еще с тремя девушками, не была обставлена дорогими вещами, которые можно бы продать за хорошую цену. Если бы преследовавшего интересовало тело Джису, то этот бы человек совершил нападение еще многие недели назад. В данном действии таилась идея, не зависимая от материального.       — Онни, если ты еще раз опоздаешь, то взбесишь препода до такого предела, что он вышвырнет тебя из университета! — Джису скривила лицо от громкого звука из динамиков телефона. Можно сказать, что это ее вина, но осуждение за то, что она остается на дополнительное время для вопросов перед парой в кампусе в нескольких километрах от настоящего местоположения, не потерпит.       — Пошли его нахуй специально от меня, — Джису закатывает глаза, тяжело выдыхая от раздражения, и бросает трубку до того, как услышит возглас сокурсницы. Если бы нужный ей автобус приехал побыстрее…       — Сюда! — девушка, стоявшая до этого рядом, хватает Джису за рукав пиджака, с силой затаскивая в транспорт с неизвестным маршрутом.       — Отпустите меня!       Рефлекторно ноги Джису сами взбирались по ступенькам, ведущим в салон автобуса, избегая падения, пока их владелица напрасно пыталась выдернуть руку из чужой хватки. В ее голове отключились все мысли, не направленные на попытки высвободиться, что помешало ей заметить закрытие дверей. Ситуация до жути нелепая: она не может оттолкнуть от себя какую-то девчонку с улицы и опаздывает на пару к неудовлетворенному жизнью преподавателю, уезжая непонятно куда.       — Хватит дергаться! Этот маршрут лучше, — сладкий голос удерживающей ее девушки не вязался с раздраженной интонацией первого высказывания. И точно не вязался с силой, которой она владела. — Я постоянно замечаю, как ты разъезжаешь на том автобусе и жалуешься, что опаздываешь! В котором мы сейчас, имеет путь короче до твоего кампуса.       Джису изгибает бровь, пребывая в ступоре от только что сказанного. Резкое появление подсознательного ощущения сложенного пазла и разгадки давнего вопроса заставляют оцепенеть все тело и безучастно смотреть за тем, как незнакомка расплачивается за два билета.       — Мои имя и фамилия Пак Чеен, рада наконец заговорить с тобой, — лицо представившейся осветила милая улыбка, даже уголки глаз приподнялись.       Ким оглядела свою новую знакомую. Ее формулировки ощущались неестественными, а употребляемые слова наталкивали на определенные выводы: эта милая блондинка с невероятно очаровательным кукольным лицом — ее преследователь. Новое знание не показалось неожиданным в данных обстоятельствах, что парадоксально заставляло Джису еще больше нервничать.       Заметив напряженное и озадаченное выражение лица напротив, Чеен сменила сладость своей улыбки на ехидство и легко коснулась предплечья Ким.       — Не пойми меня неправильно, просто я должна отдать тебе свое проклятие.

I

      Увидев Джису присутствовавшей в аудитории на момент начала занятия, преподаватель удивленно воскликнул, пустив в сторону нерадивой студентки пару шуток. И да, ее «совсем не волнует с каким уровнем знаний она закончит университет», по крайней мере, в данный момент в голове крутилась только встреча с больной на голову Пак Чеен. Если та знала о самой Джису так много, то насколько близко она находилась все это время? Может стоит проверить свое место жительства, одежду, сумку и телефон на предмет прослушки? Или сменить город, страну? До этого дня ее не так волновала преследовательница, но сегодня она применила физическую силу и вступила в контакт, что превосходила все рамки, по мнению Джису.       Неизвестный: «Мне очень перед тобой стыдно, но я не могу с собой ничего поделать. Когда ты окажешься в моей шкуре, то познаешь всю боль данного мне положения.»       И гадать не надо было, кто является автором сообщения, пришедшего на телефон Джису. Когда она успела раздобыть ее номер и, самое главное, какое право она имела так разговаривать с ней? Джису имела теперь компромат для того, чтобы заявление в полицию приняли. Неужели та настолько невнимательна и глупа, отправляя такие угрозы незнакомому человеку?       — Эй, онни, ты что, не боишься, так в открытую смотреть в телефон во время пары? — Джису обернулась на взволнованный шепот и кратко кивнула, убирая средство связи в сумку. Пусть пишет, это не должно ее отвлекать от других дел.       Если бы только еще загадочная Пак Чеен могла покинуть мысли, наконец позволяя сознанию Джису мысленно отправлять эту превысившую границы дозволенного девчонку на все четыре стороны.

II

      — В школе ты любила больше всего театр, но что тебя заставило пойти на инженера? — Джису почти испуганно вскрикнула, услышав тот же сладкий голос, что и днем. Чеен стояла в объемной кофте с прикрытыми козырьком кепки глазами и двумя картонными стаканами в руках.       — Ты еще не устала преследовать меня? Если ты хочешь получить внимание, то окликать объект своего интереса в вечернее время суток — плохой способ, — Джису сжала ручки своей сумки-кейса, готовясь ударить, если понадобится. — Ты не боишься, что я обращаюсь в полицию, чтобы они тебя изолировали от общества?       Чеен смущенно улыбнулась, посмеиваясь и с мечтательным взглядом вспоминая что-то давнее. Она аккуратно поставила оба стакана на тротуар и поправила головной убор так, чтобы смотреть Джису прямо в глаза.       — Ты не сможешь сделать против меня что-либо, — уверенность в голосе говорившей вызывала раздражение.       — С чего ты решила?       — Это тоже часть моего проклятия.       Джису не пыталась сдерживать показной гнев из-за озвученного вслух предложения. В голове не укладывалось, что существовали люди, верящие в мистику в реальном мире.       — Сколько тебе лет, чтобы верить в подобное? Ты выглядишь моей ровесницей, но, судя по твоим словами, остановилась в умственном развитии пятилетнего ребенка.       После этих слов, уже лицо Чеен приняло усталое выражение, как будто это Джису говорила невообразимо глупую и необоснованную вещь.       — Я не буду таить, что преследую тебя не из-за огромной любви, — Пак изогнула бровь, складывая руки на груди. — Мое тело больше не подвластно мне.       Джису не хотела верить в то, что окончание ее дня знаменует нетипичное для студенческой жизни заучивания нового непонятного материала или в редких случаях поход с друзьями в какое-нибудь кафе, а разговор с безумной на углу общежития посреди сумерек. Ким накрыла глаза ладонью, стараясь скрыть стыд и желание заплакать. Почему-то в присутствии этой потерявшей рассудок Чеен эмоции стали неподконтрольны и появились не тревожащие до этого чувства. Никогда еще Джису не хотелось разрыдаться перед каким-то, хоть и наглым, незнакомцем. Она просто спишет это на усталость и раздражение.       — Ладно, допустим, — Джису выдохнула и убрала ладонь от лица, перед этим сжав переносицу еще несколько раз — нервная привычка, — но раз ты это понимаешь, то почему не отправишься на лечение к психотерапевту?       — Это нельзя вылечить научным путем, моя единственная возможность — передать это…       — Почему? — Джису обратила лицо вверх, готовая обращаться к богу на небе за ответом, может и он уже начал существовать. — Почему из всех людей ты выбрала меня?       — Я тебя не выбирала, мое проклятие нацелилось на тебя.       И после таких слов она еще уставилась, показывая своим взглядом, что не собирается за это извиняться. Может подыграть? Джису могла бы сделать вид, что готова ей помочь и пусть она сейчас же закончит то, что собиралась: отдаст свое «проклятие», заживет свободной жизнью и после этого наконец оставит ее в покое. Ким кивает мыслям в своей голове, прикрывает глаза и протягивает вперед руку ладонью кверху, стереотипично думая, что именно так и происходит процесс передачи.       — Что ты делаешь? — голос Чеен звучит озадаченно; эта девушка просто открытая книга.       — Даю тебе право освободиться от так называемых тобою мучений.       — Ты еще не готова, я не смогу это сделать здесь и сейчас, — Чеен выдержала небольшую паузу, разглядывая лицо Джису в поисках готовности того, что она услышит дальше, — для этого мы должны стать близки, как семья.       Ладно, может совсем чуть-чуть это начало звучать забавно и безобидно. Вдруг Чеен считает преследования флиртом, просто боится сказать об этом вслух в страхе, что Джису ее отвергнет. Хотя это мало чем объясняет странные наклонности, но и это уже шаг вперед на пути к пониманию данной ситуации.       — Ох, Чеен, и ты еще в самом начале мне соврала, что не из большой любви это делаешь, — Джису, не скрывая того, расслабилась, начиная ощущать свою власть над кем-то другим, и даже коснулась щеки Пак, легко похлопывая, — конечно, я слышала, что гомосексуальность — это болезнь, но не думала, что это лишает людей базовых способов коммуникации.       Чеен, схмурив брови, посмотрела на Джису раздраженным взглядом, отталкивая ее ладонь со своего лица. Может она и выглядит человеком, нарушающим личные границы, но это не дает автоматически право на прикосновения к ней. Вообще все то, что сейчас происходит — не вина Чеен, она тоже жертва в этой мерзкой ситуации.       — Считаешь, что я шутила все это время? — если способ пояснения ситуации не работает, то придется перейти на описание личного опыта. — Сначала я тоже не верила, что это правда, выслушивая своего преследователя, но теперь, посмотри, я стою здесь без возможности самостоятельно уйти. Однажды мы все равно сблизимся и ты прочувствуешь все мои мучения на себе.       Веселое настроение, появившееся на несколько мгновений, только что развеялось словами Чеен. Снова она за те же фразы, что заставляют Джису скучать.       — Ты мне никак не рассказываешь в чем суть твоего «проклятия». Может пора это сделать, раз ты хочешь меня убедить в его существовании?       Чеен опускает взгляд вниз, пытаясь придумать формулировку, которая заставила бы Джису поверить в правдивость того, что сейчас будет сказано.       — Я не могу тебе рассказать все аспекты, потому что это причинит мне боль, но одно ты заметила точно: я не могу далеко от тебя отходить, а во времена, когда я не наблюдаю тебя, все мое тело притягивается к тебе, — Чеен слышит только тяжелый вздох Джису.       — Это не звучит убедительно, но, допустим, я тебе верю и даже в ту часть, где для передачи всего этого мы должны сблизиться. Каковы твои действия дальше?       — Очевидно стать с тобой друзьями, разве я уже не дала это понять?       Это был ожидаемый ответ, но он все равно не понравился Джису. И абсурда прибавляло то, как Чеен предложила ее любимое американо в том самом стаканчике, который до этого стоял на асфальте между ними и наверняка успел остыть.

