Её тонкие руки

      Аластор лежал на каменном полу не двигаясь. Его тело жутко болело, словно кто-то переломал ему кости, и даже простое дыхание давалось ему с трудом. Каждый вдох ощущался как миллионы иголок, воткнутые ему в грудь. В голове осел туман, и перед глазами виднелся лишь пол да развалины. Что-то горело вокруг него, и в нос ударил характерный запах.       Его уши упали, не в силах держаться ровно. Демон скорчился, притянув колени к груди. Он лишь говорил себе, что скоро станет лучше, скоро пройдёт. Но кровь несчадно текла, и вместе с ней вытекала его жизнь. Умереть дважды, вот ирония. С обветренных губ сорвался полусмешок, прерванный учащённым кашлем с кровью, из-за которого у него выступили слёзы.       Аластор не представлял, как всё-таки закончилось сражение против Адама и его экзорцистов, но и думать об этом не мог. Картинка мира расплывалась и вертелась, медленно превращаясь в пятна красок, в основном красных. Небо горело цветами его крови и пировало.       Время от времени он дёргался, осознавая, что ещё дышит и может двигаться. Но вскоре погружался в состояние полусна, хоть и пытался держаться в сознании. Умирать не хотелось, особенно вот так, от руки идиота.       Когти Аластора скребли каменный пол, таким образом отвлекая его от мыслей о смерти. И что будет с ним после? Он уже в Аду. Не то что бы ему есть путь куда-либо ещё. И спасти его некому, он совсем один. Всегда был. Так и умрёт.       Послышались лёгкие шаги, но демон не мог даже головы поднять. Он видел чьи-то остановившиеся ступни перед собой и молчал. Белое незапятнанное красками Ада платье развевалось, и раздавался шелест украшений. Незнакомец мягко опустился на пол, приблизившись к раненому, и положил ладонь демону на голову. — Я тебя обыскалась.       Аластор медленно заморгал и еле двинулся, чтобы увидеть чужое лицо. Такие знакомые мягкие черты — добрые карие глаза, веснушки на щеках, припудренные румянцем, губы, всегда носившие улыбку, и такой уставший вид. Её тёмные кудрявые волосы были заправлены назад, но пару прядей всё продолжали падать ей на лицо.       Её ладонь гладила Аластора по лицу и так успокаивала его своими прикосновениями. Он невольно поддался вперёд. — Я скучал по тебе, — его голос хриплый, едва различимый и смешанный с радио помехами, но женщине было не трудно понять его. — Давай я тебе помогу, нельзя так лежать на холодном полу, — она сдвинулась чуть вперёд и осторожно приподняла его тело, усаживая его. Аластор поддался ей, совершенно не сопротивляясь. Он облокотился о стену позади него, откинув голову назад. Тонкая струя крови скатилась по подбородку, и его затрясло.       Взгляд женщины упал на его рану, и губы её растянулись в печали, а брови нахмурились. Аластор был весь покрыт собственной кровью и быстро терял контроль. — Почему ты тут? Ты должна быть в Раю.       Та лишь подняла на него мягкий взгляд и слабо улыбнулась. Она подняла ладонь, которая через пару секунд стала полупрозрачной и вновь вернулась в норму. Аластор еле слышно хмыкнул. Женщина поправила его одежду, чтобы ему было комфортнее, и села около него, подтянув ноги. — Знаешь, когда я попала в Рай, я ждала тебя, — начала она, смотря куда-то перед собой. — Я спрашивала у ангелов про тебя, искала, но никак не могла найти, — женщина опустила грустный взгляд. Улыбка на её лице противоречила её эмоциям. — Я скучала по тебе. Переживала, как там мой сыночек? Всё ли у него хорошо? Я надеялась, что ты нашёл себе друзей, может быть, новую семью. Лучше, чем когда-то была у нас.       Аластор внимательно смотрел на неё, едва удерживая голову, и не мог отвести взгляда. Она была перед ним, и казалось, также далека. Словно потянись за ней, и та исчезнет навсегда.       Женщина взглянула на него и с любовью погладила по голове. Её прикосновения, как он и помнил, были тёплыми и мягкими. Её тонкие руки когда-то прижимали к себе, защищая от всех бед и невзгод окружающего их мира. — Как в Раю? — Очень хорошо. Иногда я хожу в зоопарк. Это мне так напоминает о наших с тобой походах. Я помню, как тебе нравились животные, как ты подражал им и смеялся, — она наклонилась к нему. — Никто не смог бы тебя заменить. Даже в Раю. Я не переставала думать о тебе, — женщина мечтательно уставилась в небо. — Хотела бы я забрать с собой пару фотографий. Где ты ещё такой маленький, такой радостный мальчик.       Воцарилась тишина.       Были слышны чьи-то отдалённые крики, звуки трескающихся материалов под гнётом огня, а помимо этого — гробовая тишина. В воздухе повисли тоска и скорбь. И запах крови отчётливо бил в нос. — Что произошло? — женщина повернула к нему голову, обхватив колени руками. Аластор избегал её взгляда.       Даже при смерти он не смог бы рассказать ей всю правду. Кем он стал при жизни после её смерти. Он не смог бы объяснить ей почему. И боялся увидеть осуждение в её глазах. А та смиренно ждала, надеясь услышать ответ. Она волновалась, ведь Ад — ужасное место. И он тут совершенно один, без её поддержки. — Ты же знаешь, я твоя мама, я люблю тебя. Мне всё равно, что ты сотворил, я всегда буду рядом, — её мягкая ладонь коснулась его щеки. Аластор прикрыл глаза и вздохнул. — Я тебя тоже люблю, мам... Мне было так тяжело, моя душа теперь не принадлежит мне.       Грусть исказила её лицо. Она опустила взгляд, уставившись в пол. Мир становился отдалённее, и голова уже переставала соображать. Ему оставалось совсем немного, пока смерть не заберёт его с концами. — Прости меня, что я такой, что я подвёл тебя, — его тело становилось слабее и немее с каждой секундой. Язык заплетался, но Аластор тщательно старался выговорить слова. — Я надеялся встретиться с тобой, я так скучал по тебе. Но я знал, что мне нет прощения. За то, что я сделал.       Он всё-таки повалился на бок, ударившись головой, отчего перед глазами заплясали звёзды. По всему телу прошла дрожь, и в ушах жутко громко зазвенело.       Женщина поспешно поднялась и подошла к нему, опустившись на колени. Она повела ладонью по его боку, взволнованно оглядывая. Она ничем не могла ему помочь, только смотреть, как её сын теряет сознание и медленно умирает.       Та наклонилась к нему, и её тонкие руки мягко окутали его в объятия. — Я прощаю тебя. За всё.       Последняя короткая улыбка появилась на его лице. Приоткрыв глаза, перед ним была лишь темнота. Но тепло её объятий всё ещё оставалось с ним, а мягкие поглаживания успокаивали его. И кажется, уже было не так страшно. Его тело больше не болело, и он в принципе перестал что-либо чувствовать.       Она была с ним до тех пор, пока он не уснул. Навсегда.       И на следующий день его нашли одного, брошенного в развалинах, с мягкой улыбкой на лице и застывшими слезами на щеках.