Невыносим

Дружба — замечательное явление. Не совсем понятно, где же та самая грань, переступив через которую, вы перестаете воспринимать друга как друга. Минхо и Джисон позволяли себе многое, сохраняя статус друзей. Джисон ластился, обнимал, дарил милые браслетики из ниток и много других забавных вещей, которые учился делать по видео-урокам из интернета. На ночевках прижимался лицом прямо к шее, обвивая руками и ногами все тело горячо уважаемого им хена. Минхо в свою очередь сбегал с пар, чтобы быть рядом с Ханом на всяких мероприятиях, пока тот совершает попытки социализироваться, кормил с ложки во время болезней, отдавал свою одежду и даже ходил на курсы гитары, потому что Джисон очень хотел слушать завывания Ли перед сном. Всем вокруг казалось, что они были друг для друга всем. Может, так и было… На самом-то деле, а что может быть лучше? Но Минхо всегда было мало. Мало его Джисона. Сначала подобные мысли особо не мешали их контакту, старший просто противился своим порывам сжать крепче, запереть в комнате, не отпустить домой с очередной ночевки. Было страшно, страшно признаться самому себе. Однако много времени осознание не заняло. Разве это было не слишком очевидно? Ханом невозможно насытиться. Не для Ли Минхо. Джисон, казалось, не замечал. Был рядом, жался сильнее, гладил по волосам, замечая, что его хен серьезнее обычного, старался задерживаться подольше, пропуская занятия по рисованию. Он же друг, как никак! Правда на вопросы о самочувствии Ли не отвечал, списывал все на усталость и сезонную хандру, прижимался к спине младшего и вдыхал свой целительный воздух. Сезон хандры прошел, на учебе заваливали не так уж и сильно, нелепые отмазки теряли актуальность, а потребность только росла. Это гребаное чувство грызло изнутри. «Не пускай!» истерично кричал голос в голове. «Конечно он так намарафетился, там же будет его любимый Хенджин.» шептал дьяволенок над левым плечом. «Мерзко.» думал сам Минхо, понимая, что он с ними согласен. — Хееен! Тебе точно не станет лучше, если послать Чанбина за витаминами или чем-то подобным? Я не могу пропускать третье занятие подряд, иначе я совсем отобьюсь от группы… — жалостливо протягивал Хан, сидя на кровати и теребя лямку своего старенького рюкзака. — Мне не нужен никто, кроме тебя, Сони! — артистично прошептал Хо, откидываясь на спину. Жестокая правда, но этот контекст заставляет Ли хотеть разбить себе лицо. «Давай, наше любимое. Заставь его остаться из-за чувства вины. Ради этого ты проходил курс по психологии? Он слишком тебе доверяет, он не замечает твоих гнусных манипуляций.» Вот это да, удивительно! Пассивно-агрессивная совесть тут как тут. Она всегда отрезвляет мозг в нужный момент. «Нужно остановиться, пока не стало поздно…» Джисон тяжело вздыхает и тянется за телефоном, чтобы снова предупредить о том, что он не придет на занятия по рисунку. — Стой, Хани! — Минхо приподнимается на локтях и заглядывает в круглые, внимательно смотрящие на него, глаза. — Я пошутил. Конечно, ты должен пойти. Не забудь покушать что-нибудь после того, как освободишься, хорошо? Зрачки Хана на мгновенье загораются от неожиданности. Подождите… Он настолько сильно устал от старшего, что разрешение сбежать ощущается как долгожданная свобода? Неужели Ли правда перегибает палку? — Ты точно в порядке? Может, я смогу опять взять задание на дом… — Точно, малыш, не волнуйся! Я же просто дурачусь, только вот не думаю, что твой преподаватель будет от этого в восторге. — нервный смешок. — Ты уже почти опаздываешь, заказать такси? — Ой, нет! Хенджин-хен сказал, что заедет за мной по-пути! А на сэкономленные деньги я куплю тебе что-нибудь в нашем любимом кафе, хочешь? — радостный Джисон схватил наушники, упавшие до этого на пол и помчался в сторону коридора. — Сам лучше поешь, я закажу что-нибудь вечером! — крикнул Хо уже убегающему младшему. — Удачи! — И тебе, хен! Я побежал! Дверь захлопнулась. «Он ушел.» Так будет правильнее, верно? Это не его болото, не ему в нем тонуть. Чувство отвратнее некуда. Хенджин-хен небось уже ждал его у подъезда в своей новенькой тачке, купленной на деньги родителей. Нет, Минхо не злился на Джисона. Он не злился и на Хенджина, на самом-то деле. Он злился на себя. Было безумно сложно отпускать Хана каждый раз, не зная, кого он может встретить по дороге. Мысль о том, что когда-то в жизни его Джисона появится кто-то, кто сможет сместить Ли с его незаконно насиженного места - пугала. Да, они называли себя настоящими соулмейтами, но читать мысли Хо так и не научился. А черт его знает, что твориться у мелкого в голове! Он же никогда не скажет правду о своих чувствах - слишком уж боится обидеть, задеть, ранить… Но лучше уж так, чем эта гребаная неизвестность! Непонятно, что чувствует сам Хан, но и признаваться в чувствах напрямую не хотелось. Мало ли согласиться на отношения из жалости? Просто чтобы избежать неловкой ситуации? Звучит отвратительно. Джисон прекрасен в своей детской наивности и искренности. Пользоваться им совершенно не хотелось. «Ты уже это делаешь.» как обухом по голове. Уровень жадности растет, но Ли же никогда не хотел быть эгоистом? Что с ним происходит? Ситуация приобретает наимерзейшие обороты.