III

      Прямо в лицо бил свет настольной лампы. Среди темноты комнаты единственный источник освещения казался своеобразной пыткой над сетчаткой глаза, взгляд замыливался, оставляя ошибки незамеченными. От усталости Джису начинала растирать лицо ладонями, пытаясь согнать наваливающийся сон. Небольшим плюсом такого состояния могло считаться то, что так не ощущалось чье-то эфемерное присутствие.       Ставя мысленную точку в изучении конспектов на этот вечер, Джису встала из-за стола и оглянула комнату. Ее соседки неподвижно спали, вытянув руки и ноги вдоль тела и походя на нарезку сельдерея. Джису хихикнула своим мыслям из затуманенного разума, начинало казаться, что сон уже переплетался с реальностью. Еще раз обращая внимание на рабочий стол, взгляд зацепился за какое-то очертание за окном.       Застывшее лицо Чеен со взглядом, внимательно следящим за Джису, находилось прямо перед стеклом. Ким быстро отбежала от стола, ударяясь ногами об край. Глаза все так же следили, но само тело наблюдавшей не двигалось. Джису закрыла глаза и попыталась собрать все бодрствующие частички сознания, чтобы убедить себя в нереальности происходящего. Она жила на четвертом этаже общежития, где у наружных стен не было никаких выступов, и рядом с их окном точно не проходил водосток. Может она уже спит?       Открыв глаза в этот раз, Джису не обнаружила за окном никого, но параноидальный страх начал захватывать разум. Галлюцинации были необычным делом для нее, а она не сомневалась, что это было именно то.

IV

      Неизвестный: «Нет, я не имею суперспособностей, позволяющих мне парить в воздухе.»       Джису прикусила пластиковую трубочку и начала ее жевать, уходя в мысленные размышления обо всем произошедшем вчера. Конечно, первым делом с утра она написала Чеен с просьбой не наблюдать за ней из-за окна. И, конечно, она получила недоуменный ответ. Может Чеен соврала, но Джису хотела верить в то, что тогда ей показалось. Должно быть она чересчур перенервничала.       Неизвестный: «Я думаю это влияние проклятия на тебя. Твой случай похож на то, что иногда вижу я.»       Джису не хотела признавать, что у нее появилось желание спросить: что именно видит Чеен. Но вдруг ее успокоит то, что у них схожие проблемы? Она задает вопрос.       Неизвестный: «Это было в первую ночь получения проклятия. Тогда я увидела твое мертвое лицо в мусорном баке. Потом целую ночь не могла заснуть.»       Неизвестный: «Одним из самых ярких стал случай, когда рядом с реальной тобой люди начали обретать твою внешность. Тогда в действительности ты была за стойкой в пиццерии, одна среди толп друзей, а в моих глазах все выглядело толпой из Джису.»       Неизвестный: «Но самой неожиданной галлюцинацией для меня остается та, в которой ты целовала мое лицо. Однажды может и тебя навестит похожее видение.»       Джису отключает телефон. Если первое сообщение и было похоже на ее случай, то остальные были слишком далеки от того, что она еще могла принять. Ей не хочется видеть в каждом встречном Чеен и тем более пребывать в какой-то сексуальной фантазии наяву.

V

      Чеен умела вести себя очаровательно, улыбаться по-детски заражающе и мило выражаться. На несколько моментов. Большую часть времени она не ощущалась самостоятельной и реальной личностью, больше походила на куклу, которой дали пару функций и одну определенную цель, выпустив в мир с нулевыми знаниями о нем. И Джису никогда не могла отделаться от этого чувства, когда находилась рядом с Чеен.       Сейчас они обе сидели в фастфуде, но из них двоих ела только Ким. Чеен провожала взглядом машины на улице, перебирая в руках бумажные пакетики с сахаром. Когда Джису получила приглашение на перекус, то не планировала изначально соглашаться. Но потом Чеен написала, что закажет острую курицу с рисом, так любимые Ким; от этого было сложно отказаться, особенно учитывая с какой осторожностью Джису тратила деньги и следила за свои питанием.       На самом деле, опыт знакомства без него самого был в новинку. По большей части Чеен уже знала достаточно о любимых и ненавистных Джису вещах, что одновременно упрощало коммуникацию, и заставляло леденеть от осознания сколько можно разыскать информации о человеке, никогда не заговорив с ним напрямую.       — Чем ты занимаешься в то время, когда не рядом со мной?       Но Джису начинало смущать положение того, кто знает о собеседнике меньше. Это не только давало меньше шансов предугадать реакции и действия, но и заставляло чувствовать себя в уязвимом положении.       — У меня нет времени, которое бы я тратила так, как захотела, — фраза прозвучала грустно и уставше.       — Но ты же все равно когда-нибудь спишь или ешь? Наверняка до меня у тебя была работа или учеба.       Чеен наконец отвела взгляд от окна и со вздохом повернулась всем телом к Джису. Сегодня она была все в той же кофте, но уже ничего не прикрывало ее глаза, также освобождая блестящие прямые волосы от головного убора.       — Мне пришлось взять академический отпуск и пока я живу у родителей. Мой сон заканчивается и начинается тогда, когда ты просыпаешься и засыпаешь соответственно. Ем на ходу, в этом нет никакой тайны. Что-то еще интересует?       — И ты настаиваешь на том, что причина в твоем «проклятии»? — Джису сложно верилось в то, что человек мог настолько сойти по ней с ума, что решал расстаться со своей независимостью, но и ни чем другим это до сих пор не объяснялось.       — У нас с тобой было всего три разговора вживую и даже только за это время мне успел надоесть этот вопрос.       Джису закатила глаза. Каким-то образом эти слова звучат так, как будто это она здесь безумица, а не другая.       — Почти четыре месяца назад, — взгляд Чеен устремился в пустоту, позволяя в сознании представлять сцены из прошлого, — моя жизнь еще была нормальной, а потом меня начал преследовать один парень из того же университета, что и я. Долго пыталась от него отвязаться, просила своих близких друзей всегда находится рядом со мной и везде сопровождать. Не могу вспомнить тот момент в деталях, но почему-то мы стали по итогу отличными друзьями. У нас было до безумия много общих интересов и взглядов на жизнь. Когда я начала чувствовать, что мы становимся одним целым, он начал отдаляться. Было ощущение, что от меня откусили половину личности, отняли самую важную часть смысла существования. Желание найти замену было непреодолимо физически.       Повисла тишина диалога, прервавшегося на паузу для принятия новой информации и скоро должного продолжиться, как и было. Джису отложила еду, разглядывая отстраненное лицо своей собеседницы. Неужели та не понимает, что пережила травматичный опыт и только поэтому находится в данной ситуации? Скорее всего, есть еще воспоминание, заблокированное ее сознанием из-за чрезмерной жестокости случившегося.       — Ах, я понимаю тебя теперь, — на эти слова взгляд Чеен сразу стал оживленным, явно выказывая внимание к тому, что сейчас скажет Джису. — Конечно, парни бывают еще теми ублюдками, но пускаться во все тяжкие — самый ужасный способ борьбы с неприятными воспоминаниями! Я готова тебе помочь.       Джису вытянула руку вперед, накрывая ладонью запястье Чеен, лежащее на столе. Но та незамедлительно выдернула его. Пак смотрела с разочарованием, выгибая брови в таком выражении, показывающем неверие в существование подобной степени непробиваемой тупости собеседника. Чеен тяжело вздохнула.       — Ты можешь доесть и потом уйти, деньги возвращать не нужно, — она встала из-за стола, быстро оборачиваясь в сторону выхода. — Надеюсь не до очень скорого.       Такое действие искренне поразило Джису, оставленную одну с охладевшей картошкой фри. Вопрос почему именно к ней в этой ситуации относятся, как к несообразительному ребенку, оставался открытым.

VI

      Джису начали изводить наполненные рутиной будние дни. Хотелось пристрелиться от нехватки времени на все, что называли необходимым для полного погружения в природу изучаемого, и распороть грудную клетку от духоты нескончаемых столбцов математических формул и цифр с буквами.       Общажная комната с каждым часом становилась все жарче, сдавливая черепную коробку напряжением, исходящим от еще трех таких же уставших соседок по комнате. Уже середина апреля, а они все еще считают опасным открыть окно для проветривания. Еще и кто-то начал щелкать ручкой.       — Пойду до магазина, вам что-нибудь купить? — соседки даже не оглянулись, пробубнили отказы, странным образом заставляя этим Джису еще быстрее завязывать шнурки на кроссовках.       Улица встретила освежающим ветром, сухой дорогой и мягким солнцем. Было еще немного прохладно, чтобы выходить на улицу в одной футболке, но уже и так чувствовалось оживление в общем настрое окружающего мира. Джису схватилась за полы рубашки, закрываясь от уличного воздуха.       Самый близкий магазин к общежитию был маленьким, напоминал конбини, то есть имел все самое необходимое и принтер, возле которого постоянно кто-нибудь стоял. В остальном он был непримечательным и тихим, каким и должно являться общественное место. Джису встала у полок с напитками, сканируя взглядом каждую вещь в ассортименте.       — Если хочешь освежиться, то вода с лаймом — самое то.       Джису так резко обернулась, что рисковала получить вывих, но услышать голос Чеен после двух недель молчания было подобно отголоску прошлой жизни. Она была в майке и штанах, ее глаза, как и всегда до этого, скрывал козырек кепки, кожа выглядела сальной из-за подсохшего пота.       — Давно не виделись, — Джису вернула свой взгляд с тела Чеен к ее глазам. — Не холодно в такой одежде?       — Недалеко от твоего кампуса некоторые студенты собираются и занимаются йогой. Ты постоянно на территории университета, так что мне пришлось искать, чем себя занять в этой местности.       Чеен улыбнулась, что даже уголки ее глаз приподнялись, и замолчала. Джису в ответ сделала то же самое, понимающе кивнула и они обе вернулись к выбору напитков. Может она зря ожидала чего-то большего при следующей встрече? Было бы ложью сказать, что она не вспоминала о своей преследовательнице все это время. Иногда в голове всплывали сцены, в которых Ким великодушно прощает несчастную и потерявшую от любви голову Пак Чеен. Воображение подкидывало кадры того, как та, стоя на коленях, умоляла не сообщать об этом случае ее родителям, уверяла, что готова прямо завтра покинуть Южную Корею навсегда и больше не напоминать о своем существовании.       Но реальная Чеен вскользь намекнула о проклятии и замолчала, пребывая в состоянии абсолютного покоя. Как будто у нее нет сомнений о том, что все идет в ее пользу и она здесь заправляет ситуацией.       — Когда у тебя заканчиваются промежуточные экзамены? Хочется знать сколько еще мне придется торчать здесь.       — Через три дня начинаются и длятся четыре — еще неделю потерпишь.       Смешок Чеен после этих слов прозвучал не к месту.       — Уже смирилась, что я не могу тебя покинуть?       — Глупости не говори, — Джису кинула взгляд на довольное лицо Чеен. — Просто не в моей компетенции лечить безумцев.       — Эти студенты, организующие занятия йогой, дают очень хорошие наставления о том, как успокоить дух и избавиться от стресса. Есть отдельное время для медитации, но мое сознание очищается от мыслей ненадолго, потому что тут же в голове возникает вопрос как тебе доказать, что я не вру? — на лице Чеен все еще играла спокойная и довольная улыбка, глаза встретились с взглядом Джису. — Хочешь познакомиться с моей семьей, зайти к нам домой? Поверишь, если это скажет кто-то еще помимо меня?       Эмоция, пронзившая лицо Джису в ту же секунду, выражала крепкое сомнение.       — До этого я была готова на встречи с тобой, только потому что мы виделись на нейтральных территориях. Идея зайти к тебе домой звучит для меня не просто не привлекательной, а опасной.       — Сначала мы можем просто встретиться с моей мамой на улице, а потом ты оценишь наше жилище, послушаешь отца и брата с сестрой, узнаешь от них, как я неожиданно изменилась, словно по щелчку пальцев.       Джису отвернулась, находя взглядом коробку с клубнично-банановым соком, которая уже начала мозолить глаза на протяжении последних пяти минут их с Чеен диалога. Мысль о том, что придется возвратиться в общажную комнату, душную и заполненную стрессом, не прельщала, зато пойти на поводу у незнакомой знакомки звучало безумно и бессмысленно. А если родители Чеен и правда смогут ей что-то доказать? Тогда вся эта история подойдет к концу? Да Джису ничего не потеряет, если позволит провести себе еще один час не ради подготовки к экзаменам.

