В отражении зеркал

      — До чего же неудобные туфли, — Бубнит Гюльчин, направляясь к себе. Во дворе особняка рабочий персонал все еще бродил без отдыха, собирая аппаратуру. На улице постепенно темнело и ее съемочный день подошел к концу.       Наконец войдя в свой вагончик, устало рухнула на диван, со стоном снимая злосчастные туфли. Гюльчин с минуту стоит босиком, после, все же, надевая мягкие тапочки, и испытывая истинное наслаждение.       Как мало нужно для счастья, — В мыслях улыбается она, — Еще бы снять этот наряд…       Сегодня с Эмре, который все еще работает на площадке с Гезде, отснялись в сильной сцене. По крайней мере, ей так кажется. Момент, где все узнали об отношениях Ифакат и Орхана.       И почему ее Ифакат так не любят?! — Несмотря на многолетний опыт работы, ее все же расстраивают негативные речи в адрес ее персонажа, — Неужели не видят, что она вынуждена так поступать. А что касалось Орхана, то сердцу ведь не прикажешь… — Размышляла она, все еще отдыхая на диванчике.       Домой совсем не хотелось. Ее муж, гора, за которой она думала, что может жить спокойно, оказался не таким уж и надежным. Все эти годы она идеализировала его, не замечая недостатков. А оказалось, что их брак и не стоил ничего.       Сегодня она не играла, она плакала по настоящему, сначала сидя на полу у ног Теккиндора, и после, когда шла в свою комнату прямо перед камерой, что снимала крупный план. И никто ведь не догадался, что что-то не так… Ведь строгая и собранная госпожа Гюльчин привыкла отыгрывать с первого дубля.       Глаза ее все еще щипали от слез, что она выплакала во время своих сцен. Женщина поднялась и взяла капли со столика, в окно заметив Эмре и Гезде, что шли из особняка к их общему вагончику. И она не понимает, как они на это согласились, ведь по факту, — это единственное укромное местечко, где актер может отдохнуть и прийти в себя после съемок или во время перерыва. Наличие кого-то на постоянной основе в ее владениях непременно бы раздражали Гюльчин.       Женщина отошла от окна и закапала капли в глаза. Постояла пару секунд, запрокинув голову и прикрыв веки, позволяя каплям скорее подействовать.       Она отложила флакончик и рука сама потянулась к телефону. Время близилось к восьми. Утку не звонил. Гюльчин криво усмехнулась и взглянула в зеркало.       — И как я пойду с таким опухшим лицом? — Ужаснулась она своего отражения. — Уф…       Все сегодня было не так, и это ее сильно раздражало. Она быстро расстегнула рубашку и сняла ее. Но та застряла в области кистей и никак не хотела сниматься. Было желание с психу сдернуть с себя эту вещь, но, к ее великой печали, вещь не ее и все равно бы не снялась таким образом. Поэтому она глубоко вздохнула, набираясь терпения, и накинула рубашку обратно на плечи, опускаясь на диван. Под рубашкой был боди в тон кожи на тонких лямках и с глубоким вырезом, подобранный специально под этот образ. Эти манжеты, что плотно прилегали к запястьям из-за бесчисленных пуговиц, на секунду свели ее с ума. Но она, набравшись терпения, которого к вечеру стало значительно меньше, по одной нервно, но осторожно, расстегивала их.       Раздался короткий стук в дверь. Не думала она, что ее помощница еще здесь.       Но, стоит признать, как нельзя кстати.       — Да, — Ответила Гюльчин без задней мысли и, когда дверь захлопнулась, подняла взгляд на Эмре, что стоял в дверях немного растерянный. — Эмре?! — Она на автомате запахнула рубашку, не придавая ей особого значения. Из-за работы они видели друг друга в разных состояниях: его в одних трусах, и ее в довольно-таки откровенных сорочках. Поэтому стеснения с ее стороны особо не было. — Уже закончили?       — Да, — Улыбнулся он, проходя вглубь. — Там работы было минут на двадцать.       — Тоже плакал? — Засмеялась она, продолжая нервно расстегивать манжету.       — Куда без этого, — Отмахнулся он и плюхнулся на диванчик, вытягивая ноги, — Там Гезде переодевается, я посижу у тебя?       Гюльчин на секунду подняла на него непонимающий взгляд.       А чем, по его мнению, сейчас занимается она?.. — Пробубнила женщина в мыслях, задерживая взгляд на его глазах.       — Хорошо, сиди. — Сухо ответила она, продолжая расстегивать пуговицы, — Можешь, в принципе, отдохнуть здесь, я скоро уйду. — Улыбнулась она, на секунду подняв на него глаза. Эмре развернулся в ее сторону, окидывая взглядом, и отмечая ее нервозность.       — Я помогу, ты не против? — Не дожидаясь ответа, он берет ее за руку, ловко расправляясь с пуговицами. Потом справляется со второй манжетой.       — Где ты был раньше? — С облегчением вздохнула она, ловя на себе изучающий взгляд мужчины.       — Я был женат, — Ухмыльнулся он, отворачиваясь.       — Я не в том плане… — Растерялась она, — То есть… Эмре, иди к черту! — Буркнула женщина, заставляя его засмеяться.       Гюльчин наконец стягивает с себя эту громоздкую рубашку и вешает на плечики в шкафу. Распускает волосы, вытаскивая шпильки одну за другой, не замечая, как смех за ее спиной постепенно стих. Она блаженно прикрывает глаза, проходясь пальцами у корней, сразу же снимая этими движениями скопившееся напряжение. Расческой проводит по завившимся волосам, блаженно прикрывая глаза. Вот чего ей не хватало целый день.       Женщина обернулась, ей нужно было переодеться. Проводить этот вечер в вещах со съемочной площадки не было ни малейшего желания.       Эмре полулежа расположился на диванчике, видимо, задремав. Она берет свою объемную безразмерную кофту, в которую обычно укутывалась прохладными вечерами на съемках, и накрыла его плечи, задерживаясь взглядом на безмятежном лице, и пытаясь понять, действительно ли он спит.       Она слишком близко к нему приблизилась, но глаза Эмре не открыл и дыхание его оставалось равномерным. Тогда Гюльчин резко дунула ему на ресницы и отстранилась, на случай, если он все же не спит, но ее партнер по съемкам даже не двигался.       — Ну, Эмре, — Прошептала она, — Если не спишь, то засни прямо сейчас. — Она все еще вглядывалась в его безмятежное лицо, и потянулась к молнии на длинной и пышной юбке.       Женщина отошла от него и прошла к шкафчику, открыв дверь. Она встала за дверью, скрываясь за ней и сняла юбку. Следом стянула боди, оставаясь почти обнаженной. Она перекинула волосы за спину и вытащила из шкафа строгое черное платье с глубоким вырезом. Быстро надела его, с трудом застегнув молнию на спине. Платье было из костюмной ткани с длинными рукавами и длиной чуть ниже колена.       Она бросила короткий взгляд на Эмре, который укутался в кофту по самый нос. Гюльчин улыбнулась и накинула на плечи жакет, перед выходом все же обновляя помаду более яркой. Она взяла в руки туфли и сумку, и вышла, обуваясь уже на улице, чтобы не разбудить Эмре. Как раз пришло уведомление, что подъехало такси. Машину она не брала, потому что знала, что сегодня будет пить. У подруги Гюльчин девичник. Женщина выходит замуж в четвертый раз, причём ей очень повезло с мужем, известный в их кругах адвокат. Когда они успевают, она не понимала, разводиться, жениться и так по кругу…       — Гюльчин, — Окликнула у ворот Гезде, — Куда такая роскошная? — Поинтересовалась она, догнав, и продолжая путь вместе.       — Девичник у подруги, представляешь? — Хохотнула она.       — Как ты могла, я думала твоя единственная подруга — это я… — Гезде театрально приложила кисть к своему лбу, прибавляя своим словам больше драмы.       — Ты лучшая, Гездем, — Хитро улыбнулась Гюльчин и приобняла ее, поцеловав в щечку, когда они выходили за ворота.       — Я шучу, хорошо повеселиться, — Улыбнулась Гезде, указывая взглядом на ожидающую ее машину.       — Спасибо. До завтра, дорогая! — Послала ей воздушный поцелуй, запрыгивая в ожидающее ее такси.