***

Минхо был чертовски зол. И обижен. И в ступоре. Третье воскресенье месяца - официально их день. Их - это его и Хан, мать его, Джисона! Его лучшего друга, вроде? Именно поэтому сейчас, приготовив любимые блюда своего бельчонка, закидав весь пол около дивана подушками, подключив ноутбук к проектору и скачав несколько полнометражных аниме, украсив комнату красивыми гирляндами, Ли Минхо сидел в одиночестве, пустыми глазами смотря на телефон. И если Хо прямо сейчас сидит там, где должен… Где же гребаный Хан Джисон? 19:27 16 неотвеченных звонков. Он ни разу не пропускал их день. «Теперь у вас нет вашего дня.» Правда? Именно в этот день Хан нашел себе кого-то другого? Кого-то поважнее? Минхо не хотел об этом думать, но Сон никогда не игнорировал его так долго. Они договаривались встретиться в час. Младший пару дней назад сказал, что на выходных хочет заехать к одногруппнику отдать свою часть проекта. Сначала он волновался, вдруг что-то случилось? Этот одногруппник что-то сделал с Соном? Однако Хан периодически заходил в сеть, музыка в статусе переключалась, а сообщения старшего оставались непрочитанными. Больно. Он часто думал об этом. Боялся, но надеялся, что это просто паранойя. Тарелка с попкорном летит в стену, а обида жжет изнутри настолько, что глаза начинают слезиться. «Нечестно.» Эта ночь будет безумно долгой. Эта ночь была до обидного холодной.

***

Проснуться Ли заставил бешенный стук в дверь. Парень еле-еле открыл глаза, силясь спросонья разглядеть время на настенных часах, но безуспешно. Невыключенные гирлянды раздражали своим резким светом, рассыпанный попкорн валялся по всему полу, но больше всего волновало неистовое насилие, совершаемое кем-то над входной дверью. Поднявшись с пола, Минхо проморгался, кривясь от неприятного ощущения, вызванного застывшими на лице вчерашними слезами. Прямо перед ним валялась пустая бутылка из-под джина. «Дожили.» Телефон обнаружить не удалось, но было подозрение, что он ваяется разряженный где-то среди этой тысячи подушек. Погодите, у него же гости, верно? Стук не прекращался, поэтому Ли поплелся прямиком к входной двери, минуя ванную и прочие места, которые прилично было бы посетить перед встречей кого бы там ни было. «Ты знаешь кто там.» Конечно, Минхо знал. Никто кроме Хана не был осведомлен о месте его проживания. Странно? Возможно. Ближе Хана у него никого не было. За дверью действительно стоял запыхавшийся Хан Джисон. Нашелся потеряшка. — Минхо, клянусь, я не специально! — даже без приветствия выпаливает младший, но от заготовленной речи не остается и следа, стоит ему увидеть Хо. — Ты что, плакал?! — лицо Джисона искажается от удивления. «Упс…» — Зоркий глаз, поздравляю. — на выдохе произносит Ли, отходя от двери и сразу следуя на кухню. Оправдываться и врать уже нет сил, поэтому сейчас ему жизненно необходим зеленый чай. Сон следует за ним, предварительно запирая замок и скидывая верхнюю одежду в прихожей. Предстоит разговор, и что-то подсказывает Хану, что он будет далеко не из приятных… Он сильно обидел Хо. Теплота кружек позволяла немного согреть ладони, а поднимающийся вверх пар опалял лицо, донося до обоих парней аромат фруктового чая. — Хо, я… — младший сглотнул, набирая в легкие побольше воздуха. Он знал, что Ли не будет перебивать, но объясниться хотелось как можно скорее. — Я забыл! Клянусь, я просто запутался! Мы два дня до этого провели вместе, я думал, что наше воскресенье было вчера! Нет, то есть… Позавчера? Ну вот видишь, я опять запутался, я просто очень глупый! — Джисон захныкал. — Хен, я серьезно! Я проснулся почти к вечеру и на дату не посмотрел, пошел готовить завтрак. Потом одногруппник позвонил и спросил, типа, когда я заеду доделать проект? Я просто собрался