VII

      Отсутствие доверия по отношению ко всем людям вне зависимости от близости отношений стало обычной чертой любого человека. Настороженность являлась же естественным чувством во время знакомств и разговоров. Джису провела в компании семьи Чеен чуть меньше часа и очень хорошо убедилась в том, что и ей присущи эти утверждения.       Конечно, когда сейчас она снова вернулась в родную обстановку студенческой комнаты, погружаясь в учебники так, как будто и не отходила, все произошедшее ранее кажется фрагментом чужой жизни. Вопрос, не отпускавший Джису на протяжении всей встречи, оставался и сейчас: «неужели она не понимает, что ей никто не верит?». В какой-то момент ей стало жаль Чеен, но и было абсолютно понятно, почему родители так относятся к данной ситуации. Мало кто обрадуется, если их ребенок перестанет заниматься своей жизнью из-за какого-то постороннего человека, который даже никак не реагирует на повышенное к себе внимание.       Джису чувствовала на себе чужое осуждение, но к тому моменту она и сама начала верить, что все происходящее — ее вина. Миссис Пак рассказывала о резкой перемене в характере своей дочери так, как будто сама в это не верила: рассказ дня, когда Чеен ушла из дома посреди ночи и вернулась только к вечеру следующих суток с новостями о том, что взяла перерыв в учебе и теперь не может появляться дома на регулярной основе, сопровождался сомнением во взгляде и вскинутыми бровями. А когда они остались с матерью наедине, то та поделилась, что до сих пор подозревала свою дочь в пристрастии к наркотикам, на которые ее подсадил тот непонятный парень.       Осадок встречи чувствовался горьким лекарством на кончике языка, Джису свела брови к переносице, зажмурила глаза. Ей уже хотелось помочь несчастной дочери семьи Пак пережить этот период жизни, какой бы ни была реальная причина. Интересно, такое влияние на мнение Джису входило в изначальный план Чеен?       — Вы верите в мистику? — Джису обратилась к своим соседкам, взявшим перерыв от повторения учебного материала и молчаливо отдыхающим.       — Странно задавать такие вопросы студентам, изучающим естественные науки, — одна из них, самая старшая и по совместительству самая строгая в комнате, мгновенно отреагировала; у нее всегда было желание выразить свое мнение. — Или у Джису есть какой-то необъяснимый случай в теоретических экспериментах?       — Нет, нет, кажется недавно я познакомилась с человеком, который верит, что у него проклятие… — было отчего-то очень волнительно говорить следующую мысль вслух. — И мне хочется помочь исправить его положение.       — И что, ты теперь тоже веришь в проклятия?       — Конечно, нет, но тот человек верит и поэтому…       — Просто отведите того, кто бы там ни был, к психиатру и забудьте об этом, — к диалогу присоединилась еще одна соседка, но тон у них двоих был одинаковый: сомнение, смешанное с долей презрения. Возможно уже начинали думать, что их Ким Джису переборщила с количеством учебы в своей жизни и на их глазах становилась первой жертвой перегрузки мозга. — Сейчас не время для таких вещей, да и ничего лучшего Вы предложить не сможете больному.       — Ах… — Джису провела рукой по своим волосам, поджала губы и развернулась к своему столу обратно. — Наверное, так и поступлю.       После соседки еще недолго обсуждали то, как бы они отреагировали на человека, подобного тому, кто встретился Джису. Сама Ким уже не вслушивалась в их слова, со страхом осознавая, что, кажется, не хочет подвергать Чеен тому, чего она не хочет. Никто не желает услышать от единственного, кому доверил тайну, что надо обратиться к квалифицированному специалисту за решением такой проблемы. Так, увидев у всех окружающих Чеен такую же реакцию, которую имела до сегодняшнего дня и Джису, начиная с их первых встреч, становилось не по себе и даже противно. Если у кого-то и есть болезнь, то неужели этот человек должен переносить вместе с ней и осуждение с отвращением общества?

VIII

      Джису находилась на стадии отрицания своего сочувствия Чеен даже в моменты, когда специально шла длинным путем до общежития, проходившим через территорию перед главным корпусом университета, чтобы взглядом выцепить среди занимающихся йогой Пак. Ей хотелось убеждаться каждый день в том, что с той все в порядке. Единственное объяснение этого, котировавшееся у Джису, было в том, что Чеен для нее словно лис из «Маленького принца», за которого она теперь должна нести ответственность. Для такого случая естественно желание следить за сохранностью прирученного объекта.       Правда пару раз Чеен замечала ее, махала рукой, и Джису не оставалось ничего, кроме как, ответно приветствовать с улыбкой на лице. Это действие она не могла остановить, как бы ни старалась каждый раз.       Еще очень опрометчиво Джису позволяла Чеен получать ответы на свои сообщения. Та писала нечасто, но задавала вопросы, проявлявшие ее чуткость и озабоченность чужими волнениями. Ей было не все равно и Джису соврала бы, сказав, что это не придавало сил.       В таком режиме взаимодействий казалось, что в общении и дружбе с Чеен нет никакой проблемы: она демонстрировала себя понимающим собеседником, внимательным слушателем и неглупым человеком, с которым можно было обсудить сложные решения и вероятность разных исходов намечавшихся событий. К моменту оглашения рейтингов за первую половину семестра Джису видела в ней уже не опасность, а одну из констант своей университетской жизни.       Пак Чеен: «Я слышала, что ты в топе лучших по всему курсу. Поздравляю! Стоит это отпраздновать. Давай встретимся через двадцать минут в фастфуде, который напротив корпуса экономики.»       Джису и правда немного скучала сейчас в общажной комнате. Ее соседки ушли на групповое свидание, что привносило тишину в окружающее пространство, но так же делало все очень унылым. Под конец апреля среднестатистическая температура на неделю показывала больше двадцати пяти градусов по Цельсию, что привело к гудению десятков ручных вентиляторов в любом помещении с людьми. У Джису тоже был такой, сейчас включенный и разгонявший воздух в душной комнате без кондиционера. Может и стоило согласиться на эту встречу. На улице наверняка дул прохладный ветер, а в фастфуде точно был кондиционер.       Вы: «Буду там к указанному времени.»       В этом фастфуде Джису бывала не более трех раз. Сюда периодически заходила одна из ее соседок и, если бы не это, то об этой забегаловке она бы вряд ли знала. Место было небольшим — из-за чего скорее всего и не пользовалось популярностью, — но чистым, так что Джису было небрезгливо касаться вещей здесь своей кожей. В этот раз Чеен выбрала столик в самом углу, подальше от окон и выхода. Она была сегодня необычно нарядна: в короткой юбке и обтягивающей кофте — из-за чего обстановка стала приобретать атмосферу свидания.       — Как сегодня прошел день? — как выучила Джису за последние пару недель, Чеен всегда старалась начинать их повседневные диалоги с узнавания самочувствия собеседника.       — Довольно обычно, ничего плохого не произошло, что уже хорошо. — Джису заняла место напротив.       — Рада слышать, — Чеен выдержала паузу, подготавливая к смене темы. — Я планирую устроиться сюда, но перед этим нужно заставить кого-то из этих ребят уволиться.       Что еще уяснила Джису за время их небольшого сближения, так это то, что Чеен всегда была прямолинейна и не обходила в разговоре тему, так и просящуюся на обсуждение.       — И как ты это сделаешь?       — Можно подстроить ошибку, а потом нажаловаться менеджеру. Или напугать сотрудника так, что он захочет покинуть это место.       Джису усмехнулась: — Что, будешь каждый день подкладывать кому-то записку с угрозой, выследишь до квартиры, а на утро оставишь труп животного на коврике перед входом? Это заставляет звучать твое проклятие выдумкой сумасшедшего.       Произносить такое вслух показалось бы признанием того, что Джису верит, но иногда она себя и правда ловила на мысли, что считает названную Чеен проблему правдой. Здравый рассудок еще оставался, но начинал давать слабину.       — Если честно, я начинаю с ума сходить без дела, — взгляд Чеен гулял по залу, но никак не встречался с Джису. — Только на прошлой неделе одна из студенток дала мне пропуск в библиотеку. Книги занимают время, но сплошную умственную деятельность необходимо чем-то разбавлять, — глаза Чеен остановились на экране над кассой. — Заказ готов, сегодня платишь ты. Сейчас вернусь.       Джису уже успела узнать, что у Чеен много амбиций. До настоящих событий она училась на микробиолога, любила посещать лекции по океанологии и играть в инди-хорроры. После получения первого образования собиралась получить второе в сфере программирования. И, возможно, однажды переехать в Бразилию. Было сказано и много других вещей из ее детства, отрочества и юности. Благодаря таким деталям, Джису начинала симпатизировать Чеен.       Их ужин проходил оживленно за хрустящими кусками курицы и палочками картошки. Чеен рассказывала о ее ритуалах подготовки ко сну из детства, которые иногда проскальзывали в ее поведении до сих пор, например, насчитать такое количество видимых звезд, чтобы при умножении двух рандомных из них получалось такое же число, как и при складывании всех. Такие бесполезные факты веселили Джису и раскрывали Пак с человечной стороны.       Иногда в голове всплывали воспоминания двухмесячной давности, моменты их первых прямых взаимодействий, и заставляли содрогаться от смеха, неловкости и недоумения. Джису еще не полностью свыклась с мыслью о восприятии Чеен самой себя, но она стала относиться к этому с большей толерантностью, стараясь принять своего нового друга. Пак имела обычное прошлое, моментами по-детски капризное и по-взрослому поучающее; располагала в своем арсенале знаний самые нишевые факты и теории, какие может случайно для себя открыть любой человек.       Еще оказалось, что Чеен до безумия привлекательна, если не оценивать ее только через призму собственного мнения. Джису очень нравились ее большие любопытные глаза, гладкая с блеском кожа и сладко-розовые пухлые губы. Иногда приходилось сдерживать свое тело от желания прикоснуться, убрать за ухо или накрутить на палец блондинистые локоны чееновых волос.       — Джису-онни, ты тоже сегодня на свидании? — радостное обращение и вопрос из-за спины знакомым голосом соседки по комнате.       Ким обернулась на вид своих трех однокурсниц и парней на каждую из них. Такая встреча не входила в планы на вечер, надо как-то уходить от этой ситуации.       — Да! — пока Джису выдумывала отговорки, чтобы исчезнуть отсюда, Чеен с довольной ухмылкой ответила на вопрос, который стоило проигнорировать.       — Отлично! Может хотите присоединиться к нам? — соседка перевела взгляд, наполненный игривостью и каким-то нечитаемым сейчас осознанием, на Джису, словно говорила, что поймала Ким на лжи. Чувствовалось напряжение.       — Мы как раз собирались сейчас уходить…       — Почему бы и нет! Всегда хотела побывать на групповом свидании, — Чеен перебила Джису, вовсе не стесняясь положения, которое им теперь светило.       Словно ключевые кадры анимации, следующие действия их компании пронеслись перед глазами Джису, заставляя жалеть о новом выбранном курсе вечера. Парни были тихими и скромными, соседки смущенно краснели, когда задавали направляющие разговор вопросы, но это не помогало чувствовать себя увереннее на фоне остальных. И Джису даже не так сильно напрягало, что Чеен заявила будто у них двоих свидание, по большей части ей было некомфортно из-за того, что приходилось делить время их совместного ужина с кем-то еще. Не то чтобы это было вызвано ревностью или неприязнью к другим, но что-то ощущалось не так.       Соседка, позвавшая тогда Джису, всегда была разговорчивой, способной найти нить диалога с любым одушевленным физическим телом, конечно, смогла завязать активный диалог и с Чеен. Она даже предложила актуальную вакансию на место лаборанта, которое недавно освободила близкая подруга, что впоследствии перевело их на тему знакомых, потом детства, быта, недавнего прошлого, скорого будущего. И это заставило Джису чувствовать себя покинутой. Кажется, никого даже не удивило, что она могла быть заинтересованной в девушках — это ставило в сознании вопросы, на которые ответ придется искать некоторое время.       — У тебя очень милые подружки, Джису, — через полчаса спутник разговорчивой соседки наконец собрался с силами, чтобы потребовать внимания к себе, что окончило разговор с Чеен, чему Джису была рада, особенно находясь сейчас на улице, обдуваемой прохладным ветром. И наедине с Пак.       — Теперь бросишь меня ради них?       Чеен загадочно усмехнулась, сцепляя руки за спиной и наклонясь ближе к Джису: — Так привыкла к нашим дружеским отношениям, что не хочешь больше от меня избавляться?       — Хах, — губы Джису украсила легкая улыбка, — не рассчитывай, что из-за этого, я начну верить в твое проклятие.       Чеен изогнула бровь и в манер Ким без злобы рассмеялась. В этот момент она выглядела как героиня дорамы, так же зачаровывающее убедительно произнося свою следующую реплику.       — Думаю ты уже веришь, просто боишься признать вслух.