***

      Женщины сидели в атмосферном заведении, из окон которого особенно красиво с высоты мерцали огни ночного Стамбула. Они начали с вина, дожидаясь остальных.       Гюльчин немного задержалась и поздоровавшись со всеми, села на свое место.       За соседним столом собралась компания мужчин в солидных костюмах, они кого-то ждали. И какого было удивление, когда мужчины дружно поднялись, встречая своего задержавшегося друга.       Гюльчин совершенно не ожидала встретиться долгим взглядом с тем, кого оставила спящим в своем вагончике менее получаса назад. Она подняла бровь, провожая его глазами. Он улыбнулся ей уголком губ и повернулся к друзьям.       Мужчина и сам не ожидал встретиться с ней здесь, но увидел Гюльчин сразу же как зашел.       Этот надменный взгляд врезался в разум, зацепился и не отпускал. Эмре отвлек друг, что похлопал его по плечу, приглашая к столу. Он должен был быть с ними, но взгляд то и дело бегал к этой женщине. С ним такое впервые, она даже не в его вкусе. Слишком правильная, слишком сильная, тем более замужем. За мужем, который ни разу не заехал за ней на съемочную площадку.       Эмре Алтуг, о котором теперь без умолку расспрашивали ее подруги и рассказывали сами, оказался не таким скромным, с хорошим таким послужным списком, в котором были красавицы из красавиц.       Собственно, ее красавицы были им очарованы.       Перед ней словно другой человек: веселый и раскрепощенный, от сдержанного актера, которым она видела его на съемочной площадке не было и следа. Как оказалось, они празднуют возвращение их друга из Лондона, пока женщины отмечают создание новой семьи.       Он то и дело поглядывал на их стол, где сидели одни из самых узнаваемых и уважаемых женщин Стамбула. В какой-то момент он заметил, что Гюльчин тоже повернула голову и ненавязчиво оглядела присутствующих за соседним столом. Среди присутствующих были и знакомые ей лица, что были увлечены беседой. Потом она случайно поймала на себе изучающий взгляд того, кто каким-то неведомым ей образом стал главной темой всех разговоров за их столом. Эмре отсалютовал ей бокалом виски и улыбнулся. Гюльчин подняла брови, незаметно сделала то же самое в ответ и быстро отвернулась, в надежде, что никто этого не заметил. После, за весь вечер, ни разу не посмотрела на него.       Одна мысль не давала ей покоя: он действительно спал или нет? Этот вопрос заставлял ее щеки вспыхивать раз за разом.       Одна из ее подруг, что сидела рядом с ней, во всю развлекалась и не сводила с Эмре кокетливого взгляда.       — Турна, прекрати… — Попросила Гюльчин, начиная раздражаться. Девушка на десять лет старше Афры, красивая и молодая, что ей ещё делать, она заигрывала с ним. Но больше ее раздражало, что Эмре с удовольствием наблюдал за ней. Гюльчин тряхнула плечом, не понимая, откуда взялась эта ревность.       — Дорогая, он так смотрит… Ну посмотри на него, — Сантырджыоглу вновь повернула голову, аккуратно, словно рассматривает интерьер. И наткнулась на его взгляд.       Кажется она поняла, почему он так влияет на женщин. Эмре чертовски сексуален и он этим прекрасно пользуется. У него красивая улыбка и крепкое телосложение. Одни его темные глаза, что были обрамлены густыми бровями, словно две бездны вводили в транс. Гюльчин прикусила губу и с трудом отвернулась, вернув внимание к Турне, что буквально растаяла перед ним.       — Он кажется на всех так смотрит… — Буркнула себе под нос и обратилась к девушке, — Турна, не будем делать его главной звездой вечера… Он и на работе с этим прекрасно справляется.       — А-а, — Девушка кажется забыла, что они коллеги, — Сегодня вместе были? Утку не ревнует к такому красавчику? — На последнем вопросе Сантырджыоглу изменилась в лице.       — Нет, — Холодно ответила Гюльчин. — Хочешь, спроси у него.       — Умеешь ты испортить настроение… — Насторожилась Турна. — Что происходит? — Женщина промолчала, — Не говори, что вы поссорились, или хуже? Разводитесь?       — Не думай об этом, — Улыбнулась она, допив содержимое бокала.       — Потом мы же поговорим? — Сопереживающе сжала ее руку.       — Потом, — Отозвалась она. — Сейчас забудь.       