и поехал, мы весь день над этим макетом провозились, я никуда не заходил, просто врубил плейлист с музыкой на ноуте… Потом мы немного поели, хотели опять сесть за задание, после небольшого отдыха от пиццы, но я уснул! Ты же знаешь, я бы увидел твои звонки, но блин… А Феликс не захотел меня будить, чертил там сам, сказал что-то типо того, что рука бы не поднялась меня поднимать. Черт, ну ты понял! — волнение было очевидно, Хан начал путаться в словах и постоянно теребил край свитера, не поднимая взгляда на Минхо. Ему было правда стыдно, и он не врал. Но после вчерашней ночи на душе у Хо все равно словно кошки скреблись. — Ладно, успокойся, я понял. — абсолютно спокойно перебил триаду своего младшего Ли. — Точно? Ты не злишься? — он впервые за этот день поднял свой взгляд и устремил его прямо в уставшие глаза хозяина этой квартиры. — Я не злюсь. — послышалось меланхоличное сюрпание из кружки. — Почему ты плакал? — Джисон так резко это выпалил, что после на пару секунд замолчал. — Ну типо, я понимаю, ты мог волноваться, но я же, вроде как, был в сети и все такое… Вопрос, по сути, был риторическим, но немного удручающим. Хан далеко не эгоистичный человек, но почему-то он четко знал, что плакал Ли из-за него. Да будто бы у Минхо других поводов в жизни нет! Или все действительно настолько очевидно? — Ты провел наше воскресенье с другим, даже не вспомнив обо мне хоть на секунду, я, по-твоему, радоваться должен был? — глаза напротив в шоке округлились. Хан замер. «Твоя паршивенькая натура всех пугает.» Тц. Минхо итак это знает. Просто так сложилось. Настроение крайне отвратное, а от жалости к себе уже скулы сводит. Не выдерживают нервы. С одной стороны, сваливать эту обиду на Джисона — глупо. Он действительно оправдался в глазах Хо. Обидно было лишь от осознания того, что Хан не одержим им так же. В момент, когда во время рутины Ли проверяет свой телефон каждые пять минут, чтобы узнать, не скинул ли его Сони очередную глупую картинку с котами — сам Сони отлично проводит свои дни без него и без желания заглянуть в телефон и узнать, живой он там вообще или нет. Вот что обижало Хо. Он эгоистично хотел быть особенным. Неотъемлемой частью жизни, такой же, какой сам Хан стал для него. «Неприятно, когда жалкие ожидания рушатся о реальность, в которой ему до тебя нет дела?» — Хен… я же объяснил… — тихий голос мгновенно вывел из оцепенения. — Я тоже объяснил. Ты же спросил почему я плакал. Вот и ответ. Жутко некомфортно. Не такие должны быть разговоры у двух лучших друзей. Не так Минхо хотел разговаривать с тем, кто стал его целительным воздухом. Не так говорят с возлюбленными. — Ну прости! Правда… Но я не понимаю, мы итак провели два дня подряд вместе, а это воскресенье мы отмечаем каждую неделю уже шесть лет. — Если тебе надоело, можем его вообще отменить. Блять. «Что ты сделаешь, если он согласиться? Он, видимо, чертовски от тебя устал. Ха-ха.» — Минхо. — сердитого Хана наблюдать было великой редкостью. Что ж, повезло? — Ты сейчас серьезно? — Ну если оно для тебя ничего не значит, то окей. Зачем оно тогда вообще? Раз уж начал — придется играть до конца. Сейчас или никогда. «Уже придумал, что будешь делать, если это не сработает и он не начнет признаваться тебе в том, как все ваше ему дорого, а просто уйдет? Пора бы начинать.» Да. «Грязный ход для такого же грязного человека.» По крайней мере, Минхо ощущал себя именно так. — Я такого не говорил. Ты меня слушал вообще? — Слушал. — Так и в чем проблема? Я банально запутался в датах, сколько раз такое было? Я чту наши традиции и все такое, но взрослая жизнь дышит в затылок и все эти дела они просто… наваливаются? Все можно восполнить, зачем вообще уходить в такую крайность? — Затем, чтобы мне стало