IX

      Третьи выходные подряд Джису проводила в высасывающем силы одиночестве. С того ужина в жалкой фастфудной забегаловке Чеен наконец смогла найти себе занятость на рабочее время, что радовало и давало надежду на ее поправку всем знающим о положении Пак. Но дело заключалось в том, что Джису правда привыкла к постоянному вниманию к себе и его потеря пробуждала угнетающие мысли в сознании.       И одна проблема подступала с той стороны, где Джису даже и не думала ставить оборону: настолько маловероятной считала возможность этого события. Она, как и сказала Чеен, начала верить в существование проклятия. Такое объяснение было самым простым для всех тех мыслей и ненормальных желаний, появляющихся в голове. Это не было чем-то неприличным, но вызывало нетипичные для Джису ощущения в теле. Под кожей проходила дрожь, в легких как будто взрывались альвеолы и выбивающей воздух пустотой перебирались к диафрагме при мысли о том, что Чеен когда-то была полностью ее, а она этим пренебрегала.       Джису перевернулась на другой бок, предоставляя взгляду вид на стену, и перехватила руками ребра под грудью. На улице была отличная для позднего мая погода, слышались разговоры студентов и взрослых, солнце во второй половине дня уже не било лучами в окно, но было таким ярким, что отражалось ото всех возможных поверхностей, проникая в комнату. От этого кружило голову и подташнивало.       Стоило радоваться тому, что стажировка Чеен в качестве лаборанта проходит хорошо, но находились силы лишь на сочувствие к своему одинокому положению. Даже безумец не оказался достаточно заинтересованным, чтобы остаться дольше.       Как же это жалко, — Джису поднесла руку к лицу, накрывая глаза ладонью. Тело снова пронзила дрожь, но уже от слез, нашедших свою обзорную точку на мир в ресницах нижних век.       Несколько минут жалости к себе привели к умиротворенному вечернему сну, позволяя Джису отключиться от внешнего мира.        Пак Чеен: «Джису, прекращай плакать! Безумно неудобно пытаться разглядывать записи, когда обзор закрывают слезы! Пожалуйста, не печалься.»

X

      Чеен создавала ощущение свободной и независимой девушки, вела себя раскрепощеннее и улыбалась с уверенностью, достойной успешного человека. В это воскресное утро она выглядела настоящим ангелом, пришедшим исцелять больные души ушедших в глубины отчаяния запойных людей.       — Я думала, что ты забросила увлечение головоломками еще в старшей школе.       Джису отвела взгляд от полок со сборниками разнообразных задач для ума и постаралась изобразить для Чеен эмоцию снисходительного терпения. На что та только усмехнулась. К своему собственному несчастью, Пак знала слишком много.       — Возвращение к старым занятиям может помочь бороться со стрессом. Привычки прошлого помогают погружаться в хорошие воспоминания и тем самым стабилизировать самочувствие. Главное, не удариться в ностальгию.       — Звучит очень мудро, — Чеен в поддержку Джису разглядывала обложки задачников; на ее лице проскользнуло напряжение от попыток вытащить из памяти знание о любимых головоломках Ким.       Вскоре перед глазами Джису предстал сборник японских кроссвордов. В памяти всплыли сцены давние и при этом близкие, когда она в компании своей бабушки под шум телевизора решала подобные. В детстве и позже они ей безумно нравились, но последние годы не появлялись в руках.       — Как ты знаешь, что мне они нравятся?       — Если честно, ты просто выглядишь так, будто оценила бы подобное, — Чеен не смотрела на Джису, продолжая глазами рассматривать простенькие обложки с завлекающими заголовками о «самых сложных задачах, не появлявшихся еще никогда». Интересно, это из-за смущения, что смогла угадать предпочтения Джису или просто случайность?       Было куплено два выпуска с японскими кроссвордами и зеленая ручка с принтом из кроликов за счет Чеен. Вечер был жарким, и, хоть Джису надела только шорты и майку, ощущала будто на ней были кофта и длинная юбка Чеен. Сообщение, отправленной ей в тот вечер, вызывало любопытство, но Джису так и не решилась спросить о странном разделении чувств. Это было особенностью проклятия?       В голове чаще, чем обычно, начали возникать вопросы о повседневных вещах, ранее не вызывавшие недоумения, принимаемые за факт их простого существования. Теперь же под сомнение ставились простые физиологически обоснованные ощущения жажды и усталости. В ночное время суток, когда никто не шумел и разум заполнял тишину своими невысказанными за день мыслями, в Джису просыпались размышления о тривиальных и рутинных действиях: всегда ли она спала на спине? Закатывала края джинсов, если те задирались от обуви? В первую очередь утром отключила не будильник, а лежала с закрытыми глазами, представляя отдых вместо рабочего дня? Всегда ли при виде занимательных вещей думала о том, что хочет их кому-нибудь показать? Желала иметь рядом понимающего человека, заинтересованного ею в романтическом плане?       — Тебе обязана нравиться морковь, как и любому, кто буквально является человеческой версией кролика, — Чеен с завораживающе абсурдной серьезностью доказывала Джису то, на что та протестовала, но не скрывала свою развлеченность данным диалогом. — Если бы я стала женой, то готовила то, что является полезным для моей избранницы.       Джису скромно смеется, пытаясь не чувствовать, что перед «женой» не хватает слова «твоей».       — Кроликам вредно много моркови, так что тебе придется научиться готовить что-то помимо этого.       — Тогда я буду готовить кимчхи, — Чеен игриво закатила глаза. — Ты же любишь острое, верно?       — После острой еды я выгляжу милее, благодаря припухлости.       — Ты и так милая, и красивая без этого, — Чеен мило улыбается, отправляя хитрый взгляд, полностью осознавая силу своих слов. Джису много раз слышала о своей красоте и ей приятно, что Чеен тоже в числе людей, кто говорит об этом. Как будто это делает их знакомство следствием самой базовой заинтересованности.       Как будто Чеен привязана к Джису не только из-за проклятия, но и из-за личных причин.       Всегда ли Джису принимала свое влечение к Чеен естественным исходом странностей их знакомства?       — Спасибо, но до твоих милых округлых щечек мне никак не достать. — Чеен кокетливо ухмыляется и на ходу приобнимает Джису за руку, прижимаясь к ней.