К концу мероприятия Гюльчин стало очень весело. Последние два бокала точно были лишними. И ей уже было пора. Соседний стол тоже почти разошёлся, как и их.       — Гюльчин, спасибо за все, милая, — Произнесла виновница торжества, — Может подождём Джема. Он тебя довезет.       — Не стоит утруждаться. Пока, дорогая. Встретимся уже на твоей свадьбе. — Она через пару дней.       Гюльчин вышла из ресторана, что был на самом верхнем этаже элитного отеля. У лифта она неожиданно для себя столкнулась с Эмре. Он подошёл к ней, улыбаясь легким оскалом, глаза его словно горели.       Почему он не уехал, он вроде ушёл немного раньше остальных и почему он так влияет на неё, женщина не понимала. А в воздухе тем временем словно разбрызгали афродизиак…       Гюльчин поправила волосы. Он впитывал каждое ее движение, то как она нетерпеливо переступает с ноги на ногу, как прикасается к огненным прядям.       Сейчас он разглядывает ее открыто. Не как в вагончике. От воспоминаний на него накатило легкое возбуждение. Он действительно задремал, чувствовал шевеление рядом, но сквозь дрему не придавал значения, пока не услышал ее голос, что велел ему действительно уснуть. В тот момент он открыл глаза, замечая на себе ароматную кофту бордового цвета мелкой вязки. А когда поднял их, то в отражении зеркала, что расположился над гримерным столиком, увидел обнаженную спину Гюльчин, когда та доставала из шкафа платье. Когда она потянулась рукой к вешалке, то встала полубоком, ненарочно демонстрируя ничем не прикрытую пышную грудь. Он повернул голову в ее сторону: она закрылась от него дверцей, но не учла зеркала, заставляя все мужское в нем биться в желании, и умирать от того, что эта женщина запретна и недоступна для него, словно Великая стена для гунна. От желания и смущения его щеки начали гореть, а внизу от увиденного моментально начал стягиваться узел. Он спрятал лицо в складках ее кофты, кутаясь в аромате женщины, которым пропиталась эта ткань. Гюльчин через минуту удалилась, а он взялся за голову и после поправил штаны, что словно стали тесны. Эта женщина и так сводила его с ума, заставляя с предвкушением ждать совместных сцен. Он тайно желал ее, что порой мешало ему работать, а теперь и вовсе не успокоится, пока не заполучит.       Да, она не в его вкусе, да, значительно старше его бывших любовниц, гораздо строже и скромнее, но он не знает почему, и какая сила им движет, но он не может думать ни о чем, кроме этих янтарных глаз. И ему нужно сбить это наваждение, или так дело не пойдет…       — Ко мне или к тебе? — Спросил он, близко наклонившись к ее уху. Пусть ударит его, скажет, что он хам и пошлет куда подальше. А завтра он извинится и сошлет все на алкоголь. Но вместо этого Гюльчин подняла на него свои красивые глаза, не понимая, это ее больное воображение или он действительно задал этот вопрос…       — Что? — Она все же надеялась на то, что ей послышалось. Он умилялся тому, насколько растерян ее милый взгляд, и сейчас, глядя на нее, он не понимал, почему его не тянуло к ней раньше… Почему именно сейчас, в окружении обилия женщин, его так тянет к той, кто никогда не ответит ему взаимностью.       — Тебе идет красная помада… — Эмре с трудом сдерживал улыбку. Все таки ей не послышалось, — Вы хорошо повеселились?       — Неплохо, — Сдержанно ответила она, опуская глаза, — Если не учитывать то, что я весь вечер слушала вздохи и охи по тебе… — Они зашли в подъехавший лифт, скрываясь там от посторонних глаз. Гюльчин нажала на нужную ей кнопку первого этажа, он, почему-то, выбрал шестой. Она на секунду задумалась. Если он не выходит на первом, то остается на ночь тут. И как теперь воспринимать вопрос: «К тебе или ко мне?»…       — Тебя это расстроило? — Вырвал из раздумий его голос, возвращая к нему.       — А должно?.. — Усмехнулась она, теперь смотря прямо в его хитрое лицо.       — Да… — Самодовольно ответил мужчина, вынуждая ее иронично изогнуть тонкую бровь.       — Эмре, ты кажется слишком много выпил… — Насмешливо подмечает она, когда видит едва приподнятый в подобии улыбки уголок полных губ. Видя, куда направлен ее взгляд, мужчина все же улыбается, обнажая ровный ряд белоснежных зубов. Пойманная с поличным, она прикусывает губу и смотрит на табличку с номером этажа: цифры сменялись очень медленно, делая каждую секунду вечностью.       — Я смотрел на тебя весь вечер, а ты не удостоила меня и секундой внимания… — Тихо произнес он, заставляя женское сердце нестись галопом от этого признания. От чего-то его голос, тембр, взгляд, все, что происходит сейчас, казалось Гюльчин до неприличия соблазнительным.       — На меня? — Удивленно переспросила она, получив в ответ утвердительный кивок головы. В лифте царило лёгкое напряжение. Стало жарко. — Ты с Турны глаз не сводил.       — Которая из них Турна?.. — Безразлично поинтересовался он, не запомнив ни одного лица из ее компании.       — Ты серьезно? — Напряжение, что испытывали оба, только возрастало.       — Да. — Он прошелся взглядом по ее фигуре, желая наконец прикоснуться к той, что не дает ему покоя вот уже пару месяцев. Вырез на платье был довольно глубоким. Склонившись немного, он бы мог прикоснуться к ее груди губами и почувствовать биение ее сердца. Щеки Гюльчин вспыхнули от этого взгляда, чуть ли не сливаясь с цветом ее волос. — И тебе нужно проверить зрение, ни на какую Турну я не смотрел, я любовался своей партнершей по съемкам, которая сегодня особенно сек… — Эмре осекся, внимательно изучая ее лицо. От волнения дыхание ее участилось, а зрачки расширились как у кошки. Она касается тонкими пальцами выреза платья, поправляя его. А Эмре с трудом сдерживал себя, находясь со своим наваждением на расстоянии пятидесяти сантиметров. — Ты безумно красивая… — Он заправляет прядку ее волос за ухо, и Гюльчин прикрывает глаза, ощущая его пальцы, что остались на ее шее. Вздрогнув, она распахивает глаза, когда его губы опустились на ее в невесомом, полном нежности и осторожности, поцелуе.       Губы его терпкие, словно сироп солодки, и сладкие. То ли алкоголь, то ли она сошла с ума, но мягкость его губ вызывала по телу дрожь и волнение, и ей это безумно нравилось. Нравилось чувствовать его пальцы на шее, губы, ощущать кожей его желание. Ей нравилось само осознание того, что желанна им.       Когда Эмре не почувствовал сопротивления, то поцеловал уже более уверенно, перемещая руку на женский затылок, грубо притягивая к себе. Женщина со стоном прижалась к нему, растворяясь в поцелуе. Одна ее рука скользнула ему на шею, прижимая его ближе к себе, а вторую запустила в его волосы. Их дыхание смешалось, где-то на задворках разума Эмре знал, что в лифте, вероятнее всего, есть камера, поэтому не позволял себе лишнего, ограничиваясь чувственными поцелуями.       Она не помнит как остановился лифт и они вышли на его этаже. Не помнит как дошли до его номера и оказались в постели… Но то, что было после, больше походило на жажду наперевес с безумием, над которыми властвовало лишь животное желание обладать, чувствовать и наслаждаться.       Гюльчин давно так сладко не спала. Она со стоном потянулась, почувствовав приятную боль в бедрах. Женщина прошлась по волосам, убирая их со своего лица, провела рукой по шее, кожа под пальцами была подозрительно чувствительной. Она потянулась к телефону и включила фронталку, тихо выругавшись, глаза ее округлились.       — О, нет… — Прошептала она, смотря на последствия этой ночи. Взглянула на мужчину рядом и прикрыла рот рукой, чтобы не засмеяться и не разбудить его. Он лежал на животе, повернув лицо в ее сторону, а на его лопатках и бицепсе были продолжающиеся красные полосы, — Гримеры нас прикончат… — Гюльчин лежала на спине, повернувшись к нему лицом и разглядывала. Безмятежный, красивый, совершенно не строгий, как на площадке… Даже когда он спит где-то в особняке меж его бровей пролегает морщинка, а сейчас ее нет. Было так спокойно…       Странно, но угрызения совести совсем не мучают ее.       Хотя, должны ли…       Гюльчин не понимала только одного, зачем она переспала с ним… С Эмре Алтугом… Она сомневалась, что это может перерасти во что-то большее, учитывая то, что вокруг него слишком много красивых женщин. А быть женщиной на одну ночь совершенно не про нее.       