понятно, что ты не вспоминаешь обо мне в течение дня, пока я тебя силком не тащу в свою конуру. — Я уснул, мать твою, Ли Минхо! Ты меня до этого два дня в этой своей конуре держал, забыл уже, что мы до утра не спали? Я вообще в пространстве потерялся! — Теперь я еще и виноват, да? — Боже… — Ох, ну если мы уже и к господу богу взываем, то я, видимо, тебя действительно достал. — Минхо, блять, ты просто невыносим! Тишина. Неприятно, но… Ли заслужил. Заслужил ведь? «Невыносим.» Невыносим. Хан Джисон его не выносит. Больно, но не больнее всего, что Минхо успел наговорить Джисону сегодня. Он не виноват. Не виноват в том, что Хо такой. Джисон ни в чем не виноват. «Блять.» К глазам снова подкатывают слёзы. — Да. — этот полу-выдох едва слышен. — Верно, я… прости меня. Взгляд в пол. Почему все так? Разве между ними может быть все… так? Джисон медленно сползает со своего стула и подходит вплотную к другу, совсем невесомо дотрагиваясь до его плеча. — Хо… — Нет, Сони, только не извиняйся. — голос подрагивает. — Прошу, ты правда ни в чем не виноват. Я… Я просто… Черт! Ли закрывает лицо ладонями, ощущая тепло, исходящее от поддерживающей руки на теле. Он рядом. Все равно здесь, стоит около своего несносного хена и ждёт чего-то, только вот неясно чего. Расстроился ужасно. Хан ненавидит ссорится и всегда чувствует себя виноватым. «Заигрался.» Верно. Это все пора прекращать. Если сейчас не сорвать этот злоебучий пластырь, то дальше будет только хуже. Будет сложнее. Минхо никогда не хотел, чтобы так было между ними. Пора выложить все карты на стол. Глубокий вздох. — Выслушай меня сейчас, хорошо? — Ли ощутил, как слегка сильнее сжались пальцы на его плече. — Угу. — немногословное и неуверенное, но безумно важное сейчас согласие. — Ты прав. Во всем прав и ни в чем не виноват. Я действительно невыносим, знаешь? — смешок. — В последнее время я веду себя отвратительно по отношению к тебе, я это знаю, но не думаю, что ты заметил. Точнее, даже если заметил, наверняка не предал этому значение и просто волновался за меня. Но… Этому правда есть повод. И не моя хандра, ни учеба, ни родители или ещё кто. Повод — это ты. Точнее, все же я. Да, верно, я сам. И мои чувства. Мне всегда было сложно о них говорить, но я понимаю, что тебе ещё труднее. Ты так чутко относишься к людям вокруг, что о себе порой забываешь и молчишь слишком долго. Это и не давало мне покоя, я просто… не знал? Не совсем понимал, как действовать, когда осознал свои чувства, ведь не знал, что чувствуешь ты. Теперь не получится никак отмазаться, пора говорить напрямую, без возможности быть понятым неправильно. Все или ничего. Вабанк. — Я люблю тебя, Хан Джисон. Очень сильно. И, может, мы говорим это друг другу часто, но в этот раз все немного иначе. Ты нравишься мне не как друг. Ты… Ты стал буквально центром моей вселенной, понимаешь? Моим личным смыслом. И я действительно настоящий подонок. Я так боялся этого разговора, так боялся показать тебе то, насколько сильно от тебя зависим, что начал отравлять тебе жизнь. Прости меня за это, ладно? Со временем мне стало недостаточно наших взаимодействий и я выбрал неправильный путь, стараясь почувствовать собственную важность в твоей жизни. Я не хотел думать о том, что не являюсь для тебя тем же, кем ты стал для меня, Хани. Вот все так и вышло. Я правда не хотел этого, но оказался слишком слаб перед своими демонами. Все получилось совсем не так, как я хотел… Прости своего несносного хена за это все, если сможешь, и за чувства нелепые тоже прости. Только не злись на меня, слышишь? Я все пойму, если ты захочешь ограничить наше общение, к примеру, или ещё что. Но я никогда не прощу себя, если все хорошее, что у нас было, перечеркнется этой глупой ситуацией и