XI

      Май пролетел проходящими со скоростью света многочасовыми ливнями, в мгновение ока позеленевшей природой города и прохладным ветром, скользящим между испепеляющими лучами солнца, по ощущениям находившимся на небосводе полные сутки. От этого настроение всех окружающих стало ребячески беззаботным, а те, кто не поддавался отличной погоде самостоятельно, все равно становились легкими на подъем. И Джису без труда находила себе место среди радостных и мечтательных смешков своих соседок по комнате, покупкой разноцветного мороженого пачками на один вечер и сном по три часа, который позволял высыпаться и так.       Оставалось только хорошо написать экзамены за первый семестр и можно было со свободным сердцем и чистым разумом отправляться на летние месяцы каникул, пророчащие дни безделья и мысленное отправление в детские годы, когда подобное считалось чудом.       Чеен сидела на кровати в общажной комнате Джису, сосала уже четвертый чупа-чупс за вечер и вступала иногда в короткие, но заметные от смеха разговоры с другими соседками, решавшимися отвлечься от повторения материала, чтобы сказать забавный комментарий по тому, что они читают. Такие вечера стали не то чтобы чем-то рутинным, просто иногда случались и не вызывали вопросов ни у кого из тех, кто на них присутствовал. Хотя и было что-то странное в том, как никто не уточнял, какие именно отношения связывают Чеен и Джису, после той незапланированной встречи в конце апреля.       — Что собираешься делать на каникулах?       Они вдвоем стояли у выхода из общежития и Джису хотелось вернуться обратно в комнату, где еще сохранялось иллюзорное присутствие светлого июньского дня. Но вопрос заставил остановиться в действиях и почувствовать пустоту от осознания отсутствия ответа на него. До этого ей просто казалось, что достижение самих каникул останется решающим фактором и на время их прохождения, но при мысли о том, чем занять свой в будущем свободный каждый день, появлялись ступор и сомнения в интересности собственной личности.       — Наверное, целыми днями буду лежать в кровати и смотреть фильмы и сериалы, — Джису неловко усмехнулась, чувствуя насколько нелепым выглядит подобное занятие на полтора месяца для двадцатилетней девушки, у которой активностей на день должно быть больше, чем простое существование и потребление произведений кинематографа.       Чеен, несмотря на мысли Джису, просто ухмыльнулась, выказывая свое понимание и продолжила: — Тогда приглашай меня к себе, как можно чаще.       На этом они расстались, приобнявшись за плечи и оставляя Джису в неловкости перед тем, что подобный ее ответ не вызвал недоумения, а сыскал только поддержку. Они и правда стали друзьями, готовыми проводить друг с другом все свободные часы, а все занятые — в мыслях переговариваться на разные темы и выслушивать мнения на ситуации, предстоящие перед глазами.       В общажную комнату Джису вернулась с апатией, появившейся от мысли, что дней, проведенных полностью с Чеен, придется еще ждать и добиваться с помощью успешно сданных экзаменов. Осталось немногим больше недели, но в новом мире, где есть дружба и на периферии всегда можно было заметить блеск знакомого блонда, и услышать нежный голос, открывающий в мозге приятные ассоциации, время проходило быстро только в присутствии проклятой Пак, одурманившей разум своими словами и чувствами, возникавшими при ней и при мыслях о ней.       Тот вечер, подобный карамельной начинке в конфетах, растянулся своей однотипностью на весь оставшийся период учебы, вводя в транс и заставляя зацикливаться на одних и тех же мыслях, не давая им никакого исхода и логичного завершения. Точку этому состоянию поставили соседки, собиравшиеся съехать из общежития перед следующим семестром и решившие предупредить Джису об этом в день последнего экзамена.       — И где вы будете?       — Помнишь того парня, который месяца полтора назад был с нами на групповом свидании? — Джису из того вечера помнила об этой соседке только то, что она разговорилась тогда с Чеен. — Мы решили с ним съехаться, если что-то не сложится, то просто вернемся обратно по своим общежитиям. Все равно помимо нас квартиру снимают еще трое, так что плата небольшая и разница от нынешних трат тоже.       — Мы тоже решили жить вместе с Чживон, — уже другая продолжила эту тему, но, смутившись своих слов, замялась и после паузы раскраснелась. — В смысле снимать квартиру на двоих, так ведь проще платить.       Упомянутая Чживон, самая старшая в их комнате, по-доброму усмехнулась, закатив глаза и ласково улыбаясь своим мыслям. Это неожиданное настроение двух шевельнуло что-то внутри Джису, заставляя в подозрении взглянуть на своих соседок, жизнями которых она, в общем-то, никогда не интересовалась, поэтому неудивительным бы стал факт того, что она упустила изменение в чужих отношениях и тем более чувства, которые иногда невозможно различить, находясь в первых рядах и в главных ролях происходящего. Ким вздернула бровями и ненамеренно поломано улыбнулась им двоим.       — Здорово, что у вас так удачно сложились знакомства.       — Ты собираешься сама куда-нибудь съезжать?       Джису не убирала с лица улыбку, терпеливо скрывая жалость к себе из-за ее положения, о котором напоминали подобные этому вопросы.       — Мне незачем съезжать: у меня нет ни отношений, благодаря которым можно сократить расходы, ни лишних денег.       — А Чеен разве не?.. — соседка, уже вышедшая из своего смущения, решила вклиниться в диалог, получив в ответ недоумевающий взгляд Джису, заставивший оборвать мысль.       Конечно, Джису понимала к какой идее ее хотели подтолкнуть, но проще свести диалог на нет, состроив непонимание или выставив собеседника бестактным человеком. И неважно, что из этого увидели другие, главное, что они не стали продолжать эту тему.       Оставшуюся ночь, словно беспрерывно сменяющиеся пассажиры колеса обозрения, пространство головы навещали гости-сцены прошлых дружественных отношений, напоминавшие о всех обещаниях о совместном будущем, сказанные вскользь и по большому счету существовавшие только в качестве выражения сильных эмоций. Джису грешила в школьные годы тем, что каждому своему товарищу отдавала часть сердца, мысленно и на словах убеждая и убеждаясь в собственной бесконечной преданности к человеку, который не спешил давать ответных клятв. Может, именно поэтому с такой тяжестью давалась вера в слова Чеен, когда они наконец встретились лично. И, может, именно поэтому Джису через несколько недель с такой охотностью уже принимала за факт, что у ее бывшей преследовательницы есть проклятие. Если это заставит человека остаться с ней и пообещать совместную вечность, то вера стоит того.       Уже утром следующего дня телефон разбудил звонком Чеен, наполненной энтузиазмом будущего вечера первого дня каникул Джису и своих последних двух рабочих недель в качестве лаборанта. Манера, с которой вещал приятный сердцу голос из динамиков, заставила Ким развеселиться и вывести на губы улыбку, подобную той, которая ощущалась у абонента.       Когда вторая половина дня вступила в действие, Чеен уже стояла на пороге комнаты, держа в руках пачки чипсов и мармелада, разгоняя чужую леность и подбадривая на активность.

XII

      Когда Джису уже свыклась с присутствием Чеен наподобие с ежедневным процессом чистки зубов, пришло время встретится с другими своими близкими людьми.       — Джисуни! Рада тебя слышать, — от слов исходило такое сильное приподнятое настроение, что улыбка говорящего чувствовалась физически. — Собираешься навестить нас? Как окончила семестр? Нравится в Сеуле?       Стоило усилий не рассмеяться с того, как очаровательно и заботливо мама начала осыпать вопросами, по интонации готовая отправиться к месту пребывания своей дочери по первому вызову.       — Все отлично, — Джису немного нервничала и перебирала пальцами канцелярские принадлежности, разбросанные на столе. — Если вы с папой не против, то я бы хотела приехать на этих выходных домой, — она взяла небольшую паузу, сердце забилось еще быстрее от фразы, которую собиралась сказать, — вместе со своей подругой.       С другой стороны телефонного разговора воцарилось молчание, и Джису легко могла представить, что у ее мамы поднялись брови в удивлении и приоткрылся рот в тяжелом вздохе.       — И кто эта подруга?       — Девушка, с которой я познакомилась через своих соседок, — врать надо было аккуратно и недалеко от правды в надежде, что Чеен согласиться подыграть этому.       Дальше по ходу их диалога мама снова развеселилась, узнавая о странностях преподавателей и хороших результатах в учебе у дочери. Джису не ожидала теплой реакции на новость о приезде с Чеен, но, зная, что собирается уехать из Сеула на какое-то время, понимала, что рискует задеть тему проклятия снова. Ее мама, помня обо всех проблемах Джису с преданным доверием, однажды начала скептически относиться к любым новым знакомым своего ребенка. С одной стороны это могло казаться добрым намерением, но также заставляло чувствовать себя оцениваемым слабым человеком.       Чеен, услышав новость о поездке в родной дом Джису, похлопала в ладоши и искренне поблагодарила, что о ней не забыли. Параллельно этой радости были рассказаны случаи с безумных ночевок Пак, когда та дружила с половиной школьного класса и каждые выходные у кого-нибудь оставалась дома. Джису внимательно слушала, посмеиваясь, когда доходили моменты неожиданной развязки или мистических обстоятельств, и немного завидуя, вспоминая лишь один неудачный раз устраивания ночных посиделок в чужом доме.       Начало казаться, что теперь в их взаимоотношениях верх брала Чеен, словно постоянно уверенная в себе, завтрашнем дне, людях рядом; на ее лице была несменная улыбка, демонстрировавшая беззаботность и легкость проживаемых ею дней. Моментами это заставляло Джису чувствовать себя в уязвленном положении, быть тем, у кого единственного есть сомнения по поводу окружающей обстановки и собственных мыслей. Происходила смена ролей, это было заметно, ощущалось каждый раз, когда Чеен смеялась, широко раскрывая рот и демонстрируя фейерверки эмоций в сощуренных глазах.       До Кунпхо добираться было недолго и время, проведенное в пути, напоминало их обычные встречи в забегаловках или общажной комнате. Джису казалось, что, наверное, подобное привыкание к какому-то человеку в ее жизни должно вызывать беспокойство, но мозг пока не бил тревогу, да и ей самой не хотелось разрушить все сейчас, пока не стало плохо.       Мама встретила их с вежливо дружелюбной улыбкой, во взгляде читалось волнение. Чеен охотно раздавала информацию о себе, на ходу выдумывая причины, почему взяла академический отпуск и решила съехать от родителей, не имея высокооплачиваемой работы. Конечно, она умолчала, что ночует в чимчильбанах, не находя ничего дешевле. На вопрос об обстоятельствах их знакомства по наставлению Джису рассказала никогда не существовавшую историю детской дружбы и университетского расставания.       — Она милая и веселая девочка, — после ужина Джису помогала с уборкой, оставшись наедине с мамой, — но не дай себя снова кому-либо задеть.       За время до поездки Джису снова обдумала свое положение по десятому кругу и решила, что все сейчас происходящее не должно повлиять на ее будущее. Четыре месяца назад была сказана фраза о том, что Чеен с ней связывает проклятье, которое будет позже передано. Этот момент не успел наступить и намеков на его скорое появление не было, но Джису не забывала детали, способные разрушить фундамент, что зданий, что дружбы. Если конец обговорен и наступит в обозримом будущем, то держать факт о его существовании в голове на постоянной основе естественно и логично.       — Твоя комната похожа на мечту ребенка, увлекающегося сказками, — Чеен без разрешения владельца комнаты сидела на кровати, трогала плюшевые игрушки и рассматривала книжные полки. Взяв в руки мягкую куклу кенгуру, в ее глазах блеснула эмоция, схожая со светлой печалью, но проистекавшая из осознания невозвратности чего-то дорогого. — Это так похоже на то, что мне однажды сшила мама. Я все детство с ним таскалась и до средней школы спала вместе, а потом друзья осуждали кого-то другого за то, что это позорно, и я отказалась от этого. Он затерялся и больше не был найден.       — Трагичная история, — Джису ухмыльнулась, ощущая диссонанс и абсурд рассказанного Чеен на фоне того, что происходило у нее самой внутри: неопределенность и параллельно идущая уверенность в печальном финале. — Если хочешь, можешь себе забрать.       — Нет, — лицо Чеен оставалось серьезным. — Пусть напоминает тебе обо мне, когда будешь сюда возвращаться. Однажды ты захочешь иметь под рукой подобную вещь.       Джису вопросительно изогнула бровь, промолчав. Уже после, под струями горячего душа, изолирующего от внешнего мира, позволяя трезво оценивать ситуации, ей стал понятен этот намек на то, что однажды она станет скучать по Чеен. Когда та уйдет.       Всего второй раз в жизни ей приходилось лежать с кем-то в одной кровати и впервые в собственной комнате. Чеен лежала по левую сторону расслабленно, как будто им было по двенадцать и это происходило каждую неделю. Джису же в свою очередь чувствовала себя куском дерева, так некстати проплывающим мимо со свободой пребывающей в воде девой. Как будто она находилась не у себя дома, где провела большую часть жизни и пережила пубертатный период со всеми драмами и радостями, а в больничной палате, где все спят и лишний шум разбудит всех вмиг.       — Расскажи мне что-нибудь, чего я точно не знаю — голос Чеен в темноте комнаты звучал частью иллюзии, созданной сонным воображением.       — Думаешь такое есть? — Джису усмехнулась, но на самом деле знала, что и правда может сказать подобное. Долго и думать не надо о том, что преследует ее до сих пор каждый раз, когда она знакомится с какой-то новой девушкой, видит чужие отношения, которые не нужно скрывать, или встречает людей, не боящихся показать всю правду о себе.       — Может и нет, — со стороны Чеен послышалось шелестение постельным бельем, — просто в последнее время мне кажется ты чем-то обеспокоена, — теперь чужой голос звучал ближе.       Джису повернула голову, встречаясь с лицом Чеен, находящимся достаточно близко, что и в темноте можно было разглядеть сверкание ее искренне переживающих глаз. Ким почувствовала себя виноватой, вспомнив свои суждения, сделанные раннее днем. Как можно рассуждать о бессмысленности настоящего, когда оно более близкое и реальное, чем неизвестно когда ожидаемое будущее? Джису привыкла мыслить цифрами и графиками, начиная применять это на области жизни, где играют роль слишком много вероятностей и независимых факторов, мешающих выстроить закономерность и сделать вывод с точным результатом.       — Если честно, — Джису глубоко вздохнула, сожалея обо всех своих резких, грубых высказываниях, — я уже много лет пытаюсь смириться с одним случаем.       Она замолчала, начиная ругать себя за то, что все-таки решилась поднять эту тему. Ночью лгать гораздо сложнее внутренне: слышен только твой голос, интонация которого с легкостью выдаст истинные чувства, а прикрыть это выражением лица, жестами или другими отвлекающими маневрами не выйдет. Если она сейчас начнет, то придется дойти до конца.       — Что за случай? — видимо Чеен посчитала, что Джису просто ожидает вопроса, индикатора заинтересованности, а не пытается собраться с собственными силами.       — Это связано с другими людьми, так что, наверное, это неправильно раскрывать их прошлое перед незнакомцами. — поздно ли свернуть этот диалог на нет?       — Их сейчас нет ни в этой комнате, ни в твоей жизни, да и просто можно не называть имен, — Чеен не отступала. Так просто было бы соврать, если бы сама Джису не хотела впервые за столько лет поделиться с кем-то съедающими изнутри стыдом и памятью, не дававшим старой ране затянуться, заражая гноем все сознание.       — Это… — Джису еще раз посмотрела на лицо напротив, давая себе последний толчок на пути к долго готовившемуся признанию. — Это произошло в средней школе, мне было пятнадцать лет. Многие мои одноклассники и одноклассницы тайком от родителей встречались или просто имели влюбленности. А я общалась только с одной своей одноклассницей и считала нас близкими подругами, раз мы дружили уже шесть лет.       Джису сделала паузу, чтобы оглянуться. Интересно, та понимала к чему приведет этот монолог?       — Наверное, н-наверное, мне стоило и дальше не давать своим мыслям выходить за рамки сознания, не позволять им находить место в реальности. Тот момент произошел быстро и сумбурно. Мне придавало смелости то, что все мои сверстники без сомнений признаются в своих симпатиях, не запирают свои настоящие чувства из-за стыда и неизвестности ожидаемого. Я не знала, к чему приведут слова о чужой привлекательности и моей симпатии к человеку. Почему-то казалось, что нечего терять, хоть это и был мой единственный друг, — Джису зажмурила глаза, пытаясь ширмой век согнать с глаз сцены прошлого. — Она повернулась ко мне с широко раскрытыми глазами, я уже потянулась к ней, желая перевести это в шутку или хотя бы забрать слова назад, как на меня…       Было неловко это вспоминать и более того произносить вслух, пуская тень на другого человека.       — Как вдруг ее тошнит прямо на мою школьную форму. И рубашка, и пиджак с юбкой оказались в чужом желудочном соке и остатках пищи. Наверное, ей показалось, что я тянусь за поцелуем, но все равно это было бы не так мерзко, как испачканная во внутренних жидкостях организма одежда, пропитавшись, пачкающая и кожу. Мне было мерзко, потом еще учительница ругала за опоздание на урок, а одноклассники, по их мнению, комично реагировали с отвращением на лице на мой вид.       — Это было до ужаса тошнотворно и обидно. Мне и самой от себя стало отвратительно.       Джису закончила свой рассказ, поворачиваясь на бок к краю кровати, подавляя желание опорожнить желудок при этих воспоминаниях, вызывающих тошноту и головокружение. В ее единственном в жизни признании в симпатии не было ничего романтичного или приятного.       В комнате было больше ни звука, последние минуты бодрствования утопали в ощущении нереальности сонного воображения.

