Love me or Leave me

      Холод, который он давно перестал чувствовать, вновь осел в груди. Минхо хотел бы разбить голову об огромную бетонную плиту, чтобы у него вышибло все мозги, но выходит только уронить ее на тоненькую подушку, давно потерявшую форму. Раздражает.       Так же сильно, как жара в квартире, как полупустой стакан на прикроватной тумбочке, как сотня слоев одежды на нем (на самом деле всего одна пижама), как пустое место на двухместной кровати и как горящий свет в другой комнате. Каждый божий день он просыпается один и точно так же засыпает. О существовании Сынмина напоминают лишь собственное кровоточившее сердце и примятая с его стороны постель. Он хотя бы ложится рядом.       Минхо ничего не понимает.       В какой момент их отношения стали такими? Что он сделал не так?       Ли не тот человек, что будет убиваться по другому. Он сделает первый шаг в отношениях сам, если партнера не хватит смелости. Без зазрения совести сам же эти отношения и закончит, его не будет долго ломать от того, что ну всё, прошла любовь, завяли помидоры. Неделю спустя он пойдет с каменным лицом на работу и опять будет улыбаться на жалкие подкаты программиста из соседнего отдела - Джисона. Он вообще не тот человек, что будет молчать о своем недовольстве, рыдать в подушку, терзаться мыслями. Нет.       Но чертов Ким Сынмин перевернул всю его жизнь прошлой весной. У Минхо отвратительный вкус, раз он выбрал вместо Хана его, потому что Сынмин оказался точно таким же. Он не особо показывал эмоции, редко делился с чем-то откровенным, а о важном говорил через шутки.       Они познакомились в баре, где планировали подцепить кого-нибудь на одну ночь, но вместо противоположной по характеру и наивной пассии нашли друг друга у барной стойки. Минхо был немного разочарован, потому что веселый незнакомец Феликс, который по случайности подсел рядом с ним был нагло забран таким же громким высоким брюнетом с до приторности сладким именем Хёнджин. Планы на блондина были разрушены в тот же миг. А Сынмин просто поругался с друзьями и поехал веселиться совершенно один.       За одной песней шла другая. Глаза наконец-то привыкли к темноте разрезаемой неоновыми лучами подсветки. Шум толпы перестал давить на уши. Бармен делал коктейли всё лучше и лучше. Тогда-то они заговорили.       А потом поехали домой спать, но не так, как планировал в начале вечера Минхо, а так, как хотел Сынмин, нормально не спавший месяц из-за экзаменов в университете. Ни намека на что-то пошлое, только тишина и теплота. В тот вечер сердце Ли, кажется, стало стучать быстрее.       Ким оказался всего на два года младше, обучался на экономиста и мечтал о звездном небе за городом. Он не был похож ни на одного из партнеров, которые были у Минхо: не был таким чувствительным, как маленький Чонин, не требовал внимания, как Чанбин и не был таким закомплексованным, как Чан. Словно зеркало. Он был именно таким. Они понимали друг друга с полуслова, одного касания хватало, чтобы планета взрывалась в глазах, а страсть была между ними такой же сильной, как и привязанность. Они будто привязали друг друга к себе и ни одна спица не могла распустить их.       Идеально.       Его мама была в восторге, когда встретила сына с Кимом за спиной у себя на пороге. Даже отец, что до сих пор не до конца принял ориентацию сына, отметил, что Сынмин был лучшим среди всех, кого он видел. Всё шло как по маслу. Чувств было так много, что Минхо стал ощущать себя пакетом с попкорном в микроволновке, будто еще чуть-чуть и он точно лопнет. Дни ощущались более красочно, сидеть дома и просто обниматься было намного приятнее, чем шататься по клубам, на работе больше не было завалов, потому что все выполнялось в срок. Ну просто сказка.       Если бы их отношения были вещью, то это однозначно было бы большое пуховое одеяло, под которым можно спрятаться от всего мира. Это одеяло стало бы для них сундуком-сокровищницей со звездным небом внутри. Они съехались быстрее, чем принято это делать. Почти безжизненную квартиру Минхо стал заполнять свет их отношений: пустая ванная обросла баночками с уходовой косметикой, огромный холодильник порой не закрывался от наличия продуктов, а в спальне стало на одну подушку и одеяло больше. В помещении больше не было давящей тишины, стены трещали от их смеха и вечных подколов. В телевизоре больше не было надобности, потому что они без него делились собственными новостями каждый ужин.       Удивительно, как за такое незначительное время Минхо растаял настолько, что стал плакать над романтичными фильмами, как оказываясь перед выбором думал о том, что понравится Киму, как улыбка появлялась на его лице просто с ничего.       Но даже в сказке принцессы сталкиваются с проблемами. Белоснежка попробовала яблоко, Спящая красавица укололась об веретено, Русалочка отдала ноги во имя любви. Минхо, видимо, съел яблоко своих фантазий, укололся о настоящий мир, отдал свое сердце во имя лживой реальности.       Сынмин стал просто соседом по квартире. Пропали мягкие объятия с его стороны, громкие слова о любви, сказанные шепотом, пропали новости под конец дня. На место вернулся шум телевизора на фоне, привычные боевики про супергероев, лишние задачи, из-за которых приходилось задерживаться на работе. В один из вечеров пятницы ноги привели к клубу.       Чтобы расслабиться, было написано Сынмину, потому что сказать вслух сил не нашлось. Чтобы удостовериться, что ты все еще мне нужен, было настоящей причиной.       Минхо так и не понял, в ком именно проблема. В нем? Но он же ничего такого не сделал. Он продолжал, как верный хатико ждать в кровати, готовил любимую пасту Кима, хотя тот не просил, продолжал отнекиваться от трещины в их отношениях. Или в Сынмине? Он стал закрываться, перестал касаться, больше не смеялся с любой чепухи. В шумном помещении было душно, но Ли чувствовал только холод одиночества. За барной стойкой был уже другой бармен, которого он не знает. К нему подсел тот, кто пестрил счастьем постоянно - Джисон был привычно бодрым. Чужая рука ложилась на напряженную спину, Хан постоянно что-то говорил и не мог остановиться. Раздражал. Было противно и плохо. Минхо чувствовал, как делает что-то неверное, пока кивает на чужие слова и не откидывает руку коллеги. Хотелось помыться, спрятаться под пуховым одеялом, заплакать и обнять Сынмина. Он извинился и ушел.       Но дома была тишина. Такая же противная и скользкая, как чувство униженности. Ким спал в их постели, свернувшись калачиком, хотя на часах был всего час ночи, в обычные дни он засыпал намного позже. Минхо не стал его тревожить и лег на другой край кровати, но так, что их спины ни разу не столкнулись за ночь. На утро Сынмин еще больше шарахался от него.       Дни стали похожими на ад. Уютно было везде, кроме собственного дома, где все еще жила его любовь. Да и любовь больше не оседала на языке, как что-то сладкое, полное чувств. Это был обычный набор черных букв на белом фоне. Как пустота. Как серый цвет.       На календаре дни бежали к двадцать третьему марта, году их отношений. За окном закатное солнышко во всю плясало по домам, а температура стабильно держалась на отметке 5 градусов, когда за спиной прозвучал шорох одеяла и подушек, и на сотню слоев одежды (на самом деле всего одна пижама) легла теплая ладонь. К затылку с отросшими волосами прижался чужой горячий лоб. - Я думаю, нам нужно поговорить.

Ты вообще любишь меня сейчас? Я задержу дыхание и буду ждать твоего ответа. Оставлю это на твое усмотрение, Скажи мне: ДА или НЕТ Детка, люби меня или покинь меня этим вечером