Как они теперь будут работать… Что, если для него это просто секс по-пьяни?.. — Задавая себе вопросы, она поняла, что о чувствах и мнении Эмре беспокоится больше, чем об Утку, с которым они разошлись пару месяцев назад. Но продолжали улыбаться друг другу и появлялись на публике, чтобы не угробить презентацию его книги, над которой он так старался.       Гюльчин успокоила себя тем, что каким бы не было продолжение этой ночи, главное, что в процессе ей было хорошо. Она попыталась встать, но мужчина неожиданно взял ее за талию, сгребая в объятия.       — Доброе утро, Гюльчин… — Прошептал Эмре и навис сверху, она растерянно прикрылась одеялом. От этого прикосновения по телу прошлась дрожь. — Пытаешься сбежать? — Сонно спросил он, стоя на локтях над ней.       — Нет. — Едва слышно отвечает она, потом более уверенно добавляет: — Пора на работу.       — Тебе плохо со мной? — Голос его с утра немного хрипит, и эти вибрации сводят ее с ума. Эмре чертовски сексуально проводит рукой по обнаженному бедру Гюльчин и целует ее в щеку, следом оставляет поцелуй на подбородке.       — А как ты думаешь? — Шепотом отвечает вопросом на вопрос. Он, усмехаясь, сминает ее бедро, и с подбородка переключается на губы, чувственно целуя и подминая под себя. Внизу живота начинает приятно ныть, все ее естество требовало продолжения.       Но, чтобы это далеко не зашло, она уворачивается и встает с кровати.       Хотя куда ещё дальше…       — Мне нужно на площадку. — Она надевает свое платье и видит как он жадно наблюдает за ее движениями.       — То есть, воспользовалась мной и бросаешь? — Гюльчин закатила глаза на его слова, сопровождаемые красивой ухмылкой. Эмре открыто над ней издевался, закинув руки за голову, — Как-нибудь повторим?       Она невольно улыбается, и Эмре засматривается.       Думала ли она вчера днем, что ночь проведет с ним? Он и подумать не мог.       — Нет. — Ответила она не сомневаясь, напуская серьезности голосу, однако едва сдерживала улыбку. Гюльчин оделась так быстро как никогда. А это «нет» бросило Эмре вызов.       — Не будь так категорична… — Он лениво сел в кровати, натягивая штаны.       — Эмре, произошедшее сегодня ночью, никак не должно влиять на наши профессиональные отношения. — Он пошёл в ее сторону, Гюльчин попыталась скрыть смущение.       — Разумеется… — Ответил он, заметив, как ее глаза скользнули по его татуировкам, — Мы не путаем личное и работу…       — Отлично… — Бросила она, надевая жакет и поправляя волосы. Подняв на него глаза, заметила как он зевает, — Тогда просыпайтесь, Господин Эмре! — Она берет с дивана футболку и бросает в него, он ловко ловит ее и поднимает бровь, — Иначе как вы мне объясните свое опоздание на нашу совместную сцену? — Она невольно улыбнулась и быстро вышла из номера, не понимая, какого черта вчера позволила себе провести с ним ночь и тем более сегодня с трудом покинула его объятия.       Она сделала пару шагов, как ее окликнул Эмре:       — Гюльчин, подожди, — Она обернулась к нему. А имя ее словно создано для его губ. — Ты кое-что забыла. — Он шел по пустому коридору.       Телефон, сумка, все при ней, все на ней… Что она могла забыть?       Мужчина стремительно подошел и поцеловал ее, впечатывая своим весом в стену. От неожиданности она охнула, на автомате отвечая на поцелуй. Под таким напором осталось только сдаться. Он явно не привык получать отказы, всегда получая желаемое.       В этом они похожи.       — Ты забыла поцеловать меня, красавица… — Он отстранился, ухмыляясь, и позволяя ей отдышаться. Эмре никогда не приходилось бегать за женщиной, но если нужно, то он готов.       — Я не забыла, я оставила его на потом… — Ухмыльнувшись, достала из сумки очки, отмечая, что он был рад ее словам. Она прошлась пальцами по его щеке, оставляя на губах беглый поцелуй. — Ты ведь хотел продолжения… — Оттолкнувшись от стены, женщина надевает очки и быстро покидает его объятия, в надежде, что ее не узнают пронырливые журналисты, которые обычно часто бывают в этом отеле…       А Эмре в первый раз за долгое время был по настоящему счастлив. Он улыбался, подперев плечом стену и провожал взглядом Гюльчин, которая перед тем, как зайти в лифт обернулась, улыбаясь ему самой красивой улыбкой из всех, что он когда-либо видел…