XIII

      Чеен на утро следующего дня не показывала никаких признаков смущения и неприязни от откровения Джису, но и не спрашивала ничего более, не поддерживала ее сторону в этой ситуации. Казалось, что если признаться, то станет легче, но, получив в ответ молчание, мысли снова личинками начали скапливаться на трупе, уже давно остывшего трупа. Оставалась надежда, что в этот раз они помогут мертвечине догнить и разложиться до конца, обрезая все пути к повторному ужину падальщиков под личиной пожирающих мыслей.       По возвращению в Сеул и на территорию университета ничего нового не пришло, ничто не изменилось в самочувствии Джису. Может дело было в рутине и том, как Чеен изо дня в день дарила одинаковые улыбки, начинавшие надоедать своей пустотой и беспричастностью. Хотелось взять ее и за плечи потрясти, заставить высказать каждую мысль, которую та имела о Джису. Наружу просились слезы, напоминавшие самые первые дни знакомства с тогда не читаемой преследовательницей, что повторялось и сейчас. Чеен снова стала слишком простой и отстраненной от жизни. Только в этот раз она не питала страсти не к своей, а к тому, что происходило с Джису.       Остатки каникул стремились поскорее повеситься на все раньше уходящих за горизонт лучах солнца. На территории университета с каждым днем августа появлялось все больше студентов, в общажную комнату к Джису подселили одну новую девушку, которая пропадала все время, которое позволял проводить вне территории своей власти комендантский час.       Осенний семестр начался, и теперь Чеен тоже была погружена в работу лаборанта, сокращая длительность вечеров для их совместного времяпровождения еще больше. В голове Джису иногда всплывали идеи о подчинении другого человека себе, но быстро проходили, вызывая страх перед новым и незнакомым безумием.       Чеен: «Завалена учебой, верно понимаю? Надеюсь ты не устаешь от моих сообщений. Иногда делать нечего, так что остается только тебе строчить.»       Джису почти написала, что Чеен ее единственный друг и она от нее никогда бы не устала. Но решила попридержать подобные слова до своего лучшего душевного состояния.       Вы: «Мне самой постоянно скучно. Преподы иногда душу выворачивают своими требованиями. Как будто я снова в старшей школе. Пиши всегда, когда сможешь и захочешь.»       Чеен: «Тогда терпи то, что я с этого дня буду писать тебе километры текста.»       Джису уже давно заметила, что Чеен более привычна активная и яркая компания, которую Ким не могла предоставить. Страхи, зародившиеся в детстве и укрепившиеся в подростковые годы, сковывали при принятии решений, которые другим казались бы простыми и нестоящими размышлений. Джису переживала внутри гораздо больше, чем могло показаться с первого взгляда. Подозревала ли об этом Чеен, заметила ли в принципе?

XIV

      Удар в спину всегда происходит неожиданно. Даже когда это зависит от самого себя.       Как иногда бывает от кошмаров, Джису проснулась посреди ночи, но не от холода страшных видений сознания, а всезаполняющей теплоты чего-то живого и дышащего. Чьи-то горячие и шершавые ладони грели живот, а к талии прижимались предплечья, гладкие и бархатистые.       Словно туманом Джису обволакивало знакомым и приятным запахом кожи и волос Чеен. Она чувствовала прижатую к лопатке ее щеку и умиротворенное холодящее дыхание. Джису еще сильнее прижалась спиной к чужому телу, утопая в комфорте. Сердце трепетало в ритм ощущавшемуся чеенову; внутри грудной клетки, как воздушный шар, расправлялось что-то горячее, упирающееся в ребра и заполняя все доступное пространство.       Лишних вопросов в голове не возникало. Тело Чеен согревало, вся ситуация заставляла чувствовать себя нужной и любимой. Джису хотелось разделить с Пак еще более интимный момент, чем есть сейчас. Она повернулась в чужих руках, хрустя одеялом, огораживающим от внешнего мира, и встречаясь с Чеен лицом к лицу. Глаза той прикрыты, под веками не происходит никаких движений, где не наблюдается никаких ярких снов. Брови неподвижны и лицо спокойно.       Джису чувствует, как лицо покрывается румянцем от своих мыслей, кишащих сейчас в голове, подобно вороху бабочек. Казалось, еще никогда чужое лицо не находились так близко к ее собственному, как сейчас. Останавливая себя от резких и торопливых движений, Джису аккуратно приблизилась к губам Чеен, наконец ощущая их, давно интересующих своей мягкостью и аккуратностью.       Ладони сами потянулись выше к щекам и шее, прижимая к себе еще сильнее. Места прикосновений с другим телом начали покрываться потом, пульс учащался, заглушая окружение, не давая и секунды думать о чем-то другом.       На поцелуй Джису начали отвечать в тон ей: неторопливо и нежно, обтекая каждый чужой изгиб. По рукам начала проходить дрожь. Момент был таким волнительным и пьянящим. Джису отстранилась от губ Чеен, желая и перевести дыхание, и взглянуть в ее глаза, должно быть, привычно сверкающим удовлетворением от жизни.       Но ее встретила только пустая вторая половина кровати. Джису покраснела еще сильнее от осознания, что весь этот образ был рожден в ее голове. Слезы стыда скопились у нижних век, грозясь скатиться по лицу в подушку, когда перед глазами всплыли сообщения Чеен о видениях, являющихся последствием проклятия. Посчитать обычным совпадением, конечно, было логичным вариантом, но Джису, впервые ощутив настолько реальную фантазию, хотела списать это на вину кого-то или чего-то другого. Это не ее мысли были извращенными — это следствие сближения с плохой компанией.       Сердце продолжало биться в учащенном темпе, а чувства, пережитые в последний час, до сих пор были ярки и понятны. Джису надеялась на то, что такие ощущения тела не передаются Чеен, как это было однажды со слезами.