ты запомнишь меня таким, бельчонок. Тишина окутала комнату, оставив лишь дыхание двух пока что близких друг-другу людей. На удивление, Минхо стало спокойнее. Он так трясся, представлял себе этот момент, сгрызая ногти под ноль, а сейчас… ничего. Приятная пустота, будто выпотрошил себя наружу, и все гнилое, что было внутри, наконец-то перестало тебя травить. Сейчас бы выйти из квартиры, накинув кожаную куртку и коричневый шарф, и просто идти вперёд, к морю. Задышать полной грудью, заполнив эту пустоту холодным Сеульским воздухом и меланхоличной грустью. Но, к сожалению, сначала придётся дождаться ответа. Хан практически замер, вслушивался в каждое слово и практически не дышал. Сжимал руку на плече как можно сильнее. Правда, к середине речи хватка ослабла, а к концу ладонь и вовсе соскользнула. Хо не хотел поднимать взгляд раньше времени, только не сейчас. Это будет ощущаться намного напряженнее и давяще, а Джисону нужно сосредоточиться на своих собственных чувствах хоть раз — и просто отказать Минхо. Так будет легче. Всем так будет легче. — А теперь выслушай меня, Хо-хен. — Минхо зажмурился. Хан выбрал очень строгую интонацию. Неужели правда разозлился? — Во первых, мы оба виноваты. По крайней мере в том, что слишком сильно боимся своих чувств. Но они есть? Мы живые люди, как никак… Признаться честно, действительно… Эм. — Джисон замешкался. Нелегко впервые открываться. — Чувства правда есть. У нас обоих. Поэтому, пожалуйста, не извиняйся за них. Что? «Не надумывай лишнего.» — Я именно про эти чувства, ты понял? Я тоже должен просить прощения. Сейчас я понимаю, что ни меня, ни мои мотивы невозможно было понять. Я часто не говорил правды и смеялся, вместо того, чтобы серьезно обсудить с тобой. Я тоже в тебя влюблён. И с моей стороны слишком глупо было бы это отрицать, поэтому, пожалуйста, поверь! Сейчас я хочу лишь того, чтобы мы разобрались в этом всем и перестали себя мучать… — Стой, ты серьезно? Прям правда? Ты уверен в этом? — Да, Хо-хен. Полностью уверен. У меня тоже было много времени подумать. И все? Мог ли Минхо вообще когда-либо о таком мечтать? Неужели все это время нужно было просто сказать? Неужели теперь все измениться? — Я не… Я даже не знаю, что теперь сказать. — Ли тяжело выдыхает, чувствуя, как потеют ладони и мир уходит из-под ног. Все слишком резко перевернулось, превращаясь в совсем иную реальность. — Нам еще многое нужно обсудить и решить, хен. Если ты хочешь дать этому продолжение, конечно… — все еще неуверено прошептал Джисон. — Конечно хочу! Сони, ты просто, блять… Прошу прости меня, я правда был невыносим. Минхо двигается вперед, не в силах сдержать желание обнять свою личную причину жить. Джисон мгновенно прижался к родной груди, утыкаясь носом в изгиб между шеей и плечом и дыша, дыша, дыша. Они оба проверяли друг друга. Превозмогая себя, пытались поверить, что их самые тайные желания стали явью, а будущее перестало быть туманным мороком, не пропускающим и лучика солнца. Наконец-то тучи рассеялись, позволяя вздохнуть полной грудью и отпустить все эти многолетние боли, позволив бабочкам свободно вылететь из живота и взглянуть на природу, которая скрывалась от них столько времени. Дождь все еще моросил, ветер все еще неприятно задувал зашиворот, символизируя то, что им еще многое придется пройти. Осознать, изменить, обсудить… Ничего уже не будет как раньше, но дорога, открывшаяся перед ними, даже будучи бугристой и скользкой, обнадеживала. Они справятся. Наденут свитера потеплее, возьмутся за руки крепко-крепко, и шагнут вперед, открыто смотря друг другу в глаза. — Я люблю тебя. — шепотом, но уверенно. — Не кради мои реплики, белка! — насмешливо, но голос дрожит. — Мне все равно! — Я тебя тоже, Сони. Очень сильно.