XV

      Соседка по комнате не появлялась пару суток, очевидно проводя ночи в других местах, так что Джису начинала скучать по тем дням и вечерам, когда комната была освещена теплым светом настольных ламп, громким дыханием и чужим бубнежом. Тишина приходилась только на ночное время, когда сон и так в скором времени отрубал от потока мыслей, а теперь нахождение наедине с собой составляло большую часть суток. Засыпать стало сложнее, особенно после недавнего видения.       — Как думаешь, стоит ли мне тайком ночью пробираться к тебе в комнату, раз здесь и так постоянно свободно? — Чеен лукаво улыбнулась и подмигнула.       — Даже не думай. — Джису взяла с противня печенье и, откусив, поставила точку в этой теме. Иногда ей и самой хотелось предложить Чеен приходить и спать на любой из незанятых кроватей, но при дальнейшем размышлении идея сама собой становилась неоправданной своих рисков за нарушение правил общежития. Тем более она даже представить не могла, какого это было бы начинать и заканчивать день вместе с Чеен, делить с ней одно пространство.       Хоть уже и шел второй месяц семестра, они продолжали встречаться для просмотра фильмов, как делали летом. Теперь реже: это происходило раз или два в неделю, зато с фильмами по выбору Чеен. В основном она предлагала те, которые уже смотрела. И все среди них являлись либо документальными фильмами о дикой природе, либо лентами, предназначенными для учащихся медицинского факультета. Сейчас как раз был последний вариант. В сцене проводили пересадку почки, закадровый голос давал комментарии, иногда на экране появлялись надписи, сделанные, видимо, через много лет после выпуска, которые отмечали ошибки в некоторых действиях врачей или фразах диктора.       Кровь не пугала Джису, но заставляла желать оказаться на месте больного, чье тело разрезали, показывая непонятное простому обывателю месиво внутренностей.       — Если честно, это даже так забавно с каким серьезным выражением лица ты наблюдаешь за происходящим, — Чеен посмеивалась с этого не первый вечер.       — Да, спасибо, меня таким не напугать.       — О, слушай, — Чеен толкнула Джису в плечо своим, — ты бы пожертвовала свою почку лучшему другу?       Джису изогнула брови, взглянув на Чеен притворным раздражением: — Тебе что, двенадцать лет, чтобы задавать такие вопросы? Это же пункт из какой-нибудь подростковой анкеты.       — Хороший это вопрос, — Чеен улыбнулась скромно, что заставляло ее губы сжаться, приподнимая щеки, и глаза выглядеть хитро. — Показывает истинные ценности человека.       — Если так, то каким был бы твой ответ?       — Это сложно так просто решить, — Джису на это фыркнула, что, конечно, заставило Чеен игриво ударить ту по руке. — Я имею в виду, что это действительно должен быть дорогой человек, у которого нет другого варианта для выживания, помимо меня!       — Дружба может закончиться в любой момент, а жизнь без одной почки совсем не то же самое, что с двумя. Слишком затратно и рискованно — я бы не стала учавствовать в таком.       Чеен закатила глаза, покачав головой, и продела руку через локоть Джису, устраиваясь у нее на плече, давая паузу их диалогу.       Иногда недели проходили, как один день, незаметно и состояще больше из рутины, чем из запоминающихся моментов. И редко какой-нибудь час или несколько просматривались будто в замедленной съемке. Казалось бы, в них нет ничего особенного, но они все равно как-то выделяются, в голове занимая больше места, чем долгие сутки и месяцы.       — Уже так поздно и я не хочу снова одиноко проводить ночь. Позволишь мне остаться сегодня? — сердце Джису замерло от этих слов.       — Не знаю.       — А кто мне постоянно жалуется о том, что безумно скучно после выезда соседок?       — Оставайся, но у меня нет дополнительного постельного и, если что, я тебя не знаю и впервые вижу.       Чеен посмеялась, прикрывая лицо ладонью и немного сотрясаясь.       — Тогда я буду спать на твоей кровати. И, так уж быть, позволю прилечь рядом. — на последнее предложение Джису закатила глаза, параллельно выключая ноутбук после закончившегося фильма.       В глубине души, она действительно была не против. Присутствие другого человека было способно заглушить непрерывающееся ощущение собственной никчемности и бесполезности. Кровать Джису была одноместной, но вдвоем там можно было поместиться, если не раскидывать руки и ноги по сторонам. Конечно, все можно было сделать проще, но тогда это бы лишило ее тепла Чеен.       Когда они уже легли, Джису в голову пришло воспоминание о не такой давней и яркой ночи, когда ей привиделся близкий контакт. Чеен так же лежала ближе к стене, утопая в одеяле, размеренно дыша. Осталось теперь только не воображать ни о чем лишнем и просто заснуть.       — Ты боишься будущего? Что-нибудь ждешь от него? — но сегодня у Чеен было настолько сильное настроение поговорить, что даже в предсонной дреме она решила завести диалог.       Конечно, Джису думала о будущем. И даже чаще, чем стоило бы. Совсем недавно она сходила с ума от мысли, что Чеен собирается исчезнуть из ее жизни, что ее студенческие годы будут монотонной рутиной, что, закончив университет, она будет обычным клерком без воспоминаний об интересной молодости и без счастливого времяпровождения вне работы.       — Иногда бывают такие мысли, но вообще я больше переживаю о своем настоящем. Только сейчас я могу на что-нибудь влиять.       — М-м, другого ответа от тебя и не ожидалось. — Джису повернула голову в сторону Чеен, ее глаза были закрыты, а лицо выглядело так будто его владелец находился в глубоком сне. — А я вот боюсь. Мне кажется, что вне зависимости от выбора, который сделаю, я пожалею об этом.       В комнате постепенно начинало преобладать меланхоличное настроение. Джису ожидала, что этот вечер окончиться шутками и смехом, а не неожиданным раскрытием чужих переживаний.       — Мне интересно, что со мной станет, — Чеен продолжала, — когда проклятие больше не будет моей проблемой. Я помню об этом каждый день и это немного начинает меня изматывать. Если честно, — она выдержала паузу, — я думала, что быстрее с тобой покончу.       Джису поежилась, ощущая дискомфорт и холод от сказанных слов. Она была переходным этапом в чужой жизни и это кололо, и резало самые нежные чувства и совсем не окрепшие надежды.       — А по итогу мы с тобой уже шесть месяцев вместе, а я все не могу избавиться от того, что нас сковывает.       Теперь Джису уже хотелось расплакаться. Непонятно от чего это звучало грубо, а спокойствие, с которым говорила Чеен, заставляло желать дать ей пощечину и проявить хоть немного эмоций от участия в этой ситуации.       — Я с тобой уже свыклась и не хотела бы это менять, — за Джису как будто говорила обида, хотелось вывести Чеен такими словами на чистую воду. — У меня здесь нет больше друзей, я останусь одна и превращусь в робота, который целыми днями занимается только цифрами и не более.       Чеен молчала и, как хотелось верить Джису, молчала выжидающе.       — Я помню, что была настроена к тебе изначально как ко врагу, но это было естественно, учитывая, что единственным, что я знала, являлось твое сталкерство. Любой так бы отреагировал. — Джису почувствовала взгляд, следящий за ее лицом. — А сейчас ты мне нравишься. Очень даже.       Послышался чужой глубокий вздох. Джису обернулась в сторону Чеен.       Ее лицо находилось так же близко, как в видении, но передавало совсем иное настроение. На нем выражались удивление и недоумение. Но разве Чеен не должна была ожидать этого? Может ей просто не казалось, что истинные чувства Джису такие, учитывая ее поведение, подколки и отсутствие внешних признаков комфорта с другим человеком.       Думать и говорить сегодня больше не хотелось. Язык резко стал ощущаться куском старой кухонной губки, а желчь как будто подступила к его корню.       Джису не жалела о том, что сказала, отчасти потому, что сама не осознавала, что говорила. Эти слова просто лежали у нее во рту подобно рекламным плакатам, ожидавшим свою очередь на вывеску, где наконец люди смогли бы узнать их содержимое. Ее саму поразило, зато теперь она могла это признать и для себя тоже. Все-таки они друзья и друзья должны друг другу нравиться. Даже если один из них подразумевает другой смысл.       Чеен еще недолго ворочалась и Джису продолжала слушать, повернувшись спиной к ней. И была в чистом сознании, когда услышала тихое:       — Ты мне тоже. И я боюсь.

XVI

      В ноябре значительно похолодало и Чеен решила, что будет отличной идеей одалживать теплые кофты Джису. Некоторые свои вещи она умудрилась потерять, когда ночевала в чимчильбанах, а свою куртку успела износить так, что та уже не была такой теплой. Джису долго ее убеждала не злоупотреблять ее согласием, потому что гардероб Ким не был таким уж большим, чтобы можно было на постоянной основе его с кем-нибудь делить. Но Чеен все равно брала, что хотела, и возвращать собиралась не раньше, чем наступит теплая весна.       И Джису соврала бы, если бы сказала, что ей было неприятно видеть Чеен в своей одежде. Это как будто заявляло об их близком статусе, таком близком, что его можно было проследить даже через такую простую деталь. Но это тешило только потаенные желания Джису, а не было правдой.       В такие моменты особенно сильно отрицалось существование какого-то конца их дружбы и встреч. Если этого не было видно, то этого и не существовало.       — В следующем году я планирую выйти из академического отпуска, — Чеен растягивала рукава кофты Джису, что та просила и почти умоляла не делать.       Скамейки в этом кампусе стояли с видом на большое окно в пол, демонстрируя вид на университетский стадион. Пары закончились, впереди был только выходной, так что настроение уже было ленивым: двигаться и о чем-то переживать не входило даже в топ возможных состояний на приближающийся вечер.       — Даже не верится, что первый курс уже подходит к концу, как будто только вчера начался, — Джису тяжело вздохнула, запрокидывая голову на спинку скамьи.       — Даже интересно, как ты закончишь все оставшиеся курсы, — голос Чеен звучал словно издалека.       За окном медленно падали хлопья снега, покрывая газон и покрытие стадиона. Молочно-оранжевый свет закатного солнца заставлял все ощущаться будто во сне. И, хоть фраза Чеен прозвучала по-странному прощально, Джису хотелось остаться в этом моменте навсегда или положить его в шкатулку, чтобы в грустные времена открывать и радоваться такому спокойному воспоминанию, последней частичке стабильных взаимоотношений с Чеен.       Наверное, скоро что-то должно сломаться, исчезнуть, пропасть. Фундамент скоро треснет. Но это будет уже проблемой другой Джису. Не той, которая последние недели застывала посреди дороги, получая сообщение от Чеен. Не той, чье сердце учащенно билось, когда Чеен шептала что-то на ухо, обжигая горячим воздухом при смехе. Не той, кто делился своей неинтересной рутиной с Чеен, получая даже на это тонну подбадриваний и шуток. Не той, кто желает любить и быть любимой Чеен.

XVII

      В начале декабря, как раз за две недели перед финальными экзаменами за первый курс, одна из бывших соседок, Минчжу, отправила Джису приглашение на вечеринку в честь дня рождения. В письме отметила, что можно взять и своих друзей тоже, так как, чем больше, тем лучше, и более того уже многие другие сокурсники собирались прийти. Ожидалось много народу. Да и почему бы не отметить окончание учебного года до того, как все разъедутся по домам в каникулы.       Прошлую неделю Джису чувствовала себя так, будто это ее последние дни на Земле. Иногда в голову лезли мысли о том, что ей нечего терять. Поэтому она согласилась и предупредила, что придет с Чеен. Пак наверняка понравится большая вечеринка и множество незнакомых людей.       — Есть какой-нибудь особый этикет поведения на подобных мероприятиях? — Джису стояла перед зеркалом в своем единственном платье, взятым с собой, подводя глаза.       — Просто веселиться и не бояться подходить к людям для разговора, — Чеен лежала на кровати Джису в ее же одежде.       — Ты собираешься выпивать?       — Не больше, чем собираешься выпить ты.       Разговор отчего-то сегодня не клеился. С какой бы стороны не подходила Джису, Чеен не продолжала диалог какими-нибудь размышлениями или историями из жизни в своей привычной манере. Она замолкала и, казалось, к чему-то готовилась. Это было непонятно Джису, но она не решалась спросить, как не решилась спросить тогда, после ночи с признаниями.       Вечеринка проходила в съемной квартире. Что было бы странно, если бы находилось не в весьма молодежном районе, недалеко от университета, где квартиры снимались в основном студентами, привыкшими к шуму соседей.       В самой квартире еще был включен потолочный свет, но где-то в углу уже мерцала множеством неоновых цветов диско-лампа для той части вечеринки, когда звук музыки выкрутят погромче, а пространство погрузиться в темноту. Организовавшая вечеринку еще принимала подарки и поздравления от пришедших, радостно улыбаясь и громко смеясь. Это заставило Джису моментально расслабиться, замечая легкий настрой окружающих.       — Джису, рада, что ты пришла, — они с именниницей прошли на кухню с намеринем смешать алкогольных коктейлей.       — Еще бы я не пришла, — Джису ухмыльнулась.       — Чеен тоже с тобой, — взгляд перевелся на упомянутую, стоявшую вместе с ними в комнате. — Скажу по секрету, что отчего-то боялась, что вы перестанете общаться.       Минчжу неловко посмеялась. Джису тоже из вежливости вывела на губы улыбку, но напоминание о том, что и так волновало последнее время, не веселило. Она перевела взгляд на Чеен, лицо которой смотрелось до абсурда серьезным. Их глаза встретились, передавая необоснованные жалость в перемешку с холодом. В тон этой ситуации лед зазвенел, засыпаемый в картонные стаканы.       Студенты подключали популярные на данный момент песни, иногда исполняя движения, если знали имеющуюся к ним хореографию, и в общем начали веселиться после части с поздравлениями. Стало громко, ярко и у Джису появились смутные сомнения о своем решении прийти сюда. Было ли это принято из действительного желания повеселиться со своими ровесниками или из страха, что в кризисе тридцати лет она будет жалеть о том, что тогда отказалась? Нескончаемые переживания о том, что еще не скоро должно произойти, уже начинали навевать скуку и усталость.       Джису повернулась к Чеен, встречаясь со взглядом, уже направленным в ее сторону. Молчание между ними было непривычным и еще непривычнее было наблюдать за тем, как чужое лицо освещалось не теплым светом в общажной комнате, а фиолетовыми и зелеными бликами на студенческой вечеринке. Хотелось услышать чужой голос, который дал бы опору в такой незнакомой обстановке. Но Чеен молчала, не выражая своим взглядом никаких точных сообщений.       — Давай отойдем в более тихое место, — сказала Джису, отходя, когда на всю гостиную прозвучало оглушающе громкое улюлюканье нескольких парней.       Они прошли по коридору, заходя в комнату, где сидело еще четверо человек, разделенных на две группы и неразличимо бубнящих о чем-то своем. Джису с Чеен заняли место подальше ото всех, у стола в углу. Ким поставила свой стакан, где вода от растаявшего льда уже преобладала над компонентами изначального напитка. Джису чувствовала себя разочаровывающе трезвой, почему-то считающей до сегодняшнего дня, что пьяное сознание является главной фишкой подобных мероприятий.       Чеен скучающе оглядывала комнату и находившихся в ней людей, положив голову на ладонь упирающейся в стол руки.       — Ты сегодня слишком молчаливая, — Джису приподняла один уголок губ, стараясь этим показать, что не злиться на данное положение дел, просто интересуется.       — Не чувствую сегодня нужду в словах.       Это заставило Джису смутиться. Непонятно от чего больше: неопределенности данного заявления или беспомощности этого положения. Делать нечего, придется работать с этим. Джису положила свою ладонь, на свободную руку Чеен, мягко сжимая в попытке выразить поддержку.       — Что-то случилось?       Пак поджала губы и отрицательно покачала головой. Она приоткрывала и снова закрывала рот, решаясь и останавливаясь от того, чтобы сказать. Это начинало волновать.       — Нет, но, — взгляд Чеен был устремлен теперь в пол, — должно.       Джису нахмурила брови, собираясь давать наводящие вопросы, как Чеен вдруг перехватила вторую руку Ким, кладя в свою ладонь. Теперь обе их кисти были друг у друга, создавая ощущение отгороженности от остальных.       — Понимаешь, сейчас все должно случится.       Не прекращавшиеся никогда сомнения и переживания снова вышли на первый план перед всеми остальными чувствами, но не спешили тянуть за собой и пояснение, почему вдруг решили появиться.       — Что именно? — где-то на подсознании Джису понимала к чему все идет, но это никак не хотело доходить до сознательной части.       — Все.       — Это достаточно неконкретный ответ.       — Просто, — Чеен на момент зажмурила глаза, будто данная ситуация нервировала ее настолько, что хотелось сбежать, — да Джису, блять, неужели ты и так не понимаешь?       Чужие ноги по-детски топнули по полу и продолжали отбивать ритм носками недостаточно громко, чтобы привлечь внимание других присутствующих, но как раз подходяще, чтобы это вывело Джису из состояния восприятия окружающей реальности далекой и как будто из сна.       Да, наверное, она понимает. Или точно. В общем это должно быть как-то связано с чем-то очевидным и всегда ощущавшимся между ними.       — Это, — Джису бегала глазами по всем сторонам комнаты, ни на чем не фокусируя взгляд, пытаясь так уловить что-то, способное переключить ее внимание на себя, — это как-то связано с твоим проклятием, да? С тем, что ты хочешь с ним что-то сделать? — наконец Джису остановила взгляд на лице Чеен, смотрящей прямо на нее. — Например, передать мне, как обещала?       Чеен твердо кивнула. До Джису еще не доходил смысл сказанных ею самой же слов.       — Теперь, когда ты выйдешь из этой комнаты или квартиры, да просто окажешься в любом другом месте, где нет меня, ты встретишь человека, который тебе покажется достойным всего твоего времени. И ты не будешь себя чувствовать оскорбленной тем, что тебе в очередной раз в жизни не повезло влюбиться в девушку, бросившую тебя, потому что ты очень скоро забудешь обо всех чувствах ко мне.       Чеен произносила это все подобно мантре, не разжимая ладонь Джису, что та не делала тоже в ответ. Пак продолжала что-то говорить, но все слова теперь сливались в голове Джису в неразличимый белый шум.       Чувства были самыми разными, но только не теми, которые описала Чеен. Ей не хотелось забывать или уходить к кому-то. Она собиралась остаться. Джису чувствовала себя униженной: это произошло даже не когда они были одни, а в присутствии посторонних и незнакомых им людей — так, как будто Ким не стоила персональных, ничем не прерываемых объяснений.       Или может и хорошо, что это наконец произошло. Джису столько времени провела, боясь наступления этого момента, а сейчас все случилось и больше действительно нечего терять.       Пока Джису пребывала внутри своей головы, Чеен отпустила ее ладонь, вытащила свою из чужой, встала, выходя из комнаты.       Почему она даже не попрощалась?       Джису поднесла ладони к лицу, желая пустить слезу, но ни одна не выходила. У нее как будто посредине тела развернулась дыра, заполняя опустошающим чувством внутренности.       Это было слишком неожиданно и при этом давно планируемо. Казалось, в ее голове всегда был пункт о том, что в любой день может прийти конец.       А кто это так обозначил? Да и кто сказал, что это обязательно должно быть концом? Не может же правда ничего от нее не зависеть в этой ситуации?       Набравшись сил от своих мыслей, приводящих к выводу о том, что еще не все потеряно, она направилась из комнаты, надеясь догнать Чеен. Она не должна испариться, ее еще можно остановить и убедить в том, что для них не наступило конца.       Ноги сами несли на выход из квартиры, потом из дома, на улицу. Все это время Джису пребывала в прострации, не чувствуя свое тело прикрепленным к физической оболочке. Она ощущала себя призраком, единственной целью которого были Пак Чеен и ее нахождение.       Окружающий мир изменялся каждую секунду, делая всех людей безликими и частью фона. Дома перестали быть преградой, улицы не разветвлялись, ведя одной единственной дорогой: правильной.       Джису потеряла счет времени своему блужданию по городу. В сознание ее вернули крики и тряска студентов, чьи лица были знакомы: мелькали на вечеринке. Их голоса говорили, что переживали о ней, испугались, когда увидели ее выходящей на улицу в одиночестве, и когда поняли, что она забыла телефон, не давая возможности до себя дозвониться. Чужие лица и интонации сливались в одну единую массу.       Пока кто-то не упомянул имя Чеен.       — А где она? — Джису казалось, что кто-то другой говорил ее голосом.       — Нам бы откуда знать? — Минчжу, тоже участвовавшая в поисках, стояла с перекрещенными на груди руками и звучала недовольно по понятным причинам. — Больше не возвращалась, а ее номером телефона мы не располагаем. Да и вообще, почему тебя волнует она, а не то, что ты семь часов расхаживала по темной улице без верхней одежды? Заболеть и умереть не боишься?       Джису раскрыла рот, желая что-то сказать, но, осмотрев свое тело, не нашла себе оправдание, осознавая, что на нее накинули чью-то чужую куртку.

I

      Вторые сутки подряд тело ломило так, будто прижимало давлением, подобным образовывающимся глубоко в шахтах или при взлете на ракете. Джису просыпалась с желанием бежать; она не знала куда, но подсознание почему-то было точно уверено в том, где находится пункт назначения.       На учебе и подготовке к финальным экзаменам невозможно было сосредотачиваться, мысли постоянно находили свое место в размышлениях о Чеен: что та делает, где сейчас находится, о чем думает, чего желает. И такие вопросы не переставая роились и копошились, закрывая собой все остальное, пытающееся и себе выделить время в мыслительном процессе.       Джису до сих пор пребывала в небольшом шоке от того, что произошло в ночь вечеринки. Ей было тяжело поверить, что она всю ночь бродила по улице, не чувствуя холода и ощущения времени, ничего не боясь и ни о чем не думая. Это было безумием, но доказывало то, что Чеен говорила правду о проклятии и мучениях от него.       Джису хотелось избавиться от того, что мысли ей не подчиняются, тело ломит, не давая высыпаться, истощая, эмоции переменяются без причин, люди кажутся единой массой, которую невозможно различать, осознавать. Иногда ей казалось, что она перестает понимать человеческий язык и слышит только назойливое жужжание. Джису и себя переставала чувствовать материальной, ловя себя на мыслях о том, чтобы выйти в окно и полететь — таким легким казалось тело и хотелось его пустить по ветру.       На третьи сутки, проснувшись с пылающими от недосыпа глазами под оглушающую трель будильника, Джису решила, что пора подчиниться тому, куда хочет отправиться ее тело. Она, не думая ни о чем конкретном, вышла на улицу в первых попавшихся вещах и пошла быстрым шагом, не осознавая проходимого пути.       Это было где-то далеко, оно не ждало, постоянно изменяя свое местоположение. Джису почти переходила на бег, все внутри желало поскорее оказаться там, где, казалось, находилось ее место.       Оказавшись на заснеженной станции, где проносились мимо и ожидали пассажиров поезда, Джису остановилась, пытаясь выровнять сбитое дыхание. Глаза метались по всему пространству, пытаясь разглядеть в толпе человека, из-за которого был проделан весь этот путь, были пережиты в агонии несколько последних дней.       Почувствовав взгляд на спине, Джису обернулась. На нее ошарашенными глазами и раскрытым в удивлении ртом смотрела Чеен. Проезжая мимо, поезд должен был заглушить все звуки, но Джису могла отчетливо различить свои громкие выдохи и тихий неверящий вопрос Чеен.       «Да, да, это я!» — просился наружу выкрик. Но Джису, не сдерживая просящуюся на губы улыбку, только ступила вперед к Чеен, подходя к ней вплотную и обнимая за плечи.       Она должна все понять. Осознать, что произошло.       Чеен в ответ обняла Джису за талию, прижимая к себе и улыбаясь так, что это можно было почувствовать, не смотря на чужое лицо.       — Мне кажется, я ждала тебя всю свою жизнь.       Чеен отстранилась, чтобы взглянуть в лицо Джису: — Теперь ты знаешь, что чувствовала я.       На лице обеих сияли добрые и смущенные ухмылки, как будто они заправляли всей этой ситуацией и находились в сговоре все это время. Джису чувствовала облегчение и свободу, зная, что и завтрашний день, и все другие вслед за ним идущие проведет в уверенности, что Чеен привязана к ней так же сильно, как и она.